Хорьков Гелий Иванович

Морские были

Аннотация издательства: Эта книга о войне и моряках. Основываясь на ярких, необычных порой просто невероятных событиях Великой Отечественной войны автор подводит молодого читателя к мысли о необходимости воспитывать в себе такие качества, как мужество, инициатива, смекалка и находчивость.

Морские были

Необычная атака

Осень 1943 года в Крыму была для фашистов тревожной. Хотя Гитлер и заверял своих вояк, что Крым никогда не будет отдан русским, но это были только пустые слова. Гитлеровцы, находившиеся в Севастополе и оборонявшие Керченский полуостров, понимали, что десант, высаженный черноморцами у поселка Эльтиген, — начало падения Крыма.

В тот период фашисты увеличили перевозки в северо-западной части Черного моря. Из Евпатории и Ак-Мечети направлялись их транспорты в Одессу и в устье реки Дунай. А подходили они к Крыму с запада в районе мыса Тарханкут. Вот именно на подходах к мысу Тарханкут их и встречали подводные лодки Черноморского флота. В конце ноября вышла туда и подводная лодка М-117 под командованием капитан-лейтенанта А. Кесаева.

Несколько суток курсировала она вблизи побережья. Вечером 23 ноября подводная лодка всплыла в тридцати милях северо-западнее мыса Тарханкут. Северный ветер усилился, и лодку раскачивало на довольно сильной волне. Горизонт закрыл плотный моросящий дождь. Видимость уменьшилась до пятнадцати — двадцати кабельтовых. В это время радист принял радиограмму от командира бригады подводных лодок, в которой сообщалось, что, по данным разведки, утром из Одессы в сторону Крыма вышел конвой. Командир бригады приказывал обнаружить его и атаковать.

Рассчитывая, что плохая видимость, дождь и сильное волнение моря не позволят противнику сразу же обнаружить лодку, Кесаев решил атаковать конвой в надводном положении. Принимал он при этом во внимание и то, что гитлеровцы для перевозок широко применяли различные баржи и малые корабли, которые имели невысокие и небольшие надстройки, похожие в темноте на рубку подводной лодки.

Зная, что ночь придется провести на мостике, командир спустился в лодку, чтобы переодеться, но не успел он этого сделать, как с мостика раздался тревожный голос капитан-лейтенанта В. Милова:

— Центральный, командира срочно наверх! Боевая тревога!

Необычность доклада подсказала Кесаеву, что на мостике требуется принимать какое-то срочное решение. Он пулей взлетел по вертикальному трапу.

То, что он увидел, оказалось действительно неожиданным и требовало мгновенных действий: прямо на лодку шел вражеский конвой. Несмотря на то, что видимость к этому времени уменьшилась до восьми — десяти кабельтовых, в поле зрения находилось несколько вражеских кораблей. По левому борту подводной лодки проходил сторожевой катер, справа, на расстоянии четырех — пяти кабельтовых, — две быстроходные десантные баржи. Несколько позади в мутной завесе дождя просматривался силуэт какого-то более крупного судна.

События разворачивались стремительно. В 20.58 Кесаеву доложили о готовности торпедных аппаратов к стрельбе.

Еще не зная, по какой цели будет стрелять, он приказал:

— Аппараты, товсь! Самый малый ход!

В радиограмме комбрига упоминалось, что в составе конвоя есть транспорты. Командир искал их... В этот момент с одной из десантных барж в сторону «малютки» замигал затемненный луч сигнального прожектора...

— Что делать, товарищ командир? — настороженно обратился к Кесаеву вахтенный сигнальщик старшина 1-й статьи К. Лысенко.

А что было делать? Противник обнаружил подводную лодку. Под воду уходить уже поздно — атака сорвется, да и все корабли охранения начнут забрасывать лодку глубинными бомбами.

— Что делать? Пиши! — ответил Кесаев.

— Что писать, товарищ командир?

— Пиши, что хочешь! Больше пиши, пускай разбираются!

Сигнальщик застучал сигнальным фонарем в сторону вражеского корабля. Вскоре с него опять сделали запрос. «Сколько времени удастся морочить им голову?» Эта мысль волновала сейчас всех на лодке.

Позднее, вспоминая этот эпизод, Астан Николаевич рассказывал:

— Почему я приказал писать фонарем что попало? А что могли подумать в такой ситуации фашисты? Если не боятся, пишут, значит, свои. А раз так, то нам уже не скрываться нужно было, а больше шуму делать!

Но вот, наконец, обнаружен транспорт водоизмещением три — четыре тысячи тонн. Его и выбрал Кесаев для атаки. Поставив угол упреждения на ночном прицеле, он назвал курс рулевому. Лодка начала циркуляцию в тот момент, когда в ее сторону потянулся луч прожектора. Кесаев прильнул к прицелу. Трассы пуль и снарядов прорезали темноту.

Первые взрывы прогремели в стороне от лодки, следующие встали фонтанчиками воды вдоль борта. По надстройке и ограждению рубки застучали осколки. За кармой поднялся высокий столб воды, а в следующее мгновение он обрушился на кормовую надстройку. Корма как бы осела, а потом лодка, освободившись от водяного вала, накрывшего ее, резко дернулась вперед: Секунда, еще секунда... Транспорт вышел на нить прицела.

— Пли!

В 21.02 торпеды пенными дорожками потянулись к цели. Их след был хорошо виден в свете прожекторов. Промаха быть не могло — до транспорта всего четыре кабельтовых.

Исчезли в люке сигнальщик и Кесаев. Лодка пошла на погружение. «Нырнуть под следующие суда и затаиться!» — решил командир, но он не успел отдать никакой команды, как в ноги ударило и лодка произвольно легла на грунт. Глубиномер показывал восемнадцать метров.

Над лодкой прошумели винты какого-то корабля. Потом стало тихо... Только капли воды падали на стальную палубу, отдаваясь в ушах, как удары молотка по металлу. Где-то в стороне раздалось несколько взрывов глубинных бомб, потом еще...

На лицах моряков было радостное недоумение: неужели это все? Это было действительно все. Атака, длившаяся всего шесть минут, принесла победу.

Позднее, уже после войны, по архивным документам стало известно, что гитлеровцы доложили своему командованию о потоплении русской подводной лодки, которая атаковала конвой у Тарханкута. Вероятно, они решили, что при обстреле лодки она получила гибельные повреждения и не погрузилась, управляемая экипажем, а затонула. Поэтому после атаки фашисты для «надежности» сбросили всего несколько глубинных бомб в том месте, где по их расчетам находилась подводная лодка, и удалились с конвоем.

Через трое суток М-117 ошвартовалась у родного причала, оповестив о своей очередной победе выстрелом из сорокапятимиллиметровой пушки, которая сейчас экспонируется в Украинском Государственном музее Великой Отечественной войны в городе Киеве.