"Илиада (пер. Н.М.Минского)" - читать интересную книгу автора (Гомер)

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ Мор. Вражда

Пой, о, богиня, про гнев Ахиллеса, Пелеева сына, Гибельный гнев, причинивший ахейцам страданья без счета, Ибо он в область Аида низринул могучие души Многих и славных мужей, а самих на съедение бросил Птицам и псам кровожадным, — так воля свершалась Зевеса,

1-05

 С самого дня, как впервые взаимной враждой разделились Богоподобный Ахилл и властитель мужей Агамемнон. Кто ж из богов их обоих привел состязаться враждою? Зевса с Латоною сын. Ибо он, на царя прогневившись, Злую болезнь породил среди войска и воины гибли, —

1-10

 Из-за того, что Атрид обесчестил жреца его Хриза. Хриз приходил к кораблям быстроходным ахейцев, желая Выкупить дочь, и с собою принесши бесчисленный выкуп. Жезл держал он в руках золотой, а на жезле — повязку Феба — царя Дальновержца — и всех умолял он ахейцев,

1-15

 А наибольше обоих Атридов, начальников войска: «Дети Атрея и вы все, ахейцы в прекрасных доспехах! Вам пусть дают на Олимпе живущие боги разрушить Город Приама царя и домой беспечально вернуться; Дочь мне отдайте мою дорогую, приняв этот выкуп,

1-20

 Сына Зевеса почтивши, далеко разящего Феба". Криками все той порой изъявили ахейцы согласье Просьбу исполнить жреца и принять его выкуп богатый. Только не по сердцу это царю Агамемнону было: Злобно жреца отослал он, прибавив жестокое слово:

1-25

 «Старец! Чтоб больше тебя близь глубоких судов не встречал я! Здесь оставаясь теперь иль дерзнувши еще раз явиться, Знай, не помогут тебе ни повязка, ни жезл Аполлона. Деве свободы не дам; раньше пусть ее старость настигнет В Аргосе, в нашем жилище, от отчего края далеко,

1-30

 Ткацкий станок обходящей и ложе делящей со мною. Но удались и меня не гневи, да уйдешь безопасней!" Так он сказал, и старик, испугавшись, послушался слова; Прочь он, безмолвный, пошел многошумного моря прибрежьем; После ж, бродя в отдалении, долго царю Аполлону

1-35

 Старец молился, — рожденному пышноволосой Латоной: «Внемли мне, бог сребролукий, о, ты, обходящий дозором Хризу и Киллу священную, царь Тенедоса могучий, В Сминфе — прославленный! Если когда-либо храм, тебе милый, Я украшал, или в жертву сжигал тебе тучные бедра

1-40

 Коз и быков, — то исполни мольбу мою эту в награду: Слезы мои пусть данайцы твоими искупят стрелами!" Так говорил он, молясь, и молению внял Дальновержец. Сердцем разгневанный, быстро сошел он с вершины Олимпа, Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый,

1-45

 И на ходу за спиною у гневного бога звенели Стрелы в колчане. Вперед подвигался он ночи подобный. Сел он потом в стороне от судов и стрелу издалека Бросил, и страшен был звон, серебряным луком рожденный. Мулов и резвых собак убивал он сначала, но вскоре

1-50

 Стали в людей попадать смертоносные Фебовы стрелы. И загорелись костры, и во множестве трупы сжигались. Девять так дней среди войска, свирепствуя, стрелы носились. В день же десятый собрал Ахиллес весь народ на собранье. Это богиня ему, белорукая Гера внушила, —

1-55

 Ибо данайцев жалела, взирая, как те погибают. После ж того, как войска все сошлись и сплотились толпою, Став посредине меж ними, сказал Ахиллес быстроногий: "Ныне, Атрид, полагаю домой возвратиться, По морю снова блуждать, если только мы смерти избегнем,

1-60

 Ибо теперь и война, и болезнь истребляют ахеян. Все ж не мешало б нам прежде спросить у жреца иль провидца, Или хоть снов толкователя — ибо и сны от Зевеса, — Скажут, быть может, за что Аполлон так прогревался ныне, Не возмущен ли забвеньем обета или гекатомбы,

1-65

 Не пожелает ли он отвратить эту гибель от войска, Жертвенным дымом ягнят или коз безупречных насытясь?" Так он промолвил и сел. И тогда средь народа поднялся Славный Калхас Фесторид, — он из птицегадателей первый, Знающий все в настоящем, а также в грядущем и прошлом,

1-70

 Войска ахейского флот к берегам Илиона приведший Данной ему Аполлоном пророчества дивного силой. Он, рассудительный, к ним обратился и слово промолвил: "Ты, Ахиллес, о, любимец Зевеса, велишь разгадать мне Гнев Аполлона владыки, далеко разящего бога.

1-75

 Правду открою тебе. Ты ж сперва обещай и клянись мне, Что за меня заступаться ты будешь рукою и словом. Должен, как видно, теперь прогневить я могучего мужа, Кто аргивянами правит, кому все ахейцы покорны. Царь ведь сильнее всегда, чем подвластный, кто гнев зародил в нем.

1-80

 Если б он даже свой гнев в тот же день превозмог, затаивши, Все же он будет его в своем сердце лелеять, покуда Месть не свершится. Скажи мне, спасешь ли меня от напасти?" И, отвечая ему, так сказал Ахиллес быстроногий: "Смело доверься, поведай о знаменье бога, что знаешь,

1-85

 Ибо клянусь, о, Калхас, Аполлоном, Зевесу любезным, Фебом, к кому ты взываешь, нам волю богов объявляя, В том я клянусь, что покуда я жив и на землю взираю, — Здесь, близь судов многоместных, никто на тебя из данайцев Тяжкой руки не подымет, — хотя б это был Агамемнон,

1-90

 Ныне гордящийся тем, что из всех он ахеян сильнейший". И ободрился тогда беспорочный гадатель и молвил: "Нет, не за жертву забытую, не за обет он разгневан, Но за жреца своего, кого царь оскорбил Агамемнон, Дочь отпустить не желая и выкуп отвергнув богатый.

1-95

 Лишь за него нам от Феба страдания были и будут. Не отвратит Дальновержец от войска позорной болезни, Прежде чем дочь не вернем мы отцу — быстроокую деву — Даром, без выкупа, и не пошлем гекатомбу святую В Хризу. Тогда он, быть может, смягчится и милостив станет".

1-100

 Так он промолвил и сел. И тогда средь народа поднялся Царь Агамемнон, герой, облеченный обширною властью, Сильно разгневанный. Сердце в нем черною злобой кипело, Очи его двум огням уподобились, мечущим искры. Прежде всего на Калхаса взглянул он враждебно и молвил:

1-105

 "Зла предвещатель! Отрадного мне никогда ты не скажешь. Сердце ликует в тебе, если можешь несчастье пророчить. Доброго ты, отродясь, ничего не сказал и не сделал. Так и теперь, прорицая, ты вслух объявляешь данайцам, Будто им Феб Дальновержец готовит печаль оттого лишь,

1-110

 Что и блистательный выкуп взамен молодой Хризеиды Не пожелал я принять. Да, я сильно хочу эту деву Дома иметь. Предпочел я ее Клитемнестре супруге, Взятой давно, — оттого что и эта другой не уступит Телом и ростом своим, ни умом, ни искусством в работах.

1-115

 Все ж я готов возвратить ее, если для вас будет лучше. Я для народа спасенья хочу, а не гибели черной. Мне же награду готовьте другую, дабы средь ахейцев Я не остался один обделенный: то было б постыдно. Видите все, что моя от меня прочь уходит награда".

1-120

 И, отвечая ему, так сказал Ахиллес быстроногий: "Всех нас славнейший Атрид и корыстолюбивейший также! Ибо откуда награду возьмут тебе щедрые греки? Не разделенных нигде не осталось при войске сокровищ. Что в городах было вражеских взято, мы все поделили,

1-125

 И не пристойно народу собрать это вновь для раздачи. Богу теперь эту деву пожертвуй, — а после ахейцы Трижды тебе за нее воздадут и четырежды, если Даст нам когда-нибудь Зевс крепкостенную Трою разрушить". И, отвечая ему, так сказал Агамемнон властитель:

1-130

 "Богоподобный Ахилл! Так душой не криви, хоть в сражении Доблестен ты. Не сумеешь меня обойти, ни уверить. Не для того ль, что владеть самому своей долей, ты хочешь, Чтобы я отдал свою и остался, лишенный награды? Нет, пусть ахейский народ благородный и щедрый, другую

1-135

 По сердцу даст мне награду, чтоб с прежней была равноценной. Если ж они не дадут добровольно, и сам отберу я Или твою, иль Аякса награду, или Одиссея, Силою взяв. И кого посещу я, тот гневаться будет. Впрочем, все это обсудим и после. Теперь же давайте

1-140

 Спустим глубокий корабль на поверхность священного моря, В должном числе соберем там гребцов, поместим гекатомбу И приведем Хризеиду, прекрасноланитную деву. Пусть кто-нибудь из ахейских старейшин начальствует судном, — Идоменей, иль Аякс, или царь Одиссей богоравный,

1-145

 Или же ты, о, Пелид, между всеми мужами страшнейший. Гнев Дальновержца пускай он смягчит, принося ему жертву". И отвечал, исподлобья взглянув, Ахиллес быстроногий: "Горе! О, муж, облеченный бесстыдством, с корыстной душою! Кто из ахейцев отныне, послушный тебе, согласится

1-150

 Или поход предпринять, или силой сразиться с врагами? Не из-за храбрых троянцев я прибыл сюда, не с желаньем Им отомстить: предо мною троянцы ни в чем не повинны. Не отгоняли они моего табуна или стада, Также посевов моих не топтали они в плодородной

1-155

 Фтии — отчизне воителей, — ибо меж нами далеко Шумное море легло и стали тенистые горы. Ради тебя, о, бесстыдный, пришли мы, тебе лишь в угоду, Мстить за тебя, кто по наглости взора похож на собаку, И за царя Менелая: об этом ты вовсе не помнишь.

1-160

 Ныне грозишь ты придти и насильно удел мой похитить, Добытый тяжким трудом и сынами ахейцев мне данный. Равной с твоей никогда не имел я награды, коль скоро Город троянцев богатый ахеяне приступом брали. При нападении бурном всех больше, трудясь, совершают

1-165

 Руки мои, а лишь только пора дележа наступает, Ты наибольший удел достаешь, но, довольствуясь малым, Я удаляюсь к судам, утомленный от бурного боя. Ныне хочу удалиться во Фтию. Приятней гораздо Мне возвратиться домой на кривых кораблях. Ты ж едва ли

1-170

 Здесь, оскорбивши меня, приумножишь стада и богатства". И, отвечая ему, так сказал царь мужей Агамемнон: "Что ж, убегай, если к бегству лежит твое сердце. Не стану Я умолять, чтоб остался ты ради меня. И другие Помощь и честь мне окажут, особенно Зевс Промыслитель.

1-175

 Ты ж из царей, им воспитанных, всех для меня ненавистней. Вечно любезны тебе только распри, сраженья да битвы. Если ж храбрее ты многих, от бога дано тебе это. Вместе с дружиной своей и судами домой возвратившись, Над мирмидонами царствуй. Меня ты совсем не заботишь,

1-180

 Гнев твой ничуть не пугает. Услышь же мою ты угрозу: Так как теперь Аполлон отнимает мою Хризеиду И на своем корабле я с друзьями ее отсылаю, То за наградой твоею, прекрасной лицом Бризеидой, Сам я приду в твой шатер и ее уведу, чтоб ты видел

1-185

 Сколь я сильнее тебя, чтобы вперед и другой остерегся Равным со мною себя объявлять и со мною тягаться". Так он промолвил. И больно Пелееву сделалось сыну, Сердце ж в косматой груди его два обсуждало решенья: Меч ли ему обнажить, что висел у бедра заостренный,

1-190

 И, проложивши дорогу в толпе, им повергнуть Атрида, Или же гнев укротить и ярость свою успокоить. Но между тем как все это он взвешивал в мыслях и сердце, Меч из ножен извлекая большой, — вдруг явилась Афина С неба. Послала ее белорукая Гера богиня,

1-195

 Сердцем обоих любя и равно об обоих заботясь. Сзади пришла и взяла Пелиона за русые кудри, Видная только ему и незримая прочим Паллада. И Ахиллес, обернувшись, увидел богиню; узнал он Тотчас Палладу Афину: глаза ее грозно сверкали.

1-200

 К ней обратился он с речью и слово крылатое молвил: "Зевса Эгидодержавного дочь! О, зачем ты явилась? Или затем, чтоб увидеть бесстыдство Атреева сына? Но говорю я тебе и я верю, что сбудется слово: Через надменность свою он и жизнь свою скоро погубит".

1-205

 И синеокая так отвечала богиня Афина: "С тем я пришла, чтоб твой гнев укротить, если будешь послушен. С неба послала меня белорукая Гера богиня, Сердцем любя вас обоих, равно об обоих заботясь. Так воздержись от борьбы, удали от меча свою руку,

1-210

 Только словами его поноси, как бы ни были сильны, Ибо тебе я скажу — и, наверно, то сбудется слово: В будущем втрое тебе дорогими дарами воздастся Эта обида его. Ты ж послушайся нас и будь сдержан". И, отвечая, промолвил ей так Ахиллес быстроногий:

1-215

 "Должно, богиня послушаться вашего общего слова, Хоть и разгневан я сильно в душе, — ибо так будет лучше. Кто покорялся богам, тому часто и боги внимали". Молвил — и, на черенок нажимая серебряный, вдвинул Тяжкой рукою в ножны он огромный свой меч, не противясь

1-220

 Слову Афины. Она ж на Олимп удалилась, в чертоги Зевса Эгидодержавного, к сонмищу прочих бессмертных. Сын же Пелея меж тем со словами вражды обратился К сыну Атрея опять; еще не смирилась в нем ярость: "Пьяница грузный! По виду собака, олень по отваге!

1-225

 Ты никогда не дерзал в своем сердце ни в бой, ополчившись, Вместе с народом идти, ни спрятаться в тайной засаде Вместе с вождями ахейцев, — тебе это смертью казалось. Много спокойней, конечно, по войску обширному греков Доли у тех отбирать, кто слово противное скажет.

1-230

 Царь — пожиратель народа, над трусами царствовать годный! Ибо иначе, Атрид, ты б в последний раз нынче был дерзок! Но говорю я тебе и клянусь величайшею клятвой, Этим клянусь тебе скипетром, который, с тех пор как покинул Ствол свой родимый в горах, никогда не оденется больше

1-235

 В листья и ветви и не расцветет, ибо срезаны медью Листья его и кора, — а теперь средь народа ахейцев Судьи в руке его держат, которые Зевса уставы Свято блюдут: для тебя эта клятва великою станет! Будет пора, посетит всех ахейских сынов сожаленье

1-240

 Об Ахиллесе, — но ты, хоть печалясь, помочь не сумеешь, В день как падет под ударами Гектора мужеубийцы Много ахейских сынов, ты ж в груди истерзаешься сердцем, Гневаясь сам на себя, что храбрейшего мужа обидел". Так говорил сын Пелея. И, бросивши наземь свой скипетр,

1-245

 Весь золотыми гвоздями усеянный, сел, а напротив Гневный Атрид восседал. И тогда между ними поднялся Нестор, искусный в речах: он в Пилосе гремел на собраньях, И у него с языка слаще меда лились увещанья. Двух поколений людей, одаренных раздельною речью,

1-250

 Видел он смерть, — с ними прежде в священном Пилосе Жил и питался; над третьим теперь он царил поколеньем. Доброжелательно к ним обратился и так он промолвил: "Боги! Великая скорбь, знать, постигла ахейскую землю! Верно, зато возликуют Приам и Приамовы дети,

1-255

 Также другие троянцы почувствуют радость большую, Если узнают про то, как вы оба враждой разделились. Вы, и в совете, и в битве первейшие в стане Данайцев. Но убедить себя дайте: ведь оба меня вы моложе. В прежние годы с мужами отважнее вас говорил я:

1-260

 Даже они никогда увещаний моих не гнушались. Ибо подобных мужей я не видел и вновь не увижу, Как Пирифой и Дриант, предводители многих народов, Иль Полифем богоравный, иль славный Киней, иль Эксадий, Или Тезей, от Эгея рожденный, с бессмертными равный.

1-265

 Неустрашимей людей земля не кормила доныне. Храбрые сами, они столь же храбрых на бой вызывали Горных кентавров, которых в ужасной борьбе истребили. Вот между ними вращался и я, как пришел из Пилоса, Из отдаленной земли: меня они сами призвали,

1-270

 Также по воле своей я сражался за них, ибо с ними Ныне никто из людей на земле состязаться не мог бы. Эти-то мужи со мной совещались и слушались слова. Так повинуйтесь и вы: хорошо быть доступным совету. Ни у него, хоть ты властен, отнять не желай эту деву,

1-275

 Но уступи, что уж прежде ему подарили ахейцы, Ни дерзновенно с царем, о, Пелид, не желай состязаться, Ибо никто из царей скиптродержцев, прославленных Зевсом, Чести подобной, как он, никогда не стяжал себе в долю. Если же ты и храбрей, и тебя родила мать богиня,

1-280

 Все же тебя он сильней, оттого что он многими правит. Но перестань, сын Атрея, сердиться и ты. Умоляю, Прочь отложи ты вражду с Ахиллесом, который ахейцам В этой войне злополучной всем служит великим оплотом". И, отвечая ему, так сказал Агамемнон властитель:

1-285

 "Вправду, о, старец, ты все говорил, как тебе подобает. Только желает сей муж между всеми другими быть первым, Править он всеми желает, над всеми царить, свою волю Всем предъявлять, — никого не склонит он на это, я верю. Разве, копье научивши метать, вечно сущие боги

1-290

 Дали свободу ему вместе с тем наносить оскорбленья?" И, прерывая его, Ахиллес богоравный промолвил: "Трусом, по истине, мог бы прослыть я и мужем негодным, Если б тебе уступал я во всем, что ты только ни скажешь. Прочим приказывай так, мне же ставить предела не думай,

1-295

 Ибо отныне тебе я покорствовать больше не стану. Но я другое скажу, ты ж в уме заруби мое слово. Не подыму я руки из-за девы теперь, чтоб сразиться Против тебя иль другого: вы отняли то, что мне дали. Но из всего, что пред черным храню кораблем быстроходным,

1-300

 Ты не возьмешь ничего, против воли моей завладевши. Иль попытайся, пожалуй; пускай и другие увидят, Как вдоль копья моего твоя черная кровь заструится". Оба, друг с другом сразившись такими словами, поднялись И распустили собранье перед кораблями ахейцев.

1-305

 Тотчас Пелид повернул к шалашам и судам соразмерным С ним и Патрокл с мирмидонской дружиною храброй. Сын же Атрея на море спустил быстроходное судно, Двадцать назначил гребцов, разместил гекатомбу для бога И посадил Хризеиду, прекрасноланитную деву,

1-310

 Сам приведя. А вождем заступил Одиссей многоумный. Сев на корабль, они быстро поплыли по влажной дороге. И повелел Агамемнон народам очиститься телом. Те же, очистившись, в море отмытую вылили воду И, совершенные выбрав из коз и быков гекатомбы,

1-315

 Их Аполлону сожгли на прибрежье бесплодного моря. Жертвенный запах до неба достиг вместе с клубами дыма. Так они заняты были по войску. Меж тем Агамемнон Не позабыл своей распри и прежней угрозы Ахиллу, Но обратился со словом к Талфибию и Эврибату —

1-320

 Оба глашатая были они и проворные слуги: "Вы, к Ахиллесу Пелиду в палатку войдя, уведите, За руку взяв, Бризеиду — прекрасноланитную деву. Если ж ее не отдаст он, я с большей толпою предстану И уведу ее сам, — для него это будет печальней".

1-325

 Так говоря, он послал их и властное слово прибавил. Те же пошли против воли прибрежьем пустынного моря. Вскоре палаток они и судов мирмидонских достигли. Там отыскали Ахилла, сидящего подле палатки Пред кораблем своим черным. И не был он рад, их увидев.

1-330

 Оба они, из почтенья к владыке, смущенные стали, Не обращаясь к нему со словами и не вопрошая. Но Ахиллес разгадал все то в мыслях своих и промолвил: "Радуйтесь, вестники, вы, о, послы и Зевеса, и смертных! Ближе идите! Виновны не вы предо мной — Агамемнон:

1-335

 Он вас обоих сюда за прекрасной послал Бризеидой. Что ж, приведи эту деву, Патрокл, питомец Кронида, Дай им ее увести. И да будут свидетели оба Перед богами бессмертными и перед смертными всеми, Перед царем бессердечным. О, если когда-либо будет

1-340

 Нужда во мне, чтоб от войска отвлечь недостойную гибель… Ибо от мыслей свирепых безумствует он и не сможет, Все впереди осмотревши и тыл обеспечив, устроить, Чтобы вблизи кораблей безопасно сражались ахейцы". Так он сказал, и Патрокл, повинуясь любезному другу,

1-345

 Деву привел из палатки с прекрасным лицом Бризеиду, И увести ее дал. Те вернулись к ахейскому флоту, С ними и женщина шла против воли. И в сторону, плача, Вдаль от друзей отошел сын Пелея. Он сел на прибрежьи, Белою пеной покрытом. И глядя на черные волны,

1-350

 Руки простер он и громко воззвал к своей матери милой: "Мать! О, за то, что рожден я тобою для жизни короткой, Должен был хоть бы почетом меня наделить Олимпиец Зевс Громовержец; но ныне меня не почтил он ни мало; Ибо нанес мне бесчестье Атрид — царь с обширною властью:

1-355

 Взял он награду мою и владеет ей, силой отнявши". Так он, рыдая, сказал. И почтенная мать услыхала, Сидя в морской глубине с престарелым отцом своим рядом. Быстро из моря седого богиня как тучка возникла, Села близь льющего слезы, погладила нежно рукою

1-360

 И, называя по имени, слово такое сказала: "Сын мой, что плачешь! Какая печаль в твою душу проникла? Молви, в душе ничего не таи; пусть мы оба узнаем". Тяжко вздохнувши, ей так отвечал Ахиллес быстроногий: "Знаешь сама; и тебе же, всеведущей, что расскажу я?

1-365

 Шли мы войною на Фивы, Этиона город священный. Город предав разрушению, все увели мы оттуда. Мирно добычу деля меж собою, ахейские мужи Сыну Атрея в удел Хризеиду прекрасную дали. Хриз, Аполлона далеко разящего бога служитель,

1-370

 Вскоре пришел к быстроходным судам аргивян меднобронных, Выкупить дочь пожелав и принесши бесчисленный выкуп. Жезл в руках он держал золотой, а на жезле — повязку Феба, царя Дальновержца, — и всех умолял он ахейцев, А наибольше обоих Атридов, начальников войска.

1-375

 Криками все той порой изъявили ахейцы согласье Просьбу исполнить жреца и принять его выкуп богатый. Только не по сердцу это царю Агамемнону было; Злобно жреца отослал он, прибавив жестокое слово. Хриз, потрясенный, вернулся назад и молению старца

1-380

 Внял Аполлон, ибо жрец этот был ему много любезен. Злую стрелу он метнул в аргивян и толпою великой Воины гибли в то время, как реяли Фебовы стрелы Всюду по войску ахеян обширному. Нам предвещатель, Знающий многое, волю тогда объяснил Дальновержца.

1-385

 Первым советовал я искать примирения с богом. Бешенство вскоре объяло Атрида. И, бурно поднявшись, Слово угрозы он молвил, — и вот это слово свершилось. Деву на судне кривом быстроокие мужи ахейцы К Хризу теперь провожают, подарки везя для владыки,

1-390

 А из палатки моей вот недавно послы удалились И увели Бризеиду, что дали мне дети ахейцев. Ты же на помощь сыночку приди своему, если можешь. Ты подымись на Олимп и Зевеса проси, если только Словом иль делом когда-либо сердце ты в нем услаждала.

1-395

 Часто я слышал как ты у родителя дома хвалилась, Что от Зевеса отца, облаков собирателя черных, Ты лишь одна из бессмертных позорную казнь отвратила, В день, когда все Олимпийцы его заковать пожелали: Гера и с ней Посейдон, а также Паллада Афина.

1-400

 Ты же пришла и от плена спасла его тем, о, богиня, Что на пространный Олимп ты сторукого тотчас гиганта Кликнула в помощь, — того, кто слывет у богов Бриареем, А у людей Эгионом (за то, что отца он сильнее). Славою гордый он сел близь Кронида; тогда устрашились

1-405

 Вечно блаженные боги и не заковали Зевеса. Ныне об этом напомни, прильни и возьми за колени, Не согласится ли он, не поможет ли в битве троянцам К самым кормам корабельным ахейцев прогнать, умертвивши Их на морском берегу, чтоб царем они все насладились,

1-410

 Чтобы узнал и Атрид Агамемнон, обширный властитель, Как безрассудно обидел сильнейшего он из ахеян". Слезы тогда проливая, Фетида ему отвечала: "Сын мой, зачем я тебя возрастила, родивши на горе? Перед судами сидел бы уж ты, не скорбя и не плача,

1-415

 Ибо судьба твоя мало продлится и век твой не долог. Ныне же ты кратковечен и всех злополучнее также. Видно для доли печальной тебя родила я в чертоге. Все же просить за тебя Громовержца Зевеса отправлюсь Я на покрытый снегами Олимп, не склонится ль на просьбу.

1-420

 Ты, между тем, оставаясь вблизи кораблей быстроходных, Гневом ахейцев казни и совсем от войны уклоняйся. За океан лишь вчера к беспорочным на пир эфиопам Зевс отошел, а за ним удалились и прочие боги. Через двенадцать он дней на Олимп возвратится обратно.

1-425

 Тотчас к Зевесу отправлюсь в чертог на фундаменте медном. Буду колени ему обнимать, — он склонится, надеюсь". Так говоря, удалилась она и оставила сына, Гневного в сердце своем из-за женщины пышноодетой, Взятой насильно и против желанья ее отведенной.

1-430

 В Хризу меж тем Одиссей с гекатомбой священною прибыл. В много глубокую гавань едва лишь вошли, как немедля Парус собрали они и на черный корабль уложили, Мачту спустили в гнездо, притянувши канатами крепко, И подвигались вперед вплоть до пристани взмахами весел,

1-435

 Бросили якорный камень, потом закрепили причалы И на морское прибрежие сами сошли друг за другом, Также свели гекатомбу далеко разящему Фебу И, наконец, Хризеида сошла с мореходного судна. Тотчас же с ней к алтарю подошел Одиссей многоумный,

1-440

 На руки сдал дорогому отцу и сказал ему слово: "Послан, о, Хриз, я сюда Агамемноном, пастырем войска, Чтобы вернуть тебе дочь и священную сжечь гекатомбу Фебу, на благо данайцам, да сжалится царь, ниспославший Ныне болезнь на ахеян — причину страданий плачевных".

1-445

 Так говоря, он ее передал — и тот, радуясь, принял Милую дочь. Между тем гекатомбу прекрасную бога Вкруг алтаря крепкозданного чинно они разместили, Руки умыли потом и взяли ячмень крупнозерный. Руки воздевши, и Хриз громогласно молился меж ними:

1-450

 "Внемли мне, бог сребролукий, о, ты, обходящий дозором Хризу и Килу священную, царь Тенедоса могучий! Ты уже внял мне однажды в тот день, как тебе я молился. Много почтил ты меня, покаравши ахейское войско. Ныне еще раз, как прежде, мое ты исполни моленье:

1-455

 Ныне уже отврати от данайцев постыдную гибель". Так говорил он, молясь, и молению внял Дальновержец. К богу воззвавши они разбросали ячмень крупнозерный, Шеи приподняли жертвам, разрезали, кожу содрали, Бедра потом разрубили, двойным их пластом обернули

1-460

 Светлого жира и мяса сырого наверх положили. Старец немедля их сжег на поленьях, вином поливая Ярким, а юноши рядом стояли, держа пятизубцы. После ж, как бедра сгорели, они, от утробы отведав, Прочие части рассекли, пронзили насквозь вертелами

1-465

 И, осторожно прожаривши, все от огня удалили. Кончив труды и еду приготовив, за пир они сели, И не нуждался никто в уделяемых поровну яствах. После ж, когда в них желанье питья и еды утолилось, Юноши в чашах глубоких до края смешали напиток,

1-470

 И разделили по кубкам, свершив перед тем возлиянье. Целый тот день до заката ахейские юноши пеньем Гнев Аполлона смягчали, хвалебный пеан распевая В честь Дальновержца. И, слушая их, он в душе наслаждался. Только лишь солнце зашло и тени во след опустились,

1-475

 Близь корабля они вместе легли у причальных канатов. А как заря розоперстая вышла из сумерек ранних, В путь они тотчас собрались к обширному войску ахеян. Ветер попутный им с неба послал Аполлон Дальновержец. Мачту поставив, они развернули белеющий парус:

1-480

 Ветер наполнил средину его и пурпурные волны Шумно запенились подле киля, когда тронулось судно, И побежало оно по волнам, свой путь совершая. Вскоре корабль достигнул обширного стана ахеян, Черный на землю сухую корабль извлекли, на высокий

1-485

 Берег песчаный, внизу подложивши большие подпоры, И по своим кораблям и палаткам рассеялись сами. Гневом дышал, между тем, близь судов быстроходных покоясь, Зевса потомок, могучий Пелид Ахиллес быстроногий. Больше в собранья, мужей прославляющих, он не являлся,

1-490

 Больше в бою не бывал, лишь терзал свое милое сердце, Праздно покоясь, тоскуя о кликах и схватках военных. Вскоре, лишь только заря на двенадцатый день народилась, Все на Олимп возвращались — вечноживущие боги, Вместе идя, а Зевес впереди. И о просьбе дитяти

1-495

 Не позабыла Фетида, но, волны морские покинув, Рано направила путь по великому небу к Олимпу. Там увидала Кронида, глядящего вдаль: одиноко На многоверхом Олимпе сидел он на крайней вершине. Села с ним рядом богиня и, левой обнявши колени,

1-500

 Правой рукою за низ подбородка к нему прикоснулась, И, умоляя, сказала владыке Зевесу Крониду: "Зевс, наш родитель! О, если когда-либо словом иль делом Я средь бессмертных тебе угодила, — исполни мне просьбу, Сына почти моего: из героев он всех кратковечней

1-505

 Ныне ж бесчестье нанес ему пастырь племен Агамемнон, Ибо его он владеет наградою, сам отобравшми Ты ж отомсти за него, Олимпиец, Зевес Помыслитель Силу троянцам даруй ты дотоле, покуда ахейцы Сына опять не почтут моего, возвеличивши славой".

1-510

 Так говорила. Зевес не ответил ей Тучегонитель, Долго безмолвный сидел он. Она ж, как обвила колени, Так и держала, прильнув, и опять, во второй раз, молила: "Или сейчас обещай непреложно и знак дай согласья, Иль откажи, ибо страх тебе чужд. И тогда пусть узнаю,

1-515

 Сколько из всех я, богиня, тобой наименее чтима". Громко вздохнув, отвечал ей Зевес, облаков собиратель: "Скорбны последствия будут, когда приведешь меня к распре С Герою, если б меня раздражать она вздумала бранью. В сонме бессмертных богов и так уже вечно со мною

1-520

 Спорит она, говоря, что троянцам в бою помогаю. Ты же теперь возвратися домой, и пускай не заметит Гера тебя. Буду сам я о всем помышлять, чтоб свершилось. Хочешь, тебе головой в знак согласья кивну, да поверишь. Знаменье это мое величайшее между богами,

1-525

 Все, что когда-либоо я подтверждал головы наклоненьем, Неотменяемо и необманно, и не безуспешно". Молвил и сдвинул Кронид в знак согласия темные брови, И, ниспадая, встряхнулись нетленные кудри владыки Вокруг бессмертной главы — и великий Олимп содрогнулся.

1-530

 Так рассудивши, расстались они. Вслед за этим богиня С белой вершины Олимпа в глубокое ринулась море, Зевс удалился в чертог свой. И перед отцом своим боги Все из седалищ поднялись, — никто не дерзал дожидаться, Стоя, его приближенья, но все устремились навстречу.

1-535

 Тотчас он сел на престол свой. А Гере все было известно, Ибо она подглядела, как с ним замышляла решенья Дочь среброногая старца морского, богиня Фетида. К Зевсу Крониду она с колкой речью тогда обратилась: "Кто из богинь, о, лукавец, с тобой замышляла решенья?

1-540

 Вечно любезно тебе, от меня в стороне обретаясь, Тайное в мыслях решать. И еще добровольно ни разу Ты о задуманном мне не решался и слова промолвить". И, отвечая, сказал ей отец и людей и бессмертных: "Гера, ты все разузнать не надейся мои помышленья.

1-545

 Трудно тебе это будет, хотя и моя ты супруга. Все, что я слуху доверить считаю приличным, об этом Раньше тебя не узнает никто из богов или смертных. Если ж вдали от богов что-нибудь пожелаю замыслить, Не вопрошай о подобном, равно узнавать не пытайся".

1-550

 И, волоокая так отвечала почтенная Гера: "О, всемогущий Кронид, какое ты слово промолвил! Не вопрошала досель я тебя, узнавать не пыталась, В ненарушимом спокойствии все, что хотел, обсуждал ты. Ныне же в мыслях я страшно боюсь, что тебя обольстила

1-555

 Дочь среброногая старца морского, богиня Фетида: Рано придя, близь тебя она села, обнявши колени. Ей-то, боюсь, ты кивнул головой в знак того, что Ахилла Хочешь почтить, погубив пред судами не мало ахейцев". И, отвечая, промолвил Зевес, облаков собиратель:

1-560

 "Вечно, несчастная, ты подозрений полна и нельзя мне Скрыться никак. Но свершить ничего ты не сможешь, лишь дальше Станешь от мыслей моих, — для тебя ж это будет печальней. Если и было, как ты говоришь, знать оно мне угодно. Лучше безмолвно сиди, моему повинуясь веленью,

1-565

 Или тебе не помогут все боги Олимпа, как встану И на тебя наложу я свои непобедные руки". Так он сказал. Волоокая села почтенная Гера, Молча, объятая страхом, смиривши любезное сердце. И небожители боги вздыхали в чертоге Зевеса.

1-570

 Славный художник Гефест тогда обратился к ним с речью, Милую мть, белорукую Геру, утешить желая: "Скорбны последствия будут и невыносимо печальны, Если вы станете так из-за смертных вдвоем состязаться, Сея раздор меж богов. И какого нам ждать наслажденья

1-575

 От благородного пиршества, если вражда побеждает? Матери ж я посоветую, хоть и сама многоумна, К Зевсу — родителю милому — ласковой быть, чтобы снова Спора отец не затеял, расстроивши пиршество наше. Ибо, когда б захотел Громовержец Олимпа, то смог бы

1-580

 С тронов низвергнуть нас всех, оттого что сильнее гораздо. Ты же к нему обратись и смягчи его ласковой речью. К нам благосклонен тогда снова станет отец Олимпиец". Так он сказал и, вскочив, подает двухстороннюю чашу В руки возлюбленной матери, с речью такой обращаясь:

1-585

 "Милая мать! Претерпи и снеси, как ни тягостно горе, Да не увижу своими глазами тебя, дорогую, Ныне побитой; тогда, хоть и сильно в душе огорченный, Помощь подать не смогу: в состязаньи тяжел Олимпиец. Он уж однажды меня, когда я защищать порывался,

1-590

 За ногу взял и швырнул от порога небесного дома. Целый носился я день, и лишь вместе с садящимся солнцем Пал на далекий Лемнос, и во мне чуть держалось дыханье. Мужи синтийцы меня, там упавшего, приняли кротко". Так он сказал. Улыбнулась тогда белорукая Гера,

1-595

 Кубок у сына из рук, улыбаясь, взяла; он же тотчас И остальным всем бессмертным, от правой руки начиная, Сладкого нектару налил, из чаши большой почерпая. И несмолкаемым смехом залились блаженные боги, Видя Гефеста, как он хлопотал по чертогу, хромая.

1-600

 Целый тот день, пока солнце склонилось, они пировали, И недостатка на пиршестве не было в общем довольстве, Не было в лире прекрасной, звучавшей в руках Аполлона, Не было в Музах, которые пели, чредой, сладкогласно. После ж того, как затмилось сиянье блестящее солнца,

1-605

 Каждый в свой дом удалился, желая предаться покою, Там, где Гефест обоюдохромой, знаменитый художник, С дивным расчетом построил чертоги для каждого бога. К ложу пошел своему и Зевес, Громовержец Олимпа. Там отдохнул он сперва, а когда сладкий сон опустился,

1-610

 Лег и заснул, — и легла рядом с ним златотронная Гера. * * *