"Волшебные сказки" - читать интересную книгу автора (Бореев Георгий)
Ариаднина нить
По древнегреческим сказаниям, у легендарного царя острова Крита Миноса и его жены Пасифаи была дочь Ариадна, спасшая от смерти афинского героя Тезея. Желая отомстить афинянам за убийство сына Андрогея, Минос заставил их платить страшную дань: отсылать на Крит каждый год семь юношей и семь девушек, которых отдавали на растерзание Минотавру — страшному чудовищу с туловищем человека и головой быка. Юношей и девушек заключали в так называемый лабиринт — огромный дворец с бесчисленным количеством комнат и такими запутанными ходами, что выбраться из него не было никакой возможности. Узнав об этом, Тезей изъявил желание отправиться в числе юношей на остров Крит, чтобы убить Минотавра и избавить свой народ от позорной дани. Встретив Тезея, Ариадна с первого взгляда полюбила его и, чтобы избавить его от неминуемой гибели в лабиринте, дала ему клубок ниток. Уничтожив чудовище, Тезей с помощью клубка (нити Ариадны) благополучно выбрался из лабиринта. С тех пор выражение нить Ариадны стало употребляться в значении путеводная нить — способ выйти из трудного, запутанного положения. В этом же смысле, но несколько перефразированное (ариаднина нить), оно употребляется и в настоящее время.
Сказка о маме
Выстраиваю строчки телеграммы,Вымучиваю, будто бы стихи,Который раз пишу я: «Здравствуй, мама!»А дальше снова много чепухи.Пишу: «Прости, что не пишу ответы:Когда сажусь письмо домой писать,То к домику открытого конвертаМне хочется трубу подрисовать…»Задумаюсь… и комкаю бумагу,И снова: «Мама, я совсем один!..»Нет, нет, не так, а лучше:«Здравствуй, мама!Прости, что не пишу. Целую, сын».Мои слова, корявые, простые,Сейчас нырнут в густеющий просторИ полетят в таежную РоссиюНад теремами елей, пихт и гор.Деревни, села, города минуя,Они промчатся утром над мостом, Бредущим через реку ледянуюНа берег тот, в который врос мой дом.Сверкнут рога трубящего трамвая…Подъезда дверь… На лестнице темно…Забарабанит дождь, как будто заяц,Упругой лапкой в мамино окно.И выйдет мама в штопаной вельветкеИ в фартуке, испачканном мукой,И тут слова так искренне — по-детскиВ ее подол уткнутся головой.И мама, замерев, про все забудет…А после — вытрет щеки наконецИ выдохнет: «Друзья-то все как люди,А этот — непутевый, как отец…»Потом засуетится, снимет фартукИ над письмом склонится допоздна,И осень скользкий лист наклеит маркойНа старенький конверт ее окна.