"Стихотворения" - читать интересную книгу автора (Тиняков (Одинокий) Александр Иванович)

Navis Nigra

I Тропинкою Любви


Победа любви В стране рыдающих метелей, Где скорбь цветет и дышит страх, Я сплел на мертвых берегах Венок из грустных асфоделей. И лик, пылающий и бледный, Я в высь немую обратил, И тихий Коцит огласил Мой гимн, певучий и победный. К пеннорожденной Афродите С нежданной силой я взывал И громом песен поражал Аидских змей живые нити. Все ярче, громче звуки пели, Все сердце полнила Любовь, И сердца жертвенная кровь Кропила щедро асфодели. И, презрев адские угрозы, Я песней чудо совершил – И асфодели превратил В огнепылающие розы! Октябрь, 1908 Идиллия О, сколько кротости и прелести В вечерних красках и тенях, И в затаенном робком шелесте, И в затуманенных очах. Мы словно в повести Тургенева: Стыдливо льнет плечо к плечу, И свежей веточкой сиреневой Твое лицо я щекочу… Июнь, 1907 Свидание Двенадцать раз пробили часики В пугливо-чуткой тишине, Когда в плетеном тарантасике Она приехала ко мне. Вошла, шумя волнистой юбкою, Волнуя музыкой шагов… Я – руку ей целуя хрупкую, – Пьянел от запаха духов. С лица вуаль откинув длинную – (Так тает на небе туман!), – Она прошла – скользя, – в гостиную, Чуть выгибая тонкий стан. И повторился миг испытанный, Опять пахнул на нас Апрель, – И сон, восторгами напитанный, – Открыл свою нам колыбель… Январь 1908 Любовь-нищенкаПосв. А.М.У. Моя любовь на фею не похожа: Убогой нищенкой ее верней назвать, Что возле стен, прохожих не тревожа, Бредет — и головы не смеет вверх поднять. Подслеповатые потупив глазки, Как виноватая, торопится она — И взором дружеским иль словом ласки Она, как молнией, была б поражена. Лишь по ночам, во мраке злом и душном И в одиночестве, упав в подушки ниц, Мечтаю я о профиле воздушном И черном бархате изогнутых ресниц. Мечтаю я, стыдлив и безнадежен, Ночная тишина, как море, глубока, И шепот мой ласкателен и нежен, И призрачен, как вздох морского ветерка. А день придет, и я в глубинах сердца Убогую любовь, как тайну, берегу. Огнем горит в Эдем заветный дверца, Но я открыть ее не смею, не могу… 1910-1911 Песенки о Беккине(На мотив Cecco Angiolieri da Siena)Песенка 1-я Вечерняя Весел вечер за бутылкой Искрометного вина, Полон я любовью пылкой, А Беккина уж пьяна! К черту узы узких юбок, Сладок тела зрелый плод! Из бутона алых губок, Как пчела, сосу я мед. Смех Беккины все счастливей, Поцелуи горячей, И движенья торопливей, И дыханье тяжелей… Песенка 2-я Предрассветная Стекла окон побелели Пред Мадонною лампадка Гаснет, выгорев до дна. Разметавшись на постели, Спит моя Беккина сладко, Зноем ласк утомлена. Мне ж не дремлется, не спится; Впился в сердце жгучим жалом Неутомный Купидон. И чтоб больше не томиться, Я – к устам припавши алым, Прерываю милой сон! Песенка 3-я Повседневная Сидя на моих коленях, Мне Беккина говорила: «Что ты, милый, нос повесил?» Отвечал я: «Нету денег! Коль взяла б отца могила, Стал бы счастлив я и весел! Но надежд на это мало: К жизни хрыч прилеплен плотно, – И Амуру не слуга я!..» Но Беккина хохотала, Как ребенок, беззаботно, Розы тела обнажая. ПЕСЕНКА 4-я. РАЗЛУКА О, час печали! Любовь умчали ручьи разлуки! От жгучей муки, от яда скуки цветы завяли, Мой дух распяли и сердце сжали мне злые руки. О, боль разлуки! Рыданий звуки гортань разъяли! Я проклинаю, я презираю свою кручину: Я гордо стыну и сердце в льдину я превращаю, Я замираю… Но вспоминаю опять Беккину, Очей пучину… и грудь… и спину… И вновь рыдаю! ноябрь, 1909, Москва Danse Macabre Звуки музыки смеются, В рюмках искрится ликер, И к устам уста влекутся, И во взоре тонет взор. Миг счастливый! Миг блаженный! Хмель волнует мозг и кровь, Я покорный, пьяный, пленный, Твой – продажная любовь! Рюмки сброшенной осколки С юбкой взвившейся летят, И на ярко-красном шелке Капли винные дрожат. И на жгучий мрамор тела Опуская жадный взор, Я бестрепетно и смело Отдаюсь тебе, позор! Свет неясный тихо льется Из дрожащих канделябр, За стеной канкан смеется, Мы танцуем danse macabre! Октябрь 1909 В амбаре Под нами золотые зёрна, В углах мышей смиренный писк, А в наших душах непокорно Возносит похоть жгучий диск. Нам близок ад и близко небо, Восторг наш хлещет за предел, И дерзко вдавлен в груды хлеба Единый слиток наших тел! 20 октября 1906, Москва У ДАНТИСТКИ
Посв. А.М.У.
A me venga mal de denteJacoponedaTodi Сижу я в кресле, голову откинув. В ее руке стальной пинцет блестит, И тонкий запах девственных жасминов Вокруг нее по комнате разлит. Как будто червь мне злобно гложет челюсть, Но – сквозь туман и огненную боль – Ее движений замечаю прелесть И черных кос сверкающую смоль. Она – к моим губам приблизив руки, – Вонзает в десны мне бесстрастно сталь: И сладок мне укол, желанны муки, И пытке злой отдать себя не жаль! О, если б, крылья тяжкие раскинув, Повисла надо мной навек болезнь, И я впивал бы аромат жасминов, И сердце пело бы признанья песнь! 7-10 января 1910 Москва, Арбат В час разлуки
Посв. Вс.И.Попову В час нежеланный, ненужной разлуки Душу пронзила тоска. Я целовал его белые руки, Узкий рукав сюртука. С трепетом сердца больного не сладил И не удерживал слез; Он мне задумчиво, ласково гладил Пряди волнистых волос. Остры, но сладки любовные муки! Если бы вечно я мог В час нежеланный, ненужной разлуки Плакать у ласковых ног! Январь 1908 Ночь Греха
Ночное солнце – страсть!В. Брюсов Полночный мрак разверз объятья, И в душу грешная мечта Льет яд запретного заклятья, И манит думу нагота. К теням, бесстыдным и красивым, Прикован мой горящий взгляд, И я лежу над черным срывом, Безумной жаждою объят. И вот над ложем исступлений, Залитых заревом стыда, Взошла участница радений – Злой Извращенности звезда. Бушует Страсть, горит пожаром, Лик Одиночества сожжен, И – предана ночным кошмарам, Душа впивает жгучий сон… …Рассвет заглянет бледнолицый Под мой увянувший покров – И буду я немой гробницей Бесстыдных дум и чадных снов, И буду я туманной тенью Меж лиц и призраков бродить И ночи ждать, чтоб наслажденью И дух, и тело посвятить. 30-31 января 1906, Москва Погребение любви Здравствуй, мертвенная сонность! Леденей покорно, кровь! В черных волнах утонула Искрометная влюбленность, В тихом гробике уснула Светодарная любовь! Ночью злою, темнолонной, В час, когда в пролет окна Бьются бабочки метели, Я — забытый и бессонный — Сознаю, что улетели И влюбленность, и весна! Жутко тлеет час прощанья, Чую – стынет в жилах кровь… И покорно я свершаю Чин последнего лобзанья И навеки погребаю В тихом гробике любовь! Ноябрь 1908 ГолгофаОктавыПосв. А.М.У. Опять в моем израненном мозгу Ведут мечты свой танец хороводный; Но я свой холод свято сберегу, Я страстью не зажгу души бесплодной, Не дамся в плен коварному врагу И встречу смерть безрадостно-свободный. Пусть мысль ко мне бесстрастная придет, И я за ней пойду на эшафот. С его высот, волнение смиряя, Я посмотрю на тленный мир земной И на врата отвергнутого рая, Что призрачной сияют красотой… Но – вдруг! – душа поникнет, замирая, Смущенная предсмертной тишиной, И на пороге горестных страданий Ее взволнует дрожь воспоминаний. И в час, когда безвольно на кресте Повисну, широко раскинув руки, Я вспомню о загубленной мечте И воззову в невыносимой муке Опять к любви и к юной красоте… Но буду гаснуть без ответа звуки!.. С креста себя не в силах уж сорвать, Я буду там висеть и умирать. Вытягивая судорожно члены И с бешенством в темнеющих зрачках, Напрасно буду ждать я перемены! Замрут мои призывы на устах, Растают, словно клочья белой пены, И жизнь моя развеется, как прах. Но пусть грозят мне горькие страданья, – Я все же прочь гоню свои желанья! 1-2 июля 1910, Москва ACONITUM NAPELLUS Твой пышный венчик фиолетов, Твой корень ядом напоен И – по преданиям поэтов – Ты пастью Цербера рожден. Туманит запах твой лукавый, Твоя окраска взор влечет, Но вкус твой гибельной отравой Язык и губы едко жжет. Ты, как любовь, в уме рождаешь Созвездья пышных, пылких грез, Но после болью поражаешь И одыблением волос! 13 января 1910 Москва ЭДИП К прекрасноликой Иокасте На ложе я – как муж – всходил И вместе с ней из кубка страсти Напиток ядовитый пил. Рукою жаждущей лаская Изгибы груди, я не знал, Что я – убийца старца Лая, Что мужем матери я стал. Но грянул гром, разверзлось небо, Открылась истина в огнях – И мать-жена во мглу Эреба Сошла – и мрак в моих очах. Я был царем и стал я нищим. Супругом был – и вот один, Боясь приблизиться к жилищам, Брожу среди пустых равнин. Меня Алекто грозно гонит, В лицо губительно дыша, И в неутомной муке стонет Моя скорбящая душа. И медлит Фанатос приходом, Хоть каждый миг ему я рад, Томясь под гневным небосводом И болью огненной объят. …Но иногда, в виденье сонном, Мечтою прежней я живу И зовом трепетно-влюбленным Супругу милую зову. И снова полн кипящей страсти, И снова жажду и дрожу, И к светлоликой Иокасте На ложе брачное всхожу. Ноябрь 1907 * * * Меж чувств людских, покрытых пылью И тленьем тронутых давно, Своим убожеством и гнилью В глаза бросается одно. Оно ползет, как червь безглазый, Из рода в род, из века в век, Им, как мучительной проказой, Повсюду болен человек. Оно ко всем змеей шипящей Вползает в мозг, и в грудь, и в кровь,— И это чувство — труп смердящий, Паук безжалостный, Любовь! Ты, низвергавшая святыни, Ты, мир державшая во зле, Прими мое проклятье ныне, Внемли моей святой хуле! Гряди, о Смерть! Своим дыханьем Навек Любовь обезоружь! И чтоб с пылающим желаньем К жене не влекся больше муж, Чтобы огнем призывным очи Не загоралися у жен, Овей нас, Смерть, прохладой ночи И погрузи нас в вечный сон! 27 апреля 1910, Москва