Глава третья. Объясняя необъяснимое

Это было здание из высоких башен, широких лестниц на воздушных опорах и гигантских окон, украшенных витражами, место света и просвещения, разума и волшебства, веры и науки. Это был храм Парящего Духа, создание Кэддерли Бонадьюса, избранного Денеиром. Кэддерли, как и его братья, был отмечен Денеиром, богом, последователями которого они были. Богом, который требовал непрерывных размышлений от своих последователей.

Кэддерли возвел это величественное строение на месте руин библиотеки Назиданий, которая, как считают многие, была самой великолепной библиотекой во всем Фаэруне. Действительно, архитекторы из городов столь далеких и различных, как Серебристая Луна и Калимпорт, приезжали в Снежные Хлопья, чтобы бросить взгляд на это здание, восхититься парящим опорами — никогда не виданными прежде в странах Фаэруна — и тем более в столь величественном масштабе. Магия и божественное вдохновение создали украшенные витражами стеклянные окна, разрисованные превосходными фресками стены, вдохновлявшие ученых, проводивших здесь бесконечные часы в занятиях и размышлениях.

Храм Парящего Духа был воздвигнут и как библиотека, и как собор. Он стал местом общих интересов, где ученые, волшебники, мудрецы, и священники могли бы собраться, чтобы обсудить и разрешить свои сомнения, охватывающие их разум. И не было места на континенте, где еще можно было бы представить такое поразительное единение веры и науки, где никто не боялся, что логика, рассуждения, и экспериментаторство могли бы лишить ученика милости Всевышнего. Храм Парящего Духа был местом, где правда считалась, божественной, а не наоборот.

Ученые не боялись, что там будут оспаривать их теории. Философы не боялись, что будут подвергать сомнению их понимание божественных начал и мира. Никто из священников и их богов тем более не боялся, что там их будут преследовать. И вообще, очень разумное понятие дискуссии, принятое в храме, не давало возможности для каких– либо преследований с чьей бы то ни было стороны.

Храм Парящего Духа был местом, где можно было узнавать обо всем, все исследовать и изучать, разрешать вопросы, которые вызывали сомнения. Там дискуссии о различных богах Абер– Торила почти всегда граничили с ересью. Природа волшебства была досконально исследована там, и поэтому во время всеобщей неразберихи и неуверенности, царящих в эти времена, когда Плетение Мистры начало разрушаться, ученые стремились в храм отовсюду, из самых далеких мест.

И Кэддерли приветствовал каждого из них с распростертыми объятьями. Он разделял их тревоги и беспокойство. Жрец выглядел очень молодо, намного моложе, чем мог бы выглядеть в свои сорок четыре года. Его серые глаза искрились юношеским блеском, а длинные волнистые каштановые волосы без признаков седины плавным полукругом спускались вдоль плеч. И двигался он как очень молодой человек, свободно и проворно, легким и пружинистым шагом. Он носил обычное для последователей Денеира одеяние – коричнево– белую тунику и брюки, добавив к ним от себя светло– голубой капюшон и широкую синюю шляпу, соответствующую ему, на правой стороне которой красовалась красная полоса в виде пера.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! – Одним ярким утром он поприветствовал трех гостей, которые были облачены в зеленые мантии друидов.

– Молодой Бонадьюс, я предполагаю? – Сказал один из друидов, тот, что был с седой бородой.

– Не такой уж и молодой, – поправил Кэддерли.

– Я знал твоего отца много лет назад, – ответил друид. – Действительно ли я прав в том, что нам будут рады здесь во время этого беспорядка?

Кэддерли посмотрел на человека любопытным взглядом.

– У Кэддерли все хорошо?

– Да, все хорошо, – ответил Кэддерли, а затем усмехнулся и спросил,

– Клео?

– Ах, Ваш отец рассказал вам про … меня, …– начал было отвечать друид, но закончил он, заикаясь и широко открыв глаза:

– К– кэддерли это вы?

– Я думал, что Вы пропали во время проклятия Хаоса, старый друг – Ответил Кэддерли

– Как можете Вы быть …? – Начал спрашивать Клео, находясь в полном замешательстве

– Разве Вас не уничтожили? – Спросил священник, напоминающий юношу. – Хотя конечно нет, иначе Вы не стояли бы здесь передо мной!

– В течение многих лет я блуждал в форме черепахи, – объяснил Клео. – В момент грозящей мне опасности я был благословлен, и мне удалось принять ее.

– Но как Вы можете быть Кэддерли? Я слышал о детях Кэддерли, которые уже выросли …

Пока он говорил, к священнику приблизился молодой человек. Он был очень похож на Кэддерли, разница была разве что в необычных миндалевидных глазах.

– А вот как раз и один из них, – объяснил Кэддерли, подходя к своему сыну с вытянутыми руками. – Мой самый старший сын, Тэмберли.

– Который выглядит постарше, чем ты, – сухо заметил Клео.

– Это длинная и сложная история, – сказал священник, – связанная с этим местом – храмом Парящего Духа.

– Ты требуешься в обсерватории, отец, – сказал Тэмберли. вежливо поклонившись посетителям. – Последователи Гонда снова заявили о своем превосходстве, поскольку их устройство победило магию.

– Без сомнения, и те, и другие думают, что я буду за каждого из них.

– Тэмберли пожал плечами, и Кэддерли глубоко вздохнул.

– Мой старый друг, Кэддерли, – сказал Клео, – я хотел бы провести с вами некоторое время.

– Я могу рассказать тебе о том времени, когда я был черепахой, – Клео невозмутимо улыбнулся Кэддерли.

– У нас в храме у каждого есть своя точка зрения и небольшое соглашение, – объяснил Кэддерли. – Но конечно они все нервничают.

– И не без причины, – сказал один из друидов.

– И, только хорошенько всё обдумав, мы сможем преодолеть все эти трудности, – сказал Кэддерли. – Поэтому добро пожаловать, друзья, и входите. Еды тем для обсуждений у нас хватит на всех. А ваши голоса для нас очень важны, присоединяйтесь.

Три друида переглянулись, и один из них одобрительно кивнул Клео.

– Я говорил вам, что он будет рад, – сказал Клео. – Разумные они, эти жрецы Денеира. – Он повернулся к Кэддерли, который слегка поклонился и широко улыбнулся.

– Ты видишь? – сказал Кэддерли сыну, когда друиды прошли мимо в храм Парящего Духа. – Я говорил тебе много раз, что я в порядке.. – Он похлопал своего сына по плечу и тоже последовал за друидами.

– И каждый раз ты не упускаешь случая сделать какое– нибудь родительское наставление. Но ведь твое здравомыслие полностью основано на том, что нужно тебе, – сказал Тэмберли ему вслед.

Казавшись полностью ушедшим в себя и продолжая шагать, Кэддерли никак не отреагировал на эти слова. Рассмеявшись, он даже не оглянулся, а просто продолжил свой путь.

***

Тэмберли отставил строительство, которым занимался с утра, и пошел к южной стене, в большой сад, где он должен был встретиться со своей сестрой Ханалейсой. Тем утром они запланировали путешествие в Кэррадун, небольшой город на берегу озера Импреск, который находился на расстоянии всего одного дневного перехода от храма Парящего Духа. Улыбка Тэмберли стала шире, поскольку рядом с сестрой он заметил своего любимого дядю.

Зеленобородый дварф прыгал около ряда недавно посеянных семян, шепча слова какого– то друидского заклинания, и махал руками, вернее одной, как птица которая в бурю пытается набрать высоту. Этот дварф, Пайкел Валуноплечий, был самым необычным дварфом из всех. Хотя бы уже тем, что был друидом. Да и по многим другим причинам, большинство из которых и сделало его любимым дядей Тэмберли.

Ханалейса Бонадьюс была очень похожа на её мать Данику в молодости. У нее были такие же губы цвета спелой земляники, золотистые волосы и яркие карие миндалевидные глаза, как и у Тэмберли. Она тоже смотрела на недавно посеянные семена и улыбалась своему брату, который был удивлен ужимками Пайкела.

– Дядя Дядя Пайкел говорит, что он заставит их вырасти больше, чем они вырастают обычно, – заметила Ханалейса, когда Тэмберли уже прошел через ворота.

– Верь, брат, – сказала Ханалйиса подошедшему Тэмберли. – Дядя Пайкел знает землю.

– Кэррадун ждет, – ответил Тэмбирли.

– Хии хии хии, – сказал дварф.

– Кэррадун ждет,– повторил Тэмберли.

– А где Рори? – Спросила Ханалейса, имея ввиду их младшего семнадцатилетнего брата.

– С компанией волшебников, обсуждает целостность магического Плетения, которое поддерживает мир. Я жду, что, когда эта неразбериха закончится, найдется не меньше дюжины сильных волшебников, соперничающих между собой ради того, чтобы быть наставником нашего Рори.

Ханалейса кивнула в ответ, поскольку она, как и Тэмберли, хорошо знала склонность и талант их младшего брата вставлять замечания во время любых дискуссий. Поднявшись, девушка стряхнула грязь с коленей и рук.

– Вот и привлеките его, – предложила она своего брата. – Дядя Пайкел не позволит моему саду умереть, не так ли?

– Доо– дад! – торжествующе объявил Пайкел и начал свой танец дождя …, или танец плодородия, чтобы сад поскорее начал плодоносить … или танец, света … и независимо от того, как он танцевал, так и случалось. Когда, близнецы уехали, дядя Пайкел проводил их широкой, искренней улыбкой, появившейся на его лице при воспоминании о том, как много времени прошло с тех дней, когда они были детьми.

***

Ее руки и лоб твердо упирались в коврик. Женщина расслабила голени, находящиеся над полом и вытянутые перпендикулярно туловищу. С превосходным изяществом она позволила своим ногам широко раскачиваться в разные стороны, а затем соединила их, выпрямившись в простой и безопасной стойке на голове.

Дыша мягко, в совершенном равновесии и гармонии, Даника повернула руки и аккуратно встала на них в полную стойку. Она медитировала и представляла себя так, словно находится под водой, или как будто сила тяжести не действовала на неё. Она двигалась с невероятным изяществом, вытягиваясь от ладоней до кончиков пальцев ног и представляя, будто ее перемещает какой– то воздушный поток.

Она стояла на голове, совершенно прямая, и не чувствующая течения времени. Она не старалась удерживать равновесие, но её мышцы сами удерживали его, так, словно на её крепкие руки опустился равномерный груз. Глаза Даники были закрыты, а пепельные волосы свешивались до самого пола.

В этот момент она была очень сосредоточена, полностью погрузившись в свои мысли. Однако же это не помешало ей почувствовать чье– то приближение. Женщина открыла глаза за секунду до того, как Айвэн Валуноплечий, желтобородый брат Пайкела, просунул через дверь свою волосатую голову.

Даника шире открыла глаза, чтобы разглядеть дварфа.

– Когда вся их магия ушла, многие принимают это, а многие так и не могут смириться, девочка, – сказал он, усиленно подмигивая.

Даника вертикально прокрутилась на пальцах и грациозно встала, оказавшись прямо перед лицом дварфа.

– Что ты знаешь, Айвэн? – спросила она.

– Следовало бы больше, но мне достаточно и этого для того, чтобы убедиться. Твои старшие непоседливые дети спустились в Кэррадун, мне это сообщил мой брат.

– Я слышала, что Тэмберли пользуется популярностью среди некоторых молодых леди.

– Ах, – дварф задумался и очень серьезно посмотрел на нее. – А что насчет Ханы?

Даника засмеялась, глядя на него.

– А что с ней?

– Она тоже заставила некоторых юношей обратить на себя внимание?

– Ей – двадцать два года, Айвэн. Это было бы вполне нормально.

– Вот ещё! Только до тех пор, пока ее дядю Айвэна не начинают вводить за нос. Не будет этого!

– Она вполне может позаботиться о себе. Она обучена этому.

– Нет, не может!

– Но ты ведь не устраиваешь такую же демонстрацию по поводу Тэмберли.

– Ба!. Мальчики делают то, что должны делать мальчики, – ответил он, – но они не могут делать лучше то, что умеют девочки, например Хана.

Даника поднесла руку ко рту в бесполезной попытке скрыть смех.

***

Тёмное существо, бывшее когда– то архимагом Фетчигролом, архимагом великой и потерянной цивилизации, даже не признавало себя им, давно отказавшись от своей личности ещё в общем ритуале объединения, который провел Креншинибон. Он знал, что такое жизнь, знал, что такое бессмертие. Как лич, знал государства, состоящие из чистой энергии, как часть хрустального Осколка знал небытие и уничтожение.

И даже из того последнего государства существо, которым был когда– то Фетчигрол, возвратилось, вызвав этим искажение Плетения Мистры. Нет, он больше не был духом со свободной волей, а стал просто душой, всего лишь частью того триумвирата, который объединился в исключительно злую силу во взорванной огнем пещере на юго– востоке за много миль отсюда.

Фетчигрол служил гневу Креншинибона– Гефестуса– Яраскрика, существу, которым они стали. Королю призраков

Так же как и все семь тёмных духов, Фетчигрол по ночам стремился найти тех, кто докучал его хозяину. Все ближе приближаясь к нижним пределам Снежных Хлопьев, паря над большим озером, сияющим под лунным светом на западе, и по следам, ведущим всё глубже в горы к великой библиотеке, он ощущал, что был близок к цели.

Услышав голоса, тёмная сущность Фетчигрола почувствовала нервную дрожь – это злоба немёртвого призрака искала выхода и жертв для своей ненависти. Он всё ниже опускался в тень позади дерева, возвышающегося над дорогой, по которой шла пара молодых людей. Они приблизились к этому дереву, идя в тусклом лунном свете среди корней, то и дело попадающихся на этом пути.

Они прошли прямо перед Фетчигролом и не заметили его, находящегося совсем рядом. Хотя молодая женщина, видимо что-то почувствовав, подняла голову, осматриваясь с некоторым любопытством и страхом.

Как же немёртвый призрак хотел выпрыгнуть и наброситься на них! Но Фетчигрол находился слишком далеко от их мира, пребывая в Царстве теней. Как и у шести его собратьев, у него не было возможности трогать что– либо материальное.

Только души. Он мог использовать только убывающую энергию мертвых.

Он следовал за парой вниз под гору, пока она наконец не нашла место, которое посчитала подходящим для лагерной стоянки. Уверенный, в том, что они останутся там по крайней мере, до начала рассвета, злобный дух помчался в дебри, ища для себя мёртвую оболочку.

Но только в нескольких милях от лагеря молодых людей он нашел то, что ему было нужно: полуразложившуюся тушу медведя, изобилующую личинками мух и других насекомых.

Фетчигрол склонился над останками животного и начал петь, направляя силу короля призраков на призыв духа мертвого медведя.

И труп пошевелился.

***

Его поступь была медленной, но сердце – более сильным, чем уставшие руки и ноги. Дризт До'Урден пересек мост через реку Сарбрин. Он уже видел восточный вход в Мифрил Халл, как и дварфов из клана Боевого Молота, спешащих к нему на помощь, покольку ноша его была тяжела.

Кэтти-бри лежала на его руках, её голова покачивалась с каждым его шагом, а глаза, хоть и были открыты, ничего не видели.

На лице Дриззта отражалось так много страха и печали, что это действительно добавляло ужаса всей картине.

– Прикажите позвать Бруенора, открывайте двери и освободите дорогу! – велел Дриззт, проходя черным ходом. И прежде, чем он сделал десять шагов в зал Мифрилл Халла, фургон подпрыгнул около него, и группа дварфов помогла ему снять со спины Кэтти-бри.

И только после того, как сделал это, Дриззт, понял, насколько он был уставшим и опустошенным. Он прошел много миль с Кэтти-бри на руках, не смея останавливаться, поскольку она нуждалась в помощи, которой он не мог ей оказать. Он молился, чтобы жрецы Бруенора знали, что надо сделать, и дварфы, которые собрались вокруг него, неоднократно его подбадривали.

Идущий впереди дварф дал команду проходить через ущелье Гарумна, через его нижние длинные и вьющиеся туннели, ведущие к палатам Бруенора.

А Бруенор уже всё знал и ждал их. Реджис и многие другие стояли около него, поскольку он с тревогой вышагивал туда-сюда по залу, заламывая свои сильные руки или теребя большую бороду, некогда пламенная краснота которой сейчас была немного тронута сединой.

– Эльф? – спросил Бруенор. – Что ты сделал?

Дриззт почти отчаялся, услышав, каким тоном обратился к нему его дорогой друг, поскольку не мог дать ни нормального объяснения произошедшего, ни какой– либо надежды на будущее. Но старался проявлять как можно больше выдержки. Эльф встретил пристальный взгляд Бруенора и слегка поклонился. Изо всех сил пытаясь держаться с оптимизмом, он повернулся к фургону и, открыв его, заключил в объятья свою любимую Кэтти-бри.

Бруенор был уже рядом с ним, когда Дриззт поднял её. Глаза двафра расширились, и его руки дрожали, когда он попытался добраться до Кэтти и притронуться к своей дорогой дочери.

– Эльф? – спросил он, шепотом, и спросил так, что это короткое слово показалось многосложным.

Дриззт смотрел на него, замерев, будучи неспособным пошевелиться перед ним или хотя бы обнадеживающе улыбнуться.

У него не было никаких ответов.

Так или иначе, Кэтти-бри была сражена волшебством, и насколько он мог сказать, она была потеряна для них, как и они были потеряны для нее.

– Эльф? – снова спросил Бруенор, касаясь пальцами мягкого лица дочери.

***

Она отлично держалась, уставившись на выступающую ветвь сухого мёртвого дерева, а её руки находились прямо перед нею, уже готовые нанести точный удар. Ханалейса была истинной дочерью своей матери, с большим потенциалом и прекрасным чувством равновесия, нашедшая свой центр мира и силы.

Она смогла добраться до конца ветви и схватить его, а затем использовала как рычаг, налегая всем своим весом, чтобы сломать его и освободиться. Но зачем же она это делала?

Дерево стало её противником, её врагом, бросало ей вызов.

– Поторопись, ночь становится холодной! – крикнул ей Тэмберли с дороги рядом с их лагерем.

Ни одной улыбке Ханалейса не позволила нарушить свою серьезность. Полностью сконцентрировавшись, она резко и внезапно выбросила руку, вкладывая в удар всю свою силу. Ударив ветку около ствола слева, она нанесла ещё один удар с другой стороны, чтобы получился правильный крест. Один раз, затем ещё и ещё, затем снова по другую сторону, моментально зафиксировавшись перед тем, как отступить в оборону и занести ногу для удара.

Кружась в прыжке, девушка поднялась и вновь ударила, и этот удар, расколов ветвь посередине, отделил ее от ствола. Закончила она свой импровизированный бой, повторив такой же прыжок, высоко и широко размахнувшись ногой и ударяя ею снизу в то место ветки, которое она уже ослабила своими прежними ударами.

Ветка сломалась совсем, упав на землю в виде трёх аккуратных обломков.

Ханалейса приземлилась и сложила руки вместе, соприкасая их друг с другом кончиками пальцев. Она поклонилась дереву, словно побежденному противнику, затем подобрала сломанную ветку и пошла к лагерю, поскольку брат позвал её еще раз.

Но девушка сделала всего лишь несколько шагов прежде, чем услышала шум, доносящийся из леса неподалеку. Она замерла на месте, не издав ни звука. Её глаза напряжённо обыскивали участки леса, залитые лунным светом, ловя в них малейшее движение.

Что-то двигалось через подлесок, что-что тяжёлое и грузное, на расстоянии всего в двадцать шагов. И по направлению движения она поняла, что это что-то двигалось прямо к их лагерю.

Согнув колени, Ханалейса медленно опустилась на землю, осторожно и тихо положив рядом обломки ветки, оставив в руке только один из них, самый крепкий. Она стояла, оставаясь совсем незаметной, снова и снова ловя каждый малейший звук, чтобы получить подтверждение тому, что она уже услышала. Удивительно ловко девушка приподнялась на ноги, по одному сняв ботинки, а затем убрала их, неслышно двигаясь на пальцах босых ног.

Скоро она увидела свет костра и Тэмберли, который замер, тоже заметив движение. Затем обратила внимание на того, кто так тяжело двигался перед нею, время от времени пересекая этот свет и загораживая его, что доказывало, что это действительно было какое-то существо.

Ханалейса задержала дыхание, пытаясь продумать свой следующий шаг. И сделать это надо было быстро, поскольку существо сконцентрировало свое внимание на её брате. Она обучалась у своих родителей, обучалась сражаться и сражаться хорошо, но никогда прежде она не сталкивалсь со смертельной опасностью так близко.

Она услашал голос брата, зовущего ее по имени:

– Хана? Это ты?

Ханалейса чуть не закашлялась от этого сравнения. Тэмберли услышал животное. И действительно, животное было очень близко к нему, и двигалось довольно быстро.

Девушка выбежала вперед и что-то выкрикнула, чтобы привлечь внимание существа. Она боялась, что колебалась слишком долго.

– Твой меч! – крикнула своему брату.

Поскольку Ханалейса была уже рядом с медведем или кем бы там ни было это существо, она подпрыгнула, цепляясь за ветку стоящего рядом дерева, а затем, раскачавшись, одним махом взлетела на неё, осматривая его сверху. Только теперь Ханалейса увидела истинную природу монстра: это был не просто медведь, которого можно было бы и испугать. Она увидела, что половина его морды сильно сгнила и там обнажились белые кости черепа, хорошо видные в лунном свете.

Поскольку находилась рядом с ним, девушка ударила вниз. Её открытая ладонь опустилась прямо на его морду, но существо успело среагировать. Резкий удар встряхнул монстра, но сильно его не задержал. А он ударил в ответ, подрезав Ханалейсу и сбив ее с ветки.

Она приземлилась легко, но сбалансировав не очень удачно, чуть не упала при приземлении. И как раз вовремя, поскольку Тэмберли мчался мимо неё с мечом в руке. Он вложил всю силу в этот удар, и меч, погрузившись в шкуру на спине немёртвого существа, наткнувшись на кость, расколол её и застрял там.

Но медведь продолжал приближаться. Казалось, что он не обращает на рану никакого внимания. Он шёл, держа свои ужасные широкие когти справа от меча Тэмберли, а его зубастая пасть открылась в рёве.

Ханалейса прыгнула мимо Тэмберли и точным двойным движением ноги ударила животному в грудь. Если бы это был живой медведь, состоящий из нескольких сотен фунтов мускулов, крепкой шкуры и толстых костей, это очень мало чего дало бы, но этот был давно мёртв, большая часть массы существа сильно cгнила и была изъедена падальщиками.

Животное откинулось назад, освобождая лезвие меча Тэмберли настолько, что тот смог его выдернуть и освободить.

– Коли и бей не останавливаясь! – крикнула ему Ханалейса после того, как приземлилась на ноги и начала выстраивать защиту из пинков и ударов. Она стала бить палкой со стороны атакующей ее лапы, стараясь избегать ударов смертельных когтей, а затем начала наносить ряд тяжелых ударов по плечам животного.

Девушка чувствовала, что кости монстра хрустели под градом ее ударов, но, казалось, что животное это абсолютно не беспокоит. Медведь начал заносить удар слева, который вынудил молодую женщину отступить.

Он свирепо пошел в наступление, перемещаясь так, чтобы заняться девушкой. Ханалейса начала отступать назад, споткнувшись о торчащий из земли корень, а затем запуталась в ветках березы, около которой оказалась.

В страхе она крикнула, поскольку животное, начав заваливаться, зацепило её. Но вспыхнувший позади медведя в лунном свете могущественный меч, словно скользнув по нему, опустился на правое плечо монстра.

Немертвое животное выло и преследовало уклоняющуюся Ханалейсу. Оно врезалось в березу, его стало заносить вниз и из– за своей большой массы оно начало падать. Монстр продолжал кусаться и махать лапами, стараясь зацепить её, но Ханалейса, воспользовавшись его падением, начала уходить в сторону, отступая от него всё дальше.

Медведь попытался следовать за Ханалейсой, но Тэмберли не отставал от него ни на шаг, неустанно обрушивая на нежить свой тяжелый меч. Он разрубал куски плоти, рассыпая насекомых и размалывая его кости в порошок.

Тем не менее животное, опустившись вниз на четвереньки, продвигалось вперед, за закрывающейся Ханалейсой.

Ей приходилось бороться с отвращением и паникой. Девушка опять ушла от животного, которое приближалось к ней с открытой пастью для того чтобы укусить, и встала, упершись спиной в дерево и согнув ноги. Она снова и снова уклонялась от него, а её пятка снова и снова била по его морде.

Но животное всё равно двигалось, и Тэмберли всё ещё рубил его мечом, а Ханалейса продолжала пинать. Верхняя часть морды и челюсти были оторваны и висели сбоку, болтаясь на кусках кожи, но оживший труп всё приближался!

В последний момент Ханалейса сделала кувырок в обратную сторону. Она приземлилась на ноги, и инстинкт и каждая клеточка тела говорили ей, что надо бежать.

Но она отказывалась согласиться с тем, что ей страшно.

Теперь медведь повернулся к Тэмберли. Меч парня скользнул вниз, рассекая ключицу зверя, но монстр ударил его с такой силой, что вырвал клинок из рук, отшвырнув далеко от себя.

Монстр поднялся в полный рост, и его поднятые вверх лапы были готовы опуститься на невооружённого воина.

Ханалейса, вспомнив всё, чему учили ее монахи в течение нескольких лет, прыгнула на его спину и сконцентрировавшись, сосредоточила всю свою энергию в кончиках пальцев. И её средние пальцы словно лезвие пронеслись сзади от головы животного.

Она почувствовала, как они проникли в череп. Тогда девушка снова размахнулась и начала бить, ударяя кулаком снова и снова, кроша кость, направляя свои пальцы в мозг животного и разрывая его на части.

Медведь крутился в разные стороны, и Ханалейса, не удержавшись, полетела через деревья, ломая встретившиеся на её пути ветки и даже пару молодых вязов, и упала на землю прямо позади них.

Скатившись через узкий пролом, она поняла, что её лодыжка застряла в расщелине. Отчаянно девушка смотрела на приближающегося монстра.

Она видела след после меча, который остался на его черепе. Клинок разрубил голову зверя пополам, и след уходил вниз через шею существа.

И тем не менее он продолжал приближаться! Глаза Ханалейсы расширились от ужаса. И она никак не могла освободить ногу!

Но оказалось, что немёртвое животное двигалось уже только по инерции. Оно ещё немного прошло вперед, врезалось в вязы и упало на бок.

Ханалейса задышала свободнее. Тэмберли подбежал к ней и помог освободить ногу, а затем и встать. Она поранилась в дюжине мест и сильно ушибла плечо.

Но зато животное было мертво снова.

– Что за зло появилось в этих лесах? – спросила девушка.

– Я не зна … – начал отвечать Тэмберли, но запнулся. И он, и его сестра задрожали, а их глаза расширились от удивления. Ощущение холодной злобы внезапно наполнило воздух вокруг них.

Они услышали шипящий звук, слабо похожий на смех, и подскочили, становясь спиной к спине в защитную стойку, которой они обучались. Холод прошёл, и смех отступил.

В свете костра их лагеря они увидели фигуру, маячившую на расстоянии в темноте.

– Что это было? – спросил Тэмберли.

– Мы должны вернуться, – затаив дыхание ответила Ханалейса.

– Но мы намного ближе к Кэррадуну, чем к храму Парящего Духа

– Тогда пошли! – сказала Ханалейса, и брат с сетрой помчались в лагерь и начали собирать вещи.

Каждый из них взял по горящей ветке, чтобы использовать как факел, а затем они пошли вдоль следа. Они бежали, и холодные потоки воздуха неоднократно обволакивали их, а сгустки теней, более тёмные, чем самая тёмная ночь, плясали вокруг. Они слышали визг животных и крики птиц, в страхе вспархивающих с ветвей.

– Давай поднажмём, – неоднократно убеждал один другого, и они шептали это друг другу с каждым разом все более настойчиво, когда, наконец, их факелы сгорели, и темнота окружила их.

Они бежали до тех пор, пока не достигли окрестностей Кэррадуна, тёмного и спящего на берегах озера Импреск пока еще не наступил рассвет. Поблизости находилась прекрасная гостиница «Пляшущий кедр», владельца которой они знали. И, подойдя к её двери, близнецы сильно и настойчиво постучали.

– Кто там? Что за шум в этот колдовской час? – услышали они отчётливый вопрос из окна над дверью. – Чего вы хотите? Вы дети Даники?

– Позвольте нам войти, добрый Бестер Билге, – попросил Тэмберли. – Пожалуйста, только позвольте нам войти.

Когда дверь распахнулась, они слегка расслабились. Старый добрый Бестер Билге пропустил их внутрь, прося Тэмберли подбросить в очаг несколько дровишек и обещая быстренько приготовить какой– нибудь крепкий напиток и разогреть немного супа.

Тэмберли и Ханалейса смотрели друг на друга с большим облегчением, надеясь, что холод и темнота остались снаружи.

Они не знали, что Фетчигрол последовал за ними в Кэррадун и теперь уже находился на старом кладбище, расположенном за городскими стенами, планируя резню, которую хотел начать со следующим закатом.