"Героический эпос народов СССР. Том второй" - читать интересную книгу автора

Ивась, вдовий сын, Коновченко

1 Как на славной Украине, Ой, да кликнул клич Филоненко, Корсунский полковник, — Зовет на Черкень-долину гулять, Славы рыцарской войску добывать, За веру христианскую крепко стоять: "Которые казаки, Да и мужики, Не охочи даром землю пахать, Над плугом спины ломать, Желтые сафьянцы марать, Черные адамашки пылью посыпать, — Славы рыцарской войску добывайте, За веру христианскую однодушно вставайте!" Тут есаулы по селеньям, городам побежали, Все улицы навещали, Винокуров, Банщиков Так оповещали: "Гей, вы, истопники, Банщики, Пивовары, Корчемники! Полно вам по винницам вино курить, Полно по броварням пиво варить, В банях печи топить, В грязи-копоти валяться, Толстым рылом мух услаждать, Задом сажу вытирать, — Идите за нами на Черкень-долину гулять!" Так-то они в божий час В городок Черкасы прибежали. Правду молвить, панове, Была в городе Черкасах вдова, По мужу Грициха, По прозванью Коновчиха, И был у нее сын один — Коновченко Ивась, вдовий сын. Она его с малых лет при себе содержала, До возраста внаймы не отпускала, На старость лет славы да памяти от него ожидала. Вот Ивась Коновченко по рынку гуляет, Сладкий мед-пиво попивает, Слышит — казаков скликают. Он к вдове прибегает, Слезно умоляет: "Матушка моя, честная вдова, Престарелая жена! Вот бы ты, мать, четверку волов работных Да трех волов запасных взяла, В город Крылов отвела, Корчмарю продала, Да еще полсотни червонцев доплатила, Коня, ради славы казацкой, мне купила, А ее душа моя молодецкая давно возлюбила". "Сын мой, Ивась, Вдовий сын, Коновченко! А не лучше ли тебе на тех волах пахать, Казаков на хлеб, на соль приглашать, — Станут тебя и без службы воинской знать-почитать!" "Хоть и стал бы я, — говорит он, — мать, Казаков на хлеб, на соль приглашать, Всё будут меня казаки презирать, Гречкосеем, лежебокой называть. Ой, не охоч я, мать, На пахоте ноги обдирать, За плугом спину ломать, Желтые сафьянцы марать, Алые адамашки в пыли валять, — А хочу я, мать, По долине Черкени погулять, Обычай казацкий познать, Похвалу от людей услыхать, За веру христианскую крепко постоять". 2 Только вдова такое слово услыхала, Сердце у нее гневом воспылало, Все снаряжение казацкое собрала, В горнице заперла, А саблю булатную, Пищаль семипядную На стене забыла: В церковь идти время наступило, Колокол заслышав, в дом господень вдова поспешила… Вдовий сын, пробудясь, глазами поводит, Взад-вперед по светлице ходит, Снаряжения казацкого не находит. Тогда саблю булатную в руки берет, Пищаль семипядную на плечи кладет, За войском пеший идет… А войско идет — что пчелиный рой гудёт. Старая вдова церковь, божий дом, покидала, Войско глазами озирала, Все Ивася искала. Сыне своего прелюбезного в лицо не узнала, К себе домой прибежала, — По остаткам снаряжения поняла, Что Ивася ее доля унесла… Тогда начала она сына проклинать, Руки свои белые к небу воздымать: "Дай, боже, милосердный, чтоб моего сына Первая пуля насмерть поразила!" А когда гнев от нее отошел, Обедать не села за стол, На двор выбегает Горестно взывает: "Дай, боже, милосердный, за такие слова, Чтобы меня, старую, на постели смерть нашла, — Ведь я сына своего, Ивася, прокляла!" Тогда четверку волов работных Да еще трех запасных В город Крылов к корчмарю отвела, Еще полсотни червонцев додала, Сыну коня, ради славы казацкой, купила, Которую душа его молодецкая возлюбила: Да еще попутного казака остановила, Три полтины денег и коня ему вручала, Верным другом называла: "Гей, казаче, казаче, верный друже! Ты моего сыночка найди, Достойно снаряди, Пусть мой сын Ивась Коновченко Степь своими ножками не топчет, Жизнь свою не портит, На старую мать не ропщет, Не бранит ее, не ругает, Не проклинает!" Казак три полтины денег и коня дорогого взял, В шести милях за городом Браиловом войско догнал, Прямо в пешие ряды въезжает, А Ивася Коновченка никак не узнает. Но только Ивась коня углядел, Так и обомлел: К коню подбегает, Под уздцы хватает: "А я-то, — говорит, — думал: будет моя мать Меня по гроб жизни проклинать, Не то что мне помогать. Коли даст мне господь удачно поход совершить, Не придется моей матери в наймах служить, По чужим дворам бродить, Хлеба-соли занимать, — Буду ее при себе до самой смерти содержать!" Тут Ивась Коновченко на доброго коня садится, Под ним конь бодрится, Полетел перед казаками, словно птица! Казаки его увидали, Такое слово сказали: "Знать, Ивась, вдовий сын, Коновченко При своем отце вырастал, Доброго коня не знавал, Лишь теперь на своем хозяйстве возмужал".
3 А на третий день басурманы Филоненка, Корсунского полковника, Кольцом обступили. Но ни один казак не решился, Ни старый, Ни малый, По долине Черкень погулять. Только Ивась Коновченко сердца не теряет, Коня в поводу ведет, Шлычок под рукой несет, В шатер вступает, Пану Филоненку, Корсунскому полковнику, Челом бьет, Здоровья желает: "Пане Филоненко, Корсунский полковник, Батько казацкий! Благослови меня на Черкень-долину воевать, Славы воинской добывать, За веру христианскую грудью стать!" "Ой, ты, Ивась вдовий сын, Коновченко! Ты еще молоденек, Разумом слабенек, Обычая казацкого не знаешь, — Не сумеешь с казаками службу справлять, С басурманами воевать! А и постарше тебя найдутся По Черкень-долине гулять". "Ты, Филоненко, батько наш казацкий! Возьми ты утицу постарше, А другую помоложе, Пусти их на Черное море: Неужто не поплывет утенок малый Так же, как старый, Неужто не пойду я, молодой, Воевать, как самый седой!" Тут пан Филоненко уступил, Ивасю Коновченку идти воевать разрешил. Вот Ивась из шатра выходит, Своего коня находит, Понадежнее седлает, Радости не скрывает, Узорные латы под одежду на себя надевает, К войску выезжает, Словно ясный сокол летает: Старого казака повстречает — Как родного отца привечает, Молодого повстречает — Братом родным называет. И господь помог: Только выехал на сечу — Басурман навстречу, Он ему челом — Голову с плеч мечом: Второго повстречал — И того наповал! Правду сказать, панове, Не долго и гулял Коновченко на воле, — А самых старших рыцарей сот пять изрубил, Шестерых живьем схватил, Арканом скрутил, К пану Филоненку, Корсунскому полковнику, Языка примчал — В седло перед собой сажал. Сам Филоненко из шатра выходит, С басурман глаз не сводит… "Ай, спасибо, — говорит, — Ивась Коновченко! Сказал я, что ты молоденек, Разумом слабенек, Обычая казацкого не знаешь, А ты, я вижу, за плугом ходя, Все казацкие обычаи усвоил не шутя". "И тебе, полковник, от меня подаренье — Все, что принесло материнское награжденье! Дай мне, батько, оковытого вина испить, Ручаюсь еще больше басурман побить!" "Ой, Ивась Коновченко! Ты еще дитя молодое, — Коли ты захмелеешь, занеможешь, Перед моими, полковника, глазами На' Черкень-долине голову казацкую сложишь!" "Нет, батько, никакой хмель меня не свалит, Только еще отваги сердцу прибавит!" Когда Филоненко такое услыхал, Ивасю Коновченку оковытого вина подать приказал. Вот Ивась в шатер вступает, С земляной скамьи золотой кубок хватает, Баклагу пенного вина наклоняет, Нарезную пробку вынимает, Оковытого вина себе наливает, Напился так, чуть с ног не свалился, И тут бес в него вселился. Назад коня погоняет, Перед войском разъезжает, Старого казака повстречает — Гордым словом обижает, Молодого повстречает — Привета не принимает, Стременем в грудь толкает… И господь ему не помог: Только выехал на сечу — Басурманы навстречу, Хмельного распознали, На четверть мили отогнали, В молодого Коновченка стреляли, Порубили, С коня на землю сбили: По всему полю гоняли — Коня казацкого не поймали. В воскресенье после полудня Сам Филоненко, корсунский полковник, Из шатра выходит, Табор глазами обводит, Видит — конь на свободе бродит, — Казакам молвит: "Эй, казаки, панове-молодцы! Делом смекайте, Кости да карты кидайте, Меж себя восемь тысяч войска выбирайте, Четыре тысячи за телом посылайте, А четыре тысячи на поимку коня казацкого посылайте. Недаром конь казацкий гуляет на воле, Знать, Ивася, вдовина сына, нету на сем свете боле". Тогда казаки дружно делом смекали, Кости да карты побросали, Меж собя восемь тысяч охочего войска набрали, Четыре тысячи тело казацкое отыскали, Багряной китайкой накрыли, А четыре тысячи коня казацкого поймали, У обочины установили… Правду сказать, панове, Хоть недолго Ивась, вдовий сын, Коновченко По Черкень-долине гулял, Хоть и во хмелю пребывал — Еще триста пятьдесят человек навек порубал. Тогда казаки клинками да ножнами сухую землю копали, В шапках да в подолах песок носили, Высокий курган насыпали, Славу казацкую почтили — В головах багряную хоругвь утвердили, Из семипядных пищалей прозвонили… 4 А с субботы на воскресенье Приснился вдове сон Чуден-пречуден… Вдова ото сна пробудилась, На рынок выходила, Которых старых жен да мужей встречала, Всем рассказала… Старые жены да мужи сон легко разгадали, Только правды не сказали: "Ты, вдова, Престарелая жена, Не плачь, не кручинься, Видно, сын твой, Ивась, оженился, Взял себе девку турчанку, чужеземку, В зеленом платье с белой оторочкой. Бог ему помог, изрядно живет, — Податей не дает, Хлеба не засевает, Никто ему не мешает!" Вдова к себе домой воротилась, К господу милосердному обратилась! "Слава тебе, господи, и хвала: Хоть и будет мой сын в походы ходить, Все будет с кем мне дома поговорить, С невесткой тоску разделить". А на третий день Филоненко, Корсунский полковник, В городе Черкасах со всем войском объявился. Только старая вдовица о том услыхала — Радостно захлопотала, С ведром меду, с баклагой горилки при воротах стала, Старых и молодых казаков вопрошала. Первая сотня и вторая подходит — Вдова сына не находит. Третья сотня полковую хоругвь несет, Впереди хорунжий идет, Вдовина коня за поводья в подарок ведет. Тут вдова, Престарелая жена, Увидав такое, — Поникла головою, На сырую землю грудью упадает, К нему руки воздымает, Полковника клянет-проклинает: "Ой, Филоненко! Чтоб тебе счастья-доли не видать, Коли смог ты одного моего сына как мизинец потерять!" Тогда сам Филоненко, Корсунский полковник, С коня пал, Вдову под руки взял: "Стой, вдова, Престарелая жена! Не плачь, не кручинься, Меня, полковника, не кляни, не проклинай, Я твоего сына в бой не посылал, Сам он такой жребий казацкий избрал!" А вдовица была не бедна, Три сотни войска к себе она позвала: "Теперь, казаки, панове-молодцы, Пейте да гуляйте, Разом поминки и свадьбу справляйте!" И казаки пили да гуляли, Из семипядных пищалей стреляли, Славу казацкую прославляли, Разом поминки и свадьбу справляли. Так-то, панове, Полегла Ивася Коновченка В Черкень-долине голова — Слава не умрет, Не поляжет! Будет вечно слава Между казаками, Между друзьями, Между бойцами, Между добрыми молодцами! Утверди, боже, люд царский, Народ христианский, Войско запорожское, Донское, Со всей голотой днепровской, Понизовской, На многая лета, По конец света!