"Гость из бездны" - читать интересную книгу автора (Мартынов Георгий Сергеевич)

3

Отложив в сторону книгу, Волгин спустился по ступенькам террасы. Прямая аллея, обрамлённая с обеих сторон цветочными садами, вела от дома к морскому пляжу. Густые ветви деревьев сплетались над нею, образуя зелёный свод. Море казалось темно-синей стеной, закрывавшей выход, и почти незаметно переходило в синеву неба.

Волгин решил выкупаться, так как день был очень жарким.

Как только он вышел из аллеи, широкий простор словно распахнулся перед ним. Волгин подошёл к самой воде.

Сверкающей гладью раскинулась необъятная даль. Горячее небо юга изливало потоки раскалённого воздуха. Как всегда, прекрасно было это побережье, жемчужина прежней Франции — благодатная Ривьера.

Волгин вспомнил, что как-то был здесь, приехав из Парижа. Непрерывная линия роскошных отелей и частных вилл тянулась тогда по берегу, который казался сейчас сплошным садом.

Прошло две тысячи лет!

Бесследно исчезла былая Ривьера ди Понента. Субтропическая зелень подступала к самому морю. В этой зелени прятались небольшие дома. В них жили учёные, работавшие в учебных комбинатах, расположенных в тех местах, где когда-то находились Ницца и Ментона.

Даже следа не осталось от этих двух городов.

Волгин закрыл глаза, подставляя лицо лучам солнца.

И вдруг показалось ему, что всё случившееся с ним — болезнь, смерть, воскрешение — всё было только сном, мимолётным капризом воображения, галлюцинацией.

Вот сейчас он откроет глаза, и действительность вступит в свои права. Он увидит прежнюю Ривьеру, нарядно одетых людей, белые паруса яхт, услышит вокруг себя многоязычный говор интернациональной толпы…

Возврат к прошлому был так силён, что снова, как в давно прошедший день былой жизни, Волгина охватило чувство глубокого негодования. Только богатые бездельники с туго набитым карманом могли проводить здесь «зимний сезон», пользоваться пляжем, ласковым морем, утончённым комфортом курорта. Ривьера с её роскошным климатом была недоступна детям рабочего и просто малоимущего класса. Своими глазами видел Волгин трущобы Парижа и бесчисленных детей, которые должны были довольствоваться грязными дворами и скупо освещаемыми солнцем бульварами с чахлой растительностью.

Всё, что здесь окружало Волгина, было чуждо и враждебно ему.

«В Париж! — подумал он, — К своим людям, к любимой работе!»

Высокая волна с гулом обрушилась на берег, залив пеной ноги Волгина.

Он вздрогнул и очнулся.

Пустынный берег новой Ривьеры по-прежнему окружал его.

Но почему пустынный?.. Почему ему показалось так?.. Вон справа и слева, везде видны люди. Их не так много, как было когда-то, но берег совсем не пустынен.

В двухстах метрах от Волгина трое людей с разбегу бросились в море. Ему показалось, что это три молодые девушки. Долетевший до его ушей весёлый серебристый смех подтвердил догадку.

Нет старой Ривьеры!

Она исчезла в бездне времени и никогда не вернётся. Всем людям всей Земли принадлежит новая Ривьера. И разве она не прекрасней прежней!

«Утончённый комфорт курорта», — вспомнил Волгин свою недавнюю мысль, и впервые после того, как он осознал себя в новом и до сих пор всё ещё чуждом мире, по его губам скользнула презрительная улыбка.

Эта улыбка относилась к прошлому, к тому, что было для Волгина понятным, родным и близким, — к условиям жизни его века. В этот момент он подумал о новом без чувства ревности к прошлому. Оно сменилось в нём другим чувством — гордости за человека и его дела. Прекрасен мир и прекрасны люди, если они смогли так разительно изменить облик мира!

Близко от Волгина три представительницы юного поколения новой Земли весело резвились в воде. Каждую минуту долетал к нему их беззаботный смех. Что знают они, эти девушки, о двадцатом веке? Как они представляют его себе? Для них всё, что близко и понятно Волгину, — история древности. Вероятно, они знают об этом так же, как сам Волгин знает о жизни Древнего Рима.

А он…

Эти девушки не могут не знать, что воскресший человек двадцатого века живёт тут же, рядом с ними. Они не могут не видеть одинокой фигуры на берегу, возле дома Мунция, вероятно, хорошо им знакомого. И по внешнему виду, а главное по росту, давно догадались, кто этот одинокий человек. Так почему же они не подплывают ближе, чтобы взглянуть на него? Неужели чувство любопытства, свойственное юности, незнакомо им?

«Плывите, девушки, если вам этого хочется! Подойдите ко мне! Ведь вы мои новые современники. Если бы вы могли догадаться, как нужны мне ваши юные счастливые лица, как трудно стало жить в отрыве от людей, вы, конечно, явились бы сразу. Но вы этого никогда не сделаете. Я сам воздвиг между нами глухую стену, и только я сам могу разрушить её. А если я подплыву к вам? Как встретите вы меня? Испугаетесь? Или дружески улыбнётесь?»

На мгновение Волгину мучительно захотелось броситься в воду и поплыть к ним, к этим девушкам — людям нового мира, но он сдержал свой порыв. Ничего, кроме неловкости, не могло из этого получиться. Его встретят с недоуменной улыбкой, и все три сразу уплывут от него.

Он глубоко ошибался и не мог ещё осознать всей глубины этой ошибки. Он не знал людей нового мира. Только много времени спустя, вспоминая этот эпизод, Волгин смог представить себе с полной достоверностью, как встретили бы его появление три девушки.

Он отвернулся от них.

Последние дни всё чаще и чаще являлось у него желание приблизиться к людям, прекратить затворничество.

«Пора кончать! — сказал он самому себе. — Довольно! Пусть смотрят на меня как хотят, но больше я не могу быть один».

Раздевшись, Волгин с наслаждением погрузился в прохладные волны прибоя. Он хорошо умел плавать и в годы студенчества нередко участвовал в соревнованиях. Вспомнив об этом, он подумал: «Сохранился ли в мире спорт и спортивные игры?». В беседах с Мунцием он почему-то ни разу не коснулся этого вопроса.

Волгин далеко отплыл от берега. С острой радостью ощущал он силу своих рук, уносящих тело вперёд в стремительном кроле. Только в дни юности мог он плыть так долго и в таком темпе. Живя в Париже, он иногда посещал бассейн и постепенно убеждался, что стареет, что плавать долго и быстро становится всё труднее.

И вот он снова силён и молод. Каким волшебством вернулась к нему юность? Как Мефистофель из поэтической сказки Гёте, Люций вернул не только молодость, но и самую жизнь.

«Поистине человек всесилен!» — думал Волгин. Он плыл всё дальше и дальше. Море было спокойно. Сзади, от берега, доносился едва слышный шум прибоя. Оборачиваясь, Волгин ясно различал на горизонте мыс Монако. В его время там помещался игорный дом — Монте-Карло. Что находится там сейчас?

Почувствовав утомление, Волгин перевернулся на спину и долго лежал, слегка покачиваясь на длинных волнах зыби. Должно быть, она пришла от Гибралтара, из просторов Атлантического океана.

Неизвестно откуда взявшееся облако закрыло солнце, и палящие его лучи потеряли свою силу.

Волгин лениво отдался приятной истоме отдыха.

Какой-то арелет показался со стороны берега и низко пролетел над Волгиным. Он с улыбкой подумал, что пилот, вероятно, не знает, кто этот одинокий пловец, так далеко заплывший в море, потому что иначе не счёл бы возможным пролететь прямо над ним. Куда летит этот человек? На остров Сицилия или в Африку? Ничто не мешает свободным людям летать где угодно и когда угодно. На Земле нет границ и кордонов, ни у кого не надо испрашивать разрешения посетить любое место.

Но арелет вернулся, на этот раз ещё ниже пролетев над Волгиным, ему показалось, что человек, сидящий в машине, внимательно посмотрел на него. На мгновение арелет даже остановился, повиснув прямо над Волгиным. Потом он полетел дальше и скрылся.

И Волгин понял, что человек этот никуда не собирался лететь, что прилетал он сюда из-за него. Люди, державшиеся в отдалении, заметили, как он уплыл в море, видели, что он всё дальше и дальше удаляется от берега, и забеспокоились.

«Действительно, — подумал Волгин, — если бы я утонул, это было бы для них ужасной катастрофой».

Десять минут, которые он пролежал неподвижно, полностью вернули силы. Он поплыл обратно в том же стремительном темпе.

Мунций ждал его на берегу. Обычно он этого никогда не делал. Наверное, кто-нибудь сообщил ему, что его «внук» подвергает себя опасности.

Но старый учёный ничего не сказал, когда Волгин вышел из воды, ничем не выказал беспокойства, владевшего им всё это время.

— Вы долго купались, — заметил он. — Обед уже ждёт нас.

— А почему вы не купаетесь? — спросил Волгин. — День очень жаркий.

— Я это уже сделал, — просто ответил Мунций, и Волгин почувствовал скрытый упрёк в этом ответе.

«Не следует больше волновать их, — подумал он. — Впредь буду плавать вдоль берега. Да и в самом деле, какое право я имею рисковать собой, слишком дорого я им стоил».

За обедом Мунций сообщил Волгину, что вынужден покинуть его на долгое время.

— Меня зовут на Марс, — сказал он таким тоном, как если бы речь шла о соседнем городе. — Там обнаружены два подземных хранилища с вещами большой древности. Вероятно, это следы, оставленные первыми межпланетными экспедициями. А может быть, и ещё более древними.

— То есть как это ещё более древними?

— А разве вы ещё не читали истории первого полёта на Марс и Венеру? — вопросом на вопрос ответил Мунций.

— Пока не читал. Я вообще ещё не касался космических тем.

— Прочтите. В моей библиотеке есть хорошая книга на эту тему. Она называется «Пятая планета». Вы её легко найдёте и многое из неё узнаете.

— На сколько же времени вы улетаете, Мунций?

— Примерно на полгода. Кроме интереса самой предстоящей работы, меня привлекает на Марс желание увидеться с дочерью. Я её давно не видел. Но если я вам нужен, Дмитрий…

— Нет, Мунций, — ответил Волгин, — как раз сегодня я решил прекратить своё затворничество. Довольно! Пусть ваши современники считают меня дикарём, но я иду в мир.

— И очень хорошо делаете. Никто не считает и не может считать вас дикарём. Я давно заметил эту странную идею, совершенно ошибочную. И меня, и Люция она всегда удивляла.

— У вас совсем иная психология… Сколько же у вас детей, Мунций? — спросил Волгин, круто меняя тему разговора

— Один Люций.

— Но вы только что сказали…

— Что хочу увидеться с дочерью? Это жена Люция и мать Мэри. Она дорога мне, как родная дочь.

— Что она делает на Марсе?

— Эра работает в очистительном отряде. Их база находится на Марсе. Она там уже два года.

— Её зовут Эра?

— Да. Это вас удивляет?

— Нет. Я привык к разнообразию ваших имён. Сколько ей лет?

— Восемьдесят два. Вы же знаете, Дмитрий, что у нас этот возраст равен вашим тридцати годам. Человек чувствует себя так же.

Волгин кивнул головой. Он знал о долголетии современных людей и их длительной молодости, но никак не мог привыкнуть к мысли об этом.

— Люций знает о вашем отъезде?

— Знает. Вы говорили, что ещё два месяца…

— Полтора.

— Пусть полтора. И Люция беспокоит, как быть с вами. Не можете же вы жить совершенно один, а он сам никак не может бросить свою работу. Но Мэри предложила свои услуги.

— То есть?

— Она может жить здесь. Вместо меня. Если вы, конечно, не будете против.

Волгин знал, что Мэри незамужем и ей всего тридцать дет. В его время такое предложение смутило бы его, но понятия людей тридцать девятого века сильно отличались от тех, к каким он привык. К тому же Мэри была его «сестрой».

— Я был бы рад присутствию Мэри, — сказал он. — Но я, уже сказал вам, прекращаю одинокую жизнь. Я иду в мир, — повторил он, испытывая волнение от этой мысли.

— Если вы решили бесповоротно, — сказал Мунций, — идите к телеофу. Обрадуйте своим решением всю Землю. Давно уже люди ждут этого дня.