"Сказка для Сказочника" - читать интересную книгу автора (ПЛАХОТНИКОВА Елена)

12.

Блин, это кем же надо быть, чтобы перепутать шкатулки!

Ведь точно помню, что собирался взять другую. Интересно, окно с дверью я, случайно, не путаю? А может, еще и по ночам хожу? Не просыпаясь. Надо бы уточнить у Кранта. Конечно, второй этаж не двенадцатый, но мало радости проснуться с разбитой мордой и чем-нибудь сломанным. Такое мне и в реале могут организовать. Даже просить долго не надо.

Да и от снов таких мало радости. И так день тяжелым был, а тут еще сон такой. Прав был Многозрящий, браслет своевольничает все больше и больше. Скоро сам будет шкатулку открывать и на руку прыгать, едва я к кровати подойду. А если я не сам приду, что тогда? Посреди процесса засну или еще раньше?

- Слышь, ты, - сказал я браслету, снимая его с руки, - будешь много выделываться, отправлю обратно к дедушке. Я ведь и без продолжения обойтись смогу мне не настолько любопытно.

Глаза у змеюшек насмешливо блеснули. Типа, ты говори, говори, а то мы не знаем, какой ты.

И я швырнул браслет в шкатулку. Вернуть его я еще не созрел. Но вразумить или припугнуть это можно попробовать:

- Вот что, дорогой ты мой и драгоценный, давай сразу разберемся, кто в доме хозяин. Будешь много возникать, я ведь и в другой комнате заснуть могу. Или в другой кровати. Усек? Так что твое дело маленькое: лежать и ждать, когда я с тобой общаться пожелаю. И не мозолить мне глаза в другое время. Дошло? Молчишь? Ну, и молчи себе, железяка тупая!

И захлопнул крышку шкатулки. Как дверь за назойливым гостем.

Блин, и почему тиу вчера на эту шкатулку не позарились? Может, Малек целее был бы, и я выспался бы хоть. А то после такого сна чувствую себя и уставшим, и взбудораженным. Будто принял снотворное и возбуждающее одновременно. Ну, хорошо хоть не снотворное со слабительным эффект был бы еще смешнее.

И все-таки странные сны я стал видеть. Совсем не похожие на нормальные. И на сны-предсказания не похожие. Вообще на сны не похоже! Слишком уж яркие и четкие картинки, все эти звуки, запахи, образы… и подробностей много. Может, и в обычных снах они бывают, но забываются, почти сразу, а тут… Торчит в памяти, словно всегда там было! Словно не девчонка, а я бежал по заброшенному колхозному полю за высокой крепкой старухой. И щурился от ветра, который платок ее серый трепал. Может, и была когда-то красивой эта Медведа Могутовна, но слишком уж суровым у нее лицо к старости сделалось. Как из камня вырубленное. И губы эти поджатые… И глаза цвета грязного снега. Ни тепла с них, ни радости. А голос шипящий, от которого мороз по коже… Я не говорю уже про слова, что не только ребенку не всякому взрослому слушать можно.

Это ж мощнейшая мина в звуковом исполнении!

Таких, блин, воспитателей вообще нельзя к живым людям подпускать. Для таких экономия и порядок самое главное, а то, что душу человеческую они калечат, так плюнуть и растереть.

Котят… живем… Вот ведь фигня какая!

Не думал, что меня это зацепит. Кажется, всякого повидал. И сам не белый и пушистый, и крылышек сияющих у меня нет и не было. А вот, поди ж ты…

Я ведь и сам в похожую ситуацию вляпался. До сих пор вспоминать противно. А ведь лет пять уже прошло. Или шесть?

Возвращался, как обычно, с ночной смены. Дорогу решил срезать через пустырь пошел. Вчера дождь целый день был, а ночью подморозило. К утру опять заморосило. Начало ноября, блин. Погода меняется, как настроение у беременной. Иду осторожно, смотрю под ноги. А у самого тоже настроение ни к черту. Смена тяжелой оказалась. С двумя летальными исходами. Ну, один «летун» по любому не жилец был поздно обратился. А вот второго можно было вытащить, но… заказали его. После таких операций сам себя ненавидишь, а тут еще дорога дрянная. Осталось упасть, вываляться в грязи, чтоб уж точно сказать, что жизнь дерьмо, а люди в ней ассенизаторы.

Дохожу до мусорных баков, а возле них старая куртка. На куртке несколько щенков. Новорожденных. Похоже, живыми их вынесли на мороз. Да так и бросили. Блин, не могли в бак сунуть? Ведь через час-полтора тут мамаши детей поведут. К школе и детсаду здесь самая короткая дорога. Кто-то пройдет и не заметит, а кого-то и зацепит. Вот как меня зацепило.

Я бы эту мразь, что щенков так бросил, бесплатно оприходовал. Ржавым ножом. Сидит, небось, сейчас дома или дрыхнет под теплым одеялом, весь из себя счастливый. Как же, и с проблемой справился, и ручек не замарал, чистоплюй хренов! И не думает, что кому-то за ним дерьмо убирать придется.

Нагнулся я курку поднять. Хотел вместе с трупиками в бак бросить. Чтобы другие такого позорища не видели. Нагнулся и… еще троих живых нашел. Из рукава вывалились. Тыкаются в старый мех, пищат, сиську ищут.

И такая меня злость взяла, что обложил я и утро это распаскудное, и мир, в котором паскуды такие живут, и себя, придурка, что не мог другой дорогой пойти, еще и деток чужих пожалел… Блин, да чем скорее они узнают, какое дерьмо эта жизнь, тем легче жить им будет. Как той сволочи, из-за которой я стою перед баком и не знаю, что делать. Приди я на пять минут позже, и эти трое уже не шевелились бы. Или бродячие коты до них добрались бы. Им ведь тоже чего-то жрать надо. Не всех же добрые люди подкармливают. Такие, как наша вахтерша. Подкормит, в клетку заманит и в ветеринарку отнесет. На стерилизацию. Чтоб других горемык не плодили.

Не знаю, как бы я поступил с этими щенками. Оставить, значит, я ничем не лучше хозяина их мамаши, а взять это же такая головная боль с геморроем, что врагу не пожелаешь.

Пока я стоял и раздумывал, подошла девчонка из моего подъезда. Инка или Ирка точно не помню. Не школьница уже, чуть постарше, но такой заморыш, что без слез не взглянешь. А туда же бегом по утрам занимается, спортивную форму поддерживает. Наверное, и на диетах сидит.

Вот подошел этот чахлик ко мне, поздоровался и вдруг куртку увидел. С дохлячками и с теми, что еще пищат. Как завопит: «Что же вы делаете, изверг?!» - я аж вздрогнул.

Схватила этих, живых, и рыдает в три ручья.

А я на себя чужие грехи брать не нанимался. В двух словах обрисовал ситуацию. Про «брать или не брать» говорить не стал. Девчонка шапку свою сняла, щенят в нее сунула и причитает: «Что же делать с вами теперь, что же делать?..»

Блин, да раньше надо было думать! А не жалеть всех подряд.

Куртку вместе с содержимым убрал в контейнер, а девчонке сказал:

- Если не хочешь их туда же, я позвоню знакомому ветеринару. Может он чего посоветует. Звонить?

Она закивала. Еще и улыбаться сквозь слезы начала.

А мне чего? Позвонил. Чужую проблему всегда легче решить. Главное, чтобы она и дальше оставалась чужой.

- Привет, Сохатый. Есть дело. По специальности. По твоей, блин, специальности, по твоей! Что значит, ты еще спишь? У меня тут клиентка рыдает. Подорвался с кровати, и галопом ко мне! Три минуты у тебя есть. Время пошло.

Убрал мобилу, развернул девчонку в сторону дома.

- Давай быстренько к подъезду. Пока дойдем, и этот засоня появится.

- А он далеко живет?

Одной рукой шапку к груди прижимает, а второй в меня вцепилась. Словно я сбежать собрался, и оставить ее с тремя детьми.

- Сохатый? Близко он живет. В шестнадцатом доме.

- А почему вы его Сохатым называете?

- А ты как думаешь?

Она пошмыгала носом.

- У него фамилия как-то с лосями связана, да?

Умная девчонка. И жалостливая. Еще и не красавица. Трудно таким по жизни бывает.

- Ты почти угадала. Оленев его фамилия. Олег Оленев. Для тебя Олег Викторович. Поняла?

Девчонка опять закивала.

- А он настоящий ветеринар?

- Настоящий. Не сомневайся. И в настоящей клинике работает.

А то, что эта клиника Сохатого, я уточнять не стал. Оно ей надо?

- А-а… как вы думаете… они не померзнуть… пока мы дойдем?

Хотел сказать: «Тебе же лучше будет, если померзнут. Хлопот меньше», но глянул на девчонку и сказал совсем другое:

- А ты шапку под куртку спрячь. Им теплее будет.

- Ой, самой надо было догадаться… Какая я глупая!

Спрятала шапку вместе с рукой под куртку. Без перчаток гуляет девочка. Да и курточка у нее такая, что едва до пупка достает. Или у девчонки брюки на меху, или ей дети в этой жизни не нужны.

- Может, мы быстрее пойдем?

И с такой надеждой посмотрела на меня, что я чуть не согласился. Тоже по глупости. Но очень вовремя поскользнулся. Но на ногах сумел удержаться. Девчонка не дала упасть.

- Нет. Мы пойдем медленно и осторожно. Или ты в травму сегодня попасть настроилась? Так там и без тебя народу не протолкнуться. И учти, я тогда со щенками возиться не стану.

До подъезда мы дошли без приключений. Сохатый нас уже ждал. Злой, невыспавшийся, небритый. Но увидел девчонку и смолчал. Я быстренько обрисовал ситуацию и оставил его разбираться. Типа, зачем делать то, что за тебя может сделать кто-то другой. Главное найти этого, другого, и вдохновить, как следует. А самому и спать можно завалиться. Человек после ночной смены имеет право немножко поспать. Часов восемь-десять. А если кто-то против, то мне глубоко по фигу.

Встречал я потом Сохатого в своем подъезде. В первый раз даже спросил: как щенки себя чувствуют?

- Живут. Двое. Из пипетки кормили, теперь из соски кормим.

В следующие разы говорили друг другу «Привет!» или «Все путем?» и разбегались по своим делам. Некогда отвлекаться на чужую жизнь, тут со своей бы успеть разобраться.

Где-то через год я увидел Сохатого на пустыре. Возле той самой девчонки. Сильно жалостливой. Я не сразу узнал ее. Немного поправилась, похорошела, курточку сменила и… выгуливает двухместную коляску. А рядом два пса крутятся. Совсем даже немелких. Сохатый тоже изменился. Судя по морде, больше жрать стал, и завязал с сухпайком.

- Это чего? кивнул я в сторону девчонки.

Она как раз бросила палку, и собаки дружно умчались от коляски.

- Я точно не знаю. Я ведь не кинолог. Кажется, смесь дога и темной колли.

- Блин, да я не про собачьих ублюдков спрашиваю! А псы реально получились крупноватыми для чистопородной колли. А дога с такой шубой и окрасом я еще ни разу не видел. И «ублюдками» я их напрасно обозвал красивые звери получились. Я про другое спросил. Тебя, вроде, щенков приглашали смотреть, а ты чем занимался?

- Так получилось, - и Сохатый изобразил смущение.

Но я эту наглую морду не первый год знаю, вижу, что доволен, как кот после миски фарша.

- Это ты маме ее насчет «получилось» втирать можешь. А мне не надо. Если мне память не изменяет, ты сам говорил, что после подлодки с девками завязал. Морским узлом.

- Говорил. И два года в полной завязке был. А тут вдруг… Спасибо тебе.

- Мне-то за что?

- За что, за что… За то самое! Что с девушкой меня такой познакомил. Я ведь реально два года ничего не мог… - не сказал, а выстонал мужик.

- Ладно, Сохатый. Сочтемся. Собак не думаете отдавать?

- Зачем?

- Маленькие дети и все такое…

- Жена говорит, они счастье нам принесли. А счастье нельзя из дома отдавать.

- А ну-ну…

Мне в башку забрела одна пакостная мыслишка, и я не выдержал, усмехнулся.

- Ты чего лыбишься, Херург? О какой гадости вспомнил?

Сохатый давно меня знает, чтобы получилось отмолчаться. Да и молчать не хотелось, если честно.

- Да так… подумалось. Двое щенят, двое ребят… Интересно, что было бы, выживи все три щенка…

- Типун тебе на язык, Херург! И еще на кое-что! Куда нам третьего? У жены только две сиськи. И квартира не резиновая…

Ближе к лету семейство Сохатого перебралось в частный дом.

Приятно вспомнить, что хоть кто-то не просрал свою семью.

Летом я развелся со Снежаной.

И тем же летом пожаловался Витьке на жизнь.

Обычно, Витька собирает нас, когда допишет очередную книгу. Накрывает поляну на природе или на даче и принимает тех, кто может к нему приехать. Компания чисто мужская и стол соответственный много выпивки и мясной закуски. Дойдя до кондиции, Витька начинает плакаться на свою судьбину горькую. Типа, был Витька-писарь да весь исписался, в голове ни одной умной мысли не осталось, хоть на свалку ее выбрасывай. Все уже привыкли к этому «плачу Ярославны» и воспринимали, как традиционную развлекушку, без которой ни один пикник у Витьки не обходится. Все знали, что через две-три недели он нырнет в очередную книгу и ему станет не до пикничков-шашлычков. А тут вдруг я взял и всю традицию поломал начал плакаться, как жизня бортонула меня.

Может, звезды тогда так посветили или карта так легла, но рассказал я и про развод, и про семью Сохатого, а там дело и до щенков загубленных дошло.

Рассказывал я Витьке, а слушали, оказывается, все. Или я слова такие подобрал, или по какой другой причине, но зацепил мой рассказ мужиков. Лева тогда психанул, и пообещал найти выблядка рода человеческого, что творит такое непотребство. А Сава сказал, что протолкнет закон, чтобы по всей строгости и с полной ответственностью можно было брать к ногтю таких мудаков. А Вован пообещал всеми руками его поддержать: если мудак не сидит в тюрьме, он должен плавать в сортире. А Витька просто сказал, что подумает…

Мужики редко дают обещания, но если уж дают, то выполняют их.

И нашли, и протолкнули, и посадили… А из Витькиных раздумий книга получилась. В ней была собака, что приносила счастье. Книжка совсем не похожа на ту сказку, где тоже были собаки, мешок бабла и старая зажигалка. У Витьки, как всегда, кровь и любовь, смерть и секс, еще чего-то круто намешано. Чтоб читатель не заснул до последней страницы. Я Витькину книжицу не читал, но знающий народ говорил, что интересная получилась. Премию какую-то за нее дали. У меня от Витькиной писанины мозги по фазе и по шизе сдвигаются. Лет десять назад я рассказец его слышал. В авторском исполнении. Вставило так, что, как вспомню, так вздрогну.

А рассказ-то совсем простой: про паренька, которому хотелось лучшей жизни. Жил он в добротном доме возле озера, вокруг лес, птички, цветочки, а ему в город хотелось, где девки, бабло и тачки. Чтобы бабла у него было немеряно, чтобы на девок и тачку хватало. Короче, мечтал, мечтал и сбылась мечта идиота: какой-то реальный мужик захотел приобщиться к природе, и предложил пареньку поменяться жильем. Еще и бабла дал. Чтобы на девок и тачку хватило. Ну, парень в город и перебрался. В квартирку знатную. На верхнем этаже и с крышей стеклянной. Девок пригласил. Короче, оттянулся по полной. Потом вышел на балкон. Ночь, звезды, огоньки внизу подмигивают. Ну, и переклинило парня. Решил, что над озером стоит, а в воде звезды отражаются, луна блестит. Ну, и прыгнул, как всегда. Только озера внизу не было. Всего лишь лужа на асфальте, из которой пила бродячая псина.

Вроде рассказец простой, и ничего такого в нем нет, но Витька такие слова подобрал, так их друг к дружке прилепил, что пока я слушал мороз по коже, и потом отходняк такой был, что мама не горюй.

Блин, вот вспомнил эту лобуду, и самому захотелось прыгнуть. В озеро. Поплавать развеяться. Соединиться с природой. Чтоб разлетелась грусть-печаль по кочкам-буерочкам. Вчера ведь так и не получилось единения.

Пожалуй, так и сделаю. Зайду только к Мальку, гляну, как там болезный, и к озеру потопаю. Заодно Молчуну «спасибо» скажу.

Начал спускать ноги с кровати и на шкатулку наступил. Ту самую, из-за которой Малька порезали. Сел на полу и содержимым ее занялся.

Как я и говорил, ничего ценного в шкатулке не было. Или мои записульки кому-то величайшей ценностью показались, что выводок тиу за ними явился? Так их и прочитать вряд ли кто сможет. Если и знает русский язык. Почерк-то у меня докторский сам не всегда разбираю, чего накарябаю.

Вот бы отослать весь этот хлам Витьке! Боюсь, правда, что у него может крыша съехать от такого подарочка. Окончательно. Или наша творческая личность убедит себя, а потом и всех остальных, что рукописей изначально было две? А что, этот может. И почему придержал вторую, тоже придумает.

Интересно, Витька сам меня в писатели проталкивал или Леву еще подключил? Лева, если идеей какой загорится, то никаких преград не заметит и никаких сил не пожалеет. А сильно мешающих и под газон положить может. Типа, не хочешь помогать так не мешай, а мешаешь сам напросился. У Витьки тоже опыта и настойчивости хватает. Помню, он пошутил как-то, что с хорошей рекламой и букварь можно бестселлером сделать. Или он не шутил тогда?

На дне шкатулки обнаружилась гибора и два свертка, о которых я и думать забыл. Давно они у меня, года два, наверное. Мне их кабатчик один вручил. А я, с дуру, взял. Но так и не придумал, куда их приспособить. И выбросить рука не поднимается, и болтаются без толку. Как сувениры с экзотических мест.

Кстати, один из свертков вполне можно Алми подарить! Нужно только выбрать, какой.

В большем свертке был свиток с непонятными письменами. Я его еще тогда просмотрел. Картинок в нем не обнаружил. А маленьким свертком оказался плотный мешочек с камешком внутри. Плоским, полупрозрачным, с ладонь величиной. Занятная вещица. Янтарь напоминает, если бывает белый янтарь. А на свету камень радужными бликами играет. Вот только прежний хозяин неаккуратно с ним обращался поцарапал с одной стороны.

Подставил камушек под свет утреннего солнца. Захотелось это мне посмотреть, как по комнате зайцы радужные пляшут.

Посмотрел.

Потом камень как-то так повернул, что на стене рисунок получился. Что-то вроде птичьей лапы. С шариком в когтях. Странно, что я раньше этого не замечал. А так ничего интересного камень, как камень. Телевизор интереснее.

Упаковал камешек обратно в мешочек. Пусть полежит до лучших времен. С Алми и свитка хватит. Редкого. Изготовленного в одном экземпляре. Что-то не слышал я, чтобы здесь книги печатали или переписывали. Или я не там слушал? Ладно, пускай мужик почитает свиток. Вдруг там что-нибудь интересное прописано. Может, и мне потом расскажет. А если на незнакомом языке там написано прекрасный повод заняться самообразованием. Не все же время развратом заниматься. Надо и отдыхать иногда. С пользой для бизнеса.

Вот, если все, что я про свиток напридумывал, запомнить и в подходящий момент сказать, то за особо удачную шутку сойдет.

Убрал весь хлам в шкатулку и поставил ее на стол, а сам оделся и спустился к Мальку. Этот хитрован устроился поближе к кухне и подальше от любимого хозяина. А чтоб хозяину не пришлось орать на весь дом, беленький шарик в его комнате привесил. Такой же, как в паланкинах висит.

Малек уже не спал. А я-то думал, как бы так тихонько заглянуть, чтобы не разбудить выздоравливающего.

Без меня заглянули и разбудили.

Малька зашли проведать две Орси.

Так местные называют девушек, приятных глазу. Конечно, у многих девушек есть и свое имя или прозвище, но, чтобы клиент не заморачивался, не утруждал память Орси. Просто и легко запоминается.

Темнокожая Орси делала Мальку тайский массаж. А та, что посветлее, спрыгнула с лежанки и бегом ко мне.

- Господин, я пришла к тебе с приветом от Многолюбящей, - радостно так сообщила.

Интересно, а если бы я после обеда сюда заглянул, она ждала бы меня здесь и грела привет под боком у Малька? Или догадалась бы в мою комнату зайти?..

Блин, совсем как в древней английской пьесе:

С приветом я к тебе пришла

Но почивать изволил ты

К слуге я твоему вошла

Сказать, что уж цветут цветы.

Чтоб передал тебе намек мой

И ты любовию томим

Меня немедля в сад увлек бы

И там со мой поговорил…

Или «Был со мной неутомим»? Точно уже не помню.

У обоих Орси из одежды только ошейник.

Жарко, похоже, в комнате у Малька, если девушки возле двери одежду оставляют.

- И что Многолюбящая от меня хотела?

- Поговорить.

Знает девчонка, что утром со мной лучше кратко и понятно разговаривать. Без всяких этих «усладить свои драгоценные уши приятной беседой с тобой и порадовать сердце свое…»

- Когда она ждет меня?

- Когда Многодоброму будет угодно.

Понятно. Чем скорее, тем лучше.

- Это все?

- Да, господин.

- Тогда свободна.

- Рада служить тебе, господин!

А сама на кровать Малька влезла. Или она думает, что я там с нее службу потребую?

- Ну, а тебя, слуга мой верный…

Тьфу ты, на высокий стиль сбиваться стал. О поэзии всякой меньше думать надо. На голодный желудок. И сжевать что-нибудь. Срочно.

- …о здоровье спрашивать не буду. Сам вижу, что лучше, чем вчера.

Малек закивал. И прижал рукой слишком активную Орси. Та меня, вроде бы, и не заметила. Вот что значит профессионализм ничего не отвлечет от любимого дела!

- Когда освободишься, найди меня есть разговор. Понял?

Малек закивал еще быстрее. Типа, все понял, хозяин, но сейчас я такой занятый, что словами не передать!

Развернулся и вышел из комнаты. Дверь плотно закрыл. Осмотр пациента решил не проводить больной человек таким занятым не бывает.

Завтрак прошел в молчании. Болтать с утра мне не хотелось, а Крант редко первым разговор начинает. Только в крайнем случае. Сегодня случай крайним не был.

А вот при встрече с Тамилой поговорить мне пришлось.

Началось все с того, что она меня всякими сладостями накормить попыталась. Как обычно. И знает же, что я все эти лукумы-щербеты не люблю, а предлагает. Еще и по пять минут каждое блюдо нахваливает. Типа, вкусноты оно необыкновенной и пользы от него немеряно. Типа, «на медовой слезе и цветочной росе сделано…»

Да хоть на поальих яйцах мне по бубну!

Я же не Витька-писатель. Это для него коробку конфет умять плевое дело. И не прыщит его после такого, и ничего не слипается. И не толстеет он от такой диеты аж завидно!

«А ты работай больше, - говорит. Вот и похудеешь».

Блин! Сам-то за лопату в последний раз когда держался? Работничек… туды ж его!

Совсем отказаться от Тамилиного угощения у меня не получилось. Как всегда. Сошлись на пиалке чая, из колючек Держи-хватай, и коржике с соленым творогом.

Как-то незаметно разговор с кулинарной темы на дела серьезные свернул. На визитеров моих вчерашних. Тех, что незваными заявились. Не понравились они Многолюбящей, хоть она и не видела их. Можно подумать, я в бурном восторге был! Ждал-переживал, когда же они ко мне зайдут, и погром в комнате устроят! Типа, давно думал перестановку в ней сделать, да все начать не мог.

Но мои шутки-отговорки на Тамилу не подействовали.

Она баба с юмором, и посмеяться любит, и сама пошутить может. Но, когда дело касается бизнеса серьезнее мастера похоронных плащей становится.

- Если бы я знала, что ты такой опасный партнер, ни за что не взяла бы тебя в долю!

Ну, кто кого брал это отдельный разговор. И дело прошлое. Но Тамила очень не любит его вспоминать. И говорить о нем не любит. Почти два года прошло, как она мне свой дом проспорила, а все успокоиться не может. Не удивлюсь, если она этих тиу по мою душу и прислала. А шкатулку они для отвода глаз прихватили. Чтобы никто ничего плохого на Многолюбящую не подумал.

Надо бы с Крантом посоветоваться, и проверить как-нибудь эту версию.

Когда Тамила переключилась на мое здоровье, я не заметил. На секунду, кажется, отвлекся, а она уже жалеет меня: и день с ночью я перепутал, и девушками интересоваться перестал, и смерти в море ищу…

Ну, привык я работать в вечернюю смену, и что тут такого? Раньше Тамилу это не напрягало, а теперь чего вдруг? Ну, недельку без секса обходился, ну и что? Мне тут такие сны снятся, что всякое желание отбивают. Вот посплю ночку-другую без браслета, и все восстановится. А в море я на рыбалку ходил, а не…

- Многодобрый, твое усталое сердце жаждет покоя и перемен!

Ни фига себе завернула! Прям, коктейль из льда и огня соорудила.

Вслушался, чего мне предлагают. Оказалось, ничего особенного: собрать вещички и свалить куда подальше. На сезон-другой. Отдохнуть, развеяться, набраться новых впечатлений.

Ага, это она замечательно придумала. А если опять кто-то явится, незваный, то меня не найдет, и свалит себе, в другом месте искать будет. Или харакири сделает от огорчения. Так что отдыхать я могу долго и спокойно. Подальше от Верхнего города.

- …за клиникой твоей найдется кому присмотреть.

Конечно, найдется. Я себе таких замечательных помощников воспитал. И дело свое знают, и днем работают, а не ночью, и девушками интересуются. В меру, конечно. И в нерабочее время. А вот морем совсем не интересуются. И грабители к ним в окна не лазают.

Тамилу послушать, так у меня не помощники, а объект для подражания!

Вот один из них и заменит меня. И в клинике, и в постели у Многолюбящей. А, может, уже и заменил. В постели.

Но устраивать сцену ревности было бы глупо. Тамила мне партнер, а не жена. К тому же у местных не только женские гаремы практикуются.

Короче, поблагодарил я Тамилу за заботу и внимание, и пообещал подумать над ее советом. Насчет отдыха.

Обычно, наши беседы с Многолюбящей тянутся до обеда и заканчиваются у нее в спальне. А лежбище там такое, что у меня комната меньше была. В прошлой жизни и в другом мире.

Но в этот раз примчался мальчонка, дежурный по воротам, и сообщил, что Многодоброго желает видеть многоуважаемый Мазай.

Вот и пришлось быстро закругляться и встречать дорогого гостя. А гость действительно оказался дорогим. Если посчитать, сколько стоит рыба, которую он с собой притащил. Не в руках, понятное дело. Паланкин нанял. Еще и шторы в нем опустил. Чтоб никто не видел, какой товар мне доставляют.

Блин, я ведь совсем про эту рыбу забыл!

Да если ее сразу приготовить, оргию можно забацать на весь Верхний город. Еще и Среднему кое-что останется.

К счастью, Мазай притащил только две рыбины. Как я сказал, так он и сделал по одной на каждого посчитал. «Желание клиента» и все такое… Но даже две рыбины это ведь до хрена и еще столько же! Может, и правда, организовать небольшой праздничек?.. Типа, гуляют все! Жалко будет, если ценный продукт испортится.

Оказалось, что я напрасно беспокоюсь. Рыбаки умеют сохранять любую рыбу, тем более реально золотую. К тому же на этот товар всегда найдется покупатель. Только шепни, и сразу толпа народу набежит. А, если мне не хочется толкать рыбку самому, то можно сдать оптом. На корабль. Там тоже завсегда возьмут.

Я на секунду представил себе команду, обожравшуюся этой рыбой, и пожалел корабль. Потопят ведь, черти озабоченные, и не заметят.

Мазай долго смеялся над моей придумкой. Сказал, что давно не слышал такой веселой шутки. Потом выдал страшную тайну и под большим секретом. Моряки и рыбаки эту рыбу не едят. Чтоб не сожрать случайно одного из своих родственников. Что умер человеком, а родился рыбой.

- Совсем рыбу не едите? Вы что, голодаете? Или питаетесь одними водорослями?

Мы сидели на маленькой веранде с нее не видно выбитого окна и культурно отдыхали. Немного фруктов, немного вина, немного музыки и танцев. Малек тоже перебрался на веранду, а обе Орси радовали наши глаза своими телодвижениями и звенели браслетами.

Мазай опять засмеялся. Так ему понравилась моя шутка про голод.

- Мы едим морскую траву, мы едим рыбу, - сказал он, когда устал смеяться. Только не всякую рыбу. А еще мы едим ракушки. Есть и такая ракушка, что помогает мужу, как Одеяло Многоструйного. Только это большая тайна, - опять зашептал Мазай. Про ракушки надо молчать. Ты будешь молчать, Многодобрый?

- Буду.

- Тогда я не буду тебя убивать.

- Не надо. Не убивай. И мы опять засмеялись. Только скажи, зачем вы ловите Одеяло? Это же опасно! Продавали бы ракушки, если они действуют так же.

- Нет, не годится, - замахал руками Мазай. Что ты такое говоришь?! За Одеяло платят золотом, а ракушки полсабира мешок. Ракушки мы сами съедим, а потом жен будем радовать!

- Хитро придумано!

- Это нас Многоструйный научил.

Мазай так гордо это сказал, будто Многоструйный был его ближайшим родственником. Особо уважаемым.

- Вот и расскажи мне о нем, - потребовал я. А то мы этот кувшин допьем, и ты спать завалишься, а я опять ничего не узнаю.

- Кто спать завалится? Я?! Да я три таких кувшина сам выпью! Пусть несут, а ты смотри и завидуй! и Мазай попытался встать.

Без особых успехов, но главное попытка, а не успех.

- Сиди! дернул я мужика за ногу. Рассказывай. И получишь свои три кувшина. Потом.

Мазай допил то, что было в его чаше, и начал рассказывать. Где-то на средине рассказа я на минутку отключился. Глаза я не закрывал, так что никто ничего не заметил. Кажется. Ближе к финалу я проснулся и понял, что ничего существенного не пропустил.

Если убрать все преукрашения, типа, «его голос был громче Гремящего пролива» или «глаза его сияли, как море рано утром», то получалась совсем даже простая история.

Жил себе парнишка возле моря. Рыбу ловил, за ракушками нырял, так просто в воде плавал. Рыбаки тогда и плавать и нырять могли. И были у парнишки родители, братья, сестры, дяди, тети. Короче, полный набор родни. Но в один ужасный день он вдруг осиротел. Море забрало всех. Кто-то нырнул за ракушками и не вынырнул, кто-то отправился на рыбалку и достался тварям морским, а кто-то угодил в шторм и пропал вместе с лодкой и командой. Полный беспредел творился тогда на море. Каков хозяин такой и порядок. А морем управлял тогда совсем другой бог. Или не бог. Но управлял очень плохо. За тварями морскими не следил, они выбирались из глубин и безобразничали возле самого берега. Некоторое, особо наглые, топили лодки и корабли, даже на берегу не было от тварей спасения. Волны тоже выплескивались на берег, когда хотели. И вытаскивали из могил тех мертвецов, которые умерли на берегу. Не всех тогда хоронили в море. Так паренек нашел тело своего недавно похороненного брата. Посреди улицы нашел, когда волны убрались из города. Разозлился он на бога за такое неуважение, и отправился поговорить с ним. Как мужик с мужиком. Сначала в лодке плыл, потом нырнул. И на самом дне нашел ленивого хозяина моря. И поговорил с ним. После того разговора власть в море поменялась. Паренек стал называться Многоструйным, а тот, другой… Ну, он куда-то подевался. Может быть, умер от огорчения. Но он успел проклясть воду, и рыбаки не могли в ней больше плавать и нырять. За сотни сезонов проклятье ослабело, но рыбаки разучились плавать и нырять. Еще тот, другой, подговорил водяных разрушить дамбу, чтобы волны утопили город, из которого прибыл парнишка. За такую подлянку Многоструйный отнял у того, другого, Имя, а водных загнал на глубину. Поближе к тварям морским, чтоб они перебили там друг друга. Ну, а сам стал порядок наводить. С тварями разобрался быстро они так схлестнулись с водяными, что до сухопутных им уже и дела нет. Волны тоже приструнил. Они теперь в двух- и трехлунье немного шалят. Ну, еще приход Карающей отмечают. А тем рыбакам, кто в море утонул, Многоструйный в рыб разрешил перерождаться. Назначил несколько особо крупных пород, которых рыбаки для продажи ловят. Чтоб тот, кто съест эту рыбину, в следующей жизни тоже рыбой стал. Еще кладбища на суше ликвидировал. Рыбацкие. И правильно хоронить мертвецов научил в ракушечном плаще. (Кто его знает, где он такой плащик присмотрел). И каждого мертвеца лично оплакивает. В свободное от основной работы время. За рыбой следит. Чтобы она плодилась, размножалась и в сети попадалась. Короче, такую вот реальную работку огреб себе простой рыбацкий паренек.

Ну, выпили мы за его здоровье, пожелали успехов в его нелегком труде, и тут Мазай потребовал свои три кувшина. Во, память у мужика! Я уже и забыть о них успел. А этот взял и напомнил. А я не дал. Не потому, что пожмотничал, просто вспомнил, что мне после обеда у Алми надо быть. Вот и не стал Мазая наедине с кувшинами оставлять. Вдруг он сам их не одолеет, и помочь некому будет. Рыбаку в море тонуть полагается, а не в вине Многоструйный такого не одобрит.

Мазай со мной согласился, и заявил, что до завтра он совершенно свободен, и может отправиться куда угодно. Хоть по бабам, хоть со мной в гости, хоть на корабль рыб толкнуть.

Я немного подумал и решил все это совместить.

Мы отправились в гости со своими Орси и золотыми рыбами. Малька я тоже с собой взял. Вчера он дома остался и такая вот фигня с ним приключилась. Правда, Малек сначала отказывался. Говорил, что шкатулку кому-то охранять надо. Но я эту проблему тоже решил. Увязал шкатулку в мятый плащ и Мальку вручил. Хочешь охранять охраняй, но к Алми ты все равно поедешь. Так мы и отправились на пяти паланкинах десять Орси и нас четверо, если Кранта считать. А куда он одного меня отпустит? Да еще после вчерашнего. Только за ширму, к усулу.

Чтоб Мальку лучше охранялось, к нему в паланкин рыб пристроили. А в три других, где Орси расположились, по кувшину тифуры. Той, что Мазай выпить грозился в одиночку. Еще один кувшин, поменьше, я в наш паланкин поставить велел. Подумал, на дорогу нам этого хватит. Крант все равно пить не будет. Он на работе.

Тамила, конечно, удивилась, когда увидела, что я отправляюсь куда-то в такой компании. Но я сказал, что она сама мне велела отдыхать, вот я и отдыхаю. А паланкидеров предупредил, чтобы шли медленно и плавно тифура не любит, когда ее трясут и взбалтывают. Она тогда выход искать начинает. И, как правило, находит.

В дороге Мазая на песни растащило. А голосок у него не из слабых! Таким шторм перекрикивать можно. Я немного послушал, а потом о вечном задумался. И глаза закрыл, чтобы думалось лучше. Но мужик продолжал свое сольное выступление. Наверное, для Кранта. Тот не возражал. Кто бы мог подумать, что Кранту нравятся бардовские песни. Кое-что я запомнил. И на русский перевел. Как смог.

Нос по ветру! Нож на пояс!

На Айлунгу мы идем.

Рыдают жены наши в голос,

А мастер плащ из раковин плетет.

Нож на пояс! Ветер в спину!

Идем с добычею домой!

Пусть от команды половина

Тот богатый, кто живой.

Песня, конечно намного длиннее. Между этими двумя куплетами был где-то час дороги. В паланкине. Да и не уложились в моей башке все эти рыбацкие термины. Или пиратские? Я как-то сразу не понял, а спросить не успел мы прибыли к Алми.

Сказать, что мужик удивился это значит, ничего не сказать. А когда он разглядел, какие девушки улыбаются ему из паланкинов у него гляделки стали большими и круглыми. У его соседей, кстати, тоже. Они, конечно, не в первый раз меня видят, но такой веселухи я здесь еще не устраивал.

В дом через лавку Алми нас не пустил. Сказал, что мы слишком веселые, и нас слишком много. Ну, это он просто невнимательно смотрел. Слишком веселым у нас был только Мазай. Он по дороге сам прикончил кувшинчик тифуры, и ему резко и внезапно вставило. От жары, наверное. И, пока я здоровался с Алми, Мазай в третий раз затянул куплет, где «тот богатый, кто живой». Или мужика зациклило, или так в этой песне и полагается.

Не только улица Алми, но и две соседние наслаждались голосом Мазая.

А вот я был совсем даже не веселый самую малость навеселе. Так что ситуацию контролировал, и все прекрасно соображал. Я даже сделал небольшое открытие сегодня. Оказывается, паланкины это те же носилки, только со всеми удобствами! В них ковер и подушки есть, чтобы уставший мужик мог отдохнуть, и специальная емкость с крышкой типа, компактный походный усул. Чтоб не пришлось за борт того… Вот я и воспользовался всеми удобствами, пока добирался до Алми.

Кстати, Кранта он вообще напрасно обидел. Только слепой назовет нортора веселым. А Малек веселым может быть, но только под настроение. Сегодня он был задумчивым и немного усталым. Девочки наши вообще еще ничего не пили. Это работа у них такая изображать радость и веселье.

Пока я думал, как бы это Алми так объяснить, чтобы он понял и не обиделся, мужик привел нас к другому входу. Тому, что в переулке. И здесь мы стали выгружаться из паланкинов. Переулок оказался небольшим три паланкина в нем уместились, а два остались на улице. Ждать своей очереди.

Корзины с рыбой Мазай никому не доверил обе унес с собой. А я не оставил Орси самих на улице. На такой товар всегда желающие найдутся. А если к девушкам еще и кувшин тифуры прилагается, то… Лучше уж я лично за всем прослежу. Заодно и проветрюсь окончательно. В переулке хорошо тенек, прохлада и ветерок с моря подул.

За дверью нашлась лестница на второй этаж. А там комната. Большая и пустая. Только ковер на полу и много подушек по углам ковра свалено. Еще низенький столик имеется. Правда, ножек у столика многовато. Прям, не столик, а сороконожка деревянная.

Оказалось, что этот стол по типу матрешки сделан. Нужно тебе два стола верхний сдвинул, под ним еще один нашелся. И еще. И еще. Сколько гостей, столько и столов. Чтоб соседа случайно не обидеть кусок его не доесть. Плохой приметой это здесь считается.

Жены Алми быстро раздвинули столы, расставили закуски, и так же быстро и тихо исчезли. Только шторы за ними шевельнулись. Все стены этой комнаты были затянуты тканью. Ни окон не видно, ни дверей. Если хозяин не покажет, где выход, долго искать придется.

Откуда появился капитан Барг, я так и не заметил. Высматривал его, высматривал и… просмотрел. Лежал себе на ковре, с Алми разговаривал, ягоды пощипывал. По вкусу черешню напоминают, но растут гроздьями, как виноград. Орси концерт для нас устроили. С музыкой, песнями и танцами. Я одним глазом на девушек посматривал, а вторым ягоды поспелее выбирал. И вдруг ткань на стене зашевелилась!

Глядь, а посреди комнаты еще один гость стоит. Похожий на Мазая, но на полголовы выше и в плечах поуже. И третья жена Алми рядом с гостем стоит, улыбается. Она же и столик гостю организовала, и тарелки с фруктами и десертами притащила. Алми сказал, что мясо попозже будет. Знает мужик, что я мясо люблю. Против хорошей рыбы я тоже не возражаю, но мясо это всегда мясо. И его только другим мясом можно заменить.

И тут я вспомнил про корзины, которые стерег Мазай. Подтащил одну к себе, показал содержимое хозяину дома. Тот приятно удивился. Даже покраснел от удовольствия. Кто не видел, как негры краснеют много потерял.

- Многодобрый, это очень дорогой подарок.

Капитан тоже заглянул в корзину.

- Дорогой, - с видом знатока подтвердил он.

- Мужики, вы что? Это не подарок это еда!

Алми немного испугался.

- Многодобрый, ты хочешь все это съесть?!

- А что тут такого? Одному, может, и много, а в хорошей компании да под тифуру… Сжуем и не заметим!

Капитан задумчиво почесал бровь. Еще и посмотрел на меня с таким интересом, что я в его ориентации начал сомневаться.

- Сжевать это не трудно, - в конце концов, изрек он. Я и сам с таким куском управиться могу. И управлялся. Вот Алми подтвердит.

Алми кивнул. Из его прически выпала косичка, украшенная мелкими красными бусинами.

- Так в чем проблема? не понял я сомнений капитана. Если надо, как-то по-особому приготовить, так Мазай сделает. Он у нас специалист по рыбе.

- Приготовить и я могу, - махнул рукой капитан. Подвески на его браслетах тихо звякнули. Танцовщицы тоже такие браслеты носят. Или очень похожие. Я другого боюсь…

Блин, сколько талантов у мужика, а он еще чего-то боится.

- …сотрется у нас кое-что, когда эта еда подействует. Сам ведь знаешь, какая это рыба.

- Мне говорили. Но я не думаю, что все настолько серьезно.

- А ты ее пробовал? вклинился в наш разговор Алми.

- Нет. Охотиться на нее приходилось, а вот пробовать…

- Если бы ты попробовал, то не сомневался бы.

- Она у мертвого поднимет, - усмехнулся капитан.

- Шутишь?!

- И не думал даже. Я в своего помощника кусок этой рыбы впихнул, а для него уже плащ вытащили. Так подействовало, что и он поднялся, и у него поднялось! А на корабле ни одной Орси не было. Пока до берега добрались, связанным его пришлось держать. Целый день к берегу шли, а он в трюме выл. И два дня потом на корабль не возвращался.

- А на фига ты это сделал с ним? Хохмы ради?..

- Хохмы? Капитан, похоже, не понял моего вопроса. Или слово новое услышал.

- Ну, шутки…

- Да за такие шутки убить могут!

- Так в чем дело?

- А тебе зачем? капитан недоверчиво прищурился. Спрашиваешь тут. Говоришь… непонятное.

- Да интересно мне. И вдруг для дела пригодится.

Блин, ненавижу оправдываться!

- Скажи ему, - попросил Алми. Он Многодобрый, ему можно.

- Слышал я, что эта рыба от тяжелых ран помогает. Проверить только не получалось, а тут вдруг случай подвернулся, - снизошел до объяснений капитан.

- Ну, и как?

- Помощника моего порезали сильно. Думал, к Многоструйному уйдет. Поверишь, за день все раны затянулись!

Подумаешь, у Малька раны тоже быстро заживают. Может, и капитанов помощник из таких вот забавных зверушек. Вот я и не стал бурно удивляться, только сказал:

- Ладно, капитан, читай, что ты меня убедил. Давай съедим по обычной порции, если хочешь, конечно, а остальное ты у меня купишь. Как тебе мое предложение?

- Принимается.

Ударили по рукам. Сабиры мне пообещали завтра доставить. С надежной охраной. И капитан пошел готовить рыбу. Где кухня, он знал, вот и утопал туда с корзиной. А Мазай возле второй остался. Он на нее подушку положил, чтобы удобнее было опираться.

А я решил свой подарок вручить. Пока выдалась свободная минутка, и никому до нас дела нет. Не люблю я работать на публику.

Ну, взял у Малька шкатулку, достал свиток, спрятал в рукав, а шкатулку опять поручил Мальку.

Алми чуть столик не перевернул, когда увидел, какой подарок я ему вручаю.

- М-многодобрый! мужик стал серого цвета и даже заикаться начал, шепотом. Спустись со мной в лавку. Это срочно! Умоляю тебя!

Еще немного и он бы начал мне руки целовать. И так уже на коленях ползал, и за рукав меня тянул.

- Ладно, ладно, пойду я с тобой!.. так же шепотом обрадовал я его. Только успокойся. И перед гостями меня не позорь. Алми отпустил рукав, но смотрел на меня, как голодный пес на хозяина. Крант, я тут прогуляюсь, а ты…

- Нутер, я с тобой!

Крант отставил чашу с тифурой первую за этот день и нарисовался возле моего плеча.

- А ты, конечно же, со мной! Куда я без тебя.

Если не можешь запретить разреши, и тебя обязательно послушаются.

- Малек, а ты присмотри за Мазаем. Вдруг наши девочки его обижать станут…

Все Орси дружно захихикали. Мазай составил им компанию. Только Мальку почему-то не было весело.

- Я присмотрю, господин.

На этом и порешили.

Выход из комнаты нашелся очень быстро. Все быстро находится, если искать там, где оно есть.

К лавке мы добирались дольше. Сначала по лестнице. Такой узкой, что идти по ней приходилось боком. Потом несколько маленьких комнаток, тесно заставленных ящиками и сундуками. Дверей в этих комнатушках не было, только лазы. За ширмой или сундуком. А как-то сдвинулась часть стены. Из комнатки в комнатку приходилось проползать на четвереньках. А в комнатках ходить согнувшись. С потолочных балок свисало много всякого… разного. Вот зачем и кому мог понадобиться скелет в клетке? Спасибо, хоть не человеческий…

- Блин, и как здесь можно что-нибудь найти? психанул я, в очередной раз стукнувшись головой.

- А я помню, что у меня и где, - Алми остановил раскачивающийся сверток. Потерпи, Многодобрый, почти пришли.

Но до «пришли» была еще одна комната и еще одна дверь. Очень узкая. В которую протиснуться можно было только основательно выдохнув.

- А с улицы зайти нельзя было? спросил я, когда отдышался.

- Многодобрый, сегодня ты гость, а не покупатель. Пускай и дальше так думают.

С ума сойти, как все секретно!

Для полного счастья оказалось, что мы попали в лавку через шкаф с оружием. И как все эти копья и мечи не посыпались нам на голову, трудно сказать.

Алми проверил, хорошо ли закрыта входная дверь, и только потом попросил:

- Многодобрый, покажи еще раз свой свиток.

- На. Смотри, - и я опять вытащил свиток из кармана в рукаве. Только он не мой, а твой уже. Я его тебе…

- Подожди, Многодобрый. Я его еще не взял и, может быть, не возьму.

- Как это так? Ты че, мужик, обидеть меня хочешь? От подарка моего отказываешься?!

- Прости, Многодобрый, но мне надо посмотреть на твой подарок. А потом я скажу… Положи его пока на стол.

Я положил. Весь мелкий хлам, что был до этого на столе, Алми быстро сгреб в ящик, а сам склонился над свитком. Дольше всего он рассматривал шнурок с печатью. Даже лупу достал. Большую, в оправе из зеленоватого металла.

- Скажи, Многодобрый, он так и попал к тебе, уже открытым?

Врать не хотелось. И я сказал правду. Да и ничего секретного я в этом не видел.

Свиток мне достался запечатанным. Когда мне приспичило узнать, что в нем, я подрезал шнурки на печатях. Так они и остались болтаться на шнурках. Одна старая, а вторая поновее. С крылатой кошкой. Ломать печати я не стал. Может, рисунок на них понравился, а может еще из-за чего-то. Сейчас уже и не вспомню. Знал я тогда о капитане Барге и его «Крылатой Кошке» - тоже не помню.

Алми выслушал мой ответ и… ни слова не говоря, полез под стол. На четвереньках. А мужик он не из мелких. И смотрелся он в этой позе очень забавно. Но посмеяться у меня не получилось. Даже улыбнуться не смог, когда увидел лицо Кранта. Он смотрел на свиток такими голодными глазами, что кажется, готов был сожрать его.

- Эй, ты чего? спросил шепотом, чтобы не испугать замедитировавшего нортора.

- Нутер, я не знал, что у тебя есть этот список.

Губы оберегателя почти не шевелились. А может, и не шевелились. Ему и потелепатничать ничего не стоит. Это я потом голову ломаю: был разговор или мне приглючилось?

- А ты что, все обо мне должен знать? Я тоже о тебе много не знаю, и живу себе спокойно.

- Нутер, рядом с этим списком спокойно жить нельзя!

А мне-то откуда это знать?! Говорят, что и возле нортора спокойно не живется, а возле слуги Тиамы не живется вообще. Если верить всему, чего говорят, то давно уже в землю надо зарыться, а сверху газон посеять.

Вспомнилась шутка про английский газон, и я представил себе, как выбираюсь из могилки и стригу на ней траву. И так каждый божий день. Триста лет подряд.

Смешно? Очень смешно! Вот только смеяться мне почему-то не хотелось.

Особенно после того, как Алми выбрался из-под стола, и положил рядом с моим свитком еще один. С точно такими же печатями. Но шнуры на свитке были целыми. Алми еще раз внимательно сверил печати, чуть ли не обнюхал их, и торжественно изрек:

- Вот, Многодобрый, это велено передать тебе!

- Кем велено?

Признаться, я немного обалдел. Думал, от одной ненужной вещи избавиться, а тут мне другую суют, еще ненужнее первой. И кто это такой добрый?..

- Ильтом. Ты еще его улжар купил.

И мне сразу вспомнился броник с дырой на пузе. Взял я его из-за комплекта инструментов, с которыми он продавался. А сам улжар, да еще такой, что прежнего хозяина не уберег, мне как-то без надобности был.

- Что ж тогда про свиток молчал? зашипел вдруг Крант.

Не думал, что его так зацепят эти свитки.

- Молчал, потому что не знал, что свиток для твоего хозяина.

- Он мой нутер, а не хозяин!

Алми и Крант злятся, а я не могу понять, из-за чего они собачатся. Ну, понимаю я или нет не важно, но мне совсем не улыбается, чтобы Крант порвал этого мужика.

- Слышь, Алми, а с чего ты взял, что свиток для меня? Вдруг все наоборот. Вдруг это я должен тебе отдать…

- Нет, нет! мужик отпрыгнул от стола, не дав мне договорить.

Даже руки на груди сложил. Типа, я отдал и обратно не возьму. Даже пальцем не прикоснусь к этой страшной вещи!

Почему я решил, что вещь страшная, а не дурацкая или еще какая-нибудь, не знаю. Потом до меня дошло Алми боится! И боится не Кранта. Меня! До дрожи, до обморока боится, что я могу уйти, и оставить свитки на столе. А у него нет силы, чтобы заставить меня забрать их.

Вот посмотрел в глаза хозяину дома и понял. Ощущения, правда, остались после такого очень неприятные.

- Ладно, Алми, расскажи все, что знаешь про свиток. А я… я подумаю, что с ним делать.

- Я расскажу, Многодобрый, но…

Похоже, мужику очень хотелось поставить и свое условие. Типа, ты возьми, а я расскажу. Но посмотрел он на меня, на Кранта, и решил обойтись без условий. Во избежание возможных проблем.

- …но знаю я мало.

- Вот и расскажи то, что знаешь, - вежливо попросил я.

И улыбнулся, чтобы подбодрить рассказчика.

Не знаю, почему мужик вдруг посерел и задрожал. Он и так испуганный был, а тут…

- Господин, ты ведь не убьешь меня потом?

И такая тоска в глазах!

- И не думал даже. С чего ты взял? Алми не ответил, только всхлипнул. Тогда не испытывай мое терпение.

- Да-да, господин! Я уже рассказываю! Я уже говорю! Мужика таки прорвало и он торопливо, глотая слова и вздрагивая, начал рассказывать: - Господин, я уже говорил тебе про ильта. Еще тогда, когда ты покупал улжар. Помнишь?

Я кивнул. Задумчиво. И честно попытался вспомнить.

- Кажется, ты купить у него что-то хотел… или продать? Давно это было…

- Всего лишь четыре сезона прошло.

Блин, почти два года! А ведь точно. Два. Года. Или четыре сезона.

Сезон я бродил в компании одного рыжего коротышки. Второй сезон возвращался из какой-то глухомани. Уже без коротышки. И хорошо, что было куда возвращаться. Для этого и строят или покупают дом. Чтобы он стоял и ждал, когда хозяин вернется. Ну, и два сезона я уже здесь. Живу себе спокойно, никого не трогаю, свитки странные коллекционирую. Все сходится, но время-то как бежит! А я ни разу про свой день рождения не вспомнил. Что с днем прибытия в этот мир совпал.

- Да у меня столько всего за эти сезоны случилось! Всего и не упомнишь.

- Ты прав, Многодобрый. Но бедного Алми ты не забыл.

- Тебя трудно забыть.

- А бедному Алми трудно забыть умирающего ильта. Когда я пришел к нему, говорить о торговле было уже поздно. Все, что я мог для него сделать это выполнить последнюю просьбу.

Ага, после того, как этот ильт чуть не вспорол тебе брюхо. За грабеж умирающего.

Я ведь вспомнил рассказ Алми. Пусть не дословно, но вспомнил! И решил промолчать. Зачем сбивать мужика с мысли?

- Он поручил мне свой улжар, вместе со всем, что в нем было. И сказал, чтобы я нашел для этих вещей нового хозяина. И цену назвал, за какую мне все это продавать надо. Я ничего лишнего не попросил! Все выполнил, как он велел! Клянусь!

- Верю, верю! Кажется, еще немного и мужик скатится до истерики. Дальше что было?

- Когда я поклялся, что сделаю так, как он хочет, ильт достал этот свиток, - и Алми подбородком повел в сторону стола. Руки мужик как сложил на груди так, похоже, и забыл про них. Из шкатулки достал. Она возле него стояла, но пока ильт не открыл ее, я эту шкатулку и не замечал.

- Я понял, о какой шкатулке ты говоришь. Я тоже себе такую купил.

- Нет, Многодобрый, не такую! Я знаю те шкатулки. А у ильта она была из травинок сплетена. Из желтых и зеленых. С узором. Очень красивая. И дорогая. А он ее локтем раздавил! Когда свиток из шкатулки вытащил. Сказал, что она мне не понадобится, что если я закрою ее, то потом не найду. Что эту шкатулку ни продать, ни подарить нельзя. Что она служит только тому, кто ее сделал. Такое вот колдовство у ильтов, а я в него не верил, - вздохнул Алми.

Не знаю, чего больше было в этом вздохе, обиды или удивления.

- Это все?

- Нет, - хозяин дома медленно покачал головой. Не все. Ильт говорить начал. Другим голосом. Когда свиток мне отдал.

- И о чем он говорил? решил я поторопить рассказчика. А то он засмотрелся поверх моей головы, и минуту уже молчал.

- Он говорил о тебе, Многодобрый, - изрек тот, когда я хотел его еще раз поторопить.

- Так уж и обо мне?.. Сколько сезонов этот улжар провалялся в твоей лавке? Два? Три? Или больше?

- Почти три, Многодобрый.

- Ну, вот. А ты говоришь, что обо мне…

- О тебе, Многодобрый, - упрямо повторил Алми. Он сказал про мужа со светлой кожей. И про свиток, что этот муж принесет ко мне. Еще он сказал, про печати и про разрезанные шнуры. Если ильт сказал не про тебя, то про кого он тогда говорил?

Спорить с таким было трудно.

- Что он еще сказал?

- Чтобы я хранил свиток до твоего прихода, а потом отдал его тебе.

- Отдал или продал?

Чтобы торговец отдал что-то просто так…

- Отдал, Многодобрый, отдал!

Алми еще крепче вцепился в себя руками. И опять стал серого цвета.

Честно говоря, мне это уже надоело.

- Мужик, ну чего ты так боишься?

- Он сказал, чтобы я никому не говорил об этом свитке. Спрятал и забыл до твоего прихода. А теперь… я подумал… если ильта из-за него убили… то и меня…

Мужик закрыл глаза и заплакал. Тихо, дрожа губами и глотая слезы, что бежали и бежали по щекам. Видеть такую слабость было неприятно.

- Алми, а почему ты поверил ему?

- Господин, все знают, что ильты могут зрить будущее. Всегда перед смертью, и всегда чужое. Он сказал, что меня убьют, если я не выполню… И меня, и моих жен, и моих детей… и лавку сожгут…

И торгаш затрясся и заплакал еще многослезнее. Все так же беззвучно, и с закрытыми глазами.

Видел ильт смерти и пожар или наговорил всяких ужасов, чтобы Алми припугнуть, этого я не знаю. Озвучивать свои сомнения я не стал. Вряд ли мужик обрадуется, если узнает, что его могли обмануть.

- Алми, хватит рыдать! Я забираю эти свитки! Сказал и спрятал их в карман рукавов. Знать бы еще, что делать с ними? Крант, может, подскажешь?..

Сказал я, вроде бы, в шутку, но для Кранта юмором здесь и не пахло.

Весь разговор он простоял возле стола, и глаз не сводил со свитков. Не знаю, кого он больше охранял их или меня. Но, похоже, знал он про них что-то такое, про что я ни сном, ни духом. Не хотелось бы сдуру вляпаться невесть во что. Хватит уже и того, что Малек пострадал. Кто следующим будет?..

- Нутер, я подскажу. Когда домой вернемся.

- Принимается. Только быстренько допьем, доедим и вернемся. Алми, ты помнишь, что у тебя и другие гости где-то есть? Мужик открыл глаза и кивнул. Помнишь? Вот и хорошо. Тогда давай к ним веди. А то без нас все выпьют и съедят!

Хозяин лавки еще раз кивнул и направился куда-то в обход стола. Под ноги он не смотрел, но ни на одну из вещиц, что валялись на полу, так и не наступил. Вот что значит привычка. Я, и глядя под ноги, здесь спотыкаюсь.

- Подожди, Алми! Оружейный шкаф с другой стороны.

- Я знаю, Многодобрый. Но через шкаф нельзя войти, только выйти.

И мы направились вглубь лавки, между стеллажом и стеной. В тупике, над массивным сундуком висел совсем уж неподъемный щит. Я бы не рискнул искать что-нибудь в этом сундуке. Кто знает, когда и насколько надежно закрепили щит? И не ослабли крепления за это время?

Алми без долгих размышлений влез на сундук, повернул часть стены вместе со щитом, и вошел в открывшийся проем.

Блин, да это не лавка, а средневековый замок какой-то!

Обратно мы шли по коридору, где немного пахло едой. Поднялись по широкой удобной лестнице. Еще один коридор, уже на втором этаже. Дверные проемы закрыты плотными шторами. Из одной комнаты слышался тихий детский плач и такой же тихий женский голос. Мимо этой комнаты Алми прошел особенно быстро. Коридор закончился. Я уже хотел возмутиться, что нас опять завели в тупик. Только без щита на стене. Но тут часть стены вдруг повернулась, и появилась третья жена Алми.

- Господин, - поклонилась она, прижав руки к груди. Твой гость приготовил рыбу и просил позвать тебя.

- Не мешай, глупая. Видишь, я уже сам иду.

- Да, господин. Прости, господин.

Женщина кланялась, сгибаясь все ниже.

- Жди здесь. Может, понадобишься еще.

- Да, господин.

Алми прошел на вторую половину дома, а женщина села на пол, сложила руки на коленях и закрыла глаза. Кажется, она даже заснула, такой умиротворенный вид у нее стал.

Мы вернулись в гостевую комнату как раз вовремя. Веселье там только начиналось. Мазай учил Орси рыбацкой пляске. Девушки хихикали и старались изо всех сил. Но специально ошибались, чтобы новоявленному учителю было чем заняться. Три Орси с Большой Земли так активно махали руками, что все ткани на стенах шевелились. А две толстушки из Луама исполняли то, чего в рыбацкой пляске никогда не было танец живота. Все Луамские танцовщицы делают это замечательно. Мазай посмотрел и сказал, что нашел Орси своей мечты. Вот только какую из них выбрать, не смог определиться. В конце концов, он заявил, что ему нравятся обе. И все остальные девушки, что приехали со мной.

Блин, какой любвеобильный мужик попался! На знакомого он моего похож. Того, что говорил: «Всех девушек, каких я вижу, я и люблю».

- Многоуважаемый, а сил хватит? спросил я Мазая, как когда-то спрашивал Леву.

- У меня на все сил хватит, на всех!

Наверно, они родственники Лева отвечал точно также.

- На всех не надо. Ты мне, конечно, нравишься, но не настолько же.

Девушки засмеялись. Мазай тоже. Понял он шутку или смеялся за компанию, не знаю, но смеялся он так долго, что я устал ждать, когда ему надоест.

Пока я общался с рыбаком, бравый капитан допрашивал Алми. Интересно ему почему-то стало, куда это хозяин дома подевался. Алми выкручивался как-то неубедительно. Типа, дом гостям показывал.

- А остальным почему не показал? наседал капитан.

Вот уж дотошный мужик попался!

- А только мне усул понадобился. Или я посреди комнаты должен был отливать?

Пришлось срочно вмешаться и выручать Алми. Он что-то совсем скис от всех этих вопросов. А вроде бы торговец должен знать, как отвечать назойливым покупателям.

И тут Мазаю приспичило показать, как мне на рыбалке захотелось отлить, и как он не дал сделать это в море. Потом он стал показывать, как я пытался попасть в горлышко кувшина. Сидя в качающейся лодке. Когда халат мешает, а руки дрожат…

Смеялись все. И я громче всех. Хоть на рыбалке, честно скажу, мне было не до смеха.

Кажется, в Мазае все эти годы спал великий комик. И вдруг проснулся. Даже подумать боюсь, что будет, когда мужик хряпнет рыбки. Он и без рыбки с большим энтузиазмом демонстрировал, что под кожаной юбкой у него нет ничего, кроме него самого.

Эти рыбаки парни простые и экономные. Пошьют одну юбку на вырост и годами ее таскают. Пока не протрется. И поправиться не боятся шнуровку на боках юбки присобачили, и не заморачиваются с диетами. И с парадным костюмом не заморачиваются: идет в гости надел жилетку, решил немного поработать жилетку снял. Она, кстати, тоже на вырост делается. Так у некоторых экономных парней шнурков на жилетке больше, чем самой кожи. Кстати, многие рыбачки одеваются точно также. И никто не считает эту одежду суперсексуальной. Обычная униформа, как бусы и браслеты у танцовщиц.

Капитан только наполовину оделся, как рыбак. На верхнюю. А внизу у него были широченные шаровары из полупрозрачной ткани.

Не скажу, что мужики вообще не носят таких штанов. Носят. Те, у кого работа клиенток развлекать. Или клиентов. Повернутых в другую сторону.

- Штаны понравились? Капитан заметил, куда я смотрю, и спросил. Могу подарить, когда в море пойду.

- А ты как же?

Только и нашелся, что ответить. Блин, подумает еще, что я и сам из тех, повернутых.

- А у меня юбка есть! Вот ты знаешь, почему мы ходим в юбках на корабле?

- Почему? Чтобы удобнее было?..

«В тюрьме и на корабле о бабах только вспоминают».

Слышал я такое от одного умника, но повторять здесь не стал. Кто знает, как капитан это воспримет.

- Точно! Для удобства. А ты попробуй отлить при качке! А то зубы он скалит… - Промолчать-то я промолчал, но с улыбкой справиться не сумел. Зачем этого с собой в усул потащил? Чтоб он копье твое держал? Для этого он тебе нужен?

Похоже, капитан обиделся, и меня обидеть захотел. А когда я понял, на какое копье он намекает… когда на Кранта посмотрел…

Нортор сколько угодно может притворяться глухим и слепым, но я-то вижу, что ему тоже обидно. Не часто на него такую напраслину возводят. Не привык он с хамами общаться.

- Он мой оберегатель. Работа у него такая ходить везде за мной, - вступился я за безвинно пострадавшего.

- И какого демона тебе понадобился оберегатель?

- А пугливый я очень! Даже зеркала пугаюсь, когда себя в нем вижу.

Не принято здесь хвастаться своей трусостью. А если уж хвастаешься, значит, ты такой герой, про которого песни складывают. Или уже сложили.

- Ну-ну…

И капитан мерзко усмехнулся, а меня уже понесло:

- А то, что меня напугало, я убить стараюсь. Или сломать.

- И как? Получается?

- Получается! Поверишь?

Блин, я же познакомиться с этим мужиком хотел! О реальных делах и вещах поговорить. А вместо разговора дурацкий треп получился. И не остановишь теперь, и назад не отмотаешь.

- Отчего же, верю, - капитан внезапно посерьезнел. В моей команде тоже такой был. Пугливый.

- Ну, и как он?

- Уже никак. Меня он как-то испугался.

Вот и поговорили. То ли это был тонкий намек на толстые обстоятельства, то ли местный юмор, который до меня не всегда доходит.

- Эй, Алми! Что-то у тебя гости заскучали! рявкнул вдруг капитан.

Малек открыл глаза. Убедился, что ничего интересного не происходит. И опять устроился дремать на узле со шкатулкой. Три Орси массировали ему спину и ноги.

- А чего же им не скучать, если ты забрал себе всю рыбу.

И Алми показал пальцем на глубокую квадратную миску.

- И ничего не забрал! Рыбе настояться надо. Только гайнулы едят ее сырой.

«Гайнул». Сто лет не слышал этого слова! И сразу вспомнилась Машка, и то, как она обзывала меня «обиженным Санутом». Интересно, где эта ведьмочка сейчас и с кем?..

Хотел отхлебнуть тифуры и вдруг увидел в чаше Машкино лицо. Брови нахмурены, губы шевелятся. Потом глаза у нее сделались удивленными, рот приоткрылся…

- Эй, пугливый, подставляй свою лапу!

И я подставил. Свободную. Ту, что со знаком Тиамы.

- Эй, это чего?

Капитан уставился на мою ладонь. Даже палочки с куском рыбы задержал над ней. С куска упала капля сока и легла на старый след от листа.

- Ожог это. А ты чего подумал?

- Я? Ничего такого. Думал, ты руки не помыл после усула.

Блин, мужик явно напрашивается на зуботычину.

- А сам ты их моешь?

- Я?! Да за кого ты меня принимаешь?! Я всегда… воду берегу.

Ответить на такую наглость ничего цензурного я не мог. Только головой покачал и выдал несколько слов на русском разговорно-подзаборном.

А капитан вдруг громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу. Сильно. Хорошо, что я чашу держал в другой руке.

- А с тобой весело, Многодобрый. С Алми тоже весело бывает, но с тобой веселее.

Ну-ну. Оригинальное чувство юмора, однако, у мужика. Вот только поговорить реально здесь все равно не получится.

И на хрена было всю эту толпу с собой тащить? Веселья захотелось? Вот и веселись теперь. А на разговоры забей и забудь.

Мазай от рыбы отказался. Сказал, что он и без нее в полной боевой готовности. А Многоструйный есть такую рыбу не велит.

Крант тоже отказался от своей доли. Ему оберегать надо, а не про Орси думать. Да и не действует эта рыба на него.

- Откуда знаешь?

- Знаю.

Кажется, совсем недавно я уже слышал похожий ответ.

А вот Малек отказываться не стал. Он съел за себя, за Кранта, еще и кусок за Мазая прихватил. И все это пальцами, пока капитан угощал Алми.

- Эй, здоровяк, а не много будет? забеспокоился капитан. Или у тебя запасное «копье» есть?

- А на меня рыба не действует.

- Так зачем ты ее ешь?

- А чтоб не пропала.

Капитан и Малька хлопнул по плечу.

- Веселый ты парень. Я бы тебя на корабль взял. Пойдешь?

- Если хозяин пойдет, и я пойду.

- «Хозяин»? Капитан глянул на меня и кивнул каким-то своим мыслям. Теперь понятно, в кого ты такой веселый.

Я таки попробовал золотую рыбу. Сколько ее можно в ладони держать? Но чем она отличается от маринованной селедки, так и не понял. Кстати, подействовала она на меня точно так же, как селедка. На сушняк пробило. Или у меня организмус такой, или она на всех так действует. Просто мужикам жаль потраченных сабиров, вот и убеждают себя… А самовнушение великая вещь. Сколько подвигов из-за него совершается! Ну, и гробится народу тоже немало.

А насчет подвигов… Алми ублажил двух Орси и вспомнил, что у него есть жены. Сказал, что пойдет, поищет их. И ушел. Искал долго. И все это время из коридора тихий смех и вздохи раздавались. Но мы и без Алми не скучали. Зачем нам хозяин дома, если есть целый гарем. В конце концов, я и Кранта уговорил немножко расслабиться. Пообещал не играть с острыми предметами и сам себя постеречь. И Крант поддался на уговоры. Насмотрелся, чего творится в комнате, навпечатлялся… прихватил трех Орси с Большой Земли и быстро исчез за шторой.

Кстати, я потом тоже за шторку хотел уйти. Уединиться от общества с приятной девушкой, но вход так и не нашел. Пришлось уединяться в гнезде из подушек.

Капитан с Мазаем занялись подводным ловом закидывали свои удочки во все свободные лунки. Малек тоже не отставал.

Как я и подозревал, поговорить с капитаном у меня не получилось. Даже когда я решил устроить небольшой передых. В одиночестве. И в гнезде. Посмотрел, в каком боевом настроении капитан, и подходить к нему не решился.

Алми вернулся, когда я начал подумывать о его поисках. Крант тоже нашелся очень быстро. Оказалось, никакого входа в этих шторах нет. Нагнулся, поднял нижний край и прошел на ту сторону. По крайней мере, так сделал мой оберегатель. А вот девушки с ним не пришли. Они так и остались за шторой. Пришлось идти, смотреть, почему задерживаются.

Орси лежали рядышком и улыбались. Как живые. Но на голос не реагировали, и глаза не открывали.

- Крант, ты что, понадкусывал их?!

- Нет, нутер. Я помнил, что они не корм.

- Тогда, почему они не поднимаются?

Я минут пять пытался привести девушек в чувство, но так ничего и не добился.

- Они спят, нутер.

- Скорее уж в обмороке. Блин, да что ты с ними делал?! Нас вон пятеро было, и ни одну не довели до обморока, а ты…

- Если бы здесь была жена из моего народа, мне ее одной хватило бы, а эти… Я и так выбрал самых сильных. Они проснутся, нутер. Отдохнут и проснутся.

- Надеюсь.

Я разогнулся и… увидел капитана. Он стоял аккурат под шторой, уложив ее на плечо, и смотрел то на меня, то на Кранта.

- Многоуважаемые, что вы здесь делаете? И почему молчите?

Этот любопытствующий капитан мне начал надоедать.

- Расслабляемся мы здесь, как можем. А молчим потому, что я думаю.

- О чем думаешь?

- Сколько паланкинов нам теперь нужно.

Поверил мне капитан или нет, не знаю, но расспросами больше не донимал. Решил ехать с Мазаем в Нижний город. Взяли один паланкин на двоих, погрузили корзины с рыбой, и уехали. И опять все соседи Алми наслаждались рыбацкой песней. Теперь уже на два голоса.

Нож на пояс. Весло в руки.

Сегодня в дальний мы идем поход.

Крепка веревка. Остры крюки.

А плащ из ракушек пускай нас подождет.

Для нас Алми вызвал четыре паланкина. Малек погрузил спящих девушек. Остальные забирались сами. А я отозвал в сторонку хозяина дома и извинился. За то, что так с подарком получилось. Ну, и за все остальное, по мелочи. Хотел уже новый подарок ему пообещать. Не из своей шкатулки, но Алми замахал руками.

- Многодобрый, умоляю, не говори больше ни слова! Ты мне сделал такой огромный подарок, что сердце мое тает от радости!

Блин, и этот туда же! Я-то думал, что Алми нормальный мужик, обходится без многоэтажных комплиментов. Или у черных они не приняты, или лично ему не нравятся, совсем как мне. А он взял, и так меня разочаровал. Или это он от переживаний сорвался?

До меня не сразу дошло, что Алми говорил о запечатанном свитке. Дома надо будет заглянуть в него. Вряд ли там будут картинки или что-то понятное, но все-таки…

Только сначала надо отдохнуть после такого отдыха. В тихой комнате, на своей кровати, одному…

Блин, у меня же сегодня вечерняя смена еще, а вечер вот-вот начнется. Да, насыщенный выдался денек! Или сделать, как советовала Тамила, и махнуть на все левой задней? Заодно, можно проверить, как справятся без меня заместители.

Ладно, доберемся домой, там и решу.