"Змеёныш" - читать интересную книгу автора (Левицкий Андрей, Жаков Лев Захарович)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ БОЛЬШАЯ ОХОТА. СБОРЫ

1

Этим днём в баре было людно. Все столики заняты, у стойки толпятся сталкеры, переговариваются вполголоса, а кто и шёпотом, поминутно оглядываясь.

Заточка с порога осмотрел зал, выискивая знакомых. Кто-то обернулся; он кивнул одному, другому — и направился в угол, где сидела большая компания.

— Я к вам? — полувопросительно произнёс он. Мировой, бывший военный, а ныне командир небольшой сталкерской бригады, сдержанно кивнул.

— Рыжий, освободи гостю место, — велел он.

— А чего я-то? — обиделся конопатый, апельсиново-рыжий сталкер. Командир бросил на него короткий взгляд — и Рыжий, недовольно ворча, поднялся. Заточка, сняв «калаш», сел, зажал автомат между коленей. Группа Мирового была в сборе — Круча, Кипяток, Телёнок, вечно обиженный Рыжий и медлительный увалень Дылда.

— Зачем пожаловал? — спросил Мировой.

Заточка протянул руку Кипятку и Круче, с которыми был знаком. Кипяток порывисто пожал её, Круча ограничился кивком — Заточка был одной из причин, почему сталкер ушёл от Слона, как говорится, не сработались. Лица у Кипятка и человека-скалы были красные, они опять поссорились. Вообще за столом чувствовалось напряжение, Заточка сразу ощутил: минуту назад здесь горячо обсуждали что-то и не сошлись во мнениях.

— Вроде как по делу, — ответил порученец, кивнув бармену. Тот вышел из-за стойки, приблизился к столу. Вид у него был измученный — с утра сталкеры наводнили бар, и все чего-то хотели, хозяин не успевал поворачиваться. Думал было после обеда закрыть заведение — да жадность пересилила. Когда ещё такая выручка будет?

— Двести водки, — попросил Заточка. Бармен молча удалился и скоро вернулся с гранёным стаканом.

Круча с неприязнью следил за тем, как порученец Слона неторопливо взял стакан, повёл носом, скривился, резко выдохнул — и опрокинул в себя водку.

— Чего надо-то? — прогудел он.

Заточка занюхал рукавом и вытер заслезившиеся глаза.

— Подожди, дай человеку выпить, — не сводя с гостя взгляда, сказал Мировой.

Заточка, удовлетворённо рыгнув, вдруг произнёс:

— Так я же и говорю: большие бабки. За живого или мёртвого.

Круча крякнул, Кипяток с Дылдой переглянулись. Рыжий недовольно забормотал себе под нос, а Телёнок, самый молодой в группе, заморгал длинными ресницами.

Мировой, положив обе ладони на стол, нагнулся вперёд.

— Вся Зона знает. Ты зачем нам сообщаешь? Это заказ или так, поболтать зашёл?

Порученец обвёл их взглядом. Насупившийся Круча отвернулся к окну, остальные жадно смотрели на него, кроме Мирового, который легонько постукивал пальцами по залитой пивом столешнице. Нервничает командир, понял Заточка. Это хороший знак.

— Почему же заказ? — Он откинулся на спинку стула, вытащил из кармана пачку «Беломора». — Желающих получить такие бабки много, а Слону требуется стопудовый результат. Сам знаешь, Змеёныша в Зоне многие любят. Если одна труппа пойдёт, толку не будет.

— Это с чего вдруг? — подскочил Кипяток. — Ты типа сомневаешься в нас? Да мы лучшая бригада в этих местах!

— Много отрядов будут мешать друг другу, — сердито заметил Мировой, против обыкновения не приказывая Кипятку заткнуться.

— Главное, чтобы мутанта добыли, остальное Слона не волнует. — Заточка продул папиросу, прикурил от протянутой Кипятком зажигалки и выпустил клуб дыма. — Но если ты скажешь мне, Мировой, что берёшься, так я моту поговорить со Слоном, чтоб имел в виду вашу группу особенно. Информацию вам подкинем, насчёт в какую сторону Змеёныш убрёл, ну и ещё чем поможем, если понадобится.

Круча повернулся к остальным.

— Командир, мы ж только что толковали. Нельзя за такое дело браться, людям потом стыдно будет в глаза смотреть.

Не обращая на человека-скалу внимания, Заточка навалился грудью на стол и вперил взгляд в командира.

— Так что, берётесь? Мировой поморщился.

— Мы ещё не решили.

— Вы, конечно, можете думать, только времени мало. — Порученец опять затянулся, закашлялся, постучал себя по впалой груди. Цепко обежав глазами группу, повторил: — Слон платит в иностранной валюте, налом.

Брать мутанта живым или мёртвым. Только если мёртвым — доказательства чтоб были.

В дальнем конце зала поднялись из-за столов Кирза и Стопка, пряча глаза, вышли из бара. Старший напарник выглядел неприлично трезвым, даже нос его потерял обычный синеватый оттенок. Посетители проводили парочку внимательными взглядами. Как только двери за ними закрылись, в зале поднялся шум, и почти сразу ещё двое сталкеров, никому не известных новичков, поспешно покинули бар.

— Конкуренция, — криво усмехнулся Заточка, поднимаясь и перекидывая через голову ремень автомата. — Так что ты бы поторопился с решением, Мировой. Сообщи, если надумаешь.

И тут же из-за соседнего столика поднялся пожилой сталкер, стал пробираться к выходу.

— Куда рванул, Одноглазый? — окликнули его. — Ты ж пиво не допил!

— Пойду гляну, не стащат ли эти двое алкашей мой мотоцикл, — отозвался сталкер, махнув рукой приятелям. — Ща вернусь.

— Да кто его тронет, дурень жадный? — крикнули ему в спину.

— А ты заткнись! — сердито ответил Одноглазый, берясь за ручку.

— Э, стой, ты ж пешком сегодня! — спохватились за столиком, но за пожилым сталкером уже закрылась дверь.

Зона гудела. Молва шла от Кордона до Армейских складов, отражалась эхом, слухи волнами прокатывались по территории отчуждения, круговой рябью расходились вокруг тайных схронов, сталкерских лагерей, баз группировок, баров за Периметром и внутри него. Сталкеры шумели, спорили, ругались, обсуждая новость. Поначалу о ней говорили как о чём-то непроверенном, смутном, но вскоре она подтвердилась. Нет, не враньё, убеждались даже самые отъявленные скептики, — правда, пусть и невероятная. И весть катилась по Зоне, подхватываемая всё новыми голосами, теперь её знали все. Зона гремела: Слон назначил награду. Сто тысяч за голову Змеёныша.

Даже те, кто когда-то восхищался Змеёнышем, потихоньку начищали оружие, а большинство собирались не таясь, стараясь успеть первыми. Сто тысяч — огромные деньги.

В лагере неподалёку от Янтаря горел уютный костерок, вокруг сидели сталкеры. Ночь была безлунная и тихая, листва еле слышно шуршала на слабом ветерке. Под деревом стояли две палатки, полог одной закрыт — там спали. На растяжках сушились носки. Возле огня из земли торчали две палки, на них надеты ботинки, от которых поднимался лёгкий парок. Красавчик чистил свой ТТ, Пятка в неровном свете костра штопал куртку. Оба внимательно слушали Ивана Васильевича. Сцепив длинные пальцы, тот рассказывал:

— Девушек-испытуемых, находящихся внутри сканера, попросили оценить привлекательность женских лиц по шкале от одного до восьми баллов. Как только испытуемая выставляла оценку, ей предъявляли мнение «среднестатистической европейской женщины» о том же самом лице, которое могло совпадать или отличаться от только что сделанной оценки. Оценив двести фотографий, испытуемые удалялись на перерыв. И после этого их неожиданно просили оценить привлекательность лиц повторно. Так вот: почти все испытуемые изменили своё мнение в направлении сближения с мнением большинства — этой самой «среднеевропейской» оценкой. Понимаете? Эксперимент доказывает, что человеческий мозг считает отличие от большинства ошибкой. Конформизм, то есть пассивное принятие господствующего мнения, незаметное для нас самих приспособленчество, заложены в нас природой. — Иван Васильевич благодушно поглядел на молодёжь.

— Да разве можно, Иван Васильич, сложный социальный механизм приборами, сканерами измерять? — возразил Пятка.

— Как видишь, можно. Причём этот мозговой механизм является автоматическим.

— Так это только бабы такие покладистые, — встрял Красавчик. — А мы, мужики, запросто можем поперёк общественного мнения!

Иван Васильевич улыбнулся задору молодого сталкера.

— Вынужден вас огорчить, это относится ко всем без исключения. Другое дело, что если вы воспитываете в себе нонконформизм, протест, независимое мнение, то тренируете свои нейронные связи на новые реакции…

Неподалёку раздался треск ветвей, сталкеры схватились за оружие — у всех оно лежало под рукой, Красавчик так и вообще не снял с плеча «узи». Только Пятка замер с иголкой в руке и прислушивался, не притрагиваясь к лежащему на коленях «калашу».

Красавчик привстал, всматриваясь.

— Кто там? — Иван Васильевич повернул винтовку в сторону шума.

Из леса снова донёсся треск ветвей, затем ругань — и на поляну из кустов вывалились двое, огляделись и пошли к костру.

Красавчик, опустив оружие, поднялся навстречу гостям, а Иван Васильевич держат парочку под прицелом, ожидая, когда они войдут в освещённую зону.

— Ах это вы, — произнёс он наконец, убирая оружие. — Какими судьбами?

— А, привет! — Пятка вернулся к прерванному занятию. Красавчик, церемонно пожав вновь прибывшим руки, представился.

— Можно погреться? — жадно глядя на стоящий возле костра котелок с густым супом, спросил Кирза. Красавчик широким жестом пригласил напарников к огню.

— Конечно, угощайтесь.

Иван Васильевич вытащил из кармана очки, протёр платком и, не надевая их, изучил сквозь линзы гостей. Стопка протянул дрожащие руки к огню.

— Слыхали новость? — хрипло спросил он. — Вы ж давно в ходке… Короче, Слон объявил охоту на Змеёныша. Сто тыщ обещал! — Глаза его алчно поблёскивали в свете костра.

Красавчик щедро плеснул супа в две миски, протянул гостям. Кирза, схватив свою, начал жадно хлебать, Стопка же сразу отставил миску, вытащил из-за пазухи фляжку и открутил пробку. Иван Васильевич поморщился, ощутив запах дешёвого коньяка.

— Погодь, как это? — Пятка оторвался от штопки. — Кто спятил, ты или Слон? Что значит — охоту объявил? Кто ему такое право дал? Змеёныш, он же… да он — талисман Зоны!

Красавчик, задумчиво пропустив прядь волос между пальцами, сел на пенёк неподалёку.

— Змеёныш — это ведь странный пацан, который от мутантов спасает? — уточнил он. — Что-то я слыхал такое…

— Ты совсем от жизни отстал! — повернулся к нему взволнованный Пятка. — Слыхал он! Да я сам его видел, он у бармена пять крутых артефактов на две коробки патронов и упаковку консервов выменял. Прикинь, да?

— Продешевил, — усмехнулся Красавчик. — А шум-то из-за чего?

— Сто тыщ на дороге не валяются, — прохрипел Стопка, нахлебавшись из фляги. — А парень — мутантово семя, таких в колыбели давить надо…

Иван Васильевич кашлянул, убрал очки, убрал платок, поднял винтовку и выразительным жестом положил на колени.

— Так вы, граждане сталкеры, как я понимаю, на охоту собрались? — каким-то слишком спокойным, гладким голосом осведомился он, в упор глядя на Кирзу.

— Ну ясно, док… — начал Стопка.

Кирза понял быстрее. Пихнув напарника в бок, он быстро вытер губы рукавом и сказал:

— Нет, ты чё, мы и не думали даже. Как можно! Змеёныш — талисман Зоны, сами говорите. А нам пора, спасибо за хлеб, за соль. — Долговязый сталкер поднялся, хрустнув суставами.

— Вы ж не доели! — Красавчик заглянул в отставленную Кирзой миску. Пятка сдвинул куртку, показывая лежащий на коленях «калаш».

— Та мы и не голодны особо, спасибочки, было вкусно. — Кирза подобрал с земли рюкзак. — Пора нам, у нас там стрелка забита с этим… да с Цыганом, ага, у ручья, ну, вы знаете… Цыган ждать не любит, так что приятненько вам отдохнуть, всем пока!

— Да мы ж не согрелись даже… — упёрся Стопка, но Кирза, схватив напарника за рукав, утащил его в темноту.

Иван Васильевич с сожалением посмотрел ему вслед.

— До чего люди бывают гнилые, — заметил он. — Ведь купились на эти деньги, а Змеёныш их от слепой собаки спас, сами рассказывали. Но послушайте, какую новость он сообщил? Неужели Слон действительно взял себе право решать, кого здесь казнить, кого миловать? O tempora! O mores! Куда Зона катится? — печально заключил он.

Пятка почесал пятернёй в затылке:

— Нельзя ли как-то предупредить Змеёныша? Бывший доктор развёл руками.

— Я и сам подумал — да где его найдёшь? У него нет ни места жительства, ни постоянных маршрутов…

— В общем, дело дрянь, — заключил Красавчик, выливая суп из мисок обратно в котелок. После этого сталкеры надолго замолчали — маленькая компания, сидящая вокруг небольшого костерка посреди огромной ночной Зоны.

Цыган, сидя в палатке на раскладном стульчике, крутил ручку настройки радиостанции, выискивал нужную волну и бормотал под нос цыганские ругательства. Эфир наполняли треск и незнакомые голоса. Палатка стояла на краю болота, Цыган жил здесь уже третий день, и ему было скучно. Контейнер на шесть ячеек полон, пора сворачиваться. Консервы заканчиваются, болото обыскано почти всё…

Наконец он услышал знакомый голос, который монотонно повторял:

— Корыто, Корыто, приём… Корыто, отзовись… Корыто, приём…

— Э, Круча! — радостно закричал сталкер. — Говорит Цыган, приём. Что в мире творится? В эфире прямо базарный день какой-то!

— Цыган? — Голос Кручи немного оживился. — Ты где, братан? Приём!

— Да возле болота сижу, рыбку ловлю. Шесть штук поймал, скоро домой пойду. Встретимся у Курильщика? Приём.

— Да не, теперь не скоро. — Голос Кручи помрачнел. — Короче, братан, сто тысяч баков за голову Змеёныша Слон назначил. Слышишь? Приём.

В волну прорвались помехи, резкий треск раздался в динамике, Цыган потряс головой и опять покрутил настройку.

— Круча, приём, ты где? Алё, брателло!

Только помехи и чужие голоса.

— Кара минжа! — Сталкер ударил кулаком по станции, сдёрнул наушники. — Кто спятил, Круча или Слон? Да за Змеёныша вся Зона подпишется!

Но потом он задумался, опустив взгляд на экран ноутбука, где была открыта карта. Хитроумный сканер, три дня назад установленный с риском для жизни посреди болота, транслировал на компьютер аномалии и артефакты с участка приличного радиуса. Какую сумму назвал Круча? Сталкер подтянул к себе рюкзак, лежащий в изголовье спальника, вытащил контейнер, щёлкнув фиксаторами, раскрыл крышку. В ячейках находились «батарейка», «грави», «пустышка», «колобок», «мамины бусы». Всё это тянуло на неплохую сумму, но до ста тысяч в валюте далековато. Сколько надо пахать, чтобы заработать на артефактах такую кучу зелёных? И ещё интересно: с чего вдруг Слон на Змеёныша взъелся, что готов отвалить этакие бабки? Цыган слышал про гибель экспедиции Мазая, но это давняя история, а теперь-то что?

Тревожно запищал зуммер, и на экране ноутбука сменилась картинка — пошёл сигнал с датчика движения, установленного у палатки и настроенного на тела крупнее крысы. Кто-то вышел из болота. Цыган схватил винторез, привстав, осторожно поднял полог. Слепая собака, псевдоплоть? Кабаны обычно стаями, да и медленно для кабана движется объект…

Оказалось, там появился человек. Цыган, шагнув из палатки, выпрямился во весь рост, подняв оружие, прицелился. На ловца и зверь идёт! От болота тащился, спотыкаясь, низко опустив голову, Змеёныш.

Сталкер внимательно разглядывал его в прицел. Парень плёлся, не глядя перед собой, слипшиеся тёмные волосы сосульками свисали на лицо. Цыган и узнал-то его лишь по фигуре — видел пару раз и запомнил стройный, лёгкий, гибкий, как у зверя, силуэт.

Змеёныш брёл прямо на Цыгана. Палец на спусковом крючке напрягся. Одежда заляпана грязью и болотной тиной, левая рука безвольно покачивается, правая лежит на прикладе «узи», висящего на груди. Да он как зомби выглядит, совсем неприкаянный какой-то. Цыган поднял голову — нежданный гость подошёл совсем близко, смотреть в прицел стало бессмысленно. Змеёныш сделал ещё несколько шагов, и когда ствол винтореза уткнулся ему в лоб, даже не сделал попытки воспользоваться своим оружием, лишь медленно поднял взгляд.

— Э, приятель, ты совсем никакой, — произнёс Цыган. Змеёныш смотрел на него безучастно, кажется, не осознавал даже, что перед ним вооружённый человек. Сталкер опустил винторез. Парень стоял неподвижно, глядя сквозь него. Лицо бледное, под глазами круги, губы в крови, на скуле синяк.

Сто тысяч, подумал Цыган. Сто тысяч. Два слова отчётливо прозвучали в голове, будто их произнёс хорошо поставленный звучный голос. Это богатство. Можно купить дом где-то в большом мире — в последние месяцы он всё чаще задумывался об этом — или отгрохать сталкерский бар у Периметра, организовать в подвале камеры хранения артефактов, комнаты на втором этаже сдавать пришедшим с ходки бродягам Зоны… сто тысяч.

Где он видел такой взгляд? Ведь что-то до боли знакомое… Вдруг ему вспомнился странный сон, приснившийся недавно: из-под земли вырывается вода, затапливая небольшую долину, подбирается к брошенной деревне на её краю, волны бьют в изгородь, в калитку, забираются под кособокую древнюю скамью, и вот из-под лавки выплывает набитая деньгами сумка, раскрывается — вода вымывает купюры, они колышутся, как сухие осенние листья…

Сто тысяч. Этого хватит на всю жизнь.

— Ладно, иди, — хмуро сказал он. Опустив винторез, отступил в сторону.

Качнувшись, Змеёныш сделал шаг, другой, споткнулся и упал на одно колено. Цыган подхватил его под руку, рывком поднял и сказал грубо:

— Иди давай! Скоро тут будет куча народу, и все по твою душу.

Искусанные губы шевельнулись, Змеёныш едва заметно кивнул — а может, Цыгану показалось, — и побрёл дальше. Сталкер долго смотрел ему вслед, даже после того как парень скрылся в лесу, потом хлопнул себя по лбу:

— Вспомнил!

Такой взгляд — тоскливый, потерянный — был у больной псевдособаки, щенков которой только что передушила псевдоплоть.