"Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора" - читать интересную книгу автора (Алимов Игорь)
ЭПИЗОД 1Главная директиваВысокая орбита Земли, десять тысяч лет назад
Это была последняя оставшаяся на орбите Земли станция. В нескольких километрах от нее дрейфовали разнокалиберные обломки большого околопланетного комплекса, в свое время переоборудованного из межзвездного крейсера класса Великий Нагус и долгое время служившего исследователям надежной опорной базой, – обломки крупные и мелкие, но одинаково безжизненные и бесполезные. Возможно, среди них и нашлось бы что-нибудь стоящее, работоспособное и годное к восстановлению, но близок локоть, да не укусишь: транспортные системы приказали долго жить. Однако на самой орбитальной станции они функционировали до сих пор, хотя та столь долго пребывала в небрежении и забвении, что было удивительно, как там еще что-то работало.
И потому Первый-среди-желтых испытал искреннее облегчение, когда без помех и ущерба для себя материализовался в центральной диспетчерской. Первый утер вспотевший лоб, сообщил, не мешкая, коллегам о благополучном прибытии и стал ждать гостя, ради которого предпринял высоко рискованный и глубоко непредсказуемый прыжок в пространстве. Было от чего употеть: он мог прибыть на станцию частями тела – такими же бесполезными и безжизненными, как обломки некогда блистательного звездолета, что ныне печально плыли в кильватере станции.
Первый-среди-желтых неспешно прошелся по диспетчерской и выглянул в темный коридор. Воздух там был теплым, сухим и затхлым. На станции вряд ли оставалось довольно энергии, чтобы поддерживать разумное жизнеобеспечение в течение долгого времени, но Первый, хвала предкам, задерживаться здесь не собирался: беседа, ради которой он явился на эту нейтральную территорию, обещала быть короткой. Целью ее был мир, а вместе с ним – восстановление изначальной иерархии подчинения и контроль над процессом вынужденной ассимиляции, которая должна была проходить в соответствии с общепринятыми в галактике правилами и нормами.
Первый изо всех сил надеялся, что беседа будет результативной и результат окажется приемлемым, однако не исключал возможности, что толку из переговоров не выйдет, а значит – противостояние продолжится, что будет чревато совершенно непредсказуемыми последствиями для юной цивилизации голубой планеты, исследовать которую они прибыли с самыми мирными целями. Уже сейчас в распоряжении внеорбитальных средств перемещения, и даже страшно было подумать, чем обернется дальнейшая междоусобица… Тем, кто несмотря ни на что остался верен Первой межгалактической директиве, и тем, кто отказывался ее соблюдать, грозило навсегда остаться здесь, в захудалом уголке галактики, который отныне они не могли покинуть. Первый с ненавистью посмотрел на одинокий безжизненный спутник, равнодушно сопровождающий злосчастную планету, и подумал, что наблюдать эту картину до смертного часа – выше его сил. Он никогда не вернется домой: у этого солнца и у этой луны он однажды канет в небытие, но прежде нужно выполнить долг. Это единственное, что у него осталось от прошлой жизни, – верность долгу и Межгалактическому сообществу.
Перспективы откровенно не радовали, но Первый, хотя и находился в отчаянном положении, был прирожденным переговорщиком. Он надеялся, что сумеет убедить противную сторону в неизбежности мира и необходимости соблюдения директивы. Неожиданные находки и открытия последних месяцев позволяли ему считать себя более сильной стороной, потому что…
Сзади послышалось характерное легкое шипение, и Первый-из-желтых оглянулся, спешно при этом сунув руку в карман. На платформе транспортатора возник человек. Второй-из-желтых, только почему-то одетый в красное.
– В чем дело? – не приближаясь и не приветствуя, спросил прибывшего Первый и выразительно оглядел его одежду. – У вас кончились запасы? Или сломались все репликаторы?
– Отнюдь нет! – Второй шагнул с платформы. – У нас все в порядке с одеждой, а репликаторы работают в штатном режиме и даже сверх того. Если хочешь знать, мы значительно их усовершенствовали, в результате чего потребление энергии снизилось в среднем на семнадцать процентов. Так что с производством никаких проблем. Никаких!
– Надо же… – покачал головой Первый. – Что же тогда, Второй?
– Э, нет! – Второй покачал пальцем. – Уже не Второй-из-желтых, но Первый-из-красных.
– Вот, значит, как…
– Да, так. А ты что думал? Если я и мои люди – всего лишь техники, то нам всю жизнь оставаться вторыми, третьими, четвертыми и сто сорок пятыми?
Первый слушал молча. Лицо его было бесстрастным, но в душе бурлили раздражение и недоумение: ничего подобного он даже представить не мог! Он думал, что переговоры пойдут по обычному пути, что в обмен на прекращение с их стороны боевых действий Второй станет настаивать на расширении собственных полномочий и разрешении вести полномасштабные эксперименты с местной фауной, включая разумную жизнь, что, накоонец, он будет требовать права равного голоса, но такое?…
– И что же это все значит? – спросил Первый после недолгой паузы.
– Это значит, что теперь я тоже Первый. Разве ты не понял? – нагло улыбнулся бывший Второй. – И нас теперь совершенно не волнуют ни твои ценные мысли, ни твои предложения, ни тем более приказы. Мы сами по себе и будем делать то, что захотим.
– Интересно… – Первый не вынимал руки из кармана. – И чего же вы уже захотели?
– О, у нас впереди огромное поле деятельности! – взмахнул рукой новобъявленный Первый-из-красных. – Местные жители крайне неразвиты, если не примитивны, и вполне подходят для наших целей. А цели наши просты: выживание и гегемония на планете. Мы станем их прародителями, их богами. Дадим им огонь, выучим письменности, научим обрабатывать металл, покажем…
– Погоди! – повысил голос Первый-из-желтых. – Постой! Ты отдаешь себе отчет, что это грубейшее нарушение Первой межгалактической директивы, запрещающей какое-либо вмешательство в естественный ход эволюции на заселенных гуманоидами планетах, не достигших соответствующего уровня развития?
– Хватит мусолить осточертевшие параграфы! – отмахнулся Первый-из-красных. – Какая, к предкам, директива, если нам придется провести на этом голубом шарике всю оставшуюся жизнь? О чем ты вообще толкуешь? Межгалактическое сообщество? Да до него отсюда десять тысяч световых лет на варп-девять, я никогда его больше не увижу! А я хочу жить, я хочу продолжить себя, и еще мне хочется, чтобы здесь, раз уж нас занесла сюда судьба, долго и счастливо жили мои потомки. Мои дети…
– Дети?! – не в силах больше сдерживаться, вытаращил глаза Первый-из-желтых. – Какие еще дети?
– Обыкновенные, – ехидно ответил Первый-из-красных. – Такие, знаешь, маленькие, которые орут и писаются.
– Ты что же… – задохнулся Первый-из-желтых. – Ты собираешься… Ты?!
– А ты нет? – с деланным недоумением посмотрел на него Первый-из-красных. – Я, видишь ли, вполне живой, молодой и красивый, а среди туземок попадаются недурные экземпляры. Не такие, конечно, красавицы, как в Сообществе, но на местный вкус – прехорошенькие…
– Ты смешал свой генотип с местным? – Первый-из-желтых почти кричал. Он уже забыл про переговоры, перед ним разверзлась пропасть отчаяния и нарушения всех и всяческих директив. – Ты уже сделал это? Да как ты мог?!
– Тебе показать? Дать пару уроков? Я помню, у вас плохо с техникой… – скабрезно ухмыльнулся Первый-из-красных и, пользуясь замешательством собеседника, продолжил: – Мы создадим рай, здесь – на отдельно взятой планете! Не для всех, разумеется… И раем этим будем править мы. Точнее, этим раем буду править я! А мои тупые подданные, которых я выведу из мрака невежества, станут преданно мне служить. А если кто-то вдруг решит, что это неправильно, он познакомится с боевыми големами, и у него пропадет охота перечить!
Первый-из-красных распалялся прямо на глазах.
– Всем вам будут боевые големы! – заорал он, уже не сдерживаясь. – И тебе, и твоим дружкам, что изо всех сил вцепились в чертову Первую директиву!
Бывший Второй выглядел бесноватым: глаза налились красным, волосы встопорщились, лицо исказила странная гримаса.
Так что теперь ты можешь взять свою директиву и подтереться ею, а потом пусть ею подотрутся все прочие недоумки, что как бараны слушают тебя, вместо того чтобы наконец включить мозги и начать жить! Жить, а не выполнять изо дня в день опостылевшие служебные предписания!
– Ты уже показал местным боевых големов? – обреченно спросил Первый-из-желтых, и голос его пресекся. – Ты даже не замаскировал их?
– С какой стати? Дикари лоб расшибли от усердия, восхваляя железных солдат Красного повелителя. Трясутся от страха и восхваляют без устали…
– Постой…
Первый постарался вернуть своему голосу решительность.
– Пока не поздно, ты и твои техники должны остановиться. Я не имею права знакомить тебя с этой информацией… но боюсь, если этого не сделать, будет только хуже…
– Что еще? – презрительно спросил его собеседник.
– Мы… кое-что нашли на спутнике…
Первый-из-желтых махнул рукой в направлении обзорного экрана, в который гляделась изъеденная оспинами кратеров луна.
– Возможные следы пребывания другой цивилизации. Очень развитой. Быть может, даже более развитой, чем наша…
– И что с того? – прищурился Первый-из-красных. – Я должен отказаться от персонального рая только потому, что ты отыскал какой-то древний хлам?
– Когда-то ты был более понятлив, – покачал головой Первый-из-желтых. – Вспомни, что говорится о такой ситуации во Второй директиве!…
– Все это бред, – перебил его Первый-из-красных, – выдумки крючкотворов, что сидят в десяти тысячах световых лет отсюда. Только вот ни ты, ни я их больше никогда не увидим, и они уже больше никогда не смогут наказать тебя за нарушение их тухлых инструкций… Возможные следы! Что это? Может, следы есть, а может, их и нет вовсе? Вечно ты перестраховываешься!…
Губы бывшего Второго искривила неприятная усмешка.
– Предлагаю лучше подумать над тем, как с наибольшим комфортом провести в этом захолустье остаток жизни. По старой дружбе я готов подарить тебе целый континент…
– Я… должен остановить тебя,- решительно сказал Первый-из-желтых и сделал шаг по направлению к собеседнику. – Я не позволю…
– Стоп! – Первый-из-красных сделал упреждающий жест рукой. – Стой, где стоишь. Я предполагал, что ты ляпнешь что-нибудь подобное, и приготовился.
В одно мгновение вся рука бывшего Второго до самого локтя оделась сталью, а на кончике указательного пальца вспыхнул неудержимый синий огонек.
– О, предки… – только и смог выдохнуть пораженный Первый. – Есть ли предел твоему падению? Ты вживил себе големские имплантаты!
Первый-из-красных усмехнулся со всем возможным злорадством.
Я знал, что твой идиотизм неизлечим, и ты с пеной у рта будешь защищать абстрактные предписания, не имеющие здесь и сейчас никакого значения и смысла. Я догадывался, что не смогу тебя переубедить. У тебя ведь несокрушимое чувство долга и непоколебимые при-и-и-инципы, – состроил Первый-из-красных язвительную гримасу. – И потому ты со своими принципами останешься здесь, а я отправлюсь вниз, к моим соратникам и подданным. Что до войны… Война закончится очень скоро, потому что мы попросту истребим вас всех, до единого. Надоело миндальничать с людьми, которые неспособны отремонтировать простейший репликатор! Все, что вы можете и умеете, это слова, одни слова. Но время разговоров прошло, и наступило время дел! Что у тебя есть, кроме высоких теорий? Первая директива? Я уже сказал, как ты можешь ее использовать… Зато у меня есть армия! И бабы, что нарожают много солдат! – Первый-из-красных захлебнулся перспективами и закончил торжествующе: – Увы, ты не техник! И потому – в глубокой и безнадежной заднице…
Произнося эту речь, бывший Второй опасливо пятился к платформе транспортатора.
– Я тебя остановлю, – слова давались Первому-из-желтых не без труда. – Видят предки, я хотел бы поступить иначе. Но ты наломал таких дров… Я уничтожу тебя, а затем исправлю все то зло, которое ты успел причинить… Как велит мне долг.
Синяя молния сорвалась с его руки и метнулась прямо в лицо Первому-из-желтых. Не долетев до цели какие-то полметра, она внезапно натолкнулась на невидимую стену и в мгновение ока рассыпалась ворохом яростных искр.
– Как это?! – успел спросить Первый-из-красных, исчезая в луче транспортатора.
– А вот так… – ответил опустевшему залу Первый-из-желтых. Он вынул руку из кармана и разжал кулак. На ладони лежала серебристая фигурка, изображавшая распустившего хвост павлина.