"Конец здравого смысла" - читать интересную книгу автора (Шишко Анатолий)

Глава седьмая

Марч шагал в ногу с Лавузеном, поминутно закидывая голову. Там, вверху, куда убегал гонимый фонарями туман, не было крыш. Но в остальном Лондон был странно похож на Париж, как все стандартизованные столицы мира.

Марч искоса наблюдал за спутником. Черная борода превратила Лавузена в неаполитанского бандита.

Лавузен ласково взял за руку Марча.

- Поддельная бородка это пустяки. В истории Англии был случай, когда фальшивое письмо дало власть целому кабинету. Не смущайся. Тут все фальшивое, почему бы нам с тобой не выглядеть поддельными? Направо!..

- Куда мы идем? - спросил Марч.

Лавузен посмотрел на него мутным взглядом.

- В пространство. Видишь ли, для того, чтобы играть на лондонской сцене, надо освоиться с декорациями.

- Я родился в Лондоне.

- Прекрасно. Тогда ты должен знать, что такое английский здравый смысл.

- Это,- поморщился Марч,- твердая уверенность правоты англичан во всех случаях жизни.

- Да,- кивнул Лавузен,- кроме того, убежденность, что выше английской морали, литературы, фунта стерлингов ничего не существует, что основы коммерческого брака незыблемы, а король - существо неоспоримое. Горе тому, кто подумает плохо! [1]

Повинуясь короткому жесту Лавузена, Марч, свернув за угол, не успел ответить.

- Я не понимаю,- начал Марч.

В оглушительном треске автомобилей слова исчезли, как бабочки.

Город развернул перед ними пышный ковер улицы.

По торцовым мостовым шелестели ландо, и - о, ужас! - Марч, обернувшись, уловил в толпе экипажей всадника на великолепной лошади.

Это зрелище было настолько невероятно, что Марч остановился, вызвав ропот прохожих, и только когда Лавузен тронул его за плечо, он, тяжело вздохнув, вошел в подъезд редакции.

Тяжелое здание содрогалось от грохота.

Бесшумный лифт выбросил "неаполитанского бандита" и рассеянного Марча на шестой этаж, в обширную комнату, где люди суетились вокруг узкого рупора. Один из сотрудников, овладев отверстием соединенного с пишущей машинкой фонографа, кричал в фонотрубку слова передовицы.

Продиктованное лентой выползало из пишущей машины и, наматываясь на валик под потолком, струилось в кабинет.

Через открытые двери, кто-то толстый и достаточно лысый, чтобы быть редактором, правил ленту, продолжавшую течь по столу вниз, сквозь этажи в развернутые пасти ротационок.

Сотрудник, кончив, уступил место хроникеру. Тот уже с блокнотом в руках прокричал в трубку о 60 жертвах движения и неудачно утопившемся поэте.

Полумертвый поэт распластался под громадными окнами редактора, а уже у трубки солидный бас докладывал о демонстрации коммунистов на утренней сессии палаты общин.

Лавузен, наблюдавший все это с здоровым скептицизмом человека, в чьих руках зажаты судьбы Британии, поймав на лету вдохновенного репортера, крикнул:

- Я хочу сдать объявление!

- 164-я комната внизу.

В комнате они сразу наткнулись на седеющего джентльмена, согнувшегося ровно пополам над толстеннейшей книгой.

Четыре машинистки яростно бились над ундервудами. На стенам вспыхивали надписи.

- Что вам угодно? - проснулся седеющий джентльмен.

Лавузен придвинулся ближе.

- Я хочу дать объявление об утере.

- Пожалуйста. Что именно?

- Предмет весом в 64 килограмма.

- У вас его украли?

- Нет,- вздохнул Лавузен,- я его потерял, вот этот джентльмен может подтвердить,- он указал на Марча.

- Гм...- нахмурился старик,- где же вы его... так сказать.

- В Лондоне. Кстати не забудьте упомянуть в объявлении, что в кармане этого предмета находился...

- Документ?

- Нет, так одна глупость,- пожал плечами Лавузен.

- Постойте, я не понимаю, как в кармане, да что вы потеряли, сэр?

- Самого себя и принадлежащий мне по праву здравый смысл. Написали?

- Нет, и не напишу. Вы сумасшедший! Не трудитесь оправдываться.

Лавузен дотронулся до шляпы.

На пороге он обернулся и указал Марчу на вспыхнувшую телеграмму.

В гостинице Лавузен задержался перед зеркалом в раздевальной, где, вместо служащих, автоматы в виде железных людей сорвали с них платья и шляпы, выплюнув изо рта сумерки.

Люстры рассыпались брызгами в серебристых зеркалах, а ковры ласкали лак ботинок.

Марч занял первый свободный стол.

Когда подали бутылки, Лавузен налил и спросил:

- Ты прочел последнюю телеграмму в редакции?

- Да. Принц Уэльсский вернулся.

- Ну вот я и нашел себя, следовательно давать объявление было незачем, а теперь смотри,- он поставил откупоренную бутылку вверх дном.

- Что вы делаете? - ужаснулся Марч,- вино льется на скатерть.

- Пусть льется. Когда опрокидываешь предметы, события, людей вверх ногами, из них выливается вся чепуха, называемая здравым смыслом, и они становятся настоящими неподдельными фактами. Весь мир необходимо поставить вверх ногами, и только тогда труха условностей, традиций, предрассудков высыпется из него. Теперь иди, отдыхай, по твоим глазам я вижу, что ты согласен со мной. Завтра я намерен лечь спать уже принцем Уэльсским.

- Завтра? Но как?

- Всякий уважающий свою профессию король всходил на трон обычно в союзе с армией, парламентом, социалистами, я же не настолько популярен, чтобы подкупить архиепископа Кентерберийского, но так как в Англии существует традиция действовать при помощи какого-нибудь учреждения, мне остается сесть на трон через цирк. Серьезней и безобидней. Спокойной ночи!