"Илиада (пер. Н.М.Минского)" - читать интересную книгу автора (Гомер)
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Умерщвление Гектора
Так убегали троянцы, как робкие сердцем олени.В город вбежав, они вытерли пот и, к стене прислонившись,Быстро испили воды, утоляя великую жажду.Тою порой аргивяне, щиты свои вскинув на плечи,Близко к стене подступили, но Гектора, сына Приама,
22-5
Гибельный жребий сковал подле Скейских ворот, перед Троей.Феб Аполлон той порой обратился к Пелиду со словом:"Что ты за мной, сын Пелея, проворными мчишься ногами,Будучи сметрнорожденным, преследуешь вечного бога?Видно, бессмертного ты не узнал, коль безумствуешь, бурный.
22-10
Или забыл о смятеньи троянцев, тобой устрашенных?Те уже в город спаслись, а ты здесь подвизаешься праздно.Ибо меня, Пелион, не убьешь: неподвластен я смерти".И, негодуя, на то отвечал Ахиллес быстроногий:"Ты, из богов жесточайший, меня обольстил, Дальновержец,
22-15
Вдаль от стены заманил. А не то еще много троянцевГрызли бы землю зубами, ворот городских не достигнув.Ныне, о, Феб, у меня ты похитил великую славу,Спасши троянцев легко: не боишься ты мести в грядущем.Если б возможность да сила, уж я бы воздал тебе мщеньем!"
22-20
Так говоря, устремился он к Трое, дыша дерзновеньем,Прядая быстро, как конь с колесницей, берущий награду,Мчится стрелой по долине, летит, над землей расстилаясь:Также сгибались проворно колени и ноги героя.Первый Пелеева сына заметил Приам престарелый,
22-25
Как по долине он мчался, далеко сверкая оружьем,Точно звезда, что восходит осеннею темною ночьюИ средь бесчисленных звезд светозарными блещет лучами;Люди ее называют по имени псом Ориона;Нет лучезарней звезды, но она знаменует дурное,
22-30
Длительный зной предвещает для смертных людей злополучных:Так на груди у героя бежавшего медь пламенела.Громко старик застонал и, руки подняв над собою,Голову ими терзал, испуская глубокие вздохи.Милого сына молил он, а тот пред воротами Трои
22-35
В поле стоял неуклонно, желая с Ахиллом сразиться.С жалобной речью Приам к нему руки простер и промолвил:"Гектор, дитя дорогое, один, от друзей удалившись,Этого мужа не жди, или смерти помчишься навстречу,Сыном Пелея смиренный: тебя он сильнее безмерно.
22-40
Лютый! О, если б, как мне, он бессмертным богам был любезен,Скоро б тогда мою душу покинуло мрачное горе,Скоро б Ахилл распростертый был птицами съеден и псами,Он, кто лишил меня многих детей знаменитых и сильных,Медью сразив иль продав племенам островов отдаленных.
22-45
Вот и сегодня в толпе устремившихся в город троянцевДвух не найду сыновей, Ликаона бойца с Полидором,Мне Лаофоей рожденных, супругою лучшей из женщин.Если средь вражьего стана они обретаются живы,После мы выкупим их; много золота дома и меди:
22-50
Щедро дитя одарил знаменитый Алтей престарелый.Если они уж мертвы и спустились в чертоги Аида,Скорбь ожидает их мать и меня, ибо мы их родили.Все остальное же войско утешится скоро в печали,Лишь бы и ты не погиб, укрощенный Пелеевым сыном.
22-55
О, дорогое дитя, поспеши за стеною укрыться,Чтобы троянцев спасти и троянок, чтоб сыну ПелеяСлавы большой не доставить, свой собственный век загубивши.Сжалься, дитя, надо мною! Теперь я советую мудро,Завтра быть может, меня Олимпиец сразит у порога
22-60
Старости грустной и множество бед предпошлет моей смерти:Зрелище мертвых моих сыновей, дочерей увозимых,Спальных покоев, кругом предаваемых злому хищенью,Малых детей, разбиваемых оземь в неистовстве диком,Юных невесток, влекомых руками нещадных данайцев,
22-65
А напоследок я сам упаду перед дверью у входа,Острою медью пронзен, если кто из врагов меня ранит.Тяжким копьем иль стрелою и душу из тела похитит.Там растерзают меня плотоядные псы. Их я преждеДома кормил за столом, да на страже лежат при воротах.
22-70
Крови напившись моей, они, лютые, лягут в преддверьи.Юноше, павшему в битве, не стыдно лежать бездыханным:Весь он и мертвый прекрасен, где бы тело его ни открылось.Если ж на старце убитом свирепые псы оскверняютБелые кудри иль бороду, или стыдливые части, —
22-75
Нет для людей злополучных плачевнее зрелища в мире!"Так умолял престарелый Приам, вырывая рукамиКлочья сребристых волос, но не тронул он сердца героя.Мать возрыдала тогда, проливая обильные слезы,Грудь обнажила рукой, а другой — на сосец указала
22-80
И, обливаясь слезами, крылатое молвила слово:"Гектор, почти эту грудь и меня пожалей! Если в детствеЯ простирала к тебе тот сосец, утишающий крики,Вспомни об этом, мой сын дорогой. Отражай супостата,Стоя внутри за стеной, но один впереди не сражайся.
22-85
О, непреклонный! Коль ныне умрешь, мой возлюбленный отпрыск,Даже оплакать тебя мы не сможем на ложе печальном, —Я и супруга твоя, одаренная щедрым приданым.Быстрые псы растерзают тебя вдалеке, пред судами".Так они оба в слезах обращались к любезному сыну
22-90
И умоляли его, но не тронули сердца героя.Он исполинского ждал Ахиллеса, бежавшего быстро.Точно как в горном ущелье дракон сторожит пешехода,Зелий наевшись зловредных и страшною злобой пылая,В логе лежит, извиваясь и яростно смотрит оттуда:
22-95
Так непреклонный душой Приамид не хотел удалиться.К выступу башни снаружи он щит прислонил меднояркий,Громко вздохнул и сказал в своем сердце отважном:"Горе, что делать мне? Если я в город спасусь чрез ворота,Полидамас меня первый там встретит укором обидным,
22-100
Он, кто совет дал увесть в Илион всех троянцев, —В ту злополучную ночь, как воспрянул Ахилл богоравный.Я не послушался слова, а было бы лучше гораздо.Ныне ж, когда я столь многих своим погубил безрассудством,Храбрых стыжусь я троянцев и длинноодетых троянок.
22-105
Как бы из них кто-нибудь, и бессильней меня, не промолвил:"Гектор народ погубил, на отвагу свою полагаясь".Так они скажут тогда. О, желанней стократ и почетнейВыйти Ахиллу навстречу и либо его поразить мне,Либо в бою самому перед Троей погибнуть со славой.
22-110
Иль поступить по иному? Что если сниму и на землюШлем свой и щит положу, а копье у твердыни поставлю,Сам же навстречу пойду беспорочному сыну ПелеяИ обещание дам вернуть благородным АтридамКак аргивянку Елену — причину войны и раздора —
22-115
Так и сокровища все, что на быстрых судах многоместныхВ Трою привез Александр, — и сверх того с войском ахеянВсе поделить нам богатства, сокрытые в городе нашем?Если потом обязал бы я клятвою старцев троянскихВсе разделить пополам, ничего для себя не скрывая,
22-120
Все без утайки снести, чем прекрасная Троя владеет.Только зачем я об этом в душе размышляю напрасно!Я не пойду умолять, и Ахилл не почтит моей просьбы,Не пожалеет меня, а предаст безоружного смертиБыстро, без боя, как женщину, чуть лишь отброшу доспехи.
22-125
Да и не время теперь нам беседовать праздно друг с другом,Точно на камне под дубом беседует юноша с девойЮноша с девой цветущей охотно вступает в беседу,Нам же пора воевать, чтоб увидеть как можно скорее,Мне ль Громовержец Зевес иль ему приготовил победу".
22-130
Так размышляя, он ждал. А Пелид подходил уже близко,Грозным копьем пелионским над правым плечом потрясая,Весь Эниалию равный, воителю с веющим шлемом.Медь вокруг тела его далеко пламенела, подобноСвету огня или ярким лучам восходящего солнца.
22-135
Гектор, увидев его, задрожал и не смел дожидаться.А устремился бежать, за собою ворота оставив.Следом погнался Ахилл, доверяясь ногам своим легким.Точно как сокол нагорный, из хищных пернатых быстрейший,Горлицу, робкую сердцем, преследует, не уставая;
22-140
В стороны мчится она, а хищник с пронзительным клектомВзмахами крыл нагоняет, и сердце в нем жаждет добычи:Так он, усердствуя, мчался вперед. А трепещущий ГекторБыстро коленями двигал, идя вдоль стены Илионской.Мимо холма, мимо дикой смоковницы, ветрам открытой,
22-145
Оба они прибежали к стене, колесничной дорогой,И светлоструйных достигли двух водных вместилищ, откудаДва родника выбегают глубокопучинного Ксанфа:С теплой водою один, и над ним непрестанно клубитсяПар, далеко расстилаясь, как дым над пылающим лесом;
22-150
Ключ же другой и средь лета струится, по холоду равныйГраду иль мерзлому снегу, иль в лед превратившейся влаге.Там у ключей находились просторные, пышные мойни,Гладким обложены камнем, где светлые мыли одеждыДочери храбрых троянцев и жены, прекрасные видом,
22-155
В прежние мирные дни, до прихода ахейского войска.Мимо бойцы пронеслись, — этот спасаясь, а тот догоняя.Доблестный муж убегал, настигал же безмерно храбрейший.Ибо не жертвы они добивались, не кожи бычачьей,Что достается обычно в награду быстрейшему в беге,
22-160
Но о душе состязались могучего сына Приама.Точно к победе привыкшие цельнокопытные кониМчатся, мету огибая, и славная ждет их награда, —Медный треножник, иль дева, на тризне убитого мужа:Так они город Приама три раза кругом обежали,
22-165
Быстрым ногам доверяясь. И все на них боги взирали.Первый меж ними воскликнул отец и людей и бессмертных:"Горе, любезный мне воин бежит вкруг стены Илионской,Славным гонимый врагом. Я гляжу и душа моя плачетВ скорби по Гекторе: часто он бедра бычачьи сжигал мне
22-170
В жертву на многолощинных высотах Идейских и в Трое,В городе верхнем. Теперь же его Ахиллес богоравныйБыстро преследует в бегстве вкруг славной твердыни Приама.Но помогите, о, боги, обсудим и примем решенье:Снова спасем ли его от погибели, или дозволим,
22-175
Чтоб, не взирая на доблесть, он пал, укрощенный Ахиллом?"И синеокая так возразила богиня Паллада:"Молниеносный Зевес, что сказал ты, о, тучегонитель!Мужа, рожденного смертным, давно подчиненного року,Ныне обратно желаешь похитить у смерти зловещей?
22-180
Делай, но мы, остальные все боги тебя не одобрим".Ей отвечая, промолвил Зевес, облаков собиратель:"Милая дочь, ободрись, Тритогения! Пусть говорил яНыне с неласковым сердцем, к тебе хочу быть багосклонным.Делай, как сердце прикажет, и не отступай пред желаньем".
22-185
Так, побуждая, сказал он Афине, усердия полной,И с Олимпийских высот она бросилась вниз и помчалась.А быстроногий Ахилл за испуганным Гектором гнался.Точно собака в горах за оленем охотится юным,С лога подняв и гоняя долиной и темною чащей;
22-190
Не утаиться ему, хоть бы в страхе прилег за кустами.Ибо, обнюхав следы, она гонит, пока не настигнет:Также не мог Приамид уклониться от сына Пелея.Всякий же раз, как, бросаясь вперед, он пытался достигнутьКрепких Дарданских ворот и укрыться близь башен высоких,
22-195
Где бы троянцы могли защитить его сверху стрелами,Быстрый Пелид забегал стороною и гнал его сноваПо направлению к полю, а сам он держался твердыни.Точно во сне невозможно настигнуть бегущего мужа,Ни убежать от погони тому, кто преследует сзади:
22-200
Также не в силах был Гектор спастись, а нагнать — сын Пелея.Нет, он не мог бы один уклоняться так долго от Парок,Если бы Феб не явился с последней предсмертной защитой,Силы в него не вдохнул и не сделал проворными ноги.Войску меж тем Ахиллес богоравный дал знак головою
22-205
В Гектора стрел не бросать, как бы кто, поразив Приамида,Не приобрел себе славы, а он бы вторым не явился.Снова, в четвертый уж раз, к родникам подбежали герои.Тотчас весы золотые Зевес натянул ОлимпиецИ, положивши два жребия смерти, смиряющей члены, —
22-210
Гектора, резвых коней укротителя, и Ахиллеса, —Поднял в средине. И Гектора день роковой преклонился,Пал до Аида. И Феб Дальновержец покинул героя,А к Пелиону спустилась Паллада Афина,Стала вблизи и такое сказала крылатое слово:
22-215
"Ныне, любимец Зевеса, Ахилл многославный, надеюсь,К войску ахеян и к флоту вернемся с великою славой,Гектора жизни лишим, ненасытного в брани героя.Дольше ему невозможно от нас уклоняться обоих,Сколько бы Феб Дальновержец, заботясь о нем, ни трудился,
22-220
Хоть бы валялся у ног Эгидодержавного Зевса.Но отдохни, Ахиллес, и побудь здесь недвижно, покудаЯ к Приамиду пойду и внушу ему биться с тобою".Так говорила Афина и он подчинился охотно.Стал, опираясь на ясень, оправленный острою медью.
22-225
К Гектору, кинув Ахилла, помчалась Паллада Афина,Образ приняв Деифоба и голос его неустанный,Близко к нему подошла и крылатое молвила слово:"Брат мой, жестоко тебя удручает Ахилл быстроногий,Вслед за тобою гоняясь вкруг славной твердыни Приама.
22-230
Стань, подождем его вместе и будем вдвоем защищаться".И, отвечая, сказал шлемовеющий Гектор великий:"О, Деифоб, ты и раньше был прочих мне братьев дороже,Всех сыновей от Гекубы и старца Приама рожденных.Ныне же больше, чем прежде, тебя почитаю душою.
22-235
Ибо, увидев меня средь напасти, один ты решилсяВыйти вне стен, между тем как другие внутри ожидают".И синеокая так отвечала богиня Паллада:"Брат мой! Почтенная мать и отец, и друзья дорогие, —Все умоляли меня, чредой обнимая колени,
22-240
С ними в твердыне остаться: таким они страхом объяты.Но безутешною скорбью внутри мое сердце терзалось.Стань, неуклонно сразимся и не пощадим своих копий.Ныне изведаем, нас ли убьет Ахиллес быстроногийИ на суда возвратится с оружием, кровью покрытым,
22-245
Или он сам упадет, твоим острым копьем усмиренный".Молвила так и лукавством на бой повела Приамида.После ж того, как сошлись они, друг наступая на друга,Первый Ахиллу сказал шлемовеющий Гектор великий:"Больше не стану, Пелид, я тебя избегать, как доселе.
22-250
Трижды кругом обежал я твердыню Приама, не смеяЖдать твоего нападенья. Теперь же душа повелелаПротивостать тебе грудью, а там — победить иль погибнуть!Но обратимся вначале к бессмертным богам, и да будутБоги свидетели нам и блюдут соглашение наше.
22-255
Не оскверню я тебя непристойно, когда над тобоюДаст мне Зевес одоленье, и душу из тела исторгну.Только доспехи с тебя совлеку, Ахиллес богоравный,Труп же верну аргивянам. Ты также поступишь со мною".Но, исподлобья взглянув, отвечал Ахиллес быстроногий:
22-260
"Гектор, зачем, ненавистный, ты мне предлагаешь условья?Нет договорных союзов у хищного льва с человеком,Мирного нет соглашенья меж волком и слабым ягненком,Но беспредельной враждой они друг против друга пылают.Так между мной и тобою нет места приязни и клятвам,
22-265
Прежде чем в битве из нас не падет кто-нибудь умерщвленный,Кровью своей не насытит Арея, воителя злого.Вспомни теперь все искусство войны. Надлежит тебе нынеБыть ратоборцем искусным и воином с храброй душою.Больше тебе не спастись. Усмирит тебя вскоре Афина
22-270
Этим копьем моим острым. Теперь, наконец, ты искупишьГоре друзей моих милых, тобою, свирепым, убитых".Так он сказал и с размаха копье длиннотенное бросил.Впору заметив удар, уклонился блистательный Гектор,Быстро присел, озираясь, и медь над плечом пролетевши,
22-275
В землю вонзилось. Паллада копье извлекла и вернулаСыну Пелееву, тайно от Гектора, пастыря войска.Гектор воскликнул тогда беспорочному сыну Пелея:"Ты промахнулся, Ахилл богоравный. Тебе от ЗевесаЖребий мой не был известен, однако ты этим хвалился
22-280
Праздным витием ты был и обманщиком словообильным,Чтоб, испугавшись тебя, я забыл про отвагу и силу.Нет, не бегущему вслед, ты не в спину вонзишь мне оружье.В грудь поразишь меня прямо, идущего храбро навстречу,Ежели бог тебе даст. А пока берегись моей меди
22-285
Острой. О, если б ее целиком в свое тело ты принял!Верно со смертью твоею война бы для нас облегчилась,Ибо для войска троянцев ты — бедствие, злейшее в мире".Так он сказал и с размаха копье длиннотенное бросил.Не промахнувшись, Пелида в средину щита поразил он,
22-290
Но отскочило обратно копье. И разгневался Гектор,Видя, что дрот быстролетный помчался из рук бесполезно.Стал, головою поникнув, другого копья не имея.И светлобронного начал он звать Деифоба на помощь,Острого дрота прося, но того уже не было близко.
22-295
Понял тогда Приамид, что случилось, и слово промолвил:"Горе! Теперь несомненно, что боги зовут меня к смертиЯ уповал, что герой Деифоб здесь стоит недалеко.Он же внутри за стеной, а меня обольстила Афина.Близко — зловещая смерть, недалеко стоит за спиною.
22-300
Нет мне спасенья. Так, видно, давно уже было угодноЗевсу и сыну его Дальновержцу. Они благосклонноПрежде хранили меня, а теперь вот судьба настигает.Но да погибну в бою не без тяжкой борьбы, не без славы.Подвиг великий свершу, поколеньям грядущим на память".
22-305
Слово такое промолвив, он меч обнажил заостренный,Длинный, тяжелый весьма, при бедре его мощном висевший,И налетел дерзновенный, что кречет высокопарящий,Если из черных как ночь облаков на долину бросаясь,Нежного хочет увлечь он ягненка иль робкого зайца:
22-310
Так налетел Приамид, потрясая мечом заостренным.Но и Ахилл устремился, исполнен великой отвагой,Спереди грудь приукрывши красивым щитом испещреннымИ на ходу потрясая блистающим шлемом тяжелымО четырех ободках, и густая из золота грива
22-315
Пышно вдоль гребня его колебалась, — работа Гефеста.Точно как в сумерках ночи свой путь среди звезд направляетВеспер, которого в небе нет ярче звезды и прекрасней:Так острие пламенело, которым Ахилл богоравныйВ правой руке потрясал, когда Гектору гибель готовил
22-320
И обнаженное место на нежном высматривал теле.Только все члены героя кругом облекали доспехиТе, что блистательный Гектор похитил, убивши Патрокла.Было открыто лишь горла, в том месте, где кости ключицыШею от плеч отделяют: там раны мгновенно смертельны.
22-325
Прямо в то место копье устремил Ахиллес богоравный,И острие проскочило навылет чрез нежную шею.Но не коснулось гортани копье, отягченное медью,Дабы грядущее мог предсказать Приамид Ахиллесу.Грохнул он в прах, и над ним похвалялся Пелид богоравный:
22-330
"Гектор! Патрокла убив, ты ужель уповал на спасеньеИ про меня позабыл, ибо я вдалеке обретался?О, безрассудный! Вдали на глубоких судах мореходных,Мститель тебя ожидал несравненно сильнее Патрокла,Я, кто сломил твою силу. И вот твое тело растащат
22-345
Хищные птицы и псы, а его похоронят ахейцы".Изнемогая, в ответ шлемовеющий Гектор промолвил:"Именем предков твоих и душою твоей умоляю,Не допусти, чтобы псы растерзали меня пред судами,Выкуп бесценный получишь и золота много, и меди.
22-340
Щедро тебя одарит и отец мой, и мать дорогая.Только верни мое тело, чтоб жены и дети троянцевДома меня погребли и как должно огню приобщили".Но, исподлобья взглянув, отвечал Ахиллес богоравный:"Не обнимай мне колен, не тверди мне, собака, о предках!
22-345
Если б позволило сердце, я сам, на куски изрубивши,Съел бы сырым твое мясо, в отплату за то, что ты сделал.Нет человека, кто б мог от твоей головы ненавистнойПсов удалить, даже если б он свесил и выкуп доставилВ десять и в двадцать раз больше, и столько б еще обещал мне,
22-350
Если б Приам Дарданид повелел искупить твое телоЗолотом, равным по весу, — и то на одре погребальномНе обрядит тебя мать, не оплачет дитяти родного,Но без остатков пожрут твое тело собаки и птицы".И шлемовеющий Гектор сказал, испуская дыханье:
22-355
"Знаю тебя хорошо. И зачем умолял я напрасно?Вижу, в груди у тебя таится железное сердце.Но трепещи, как бы мести богов на тебя не навлек яВ день, как у Скейских ворот Аполлон и Парис боговидныйГибель тебе приготовят, на доблесть твою невзирая".
22-360
Только что слово он кончил, как смерть осенила героя.Быстро из тела умчалась душа и в Аид опустилась,Плача о доле своей, покидая и силу и юность.С речью уже к мертвецу обратился Ахилл богоравный:"Сам ты покаместь умри. А потом уже встречу я Парку
22-365
В день, когда будет угодно Зевесу и прочим бессмертным".Так говоря, он из трупа копье заостренное вынул,В сторону бросил и снял обагренные кровью доспехи.Тут подбежали другие отважные дети ахеянИ красоте удивлялись и росту Приамова сына.
22-370
Каждый из них, приближаясь, колол бездыханное тело.И, обращаясь друг к другу, они меж собой говорили:"Боги! Теперь сын Приама как будто нежнее на ощупь,Нежели в день, как зажег корабли он огнем истребленья".Так говорили они и оружие в тело вонзали.
22-375
Тою порою доспехи совлек Ахиллес богоравный,Стал посредине ахеян и слово крылатое молвил:"Милые други, вожди и советники войска данайцев!Ныне, когда благосклонные боги нам дали осилитьМужа, кто более зла причинил нам, чем прочие вместе, —
22-380
Не попытаться ль с оружьем ударить на город троянцев,Чтобы разведать, какие питают намеренья в мыслях:Крепость хотят ли покинуть, со смертью Приамова сына,Или упорствовать будут, на гибель его невзирая?Только зачем мое сердце теперь озабочено этим?
22-385
Непогребенный лежит, не оплаканный перед судамиМилый Патрокл. Его никогда не забыть мне покудаСтанет дыханья в груди и носить меня будут колени.Пусть об усопшем должны забывать мы в жилище Аида,Все же и там вспоминать о возлюбленном буду я друге.
22-390
Ныне, о, дети ахеян, хвалебный пеан распевая,К быстрому флоту вернемся и тело захватим с собою.Славу мы добыли ныне великую, жизни лишилиГектора, кем до сих пор похвалялись троянцы, как богом".Молвив, на Гектора он недостойное дело замыслил,
22-395
Мышцы ступни позади на обеих ногах проколол онМежду пятою и костью, ремни прикрепил к ним бычачьиИ с колесницей связал, голова по земле волочилась.После он стал в колесницу, подняв дорогие доспехи,Тронул бичом лошадей, и они полетели охотно.
22-400
Тучей поднялся песок над влекущимся телом, и кудриТемные с прахом смешались, в пыли голова его билась,Дивно прекрасная прежде, теперь осужденная ЗевсомНа поруганье врагов, на родимой земле Илионской.Так голова Приамида грязнилась в пыли. А Гекуба
22-405
Милого сына узрела и стала рыдать безутешно,Волосы, плача, рвала, далеко покрывало откинув.Жалобно громко стонал и отец, и кругом вся дружина,В городе жители все предавались стенаньям и воплям.Было похоже на то, как если б высокая Троя
22-410
Вся от основ до вершины пылала, объята пожаром.Мужи держали с трудом исступленного скорбного старца.Он из Дарданских ворот на долину идти порывался.В прах он упал, расстилался по грязной земле, умоляяИ называя отдельно по имени каждого мужа:
22-415
"Други, оставьте меня! О, пустите, на скорбь не взирая,Выйти из города мне одному и направиться к флоту.Буду молить о пощаде того вредоносного мужа.Возраст, быть может, почтит он и старость мою пожалеет.Ибо отец Ахиллеса таков же как я, — знаменитый
22-420
Старец Пелей, воспитавший его на погибель троянцам.Всем причинил он страданья, а мне еще больше, чем прочим.Сколько, жестокий, убил у меня сыновей он цветущих!Но и печалясь о всех, ни о ком я так громко не плачу,Как об одном. В Аид низведет меня горе о мертвом
22-425
Гекторе милом. Зачем на моих он руках не скончался!Мы бы насытились плачем, мы б вдоволь над ним нарыдались, —Мать, что его родила, злополучная, вместе со мною".Так говорил он, рыдая, и граждане рядом стонали.Горестный плачь подняла и Гекуба средь женщин троянских:
22-430
"Сын мой, теперь без тебя как я жить, горемычная, буду,Вытерпев столько печали? И ночью, и днем перед всемиТы моей гордостью был, о, защита троянской твердыни,Славных троян и троянок, тебя принимавших как бога,Ты бы, живой, навсегда пребывал их великою славой.
22-435
Ныне же черная смерть и судьба овладели тобою".Так говорила в слезах. А жена Приамида в то времяО происшедшем не знала. Еще не явился к ней вестникС грустною вестью правдивой, что Гектор убит за стеною.В дальнем покое дворца она ткала прилежно двойную
22-440
Цвета пурпурного ткань, рассыпая узоры цветные.И приказала по дому прекрасноволосым служанкамМедный треножник большой над огнем поместить, чтоб готовойТеплая ванна была, когда Гектор из битвы вернется,Ибо не думала бедная, что далеко от купаний
22-445
Под Ахиллесовой дланью его укротила Афина.Вдруг услыхала она завыванья и вопли на башне.Выпал челнок из руки и колени у ней подкосились.Снова она обратилась к прекрасноволосым служанкам:"Две да сопутствуют мне. Я увидеть хочу, что случилось.
22-450
Голос почтенной свекрови мне издали слышан, и сердцеВыпрыгнуть хочет из тела, от страха сгибаются ноги.Верно случилась беда с сыновьями владыки Приама.Очень боюсь (да пребудет несчастье от слуха далеко!),Как бы могучему Гектору сын богоравный Пелея
22-455
К Трое пути не отрезал, погнав одного по долине,Как бы копьем не смирил он его безрассудной отваги.Гектор врагов ожидает, не стоя в толпе, как другие.Он выбегает вперед, ни пред чьей не склоняется силой".Так говоря, из дворца устремилась она как менада,
22-460
С трепетно бьющимся сердцем и шли за ней следом служанки.Вскоре она добежала до башни, где мужи толпились,Быстро взобралась на стену и стала, кругом озираясь.И увидала супруга, влекомого прочь от твердыни.К легким судам беспощадно влекли его кони.
22-465
И непроглядная ночь ей мгновенно окутала очи.Навзничь она повалилась, как бы испуская дыханье.В прах далеко с головы ее светлые пали повязки,Яркий повойник скатился, тесьма и плетеная сеткаИ покрывало, что в дар ей дано золотой Афродитой
22-470
В день, когда в жены ее из чертога царя ЭтионаВзял шлемовеющий Гектор, несчетные выдав подарки.Вкруг Андромахи толпились золовки ее и невестки,Полуживую держа, пораженную ужасом в сердце.После того как очнулась и чувство вернулось к ней в душу,
22-475
Плачем она залилась и воскликнула в круге троянок:"Гектор, о, горе мне, бедной! Для равной родились мы доли,Ты — в Илионе высоком, в чертоге владыки Приама,Я — у лесистого Плака, в прекрасно устроенных Фивах,В доме царя Этиона. Меня, горемычную в женах,
22-480
Он воспитал, злополучный. О, лучше б совсем не родиться!Ныне в обитель Аида сошел ты в подземные бездны,Гектор! Меня же одну в безутешной печали оставилЖалкой вдовою в чертоге. А наш бессловесный малютка,К жизни рожденный от нас, злополучных! Ни ты не сумеешь,
22-485
Мертвый, его защитить, ни тебе он опорой не будет.Если он даже избегнет войны многослезной ахеян,Все же в грядущем его ожидает лишь труд и страданья.Полем его овладеют чужие, межи переставив.День, приносящий сиротство, уносит друзей у ребенка.
22-490
Вечно он ходит печален и щеки слезами омыты.Часто в тяжелой нужде он к отцовским друзьям прибегает,Тронув того за хитон, а другого — за верхнее платье.Сжалится редкий из них и протянет с остатками кубок,Так что он губы омочит, а нёбо останется сухо.
22-495
Гордый богатых родителей сын его с пира прогонит,Больно ударит рукой и насмешливой речью обидит:"Прочь, горемычный! Отец твой в пиру не участвует с нами!"К матери, плача, вернется дитя, ко вдове одинокой,Астианакс, кто досель на коленях отца дорогого
22-500
Мозгом одним лишь питался и сладостным жиром овечьим.Если же сон нисходил, и от детских он игр утомлялся,То засыпал на постели, в объятьях кормилицы нежной,Лежа на мягкой перинке и сердцем вкушая отраду.Ныне натерпится горя, лишенный отца дорогого,
22-505
Астианакс, кто слывет у троянцев под этим прозваньем,Гектор, один ты у них защищал и ворота и стены.Вскоре тебя самого близь судов, от родимых далеко,Быстрые черви съедят, когда псы уж насытятся теломГолым твоим, хотя много лежит в твоем царском чертоге
22-510
Тонких, красивых одежд, — они женскими сшиты руками.Только я все их сожгу, на горящем костре уничтожу.Пользы от них тебе нет и лежать ты в них больше не будешь,Пусть же тебе хоть во славу сгорят средь троян и троянок!"Так говорила, рыдая, и жены кругом воздыхали.