ВАЛЕРИЙ ГВОЗДЕЙ ПРИНЦИП НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

Я вошел в головной офис крупной и довольно известной компании уже после окончания рабочего дня.

В лобби только секьюрити. Безлюдье, гулкая тишина. Дежурное освещение. Разлапистая зелень в кадках.

Рослый парень в черном костюме встретил меня и, расшаркиваясь, повел к лифту.

Пока лифт двигался вверх, я посматривал на сопровождение.

Парень — не рядовой охранник. Если телохранитель ближнего круга, то хозяин ошибся в выборе. Сильный, хорошо подготовленный и с приятной внешностью. Костюм носить умеет. Только очень заметный. VIP-охране это противопоказано.

У меня есть опыт в данной области. Никто сейчас и не предположил бы во мне одного из самых востребованных телохранителей, а я был им в недалеком прошлом.

Род занятий сменил вынужденно. И приложил немало усилий к тому, чтобы не походить на прежнего себя. Изменил прическу, отрастил усы и бороду, стал носить очки. Прибавил в весе. Несколько штрихов там, несколько штрихов здесь… Еще взял другую фамилию. Даже бывшие знакомые не всегда узнают при встрече. То, что надо.

Секретаря в приемной, конечно же, не оказалось.

На массивной двери справа я увидел гравированную табличку, из которой следовало, что за ней — кабинет генерального директора.

Парень осторожно приоткрыл дверь:

— Можно?

— Войдите.

Просторная комната, респектабельная и в то же время строгая обстановка. Двое у стола.

Гостя приветствовал человек в сером костюме, с крупной головой, наголо выскобленной электробритвой. Он так маскировал лысину. А сидел перед начальственным столом. Вряд ли был хозяином кабинета. Сделав почтительный жест раскрытой ладонью, представил хозяина:

— Круглов, Николай Сергеевич.

А потом и себя назвал:

— Я Виктор Михайлович Сухов.

Из-за стола встал немолодой, но молодящийся, успешный мужчина, следящий за собой с заметной тщательностью, в неброской дорогой статусной одежде. Ровный, красивый загар, благородная седина.

Протянул руку:

— Вас рекомендовали как специалиста в области информационной безопасности. С этим проблемы. Я не хочу вдаваться в подробности. Коротко — похищен готовый бизнес-план. Им воспользовался конкурент. Ущерб составил миллионы долларов… У нас хорошо поставлена служба охраны. Люди преданные. Конечно, много технических средств контроля. Просмотр записей ничего не дал. Видимо, изощренный бизнес-шпионаж. Что касается исполнителя, тут — полнейшая неопределенность… «Крота» найти мы не смогли… У конкурента не спросишь: «Друг, без обид — как ты сумел, а?». Вас пригласили, когда наши собственные ресурсы были исчерпаны. Вы понимаете, огласка нежелательна…

Я кивнул:

— Хотите определить, кем была организована утечка информации?

— Вот именно.

— Сначала нужно выяснить, кто имел доступ к ней. Всё, конечно, обговаривалось в ходе внутреннего расследования. Вам неприятно возвращаться к тому, что пережевано сто раз. Но я должен войти в курс… Итак, кто имел доступ?

Глава компании вздохнул с покорным видом:

— Я. Мой заместитель Виктор Михайлович, но лишь частично — по разделам, связанным с его сферой ответственности. И секретарь… Файл в моем ноутбуке. Он не подключен к Сети. Оснащен множеством защит. Никто не сумеет войти в него дистанционно, что-либо скачать. Ноутбук я не оставляю без надлежащего присмотра. Выходя, запираю в сейфе. Кабинет тоже запираю. Дома веду себя так же. Никаких следов проникновения. Чисто.

— Был ноутбук в ремонте?

— Нет.

— Программы лицензионные?

— Да. Все программы инсталлировал сам. Мой ноутбук в идеальном состоянии. Из самых новых и дорогих — одна из лучших моделей.

— А кто собирал для вас данные?

— Множество людей и в разное время. Ни у кого из них целостной картины сложиться не могло. Вряд ли они догадывались, для чего нужны сведения.

— Материалы вам приносили на электронных носителях?

— Только на бумаге. Я знаю, что файл может содержать лишнее, в скрытом виде… После обработки сведения вводились в мой документ. Набирал секретарь, под диктовку.

— А если вы как-то обмолвились в разговоре, выдали свою идею?

— Нет. Мы осторожны.

— Включая секретаря?

— Мой секретарь вне подозрений. Я ручаюсь. Да и не в идее суть. Она как раз доступна, и ее не раз высказывали. Никто не мог найти подхода. А я нашел… План содержал пошаговое описание программы действий… Все мы — одна команда. Все были кровно заинтересованы в сохранении тайны и успехе этого проекта. Не представляю, как…

Он с горечью махнул рукой.

Я спросил:

— Конкурентом ваш план реализован слово в слово?

— Пошаговая цепь действий, операций — на сто процентов.

— А вдруг — невероятное совпадение?

— Использовались нетрадиционные решения, своего рода ноу-хау… Совпадений тут быть не может… Да что говорить, я узнал свой проект. Корпел над ним шесть лет.

— Человек в состоянии запомнить его, хотя бы в основных положениях?

— Что вы… — Николай Сергеевич откинулся на спинку мягкого кресла. — Это совершенно исключено. Бизнес-план — целый фолиант. Огромные массивы цифр, имен и адресов. Ссылок на документы, с обширными цитатами. Всё там важно, мелочей нет…

— Я бы хотел поговорить с секретарем.

Просьба не вызвала энтузиазма.

— Не стоит. Разбирательство произвело на секретаря тяжелое впечатление.

Что с того? Секретарь — фигура неприкосновенная? А может, секретарша?

Нужно прояснить ситуацию:

— Ваш секретарь мужчина или женщина?

— Женщина. — Круглов поиграл желваками. — Какие-то проблемы?

Ни с того ни с сего — боевая стойка. Вот тебе раз.

Я покачал головой:

— Никаких проблем.

Честно говоря, подмывало добавить: «у меня». Я сдержался.

Возникло подозрение, что Круглов неровно дышит в сторону отсутствующей секретарши. Если спросишь, почему сразу не дал понять, что секретарь — женщина, ответит: во избежание предвзятости.

А рыльце в пушку. Их отношения вряд ли ограничены рамками официальных. Я кое-что знал о нем. Счастливый муж. Отец троих взрослых детей.

Бывает.

— Зачем Светлане Владимировне кусать руку, благодаря которой она живет как в раю? — спросил шеф.

Явно стремился оградить ее.

Опустив взгляд, я невольно подумал, что мужские и женские представления о рае могут варьироваться в довольно широком диапазоне.

Круглов нервничал:

— Секретарь документ набирала под мою диктовку… Она могла видеть лишь фрагмент, с которым мы работали. Целиком проект в руках не держала — только по кускам и с большими временными интервалами… И я говорил с ней о пропаже. Светлана Владимировна тут ни при чем. Верный человек. Она себя всю отдает компании.

Двусмысленная фраза.

— Родственников нет, друзей тоже нет. И секретов никаких. Она же на виду постоянно.

Эк хватил! Даже с учетом неформальных отношений.

— Совсем никого? — решил уточнить я.

Шеф помолчал, хмурясь.

— Ну, как-то она звонила в один город. Я случайно узнал. Выяснил по своим каналам, что у нее там сестра. Но других родственников не имеет, точно.

— А сестру почему скрывала?

— Это личное. Касаться не будем.

Ладно. Хотя у вас тут всё личное.

— Кстати, о личном, — сказал я небрежно. — Если нельзя лицезреть саму Светлану Владимировну, то я хотел бы видеть ее личное дело.

— Опять вы… — поморщился Круглов.

Я бы мог добавить, что интуиция меня выручала не раз. Какой смысл?

У бизнесмена — розовые очки.

— Виктор Михайлович, — обратился глава компании к заму. — Не в службу, а в дружбу… У Светланы Владимировны в столе. Кажется, в правом нижнем…

Так. Личное дело хранится не в отделе кадров — в столе у секретарши. Ну и ну.

Сухов вышел. Было слышно, как он выдвинул и задвинул пару ящиков. Через полминуты неловкого молчания вернулся, папку вручил мне.

Я начал ее пролистывать.

В деле сразу обнаружилась нехватка бумаг. И в основном тех, на которых должно быть фото. Причем отсутствовали даже копии страниц паспорта. Их не изъяли из папки — их не подшивали вообще. Нумерация везде сплошная.

Всё отчетливее становилось ощущение махровой липы.

Девица крепко зацепила шефа.

Наверняка появилась в компании совсем недавно и взлетела стремительно, вызвав ярость в коллективе, на который ей плевать, как любой временщице.

— Где же фотографии? — спросил я.

— У нее тогда не оказалось, при оформлении. А потом как-то… Я ее лицо вижу пять дней в неделю, без фото.

Кашлянув, я начал было:

— Николай Сергеевич, при всем уважении…

— Простите, вы уверены в своем праве делать мне замечания? — вскинулся шеф.

Какое-то время в кабинете было тихо.

Вот ситуация.

Ищите «крота», при этом хозяйскую пассию, главного подозреваемого, не трогайте.

Шеф понимал, что выглядит нелепо.

— Извините, — буркнул он.

Во мне забрезжило какое-то предчувствие, неясное, ускользающее. Но пока трудно было расшифровать сигнал непредсказуемого, словно ребенок-вундеркинд, подсознания.

— Вас не затруднит описать внешность Светланы Владимировны? — отозвался я, надеясь на подсказку зрительной памяти.

— Зачем?

— Вы же хотите помочь нашим поискам истины, правда?

Круглов засопел:

— Все женщины красятся. Я понятия не имею, блондинка она, шатенка или брюнетка. За время работы не меньше двух раз меняла колер…

Нехотя стал описывать.

Стройная, привлекательная. С необыкновенными глазами. С необыкновенной улыбкой… И далее в том же духе. Ничего конкретного.

Шеф мямлил. Зам поддакивал.

Для мужчин характерно. Мужчине описать женщину гораздо сложнее, чем женщине — мужчину.

Как правило, наш брат воспринимает общее впечатление, о деталях редко задумывается. У женщин в таких ситуациях всё иначе, те подмечают частности, которые и формируют облик. Хорошо бы с женщиной поговорить, из сотрудниц…

Вряд ли позволят. Фаворитку в коллективе не любят. Шеф это знает. Да и сор выносить не хочет из кабинета.

Я уже почти не сомневался в том, что «крот» — секретарша-любовница. Хотя из того, что мне рассказали, непонятно, как же она сняла информацию, как передала конкуренту.

— Много знаете о сестре?

— Фамилия другая. Но у женщин фамилия — как цвет волос. Живет в небольшом городке у моря…

Я почувствовал холодок в животе:

— Сестра младшая, старшая?

— Они близнецы. Одно лицо. Выросли в детдоме. Не лучшие воспоминания, конечно…

Вот на что намекал ребенок-вундеркинд. Наверное, и здесь совпадения исключены.

Я прикрыл веки. На мгновение вернулся в прошлое. Картины пронеслись вихрем, как при ускоренной перемотке.

Налево — коридор, направо — коридор. Прямо — лестница, ведущая на второй этаж. Вдоль ее перил — развесистые пальмы в лакированных кадках. Зеленая ковровая дорожка между ними.

Что-то прислуги не видно. Спросить не у кого.

Я поднялся на второй этаж особняка.

Налево — коридор, направо — коридор. Солнце, бьющее сквозь арочные окна. Двери.

И куда мне?

Из ближней двери вышел мужчина с нервным, подвижным лицом.

Вот он, клиент.

Пиджак сливочно-белый, черная водолазка, джинсы радикально голубого цвета. Светло-коричневые туфли. Буду работать на него две недели — за очень приличные деньги. Причем шестьдесят процентов гонорара получены и уже разошлись. На долги, на срочные платежи… Но большая часть денег — на врачей. Клиента спас, однако серьезно пострадал от взрыва, которым его хотели отправить на тот свет. Видимо, это последний контракт такого рода.

Как ни жаль, с последствиями контузии приходилось считаться. Виду я не показывал. А сам понимал, что пора искать другую работу.

Клиент, протягивая руку, шагнул вперед:

— Евгений Реутов. Мне, честно говоря, нравится моя фамилия. Она такая решительная… Скажешь: «Реутов» — и сразу возникает образ. Имя тоже ничего. Там прячется гений… А вас я знаю. Лучше и полнее, чем вам кажется… Идемте.

Мы вошли в просторную комнату с дорогой мебелью. Реутов запер дверь:

— Присаживайтесь.

Он принялся ходить по комнате, готовясь к разговору.

Правильно выстроить деловые отношения с клиентом непросто, между тем это половина успеха. Довольно часто клиент ведет себя как взбалмошная, избалованная дамочка: охраняй меня, а я стану капризничать, стану плевать на рекомендации и ни за что не позволю собой командовать.

Я сказал:

— Для начала хочу выяснить, кто постоянно живет в доме — кроме вас.

— Галкина сестра, Марина, вы ее узнаете. — Реутов усмехнулся. — Горничная Лизавета. Еще Галка, моя жена. До некоторой степени.

— До какой степени? Извините, это профессиональный вопрос.

— Спим в разных комнатах. Иначе было бы невозможно работать с ней. От рук отбилась. Сюда вывез ее вместе с сестрой. Они двойняшки, однояйцевые близнецы. Из одной клетки.

— Я могу увидеть вашу супругу? Она где сейчас?

Реутов выдал язвительную тираду:

— Вы наивный! Согласно принципу неопределенности Гейзенберга, в одно и то же время знать точное положение Галки в пространстве и ее скорость мы не можем. Да уж, либо то, либо другое. Скорость Галки известна — четыре кэмэ в час. На шпильках — три кэмэ в час. А раз скорость известна, координаты определить нельзя. Гейзенберг возражает!..

О господи…

Клиент — псих. Скверно.

— Принцип неопределенности — фундаментальный принцип квантовой теории, — пояснил Реутов. — Постулирует невозможность точного измерения координат элементарной частицы и ее импульса.

— Ваша супруга ведь не элементарная частица.

— Напротив, она элементарна… — Вновь губы Реутова изогнулись в горькой усмешке. — В зависимости от обстоятельств, ведет себя то как частица, то как волна. Более того, в мнимой хаотичности своего движения может совершать квантовые скачки.

— Понятно, — кивнул я смиренно.

Клиент был в таком запале, что не мог выразиться просто: «Не знаю, где она мотается».

— Вы должны взять на себя роль «темной лошадки», — сообщил Реутов. — Для всех в доме и вне дома вы мой ассистент. Надо форсировать исследования, а я не справляюсь. Поэтому выписал кандидата физико-математических наук, ученого того же профиля.

То есть меня. Да уж…

— Чем вы занимаетесь? — спросил я.

— Лишняя информация, — отрезал Гений.

Это не лишняя информация, это — суть, которая определяет всё остальное. И дела обстоят так: либо хорошо поставленная охрана, способная действовать превентивно, либо тайны.

Определяйтесь, господин клиент.

Я задал нейтральный вопрос:

— Где мои апартаменты?

Комната располагалась на том же этаже, рядом с комнатой Реутова.

Устроив свои вещи в пустом шкафу, я вышел на балкон, окинул взглядом окрестности — зеленый пригород уютного приморского городка.

Услышал два голоса. Не услышать было трудно: разговор шел на повышенных тонах.

— Опять?! — едва ли не кричал Гений. — Я бы тоже хотел пошляться! Но это — нельзя!..

— Почему? — возмущенно отозвалась девушка.

— Никаких почему!.. Ты подписала контракт!.. Изволь же выполнять свои обязательства! Еще раз сорвешься — отправлю назад!

— Ты злой!..

— Ты у нас больно добрая!..

— Зачем привез сюда? Мучить?.. Держать в четырех стенах?..

— Много работы, как ты не понимаешь!

— Одна работа! Я хочу кататься на яхте, ходить на танцы, ужинать в ресторанах! Я жить хочу! Знакомиться с людьми, веселиться!

— Как будто жизнь — одни танцы!.. А работа?

— Пошел ты со своей работой!

Их разговор явно иссяк.

Я вышел в коридор, чтобы увидеть номинальную супругу.

Распахнулась дверь. Из нее выскочила блондинка в ярком, излишне коротком сарафане. С прической типа «взрыв на макаронной фабрике».

Чуть не плача, не видя меня, она метнулась по коридору.

Выглянув, Гений проследил за ней, убедился, что номинальная супруга вошла в комнату.

Заметил и меня:

— Видал? Такой цирк устраивает периодически. Ветер в голове.

— Ребенок еще.

— Нашел ребенка… Ей двадцать. — Он вяло махнул рукой. — Я просто в ярости. За Галкой нужен глаз да глаз. Того и гляди сбежит.

Реутов перешел на «ты», и сам, кажется, не заметил. Весь в своих изысканиях. А может, играл в богача, уверенного в своем праве тыкать людям, которые старше по возрасту. Но все в кого-то играют.

— Что за работа у вас с ней? — опять начал я.

— Лишняя информация.

— Ваши тайны меня интересуют в той мере, в какой это нужно для постановки охраны. Я должен понимать, какие опасности вам угрожают, в связи с чем, от кого и когда.

— Не могу сказать. Работа, в общем, секретная. Хоть и не госзаказ. Деньги не из казны, от частного инвестора. Тут всё принадлежит ему, включая дом… Если получится — он и решит, как быть дальше.

— А если не получится?

— На такой случай требуется человек, незасвеченный, квалифицированный…

— Помочь унести ноги?

— Да… Я запланировал серию опытов. Но может не хватить времени. А инвестору нужен результат. Его пока нет. И Галка захандрила… Она думала, что мы сюда не работать, а развлекаться едем… Изучай местность, возможности отхода. Я сброшу тебе файлы. Потом всё обсудим, варианты прикинем… Есть вопросы?

— Почему вы обратились ко мне?

— Ты меня однажды спас — вытащил из-подо льда. Я тогда пацаном еще был… Лица ты не помнишь, конечно… И с возрастом я изменился… Когда подрос, стал тебя искать. Нашел. Следил издали. Знал, ты пригодишься. Я тебе доверяю. Ну и квалификация… Наслышан…

Единственную служанку в доме, Лизавету, я увидел в первый же день. Крепкая женщина, лет тридцати, в шортах и майке, надраивала пол в коридоре. Если на ней уборка всего дома — не позавидуешь.

Я поздоровался, не без труда назвал себя ассистентом и спросил участливо:

— Не многовато ли у вас работы?

Женщина выпрямилась, уперев швабру в плинтус. Небрежно, тыльной стороной ладони, поправила завитую прядь и поделилась, тронутая сочувствием:

— Я, вообще-то, повариха. Тут раньше две уборщицы было, из местных. Горничная была. И садовник. Хозяин дал им расчет. У него трудности. Я одна теперь, за всех.

— Постараюсь не мусорить.

Я осмотрел дом, ограду, проверил окна, двери, изучил сигнализацию. Определил слабые места и потребовал их усилить. Конечно, всё пришлось делать самому.

«Тойота», на которой я приехал, стояла в гараже — ей мелькать не резон. Гений выделил мне свеженький представительского класса «мерседес», хотя имелся еще «форд».

Колеся по округе под видом беззаботного туриста, я исследовал окрестности, на каждом шагу сверяясь с картой. Ведь даже самая лучшая карта не всегда может дать представление о текущем состоянии пути. Где-то ремонт, а где-то оползень… Всё нужно проверить и внести коррективы…

Номинальную супругу я рассмотрел за обедом. В глаза бросилось, что зубов у нее во рту, мелких, ровных и белых, не меньше сотни. Она любила их показывать при всяком удобном случае. Галкина сестра-близнец из своей комнаты не выходила.

После обеда клиент завел меня к себе, улыбнулся и указал на стол, где лежал пистолет:

— Твой любимый «стечкин». Можно его пристрелять в подвале. Нам хорошо бы, конечно, обойтись без стрельбы, но… К «стечкину» — три магазина. Думаю, хватит.

Мне очень хотелось выяснить, чем клиент занимается. Это базовая информация. Без нее — как без опоры в пространстве. И я продолжил копать:

— Никогда не думал, что наука может зависеть от девушки вроде Галки… Неужели у нее мощный интеллект?

Гений фыркнул:

— Ее интеллект на уровне ученицы восьмого класса!..

— Поэтому и возникает сомнение в серьезности исследований.

Все-таки я задел Гения. Он начал говорить, с некоторым раздражением:

— Мозг — это передатчик, наши мысли разносятся электрическими сигналами. Но сигналы очень слабые — в милливаттах. И к тому же мозг не способен принимать такие сигналы от другого мозга. Хотя порой и наблюдаются явления, выпадающие из круга привычных. Такое происходит у однояйцевых близнецов. Ведь они как два точно синхронизированных приемо-передающих устройства, настроенных друг на друга.

— И к чему сводится ваша идея?

— В квантовой физике принято, что вероятность самых невероятных событий не является нулевой. Положим, два электрона колеблются в унисон, то есть когерентно. В этом случае они сохраняют волновую синхронизацию даже на большом удалении. Даже если их развести на расстояние в световые годы, волна Шрёдингера будет связывать электроны между собой. Когерентные частицы обладают связью — науке пока не подвластной. Всё, что происходит с одной частицей, мгновенно отражается на другой, вне зависимости от расстояния. То же — с близнецами. У кого сильнее, у кого слабее. Жалко, двойняшки рождаются не так часто, как хотелось бы… Из восьмидесяти беременностей лишь одна заканчивается появлением на свет близнецов… У Галки с сестрой, можно сказать, — дар… Галка сильнее как передатчик. А ее сестра Марина — идеальный приемник.

Я опустил взгляд.

Понятно, откуда страхи. Неужели Гений сам верит в то, что говорит?

Ох, чует мое сердце, без стрельбы — никак…

— Расскажите еще о квантовых близнецах, — сказал я, желая поощрить словоохотливость Реутова. — Это интересно.

— Эксперименты я провожу в основном с Галкой. Если специально ей что-то сообщить, для передачи сестре, — ничего не получается. Но если хочет посплетничать, то между ними словно искра проскакивает… Строгие факты передавать трудно… Но всё же есть определенные успехи. Скажу больше, я близок к выработке надежной методики. Осталась пара шагов.

Мой клиент продолжал говорить. Слушая вполуха, я прикинул.

Скажем, один из близнецов внедрен в какую-то секретную контору, а второй находится в другой стране. Между ними осуществляется передача сведений, которую не обнаружить и не перехватить. И это самый очевидный, простой вариант. Наверняка возможны комбинации похитрее.

За это многие ухватились бы. Информацию ведь мало добыть, ее потом еще надо как-то переслать заказчику. Агентов чаще ловят при выходе на связь и передаче сведений… А тут — попробуй-ка выследи…

Жаль, идея мертворожденная.

Клиенту бы не составлять план экспериментов, а уносить ноги, прямо сейчас, не рискуя своей умной головой.

И моей, не умной, тоже.

Пистолет я пристрелял.

Вечером на лестнице я увидел Гения подшофе. Он покачивался.

Я деликатно повел его на второй этаж.

— Лучше сорок градусов в рюмке, чем в термометре!.. — задиристо объявил Реутов.

— Какой термометр вы имеете в виду?

— Любой. Ну, за исключением тех, что отслеживают производственные технологические процессы. Я имею в виду и уличный, и медицинский…

Он боялся. И не хотел, чтобы я заметил.

На другой день после завтрака, идя по коридору мимо открытой двери в одну из комнат, я услышал тихий голос. В комнате увидел Марину, копию Галки.

Та же внешность, та же фигура. Но выражение лица мягче.

Она сидела на стуле, держала фотографию сестры в руках. И, глядя на нее, бормотала:

— Вспомни обо мне, говори со мной…

Ощутив мой взгляд, обернулась. Тут же опустила ресницы, будто смутившись.

— Вы затворница? — улыбнулся я.

Марина смутилась еще больше. Такое впечатление, что мужским вниманием она совсем не избалована, даже не знает, как себя держать. Или ей неприятно, что я застал ее за несколько странным занятием…

Вечером в коридоре меня окликнул Реутов, завел к себе. Тихо заперев дверь, сказал:

— Завтра прием на вилле у инвестора. Вечером. Предстоит разговор, в кабинете. Войти я смогу. А смогу ли выйти? Оружие получишь внутри, от повара. Я отвез ему твой «стечкин» с глушителем.

— Это опасно. Повар не откажется?

— Он мне обязан. Я пристроил его сынков на хорошее место, к инвестору. Они близнецы, однояйцевые… В кабинет я тоже ничего не пронесу — обыскивают. Но в случае опасности я подам сигнал.

— Каким образом?

— В пуговицу пиджака встроено миниатюрное устройство. Другая пуговица, на твоем пиджаке, должна завибрировать. Что будет означать — я в смертельной опасности. И можно — всё. Надо убрать охрану у дверей и в кабинете. Из окна прыгаем на клумбу. С боем или как прорываемся к машине.

Я отвел взгляд. Боевик какой-то. В жизни так редко бывает. Уж во всяком случае — не с Гением.

— Дальше я кое-что приготовил. Скажу, когда придет время… Уйдем — ты получишь еще сто пятьдесят тысяч евро. Обойдется без наезда — сорок процентов гонорара, что остались за мной.

— Галка будет на приеме?

— Да.

— Если прорываемся к машине — как супруга присоединится? Она же в доме.

— Галку не тронут. Об этом не волнуйся. Что еще не ясно?

— Говорите, у вас нет денег. Тут же предлагаете сто пятьдесят тысяч. Как-то не вяжется.

— Просто я кое-что скопил.

Украл у инвестора, подумал я.

Сто пятьдесят тысяч евро — неплохая сумма. Недаром Гений уверен, что я стану ради нее убивать.

— Нужен план здания, поэтажный, — сказал я. — И привязка к местности. Еще схема дорог вблизи дома инвестора.

— Точный план не раздобыть. Он есть в разных инстанциях, но, конечно, под контролем. Засветимся. Нарисую, что помню, от руки. А схему дорог получишь.

Я кивнул.

Моя ставка была на то, что инвестор на глазах влиятельных гостей не устроит погоню со стрельбой и взрывами…

Ладно, посмотрим, как получится.

Следующим вечером мы выехали из ворот на «мерседесе». Я сидел за рулем, а Реутов и Галка — сзади. Форма одежды — парадная.

Охраняемая парковка у ворот огромной виллы оказалась забита машинами.

Гости проходили через арочный металлодетектор, и если он срабатывал, парни в черных костюмах вежливо просили выложить из карманов всё металлическое и пройти еще раз.

Я вошел как бы с Реутовым и как бы отдельно. Растворился в толпе.

Отыскал на первом этаже кухню, благоухающую гастрономическими ароматами. Сказал, что у одного из гостей-язвенников — пожелание.

Ко мне вышел тучный повар в белом.

Он сразу понял, что к чему, но спросил для маскировки:

— Чего хочет уважаемый гость?

— Не при всех же…

Повар, взяв под локоток, отвел меня за огромный холодильник. Угол не контролировался ни одной камерой. Вынул из-за спины завернутый в белую тряпку «стечкин». Там были два запасных магазина к пистолету и глушитель.

Сверток я сунул за брючный ремень. Голова у повара соображает. Белая тряпка на фоне белой рубашки. Сверху пиджак. В глаза не бросится, даже если пола отойдет в сторону.

— Всегда рад помочь, — сказал повар.

Странные тут между людьми отношения.

Повар очень рискует. Если начнется стрельба, а затем — внутреннее расследование, поступок, который он совершил, вряд ли понравится работодателю…

В туалете я развернул тряпку, осмотрел и проверил «стечкин», навинтил глушитель. Два магазина разложил по карманам. Сам пистолет устроил в специальной подмышечной кобуре. Вышел, чувствуя себя увереннее.

А народу была тьма. Немолодые мужчины в строгих костюмах и дамы в вечерних, очень дорогих платьях. Сновали официанты с батареями высоких бокалов на подносах.

На полукруглой сцене выступала группа с длинноногой певицей.

Вскоре я увидел инвестора.

Лицо, как древний, выветренный камень, изрыто оспинками. Инвестор слегка напоминал борова, одетого в смокинг. Но держался величественно. Как-то сразу было ясно — у человека миллионы крутятся на счетах, если не миллиарды. Один из хозяев жизни. С гостями говорил доброжелательно, радушно и в то же время чуть свысока. Постоянно давал ощутить разницу уровней, ступенек пресловутой социальной лестницы.

Настал момент, и Реутова пригласили в кабинет. Я на расстоянии последовал за ним, до обитой натуральной кожей двери.

Галя, одетая в красивое длинное платье, жадно смотревшая на окружающее великолепие, кажется, не заметила ухода супруга.

Пристроившись за колонной, я ждал, когда завибрирует пуговица. Иногда поглядывал на часы.

Прошло семь минут. И я стал подумывать, не сорвался ли план. Реутова уже могли скрутить по рукам и ногам, чтобы сунуть в багажник и отвезти к ближайшему обрыву.

Но вот дверь отворилась, из нее вышел Реутов под руку с хозяином.

— …Можно сказать — даром, — проговорил Гений с улыбкой, заканчивая какую-то фразу.

Инвестор усмехнулся, но беззлобно и без желания возразить.

По лицу клиента было видно, что переговоры удались. Гений сумел успокоить инвестора и, вероятно, получил новые ассигнования.

Короче — заморочил голову.

Странно.

Боров не из тех, кто может купиться на пустышку.

Я был заинтригован.

Впрочем, какое мне дело? Стрельбы не будет — и ладно…

Гонорар я получил. Надо было уезжать. Но я застрял в городке.

Сидел в кафе.

На стойке переливался красками экран телевизора, а я смотрел в окно, залитое водой. С утра хлестал ливень.

Я был неудовлетворен. Не потому, что сорвались дополнительные сто пятьдесят тысяч — на них я и не рассчитывал.

Осталась неопределенность.

Хотелось расставить точки. Хотелось знать: что лежит в основе проекта Гения Реутова — обман или всё же научная идея?

Мне казалось важным это выяснить. На случай, если вдруг столкнусь с чем-то подобным в будущем. Так что мой интерес имел отчасти профессиональный оттенок.

По шоссе я гнал быстрее, чем следовало. В дождь, при скорости восемьдесят километров в час и выше, на покрышках образуется водная пленка, сцепление с дорогой снижается.

Машину вело, она почти не слушалась.

Казалось бы, зачем рисковать жизнью бесплатно?

«Тойота» летела, разбрызгивая земную и небесную воду. Здешней милиции, видно, лень было за мной гоняться по такой погоде.

На мне серая куртка из непромокаемой ткани. Прежде чем выйти, я надвинул капюшон, прячущий лицо и от струй дождя, и от взглядов. Осмотрелся вокруг — через стекла, залитые водой. Никто не слонялся поблизости.

Ворота оказались заперты на внешний замок, словно дом покинут.

Тронув железную калитку рядом, я убедился, что она тоже заперта на ключ.

Я зашел с тыла, к садовой калитке, воспользовался отмычкой. И осторожно заглянул.

Слышен только плеск дождевых струй, их дробный стук по листьям.

Я выждал минуту. Ничего не происходило. Напрасно я напрягал слух, зрение, в надежде различить сквозь шум воды какое-либо иное движение, какие-либо иные звуки.

Вот будет стыдно, если поймают в чужом особняке.

По дорожке, среди мокрых деревьев и кустов, я подошел к двери черного входа, отпер ее.

Минуту слушал тишину. Потом взбежал на второй этаж, оставляя мокрые следы.

Никого и ничего. Исчезли и люди, и личные вещи.

Исчезли компьютеры.

Н-да…

Означать это могло только одно.

Гений сделал недостающую пару шагов, у него получилось.

Инвестор опробовал методику на тех, кто оказался под рукой, — на сыновьях повара. И выразил удовлетворение. Перевез Гения и девушек в другое место, уединенное, подходящее для тайной, хорошо оборудованной лаборатории.

Девчонки стали очень дорогим товаром. Инвестор уж постарается вернуть, приумножить вложенные деньги с их помощью. Должно быть, и сыновей повара к делу пристроит. И других близнецов искать будет.

Наверное, Гале понравится амплуа Маты Хари, она так любит яркую жизнь…

Стоп.

А если всплывет, что Гений рассказал о проекте временному ассистенту?

Чем это обернется?

Меня станут искать, чтобы не дать информации разойтись.

Начать могут с минуты на минуту.

Сутулясь, придерживая капюшон рукой, я вышел под дождь, завел машину.

Всех благ, господа.

Я для вас никто, элементарная частица.

И потому вступает в действие принцип неопределенности.

Вы можете знать мою скорость, но вы не можете знать мои координаты.

С тех пор я интересовался научными исследованиями в этой области. Узнал, что в мозгу есть структуры, известные как микротубулы, — они демонстрируют квантовое поведение. Так что мозг нельзя свести к простому набору электронных компонентов. Многое в работе мозга имеет квантовую основу.

Можно ли как-то иначе понимать стремительное пронзание, или тоннелирование, обход череды умозаключений, ведущей от вопроса к ответу? Ведь у нас случаются порой озарения.

Поэтому создание искусственного мозга, интеллекта просто невозможно без выхода на квантовый уровень.

Согласно квантовой механике, одному и тому же фотону в одно и то же время ничего не стоит пройти сквозь два разных датчика на противоположных краях Вселенной.

А в случае с Галей одна и та же информация должна пройти через две головы — не столь уж далекие друг от друга. Всего-то…

Галя.

Я как чувствовал — мы с ней пересечемся.

Наверное, год она будет скрываться, наверное, изменит внешность.

Потом ей дадут новое задание, где-нибудь в другом месте.

Звонок сестре — это прокол, нарушение инструкций. Проблемы с дисциплиной у Гали так и не изжиты. Своенравная.

— Допустим, вы меня убедили, — сказал Николай Сергеевич. — Я не говорю, что согласен с выводами, которые вы сделали. Предположим, «крот» — мой секретарь. Но как же она могла эту информацию — в значительном объеме, исключающем запоминание, — извлечь и передать конкуренту?

Я улыбнулся:

— Голь на выдумки хитра, Николай Сергеевич.

Шеф велел привезти секретаршу. Результат не удивил.

Поговорив с кем-то по телефону, Круглов изменился в лице.

Глядя в сторону, известил меня ровным, бесцветным тоном:

— Светлана Владимировна… пока недоступна. Ведется поиск.

Эти слова дались ему нелегко. Шок пройдет, и глава компании хлебнет душевных мук.

Он доверял Светлане Владимировне.

Хотя зовут ее иначе.

Будем считать — заказ выполнен. Работа оказалась не такой уж сложной.

Говорить о специфике той связи, которая существует между сестрами, я не собирался.

Круглову не до того. Уже не молодился и грудь не выпячивал. Огонь в его глазах потух — надолго, может, и навсегда.

Круглов испытал удар, едва ли менее сильный, чем от финансовых потерь. Удар в спину, удар в сердце, удар по самолюбию. Он подавлен. Ему тяжело дышать. Рубашку на себе рвать не будет — защищая репутацию коварной.

— По-моему, канал утечки обнаружен, — сказал я, чтобы напомнить о своем присутствии.

— Да… — вздохнул заказчик. — И ведь набирала текст, не считаясь с личным временем. А я думал — какая самоотверженность…

Вот именно.

Гале ничего не требовалось запоминать.

В процессе набора она сразу передавала информацию о проекте — сестре-близняшке, для спонсора.

Я покинул удобное кресло. Не хотелось видеть, как любимчик Фортуны превращается в развалину.

Круглов тоже поднялся. И даже силы нашел пожать руку:

— Вы заработали свой гонорар. Ценю квалификацию.

Опустив взгляд, я сделал вид, что польщен.

Главное было — вас переупрямить, уважаемый. Ваши подчиненные рисковать не стали. А мне все равно.

Заказчик снова канул в свою боль. Сел, ладонями закрыл лицо. Последняя в его жизни любовь. Остается посочувствовать. Тем временем Сухов извлек конверт из внутреннего кармана:

— Деньги счет любят. Не стесняйтесь, проверьте.

— Не буду. Всего доброго. — Я пошел к двери. У порога обернулся. — Вопрос. Секретарша была информирована о моем визите?

Николай Сергеевич наморщил лоб, с трудом возвращаясь к реальности:

— Это обсуждалось при ней.

Спускаясь в лифте, рядом с тем же молчаливым секьюрити, я думал.

Вряд ли, планируя мой визит, упомянули фамилию. Но даже если упомянули — фамилия не прежняя, другая. Значит, Галя верхним чутьем взяла.

Что происходит с сознанием квантовых близнецов, с их мозгом, освоившим мгновенную связь на расстоянии, вышедшим на какой-то иной уровень?

Появляются дополнительные опции? Экстрасенсорика? Предвидение?

Что еще возможно?

И сколько таких близнецов выпустил Гений Реутов за три с половиной года?

Ох, Галя…

Вы можете знать ее скорость, но вы не можете знать ее координаты.

Гейзенберг возражает.