Мы живем в переломное время. Для одних это очевидно, другие предпочитают этого не замечать… За ближайшие несколько десятилетий жизнь изменится сильнее, чем за последние два тысячелетия.

И. В. Артюхов

Мы не вправе небрежно отбросить социализм в сторону. Мы должны опровергать его, если хотим спасти мир от варварства.

Людвиг фон Мизес

Господа! Мировой кризис, о котором так долго говорили разного рода пифии и оракулы, предсказатели и экономические ясновидцы, наконец случился. Причем случился совершенно неожиданно. Несмотря на предсказания. Так бывает. Когда все вокруг хорошо, плохим предсказаниям люди не верят. А когда они сбываются, граждане впадают в пессимизм. Глубина этого пессимизма зависит только от способа восприятия мира личностью. Кто-то кидается запасаться спичками и патронами, предвкушая эпоху мародерства, насилия и беззакония, а кто-то скупает акции, полагая, что кризисы приходят и уходят, а деньги греют карман при любых обстоятельствах и правительствах.

Я слышал мнение, что кризис, который переживает мир, - самый обычный, и нужно только переждать, чтобы все снова наладилось. Я слышал и другое мнение - о том, что это кризис кризисов, и подобного ранее не бывало в истории человечества. Это - Последний Кризис, и всем нам скоро придет полнейший кирдык. А если мы хотим выжить, нужно менять основы цивилизации и «отказываться от капитализма, который окончательно доказал свою ущербность».

Кто же прав? Пессимисты или оптимисты? Мародеры или акционеры? Социалисты или капиталисты?

Прав я.

Глава 2.

Деньги - величайшее изобретение человечества. Которое никто специально не изобретал. Просто так получилось, что они появились и начали свое победное шествие по земному шару, неся с собой прогресс и цивилизацию. Деньги связаны с торговлей. Не покривлю душой, если скажу, что цивилизация, собственно говоря, началась не тогда, когда возникло производство чего-либо, а когда возникла идея мены. Когда произведенное одним человеком было им обменено на что- то, произведенное другим. Причем, что любопытно, менять можно не только предмет, произведенный трудом с помощью инструментов, но и нечто не произведенное, а найденное - например, банан. Или вообще не предмет, а услугу. С этой точки зрения обмен первичнее производства. Теоретически можно производить, но не иметь экономики (цивилизации), а можно ничего не производить, но при этом иметь развитую обменную систему. Именно поэтому я и сказал, что торговля для становления цивилизации в чем-то даже важнее производства. Именно купцы, руководствуясь любовью к деньгам и предлагая товары на обмен, приносили с собой культуру и цивилизацию в самые отдаленные окраины.

При этом, как всем известно, прибывая в самые дикие местности, купцы норовили всучить туземцам нечто дешевенькое типа стеклянных бус, а взамен старались получить «реальные ценности» типа золота. (К вопросу о том, насколько «реальными» оказались эти ценности в реальности, мы еще вернемся.) Злосчастные стеклянные бусы даже вошли в поговорку как символ самого бессовестного одурачивая наивных, доверчивых простаков. Но было ли это одурачиванием? Если дикари отдавали золотые изделия за бусы, значит.

такова была их (бус) стоимость. Ведь стоимость не есть абсолютная, богом данная величина. Это величина относительная и является предметом договоренности сторон.

А бусы эти, между прочим, в туземных странах часто становились мерилом стоимости, то есть деньгами. Именно поэтому царек Уганды однажды сделал попытку обрести «бусовую независимость» от белых людей - велел подданным собрать побольше бусинок и засеял ими огромное поле. Увы, тот год выдался неурожайным на бусы…

Любопытно, что «бусоденьги» были подвержены приступам неожиданной инфляции, связанной… с модой. Как только в моду входили длинненькие красные бусы, владелец крупного капитала из кругленьких зелененьких бус мог считать себя полностью разоренным. Его товар уже больше никому не был нужен. Знатоки поговаривают, что в отдельных местностях нашей планеты деньги из стеклянных бус до сих пор имеют хождение.

Чего только не придумывало человечество в мучительных поисках Единого Универсального Эквивалента! В отдельных глухих районах Китая вплоть до начала XX века в качестве денег использовались фарфоровые и глиняные плитки. А в средневековом Китае деньгами служил рис. Им выплачивали жалованье и налоги. И в этом был смысл: рису можно отсыпать, сколько надо, он долго хранится и всегда нужен - его можно съесть, то есть утолить с помощью «денег» базовую потребность. Одно неудобство - «рисовые деньги» имеют не очень большую цену. Риса для пропитания нужно много, и выращивают его в огромных количествах. Поэтому, чтобы купить нечто действительно дорогое, например, дом, «рисовые деньги» нужно было бы десятками возов вывозить. Так что рис был скорее мелкой разменной монетой…

Но факт тем не менее остается фактом: еда в качестве денег использовалась довольно давно. В поисках Универсального Эквивалента люди плясали от базовых потребностей, что вполне естественно. Это потом, по мере усложнения потребностей и самой цивилизации, деньги становились все более абстрактными. А вот во времена более простые люди не стеснялись использовать в качестве денег кульки с маниоковой мукой, съедобную сердцевину пальмы саго и даже вяленые на ветру ломти свинины.

А от денег-пищи один шаг до денег-«полупищи» или «послепищи». Я имею в виду вот что: если рис или мясо суть основная еда, то существует еще такая пища, без которой запросто можно обойтись и не умереть. Эта пища служит не для поддержания биологического существования человека, а для получения им удовольствия. Речь о приправах, если кто не понял. О тех самых приправах, которые делают пищу вкусной и которые так сильно ценились в разные эпохи у разных народов. И я говорю не только о всем известных восточных специях, за которые в Европе убить были готовы. Соль! Обычная соль в виде брусков или кристаллов порой служила Универсальным Эквивалентом. Так было, например, в Африке. В Тибете деньгами одно время являлись орехи, в Америке - какао-бобы, в Китае - бруски прессованного чая, на Каролинах - куркума.

Следующий шаг - от «послепищи» к «суперпище», то есть к наркотикам. Они - совсем уже не еда, а чистый кайф. И было это не когда-нибудь в стародавние времена, а в XX веке! Альберт Швейцер - совесть европейской цивилизации XX века и ментальное дитя века Х1Х-го (родился в 1875, умер в 1965 году) - философ, врач, мыслитель, профессор, музыковед и филантроп, который на свои средства основал в Габоне бесплатную больницу в крохотном городке Ламбарене, писал, что преимущественными деньгами там были листья табака. Он даже зафиксировал «курс» этих растительных «наркоденег»: за два французских франка (Габон был французской колонией) давали семь листьев табака. А за один лист можно было купить два ананаса.

В Южной Америке вместо денег ходили листья коки, а в Китае - опиум. Да чего далеко ходить! В российской глубинке до сих пор ценится валюта под названием «бутылка».

И если наркотики уже «перепища», то нужно отметить, что в качестве денег использовалась и «недопища», а именно - скот. Кое-где и по сию пору используется. Бедуины в Сахаре могут, например, попросить заезжего туриста продать ему жену за 10 верблюдов. У кочевых народов само слово, обозначающее «скот», порой было синонимом слова «богатство» или просто имело второе значение - «достаток». А отсюда один шаг до использования скота в качестве валюты.

А от скота совсем чуть-чуть до производных от него - шкур. Рис полезен, вяленое мясо полезно, скот полезен, соль и приправы полезны - все это можно съесть. Шкуры тоже полезны - из них можно сшить одежду и обувь, покрыть ими вигвам, обшить щит… Соответственно, шкуры и шкурки тоже проходили «кастинг» на роль денег. Кстати, в Хорватии денежная единица до сих пор называется «куной». От слова «куница». А кроме куньих шкур «деньговали» лосиные, беличьи, соболиные, бобровые и прочие. Кстати, в царской России северные народы платили дань (на современном языке - налог) именно мехами.

Заметьте, деньги-шкурки не только практичны, но и красивы. То есть практицизм плюс красота. А если сделать еще шажок и отделить практицизм от красоты?…

Всем известны ракушки каури, которые только за их красоту использовали в качестве денег островитяне Тихого океана. И не только Тихого! Но и Индийского, о чем широкой публике известно меньше. Более того, Марко Поло видел деньги-ракушки в Китае. Ходили они и в Африке. А по некоторым данным, и до сих пор ходят - в наиболее далеких от цивилизации районах. Первые европейцы отмечали хождение денег-ракушек и у индейцев Северной Америки. Ракушки эти внешне походили на миниатюрный слоновий бивень.

Любопытно, что упомянутые выше дикари Океании при изготовлении денег из ракушек проводят целый религиозный церемониал, освящая свежесделанные «монеты» и наполняя их волшебной силой всеобщей нужности, притягательности. То есть Свойство Всеобщей Меры Ценности считалось людьми сакральной особенностью денег.

Для полноты картины стоит упомянуть, что на некоторых островах в качестве материала для производства Универсального Эквивалента островитяне использовали черепашьи панцири, а в Меланезии деньги «ручной выделки» представляли собой весьма сложные предметы - бусы из собачьих зубов, обточенных деревяшек, стекляшек и свиных хвостов. Залюбуешься!… В «Очерках первобытной культуры» под редакцией Е. Смирницкой так описаны эти деньги- ожерелья:

«Длиной почти в двенадцать метров из длинной снизки бело-черных раковинных кружков с нанизанными через определенные промежутки более крупными "монетами", роль которых выполняли кружки из плодовой скорлупы. В центре находился сплетенный из черных и оранжевых полос ротанга и украшенный по углам раковинными кружками и свиными зубами квадрат, к которому были привязаны снизки белых раковинных кружков, две параллельные снизки горизонтально расположенных раковинных кружков, снизка белых и оранжевых кружков вперемежку с бусинами из кокосовой скорлупы, четыре собачьих зуба, еще одна снизка белых раковинных кружков и восемь белых раковинных ниток. К нижнему концу квадрата были прикреплены три свиных зуба и большая перламутровая раковина. Этот вид денег употребляется главным образом для покупки свиней и женщин. Но за женщину приходится приплачивать еще дополнительно две снизки собачьих зубов».

Кстати, ограниченная определенными товарами покупательная способность определенных денег - вовсе не исключение из правил. Так, например, североамериканские индейцы тоже использовали деньги-связки из ракушек только при покупке невест и еще в некоторых особо оговоренных случаях. И подобная ограниченная «дееспособность» некоторых видов денег существовала не только в древности. Люди пожившие еще помнят так называемые «чеки», на которые в СССР можно было купить товары только в сети магазинов «Березка». И помнят талоны - «дополнительные деньги», которые надо было прикладывать к основным деньгам для покупки того или иного товара, потому что советские рубли были «недоденьгами», то есть деньгами неполноценными, нуждающимися в дополнительном «оправдании» и подкреплении. Иными словами, советский рубль сакральным статусом денег не вполне обладал. Здесь советские вожди подкачали. Их камлания, в отличие от камланий островных дикарей, оказались слабыми.

И сейчас ограниченность денег существует, но носит естественный, страновый характер. Доллар, безусловно, деньги. Но для того чтобы купить на доллар что-то в России, нужно сначала сходить в обменный пункт и обменять доллар на рубль. Потому что деньги - всего лишь символы договоренности. А здесь (в России) договорились, что деньги должны выглядеть именно так (чтобы освежить в памяти, как именно, достаньте из кошелька пару купюр и насладитесь их видом).

Интересно, что деньги бывали ограниченными не только по товарам, но и по тендерному признаку. Так, например, на Каролинских островах женщины расплачивались друг с другом деньгами из раковин, а мужчины - монетами из камня. А еще деньги бывали сословными. Один из европейских авторов не столь далекого прошлого (XVIII век) писал, что в Камеруне были в ходу жемчужные деньги. Но пользоваться ими могли только вожди и члены их семей. (Удивляться этому не стоит. Вожаки во все эпохи старались присвоить себе лучшее - некоторую пищу, которая считалась особо роскошной, разрешалось есть только императору или падишаху. Порой даже отдельные цвета резервировались за знатью. Так, например, смельчака, который в Лондоне XVI века рискнул бы выйти на улицу в фиолетовом платье, ждала печальная участь, поскольку цвет этот был разрешен к ношению только королевскими особами. Его могли носить только король, королева и театральные артисты, изображавшие на сцене короля.)

…Путь к поиску наилучшего вещества для изготовления денег был нелегким. Были в истории человечества деньги из разноцветных птичьих перьев, магнезитовых и доломитовых конусов, мраморных колец и даже из латекса. Последние - в виде гуттаперчевых прыгучих шариков небольшого диаметра - получили распространение в тех краях, где росла гуава, из сока которой получали каучук. Какие только материалы не опробовало человечество, в поисках Универсальной Меры Стоимости!

Кость была одним из таких материалов. И в первую очередь дикими людьми ценись почему-то зубы, и в особенности клыки. Клыки кабана, зубы акулы, опоссума, собаки, кенгуру, дельфина, летучей мыши… Порой для увеличения «номинала» люди шли на хитрости: папуасы Новой Гвинеи, например, удаляли у молодых кабанчиков клыки верхней челюсти, из-за чего клыки на нижней челюсти, не сдерживаемые более ничем, вырастали, завиваясь кольцом. Такие кольцевые клыки ценились особенно высоко.

Кроме того, в качестве материала для производства денег использовались кожа, циновки и тканая материя. Кое-где доверие туземцев к своим деньгам из циновки было столь высоким, что в качестве платежного средства эти деньги принимали даже колонизаторы. Так, например, поступали в Анголе португальцы. Они принимали от дикарей в уплату налогов рулоны циновки и расплачивались с аборигенами за местные товары этими же циновками. В той же Африке среди туземцев в качестве денег одно время была в ходу европейская ткань, а в Тибете расплачивались китайским шелком. Причем, что интересно, в зависимости от колебаний

моды, деньги-ткани одной расцветки могли внезапно потерять свою ценность. Та же история, что и со стеклянными бусами… В этом неудобство денег-украшений.

Как вы понимаете, от денег из кожи, тряпки и циновки один шаг к деньгам из бумаги. И этот шаг впервые был сделан в Китае. Китайцы, как видите, не только первыми изобрели компас, порох и бумагу, но и бумажные деньги.

Беглый взгляд на историю денег показывает, что материалы для их производства были в прямой связи с технологическим уровнем общества. В каменном веке деньги были, как правило, каменными - в неолите, например, деньгами часто служили каменные топоры и наконечники копий. А что? Топор - вещь нужная, практичная, всегда пригодится. Причем деньги-топоры и деньги-копья ходили без древка. Потому что ручка топора делает его обращение в качестве денег неудобным: слишком габаритно. Если же кому-то понадобится использовать топор не как денежку, а по прямой необходимости, сделать ручку не составляет большого труда.

После изобретения металлов деньги-топоры и деньги- копья стали металлическими. И тянулось это довольно долго - например, как отмечают исследователи, туземцы африканского племени пангве еще в XX веке покупали винтовку за 150 железных наконечников копий, стальная ложка стоила 2 наконечника, а слоновий бивень шел за 200. Вообще появление в Африке белых людей разнообразило местную валюту. Деньгами в Африке стали не только наконечники копий, но и ножи, иголки, гвозди, мотыги и даже патронные гильзы… То есть опять-таки предметы практического применения (гильзы у дикарей выступали как стандартизованные порции металла).

Причем, что забавно, когда практическая и символическая составляющие денег разделились и деньги превратились в чистый символ Абстрактной Ценности, еще долгое время металлические деньги имели вид предметов утилитарных - небольшого топорика или серпика, например. А китайское

слово «цянь», означающее деньги, имеет и другое значение - лопата. Это был отголосок прежней эпохи - эпохи, когда деньги еще имели настоящую ценность, то есть могли приносить практическую пользу - как бытовой предмет. Именно такими были деньги из еды, металла, каучука и даже ракушек, если понятие пользы трактовать расширенно, как практическую возможность украсить себя.

Путь от прагматики к символизму человечество прошло довольно быстро. Мы уже знаем, как это случилось. Посредником послужила красота. Каменные деньги делались из нефрита, яшмы, агата и прочих полудрагоценных камней. На смену им пришли красивые металлы, названные позже благородными.

Деньги проэволюционировали от предмета практически полезного до символа и ныне выродились уже в чистую абстракцию, голую виртуальность; потеряв не только практическую и эстетическую ценность, но и вообще материальное наполнение, - они стали электронными. Просто цифрами на счету. Пластиковой карточкой, на которой записана информация об этих цифрах. Причем даже не на самой карточке, а в глобальной информационной системе, в банковских компьютерах.

Деньги исчезли. Но сила их возросла многократно. При этом на всем протяжении истории люди пытались осмыслить природу денег…

Каждый знает, что такое деньги. Это вроде бы совершенно простая штука. Но вместе с тем совершенно особенная: природа денег уже тысячи лет занимает человеческие умы. О философии денег задумывался еще Аристотель, которого можно назвать первым из известных нам политэкономов древности. Первым из известных я назвал Аристотеля не зря: уже до него в обществе сложилась какая-то первичная теория денег, на которую Аристотель и опирался. Оно и неудивительно - до Аристотеля были тысячи лет истории -

Древний Египет, Месопотамия, Индо-Харрапская цивилизация. И было бы странно, если бы за тысячи лет никто не задумался о такой простой и вместе с тем таинственной штуке, как Единая Мера Стоимости Вещей. Просто мы не знаем этих титанов древности, не знаем, на какие источники опирался политэконом Аристотель. Зато нам известно, что он писал.

Итожа осмысленное человечеством, великий грек отмечал известные и с высоты сегодняшнего дня тривиальные вещи: что деньги появились в результате развития меновых отношений, что они являются посредниками в оценке потребительской стоимости товара и что самостоятельной ценности могут вовсе не иметь, поскольку они, по сути, - итог «всеобщего соглашения» и представляют собой не более чем «условность». О чем соглашение?

Соглашение об условной ценности! Люди как бы договариваются, что вот эти кругляши имеют самостоятельную ценность и как бы всем и всегда нужны. Нужны были вчера, нужны сейчас и будут нужны завтра.

Может показаться странным утверждение, что деньги раньше имели лишь условную ценность, ведь они прежде были золотыми! Разве золото - не безусловная ценность?

Не безусловная! Кто сказал, что золото - всем необходимая вещь? Зачем лично вам золото как таковое? Золото нужно электронной промышленности для производства контактов. Золото нужно ювелирам для производства украшений. А всем остальным золото нужно лишь для обмена на прочие блага. Золото нельзя съесть, золото не покажет вам фильм, золото нельзя почитать и на нем нельзя поехать. Как практический металл для производства повседневных изделий золото не слишком хорошо: оно мягкое и тяжелое. В общем, золото, равно как и бумажные деньги, необходимо лишь постольку, поскольку люди знают: это всегда пользуется спросом. Иными словами, люди верят, что другие люди верят в ценность золота. Вера эта так сильна, что люди надеются:

даже в голодные годы, когда реально нечего жрать, золото не потеряет своей псевдонужности и условленной, договорной ценности и его можно будет обменять на буханку хлеба.

И ведь действительно меняют! Вера в как бы самостоятельную ценность золота настолько велика, что не исчезает даже в самую лихую годину. Она проверена временем! Множество веществ и предметов обкатывало человечество в качестве Универсального Эквивалента Стоимости: ракушки, камни, меха, серебро, железо, медь… но впереди - с большим отрывом - лидировало все-таки золото.

Почему?

Ну, это просто. Универсальный Измеритель Ценностей должен удовлетворять нескольким техническим условиям, которым золото вполне удовлетворяло.

Редкость. Которая сама по себе уже отчасти есть почти синоним ценности.

Делимость. И обрабатываемость. Чтобы можно было наделать разные номиналы ценности.

Однородность. Если кусок однородного материала разрезать ровно пополам, обе равные по массе половинки будут стоить одинаково именно потому, что в материале нет неоднородностей.

Компактность. Небольшие по массе и объему кусочки Универсального Эквивалента должны вмещать в себя уйму Условной Ценности.

Прочность. И хранимость. Это не совпадающие, но рядом стоящие характеристики. Универсальный Эквивалент не должен быть скоропортящимся. Его не должна бить моль или точить ржа, а если он случайно упадет или на него кто- нибудь наступит, он не должен приходить в негодность, как какая-нибудь ракушка. Иначе какой смысл отдавать что-то за деньги, которые через месяц могут испортиться или поломаться от неосторожного обращения?… И это свойство хранимоести уже само по себе породило следующее следствие - накапливаемость. Раз можно долго хранить, значит, можно без опаски насобирать много, концентрируя капитал в одних руках.

Короче говоря, именно металл с периодическим номером 79 выбился на нашей планете в лидеры менового посредника и стал для человечества общепризнанным мерилом Потребительской Ценности Вещей. Именно потребительская ценность, то есть полезные свойства вещей нам и нужны. Аристотель это понимал. Поэтому и писал, как Карл Маркс прошлой эры, о роли человеческих потребностей в становлении денежного обращения: «Все должно измеряться чем-то одним. Такой мерой является потребность, ибо не будь у людей потребностей, не было бы и обмена… и в качестве замены потребности появились монеты».

Не забыл Аристотель пройтись и по моральным особенностям денежной системы. Он, например, решительно осуждал ростовщичество, то есть продажу денег. Потому что не понимал одной простой вещи, которая была понята и осмыслена человечеством позже: коль скоро деньги приняли на себя знак ценности вещи, которая участвует в обмене, то бишь является товаром, значит, и сами деньги стали товаром. Это понятно: бронзовый нож стоит, условно говоря, один динар. И один динар тоже стоит один динар! Я могу продать нож за динар или купить его за динар. В любом случае я имею один динар - в ноже или в золоте. Я могу иметь капитал в коровах, или в глиняных горшках, или в деньгах - в любом товаре, это все оборачивается, как в мире элементарных частиц, где одни частицы превращаются в другие.

И если уж возникла аналогия с физикой элементарных частиц, проведу ее дальше. В физике существуют разные взаимодействия между частицами - сильные, слабые, гравитационные, электромагнитные. А как же они передаются? А с помощью особых передатчиков взаимодействия - электромагнитных фотонов, глюонов, бозонов. Которые тоже являются частицами! Они излучаются и поглощаются, передавая взаимодействие. Так вот, деньги являются для товаров такими передатчиками взаимодействия. И одновременно товаром. Частицы - передатчики взаимодействия обладают всеми свойствами обычных частиц. А деньги обладают всеми свойствами обычных товаров.

Вывод? Деньги, как и все прочие товары, можно продавать и покупать. И к морали это не имеет никакого отношения - так же, как не имеет к ней отношения наличие массы у векторного бозона. Точка.

Однако не всем в древние времена это было ясно так, как нам теперь. Аристотель, осуждавший ростовщичество, оказал сильное влияние на средневековых мыслителей, которые очень уважали авторитет великого грека. И Франциск Ассизский, и Фома Аквинский, и прочие теологи равно осуждали ростовщичество на том же основании, что и Аристотель: раз деньги - не товар, а всего лишь общественная условность, предмет договоренности, не имеющий самостоятельной ценности, человек, который одалживает деньги, ничего при этом не теряет. А значит, не может претендовать на процент от вложенного капитала. Простая мысль о том, что человек этот теряет время, в течение которого сам не может пользоваться своими деньгами, а кроме того, рискует их потерять, в голову средневековым последователям Аристотеля просто не приходила.

Однако жизнь и развитие экономики требовали продажи денег, и потому ростовщичество, конечно же, существовало. Все, что реально требуется людям, продолжает существовать, как бы оно ни третировалось и ни осуждалось из абстрактных соображений. Скажем, в средневековой Англии считалось приличным осуждать игру на деньги, проституцию, театры и прочие мелкие радости бытия. Однако, поскольку потребность во всем этом была, пар нашел выход из котла - в Лондоне, то есть на северном берегу Темзы, ничего из перечисленного не было, а вот в пригороде, на южном берегу, все это было в достатке. Поэтому те, кто хотел телесных или

духовных радостей, на время оставляли высокоморальные беседы и устремлялись на правый берег Темзы.

То же самое верно и по отношению к ростовщичеству. Людям нужны были деньги, и они их покупали, как проституток, несмотря на формальное осуждение греховности этого, в общем-то, совершенно нейтрального занятия. Однако отношение к ростовщичеству везде в Европе было разным! Скажем, на Руси православная церковь не запрещала ссудный процент аж до середины XVI века. Более того, церкви и монастыри сами давали капитал в рост, выполняя роль банков. В деловой жизни средневековой Руси «банковский» процент колебался в районе 7-10 % годовых. Если деньги одалживались в товарной форме, например, в виде зерна, процент брался тоже зерном. Было даже специальное слово - «присып». Должник должен был отдать на одну взятую меру зерна такую же меру, но с «присыпом», то есть с максимально возможной горкой, которая могла удерживаться, не рассыпаясь под собственным весом. Это примерно и соответствовало семи процентам.

Любопытно, что было два момента, когда ставки на Руси начали расти. Первый раз это случилось в XII веке. Дело в том, что хозяйство и торговля, подстегиваемые кредитами, росли, а количество драгметаллов за ними не поспевало. Просто элементарно стало не хватать денег! А если какой-то товар в дефиците, цена на него начинает расти. Вот цена на деньги и начала расти. Легальность ростовщичества в России и нехватка драгметаллов для обеспечения растущего товарного обмена привлекли в Россию зарубежных инвесторов - на Русь потянулись иностранные ростовщики со своим предложением. То ли их наплыв, то ли ограничительные меры властей несколько сдержали рост процента. «Русская Правда» Владимира Мономаха законодательно ограничила максимальную процентную ставку двадцатью процентами годовых.

Второй всплеск случился как раз в том самом XVI веке, о котором говорил Хазин. И по той же причине: экономика росла, а количество золота за ней не успевало. (Забегая вперед, скажу, что из этого факта пытливый читатель может сделать вывод о том, что привязка бумажных денег к золоту, предлагаемая ныне некоторыми посконными экономистами, ничего не даст - количество денег должно расти вместе с экономикой, иначе будет кошмар дефляции. А где взять лишнее золото? Золотодобыча за ростом экономики не поспевает. Вывод: «золотые» деньги будут тормозить рост экономики.)

Законы Мономаха к тому времени подзабылись, и царь Федор Иоаннович своим указом еще раз ограничил максимальный ссудный процент теми же двадцатью процентами годовых, а срок кредита - пятью годами. И русская церковь, будучи инструментом в руках светской власти, поддержала царя идеологически - Стоглавый Собор решительно осудил взимание чересчур высоких процентов.

А что же происходило в это время в Европе? В Европе XVI век был неспокойным. Я вам больше скажу: XVI век стал для человечества переломным. До той поры цены могли держаться в неизменности столетиями, развитие шло медленно. А XVI век стал веком революций - за период с 1530 по 1650 годы цены во всех европейских странах выросли без малого в три раза. По нашим временам это смешно - за 120 лет всего втрое! А для тогдашнего неспешного мира это было потрясением. По Европе прокатилась целая волна мятежей. Естественно, не обошлось без теории заговора: глупые люди Средневековья сделали то же самое, что делают глупые люди сейчас, - начали во всем обвинять спекулянтов. То есть торговцев. Европейское простонародное мнение склонялось к тому, что виновником роста цен стал «заговор торговцев». На вопрос о том, как могли торговцы всей лоскутной Европы договориться между собой (в отсутствие мобильных телефонов, телеграфа и Интернета), никто отвечать даже и не думал, потому что никто этого вопроса не задавал: абсолютное большинство европейцев всю свою жизнь проводили там,

где родились, и далеко не ездили. Поэтому не знали, что творится в соседних странах. Но отчетливо видели на своем кармане - цены растут. А цены запрашивает кто? Продавец. Значит, просто продавцы нашего городка сговорились… А может, и во всей стране тоже! Поговаривают, что цены-то по всему королевству выросли!…

Что же произошло в XVI веке с Европой?… Это чертовски интересная экономическая история, которая заслуживает подробного рассказа.

Все началось с Колумба. Точнее, с таинственных древних карт, которые попали к нему в руки и убедили в том, что за Атлантическим океаном находятся не «тьма и пар», как полагали средневековые схоласты, а богатые золотом земли, заселенные наивными дикарями, у которых это самое золото можно выменять на стеклянные бусы (напомню: подробнее - см. «Предсказание прошлого»).

Тряся перед носом спонсоров документами, Колумб выбил финансирование проекта. Выбил не сразу. Генузцы ему отказали. Португальцы отказали. А испанский королевский двор согласился. На испанскую корону и обрушилась первая лавина американского золота. Испания приняла первый удар. И рухнула…

Что же представляла собой тогдашняя Испания? Великолепный цивилизационный центр! После того как мусульмане были вытеснены с Пиренейского полуострова, а вся Испания после серии войн объединена в одну страну, начался необыкновенный ее расцвет. Под властью испанского короля Карла I были также Нидерланды, Сардиния, Сицилия,, половина Италии южнее Рима и даже земли в Восточной Европе. Влияние испанской короны росло, развивались экономика и торговля. Испанские товары можно было встретить везде в Европе, и в первую очередь - испанские ткани. Армия Испании считалась одной из сильнейших, флот был бесподобным, а символическим венцом всего этого могущества стало избрание Карла императором Священной Римской империи. (У человечества была еще жива память о самой величайшей империи мира - Римской, отсюда и перманентные попытки ее воссоздать.)

Испанские ткани я упомянул не зря. Испании оставался буквально один шаг до вступления в промышленную эру, которая, как известно, началась с массового, промышленного применения ткацких станков. Овцеводство было в Испании чрезвычайно развито. И, возможно, именно Испания, а не Англия стала бы первой промышленной державой мира и была бы потрясена серией буржуазных революций с последующим известным итогом - развитием капитализма. В Испании к тому времени была уже уйма лишнего народу, каковой можно было бы использовать в качестве рабочей силы на фабриках. Но - увы… Колумб уже открыл в Америку! И лишний народ поплыл в Новый Свет, а не на фабрики, а ему навстречу в Испанию потекло золото.

До этого в Испании цены снижались. Потому что люди стали вырабатывать, а купцы привозить из-за рубежа такое большое количество самых разных товаров, что серебряные шахты, которые добывали деньги, не успевали обеспечивать Универсальным Эквивалентом Стоимости бурный рост экономики.

И тут сбылась мечта людская - деньги посыпались буквально с неба, их стало можно получать непосредственно, практически не затрачивая труда. Халява! Денег (золота) стало чертовски много!…

Но деньги невозможно есть. Деньги нельзя надеть на себя. Деньгами нельзя стрелять. Испания словно попала в древнегреческую легенду о царе Мидасе, которому боги даровали способность превращать в золото все, к чему он прикасался. Поначалу Мидас обрадовался этой способности. Но потом понял, что крупно попал, - жратва, к которой он прикасался, становилась золотом. И одежда тоже. И вообще все оказалось как-то сложнее, чем ожидалось…

На протяжении десятков лет в Испанию потоком лилось золото. Таблицы импорта драгметаллов в Испанию поражают. Количество драгметаллов, привезенных из Америки, сначала исчислялось (в тысячах испанских песо) четырехзначными цифрами, потом достигло пятизначных и продолжало расти. За пять лет - с 1506 до 1512 года - в Испанию было ввезено золота на общую сумму 816 тысяч песо. За следующие пять - еще 1195 тысяч песо.

А начиная с 1525 года поток увеличивался практически каждую пятилетку: 1038 тысяч песо, 1650… 3937… 4954… 5508… 9865… 7998… 11 207… 14 141… 11 906… 17 251… 29 374…

Что же происходило с ценами и с экономикой? Катастрофа. Инфляция. Золотые деньги обесценивались на глазах. Цены в золоте на простые товары росли как на дрожжах…

Здесь я прерву ненадолго испанскую серенаду, чтобы ответственно заявить: подобные вещи в истории случались не раз. Скажем, в XVI веке в боливийских Андах рядом с серебряным рудником возник горняцкий поселок. Поскольку месторождение было богатое, поселок быстро разросся до крупного города с населением в 100 тысяч человек. Для того времени и той высоты (4000 метров над уровнем моря) - это немало. Так как серебра в городе было пруд пруди, цены подскочили настолько, что, по выражению исследователей феномена, «стали абсурдными даже для богачей: курица стоила до восьми реалов, а яйцо - два реала… что можно сказать кроме того, что деньги там ничего не стоили?». Аналогичная история произошла в конце XIX века на Аляске, когда на реке Клондайк нашли золото…

Итак, золото в Испании обесценивалось на глазах. Цены в золоте на простые товары стремительно росли. Производить товары внутри страны стало просто невыгодно - дешевле купить за рубежом. Испанские производители всухую проигрывали зарубежным, стремительно теряя всякую конкурентоспособность.

Инфляция для той эпохи была плоха еще и вот чем. У социальной системы не было к ней иммунитета - столетиями цены не менялись, люди жили в спокойном, стабильном, застойном мире. И потому налоги были выражены в абсолютных величинах. После начала роста цен люди по-прежнему платили налоги по номиналу. Но этот номинал уже не соответствовал старой покупательной способности - на каждый уплаченный дукат теперь было можно купить меньшее количество товаров. Не изменившись в цифрах, королевская казна похудела в пересчете на товары. Однако какое-то время это похудение с лихвой компенсировалось потоком золота из-за океана.

Халявные деньги кружат голову - и испанская корона на фоне ухудшающейся ситуации с внутренним производством и собираемым бюджетом начинает серию войн. Теперь они могли себе позволить такую роскошь! Инфляцию (лишние деньги) нужно было куда-то сбрасывать, и она утекала в прорву бессмысленных войн, которые длились десятилетиями. Испания перессорилась со всеми соседями, пытаясь донести до них свет католической истины.

Испании уже не нужно было обращать внимание на инновации и развитие собственной промышленности, не нужно было совершенствовать социальную организацию, в частности, проводить налоговую реформу. А вот ее противникам это было жизненно необходимо. В результате Испания начала потихоньку отставать.

Нельзя сказать, что рост цен остался для короны незамеченным. Не все испанцы были причастны к нефтяной трубе… ой, простите… к подвозу золота из Нового Света, некоторые продолжали по-прежнему трудиться на земле, и по ним повышение цен било особенно сильно. Они стали роптать. Власть ропот услышала. И решила действовать так, как в подобных случаях обычно действуют власти, не владеющие азами экономической теории, как действовал когда-то император Диоклетиан (подробнее - в «Судьбе цивилизатора»), то есть по-социалистически. Они стали регулировать экономику. Начали с цен.

Были заморожены цены на стратегическое сырье - зерно. Результатом стал дефицит. Это просто классика жанра! Простаки думают, что цены задирают жадные торговцы. А торговцы здесь ни при чем, цена - показатель не субъективный, а объективный и регулируется естественно, «природно» - рынком. Цена - всего лишь кривая рожа, которую показывает зеркало. И если, осерчав на рожу, зеркало разбить, рожа прямее не станет. Ликвидировали рынок - получили отсутствие товара. Оставалось только вводить продотряды. К счастью, до этого испанская корона не додумалась.

Получая постоянную и халявную денежную подпитку из- за океана, Испания «подсела» на нее, как на наркотик. Реки золота казались нескончаемыми, и на них стали закладываться, то есть рассчитывать, верстая бюджет. Причем закладываться «с опережением графика» - это давно известный социопсихологам момент: потребности и ожидания всегда растут быстрее нарастающих возможностей. Да и как было не заложиться с опережением, если известно, что с каждым годом количество прибывающего золота только растет?

Но экономисты знают: деревья не могут расти до неба. За ростом всегда следует падение. Так оно и случилось: с середины XVI века поток американского золота стал иссякать - все, что было за столетия добыто великими индейскими цивилизациями, за десятилетия вывезли. График вывоза напоминал колокол - рост, достижение максимума и медленный спад. Спад начался с конца XVI века. Страна подошла к этому рубежу с огромными военными затратами и подорванным внутренним хозяйством. Начинала Испания свое победное шествие по планете как высокоразвитая страна, со своей промышленностью, отличными заделами и сельским хозяйством. А закончила - как типичный сырьевой придаток с угнетенной и отсталой собственной экономикой. Разница только в том, что Испания не продавала никакое сырье на сторону, а сразу ввозила в страну живые деньги.

Как только доходы стали расходиться с расходами, выяснилось, что внутренних резервов для пополнения бюджета нет: хозяйство угнетено и налогов с него особых не соберешь, налоговая система устарела и не способствует развитию производства. Бюджеты стали верстаться с дефицитом, государственный долг нарастал. Поскольку о неиссякаемом потоке золота было известно всем, Испании легко давали в долг, а Испания, соответственно, легко занимала и тратила. Кто давал? Генуэзские купцы, например. Причем давали под высокий процент - потоки золота это позволяли. А высокий процент, как известно, угнетает реальный сектор экономики, поскольку производство не обеспечивает таких прибылей, которыми можно расплатиться по высокой ставке; подобные прибыли дают только спекуляция и грабежи, чем, собственно, и занималась Испания в колониях. Ну а раз нет кредита под нормальный процент, нети производства.

Примечательно, что испанские бюджеты стали дефицитными еще до того, как золотая река начала мелеть: в 70-х годах XVI века расходы короны в полтора раза превышали доходы. И значительная часть этих расходов шла на покрытие старых долгов. Как отмечают специалисты, «только в 1575 году на оплату старых долгов было потрачено 36 миллионов дукатов, что составляло эквивалент шестилетних доходов». К 1667 году долг достиг невероятной для той эпохи величины - 180 миллионов дукатов.

Дни империи были сочтены. Банкроты не выживают… Это мы знаем по примеру с Советским Союзом.

Агония длилась по-средневековому неспешно и сопровождалась политическими и экономическими потрясениями. Король Карл I подал в отставку (отрекся от престола), далее последовала целая серия дефолтов (1557, 1560, 1575, 1596, 1607, 1627, 1647, 1653, 1680 годы), и испанский мир перестал существовать - так же, как когда-то перестал существовать мир романский. За экономическими катастрофами неизбежно следуют военные, и разгром Непобедимой Армады в 1588 году это только подтвердил. Вместе с экономическим закатом произошел закат цивилизационный и военно-политический: Испания из первейшего государства стала отсталой европейской страной, каковой отчасти продолжает оставаться и поныне.