"Просто мы разучились любить" - читать интересную книгу автора (Соколова Александра Витальевна)

22

– Где бы взять побольше сил, чтобы найти истину? – пробормотать, не особенно надеясь, что тебя услышат.

Но нет – услышали, ухмыльнулись и даже советы давать вздумали… Наивный придурок.

– А за каким хреном тебе истина? Её можно положить в карман или поджарить на сковородке? – сидит, ухмыляется. Хозяин. Директор. Знал бы ты, сколько таких хозяев и директоров мы видели за последний год… И каждый чувствовал себя на вершине мира. Центр вселенной, мать его.

– Дурак ты, Иван Анатольевич, и не лечишься, – отмахнуться от предложенного порошка и продолжить пить водку, – Мало ли что можно в карман положить. Есть еще эта… Как её… Душа!

– Сама дура, – улыбается беззлобно. Даром что сорокалетний мужик, хозяин клуба, директор, шеф. Ан нет – сидит в гримерке и устраивает дорожку из кокаина. Решил снова попасть в тот мир, где он – уж точно – на вершине всей вселенной.

– Что мне с Катькой делать? – спросить равнодушно. – Залетела. Если родит – танцевать не сможет. Выгоню – жить ей не на что будет.

– Выгоняй, – белая дорожка постепенно скрывается в мясистой волосатой ноздре. Какая мерзость, – У неё в контракте сказано, что залет – это увольнение.

– Ну и что? Мало ли что в контракте сказано. Что выбрать, Вано? Оставлю её работать, так она аборт сделает. Выгоню – сдохнет вместе с ребенком. Я хоть так, хоть эдак убийцей получаюсь.

– Убийцей она получится. Не ты ж её трахала, и не ты за неё ноги раздвигала. Чё ты паришься вообще?

– Тебе не понять, – отвернуться и уставиться остекленелыми пустыми глазами в оконное стекло.

– А ты объясни, – ишь ты, приподнялся, приосанился. Даже вроде выпрямился в кресле. Конечно, под кокосом мы все короли мира, и все нас любят, и мы самые лучшие, и даже волосы на заднице – самые приятные и шелковистые.

– На фиг, – отмахнуться лениво и прикурить очередную сигарету. Скользнуть взглядом по плакатам на стенах, по узкому дивану и красному паласу, – Ты наш номер с судьбой понял? Ни хрена. И тут не поймешь.

– А мне и не надо понимать, – высокомерно смотрит, – Публике понравилось – остальное меня не касается. Поплясали мужик с бабой на сцене. Потом бабу на другую заменили. Ты появилась, пару фраз в тему пробормотала. Идеология, бля. Концепт. Я всё понял, дорогая моя. Не мальчик. И терплю я тебя здесь только до тех пор, пока в моем клубе аншлаги.

– Да что ты? – ухмыльнуться.

– Конечно. Я тебе столько денег плачу, сколько до тебя никому не платил. Ты психованная, но людям твои концептуальные – ох, как легко он справился с трудным словом, – номера нравятся. Ты же не стриптиз ставишь, ты устраиваешь театр целый. За то и терплю. А вот если публика тебя разлюбит – сразу на хрен пойдешь.

– Это я и без тебя знаю.

– Так за то я тебя и люблю, Лёка. За понимание. Ты меня презираешь, я тебя. Но вместе мы делаем хорошие деньги. И дальше будем делать.

– А если я скажу, что меня всё это затрахало и завтра я со всей группой уеду отсюда на хрен? – спросить равнодушно, рассматривая своё отражение в пустой рамке от фотографии на столе.

– Твоё право. Оспаривать не буду.

– Ладно, Вано, – засмеяться и влезть с ногами на стол, сметая на пол сценарии, – Поигрались в криминальных авторитетов, и ладно. Ты ж мне как отец родной. А я тебе. Не зря ж ты только у меня тут кокос нюхаешь. Остальных опасаешься – что подумают, увидев тебя настоящим?

– Подумают, что придурок, – тоже смеется, выползает из кресла, обнимает за плечи, – Это ты у нас смелая, тебя все только настоящую и знают. А мне не положено. Я при тебе не просто так расслабляюсь. Знаю – поймешь. Из одной стаи мы, Лёка. Из говенной, но всё же из одной.

– Ошибаешься, – прошептать, одновременно чувствуя, как снова к горлу подступает боль, – Ни хрена ты меня не знаешь настоящую. И никто не знает.

Даже я – и то не знаю.