"Корабль Роботов" - читать интересную книгу автора (Пухов Михаил Георгиевич)1Человек проводил предпоследнее занятие цикла, когда вошли те двое. Он чертил на доске круглый контур звездолета культуры Маб и схему расположения противометеоритных лазерных батарей; объяснял, как с минимальными потерями подойти к кораблю на абордажных ракетах и как правильно вести штурм после остановки циркульных таранных головок; рассказывал о наиболее уязвимых местах электронных защитников космической крепости, и аудитория внимала его словам. Шел второй час занятия, когда появились те двое. Они перешагнули через высокий металлический порог и остановились возле люка, двое здоровенных охранника в вакуумных комбинезонах, с тяжелыми атомными карабинами, обращенными прикладами вниз. — Отставить, — сказал один из них. Человек только что нарисовал на доске мелом подробную схему атаки из-за угла, и слушатели очень тщательно переписывали условные обозначения. Не глядели на доску лишь двое с атомными карабинами. — Прекратить, — повторил один из них, и человек понял, что обратились к нему. — Замолчи и следуй за нами. Возражать было бессмысленно. Они ждали, прислонив к ноге карабины, когда человек отошел от схемы. Остальные аккуратно перерисовывали ее в пухлые студенческие тетради. — Документы, — сказал тот, что был выше другого. Человек отдал жетон. Другой извлек из его кобуры пистолет и сунул себе за пояс. В тишине отчетливо слышался скрип перьев по плотной бумаге. — Следуй за нами. Они шли по затемненному лабиринту внутренних переходов, и стены отражали эхо шагов. Человек достаточно разбирался в архитектуре станции, чтобы понять, что они поднимаются к верхним ярусам. Тот, что шел впереди, свернул направо. Человек остановился, но другой подтолкнул его в бок, и он тоже повернул направо. Когда они приблизились к концу коридора, люк был уже открыт. Высокий конвоир стоял рядом, пропуская человека вперед. Один шаг в черный провал, и люк за спиной со скрежетом затворился. Кругом стояла тьма, было тихо, и человек не понимал, где находится. Вдруг что-то щелкнуло, ноги у него подкосились, пол пошел вверх, и вспыхнул внутренний свет. Он сидел в единственном кресле малой межорбитальной ракеты типа "Гном" и отдалялся от станции с возрастающей скоростью. На кормовых экранах незаметно для глаза вращался диск Дилавэра, наполовину закрытый тенью. Слева горел Лагор. Впереди сияли крупные звезды Четырех Воинов. Там ждала бездна — и, вероятно, смерть. Он ткнул наугад клавишу на пульте управления, хоть это и не имело смысла. Естественно, клавиша не поддалась — пульт был парализован. Ракетой управляли извне. Пульты межорбитальных "Гномов" всегда блокируются, когда команды поступают снаружи. Поэтому "Гном" особенно хорош при исполнении приговора. Горючего в баках почти не было. Столбик подкрашенной жидкости медленно укорачивался. Кроме свободы свободного полета, человеку оставалась только свобода сна… Он открыл глаза в громадном квадратном зале, середина которого была огорожена канатами, словно боксерский ринг, если только бывают ринги, по периметру которых вглубь, в пол зала, ухолят глубокие вертикальные норы, круглые колодцы метрового поперечника. Зрителей было мало, да они и не были зрителями — в руках у них были тяжелые охотничьи лучеметы, все они смотрели на гладкую, как каток, поверхность ринга, и была очередь человека. "Давай", — кивнул ему старший секундант. Человек сделал мысленное усилие, и в центре сорокаметрового квадрата возник колоссальный косматый паук — его двойник, его дополнение, его враг из другого времени. Паук не успел двинуться, а лучемет уже выплеснул длинную струю плазмы, но рука человека дрогнула, и на гладком полу в метре от паука появилось быстро зарастающее пятно ожога. Лучемет снова выстрелил; паук, отскочив вбок, остался в стороне от нового затягивающегося пятна, и опять человек стрелял, а его кошмарный двойник остановился на миг у одной из круглых нор за канатами, лучемет еще раз дернулся у человека в руках, и струя косо вошла в отверстие, но все было уже кончено, потому что паук скрылся в соседнем колодце. Секундант посмотрел на человека, как на пустое место, на мертвеца. "Все, — сказал он. — Нарушений правил не было. Вы свободны". "Давай, — кивнул он следующему, а человек пошел из зала, вниз по скрученной винтом лестнице, навстречу минуте, когда по мысленному приказанию членистоногого чудовища он окажется в молодой Вселенной, в точно таком же зале, огороженном стальными канатами, и в него тоже будут стрелять, но не плазмой, а клейкими сетями, прочными паучьими нитями, и потащат, беспомощного, к краю ринга, в подрагивающие от нетерпения челюсти. Теперь надо было не пропустить момент переноса, чтобы бежать стремглав, зигзагами через зал, к спасительным люкам за канатами. Правда, ближайшие несколько часов можно было не беспокоиться, потому что противник должен выждать, пока бдительность человека не притупится. И вдруг он исчез. Но он очутился не на ярко освещенной площадке, готовый увернуться от летящей в него липкой ткани. Он очнулся в тесной кабине "Гнома" и не мог шевельнуться, в глазах у него рябило, мысли цепенели, и, как обычно, прошло несколько десятков секунд, прежде чем он понял, что где-то поблизости свертывают пространство и что он по идее должен потерять сознание. Когда он очнулся вторично, он лежал обнаженный в чистой постели, на откидной койке в нестандартной каюте, его одежда висела рядом и вокруг никого не было, и корабль, на борту которого он находился, был гораздо крупнее обычных абордажных и десантных ракет, и где-то в дальнем его конце, видимо, в рубке, разговаривали на языке, услышать который в этом районе Вселенной было совершенно невероятно. Некоторое время он слушал разговор просто так, наслаждаясь его звучанием, и только потом начал воспринимать смысл. — …еще сутки, — произнес голос, принадлежавший кому-то высокому; что-то было с ним связано — не только теперь, но и в будущем. — Не знаю, как он уцелел. Я бы на его месте не выдержал. — Так он что же, не человек? — спросил другой голос. Его обладатель был бесспорно лыс, небольшого роста, облеченный реальной властью. — Спросите биологов, — сказал высокий. — Но горючего у него не хватило бы даже до ближайшей планеты. — Там была планета? — спросил третий голос, принадлежавший непонятно кому. — Да, — сказал высокий. — Не слишком далеко. И ни одного корабля поблизости. — А что это была за планета? — не унимался третий. — Она есть в плане? — Нет, — сказал высокий. — Я вышел в пространство случайно. Мне показалось, что-то должно случиться. — Погодите, — сказал лысый. — Вы отдаете себе отчет, чем рисковали? — Вам следовало там задержаться, — укоризненно сказал третий. — А вы даже не выяснили, что это за планета. — Там не было ничего интересного. — Тогда что же он делал? — Кораблекрушение, — сказал высокий. — Видимо, у них отказал инвертор. — А где остальные? Погибли? — Необязательно, — сказал высокий. — Если инвертор отказал вне пространства, их могло разбросать по всей Вселенной. — Зачем спорить? — сказал лысый. — Он сам все расскажет. — Если мы его поймем. — У нас есть лингвистическое оборудование. — Все-таки мне не нравится, что мы там не остановились, — сказал третий. Пока они так переругивались, человек окончательно очнулся и привел себя в порядок. Версия высокого его устраивала. За высокого он был спокоен. Лысый тоже не внушал подозрений. Разве что третий. Он снова прислушался к разговору в рубке, и вовремя. — Пойду посмотрю, как он там. Вдруг очнулся. — Напрасно потеряете время. — Я с вами, — сказал третий. Человек мысленно следил за тем, как они, покинув рубку, идут к нему сквозь лабиринт коридоров. Это были настоящие люди. Но он немного ошибся. Вошедший первым действительно был невысокий и головастый, но голова эта была покрыта буйной вьющейся растительностью, прямо-таки шевелюрой. Однако человек продолжал воспринимать его лысым, вроде шара из папье-маше. Второй был обыкновенный, ничем не примечательный. Человек внимательно смотрел на них, оценивая ситуацию. Впрочем, план ему уже подсказали. Он встал и пошел им навстречу. — Здравствуйте, — сказал он, подбирая слова. — Если бы не вы… — Так вы все-таки человек? — обрадовался второй. Слово "человек" прозвучало вслух совсем по-другому, чем он, который так назывался, привык произносить его мысленно. Это было уже не имя; обычное слово, каких тысячи… — Человек… — сказал он. — Но если бы не вы… — Благодарите Бабича, — сказал головастый. — Нашего вахтенного. — Как вы там оказались? — спросил второй. — Авария при гиперпереходе, — объяснил человек, которого они спасли. — У нас полетел инвертор. — Боже, — сказал второй. — Какой ужас! — А ваши товарищи? — Не знаю, — сказал спасенный человек. — Понятия не имею, где они сейчас. — Какой ужас! — повторил второй. Теперь он уже не внушал опасений. Вся его подозрительность улетучилась, как дымовая завеса в вакууме. — Кто-нибудь из них мог оказаться поблизости, — сказал спасенный. — Вы заметили место? — Нет, — сказал головастый. — Мы сами попали туда чисто случайно. На Бабича снизошло откровение. — Но у вас сохранились какие-нибудь записи? — Записи? — переспросил головастый. — Видимо, да. В бортжурнале. — А что у вас за журнал? Головастый пожал плечами. — Обычный кристаллический бортжурнал. — Хорошо, — сказал спасенный. — Где он? Когда они появились в рубке, высокий вахтенный уже шел навстречу, протягивая руку для приветствия: — Николай Бабич, штурман. Спасенный почувствовал смущение. — Фамилия моих родителей была Синяевы, — сказал он. — Иногда мать называла меня Сашей… И… профессия. Я… инструктор. Я учу других летать на ракетах… В серых глазах штурмана что-то мелькнуло; что-то похожее на удовлетворение. — Значит, пилот. Так и запишем. Александр Синяев, пилот-инструктор. — Извините, — сказал головастый. — Совершенно забыл представиться. Монин, тоже Александр. А это Анатолий Толейко, руководитель научной группы. Все обменялись рукопожатиями. — Наш корабль называется "Земляника", — сказал головастый тезка спасенного пилота-инструктора и вопросительно на него посмотрел. — Я с одного старого звездолета, — сказал спасенный пилот. Вряд ли вы о нем слышали. — У них взорвался двигатель, — объяснил руководитель научной группы Анатолий Толейко. — Неизвестно, что с остальными. Мы должны просмотреть запись. — Там никого не было, — сказал штурман Бабич. — На всякий случай. — Как хотите. Экраны в рубке на миг погасли, но тут же вспыхнули снова, сменив рисунок неба. Созвездия в экранах были видны совершенно отчетливо, так что спасенный беспокоился не напрасно. В глубине маячил едва заметный серп Дилавэра. А совсем рядом, в каких-нибудь ста метрах от передатчика, в пустоте плавал он. Да, он стоял сейчас в рубке управления чужого звездолета, но одновременно сидел в тесной кабине "Гнома", и терял сознание, и его подтаскивали мощными магнитами к отвесной громадине корабля, к расширяющемуся приемному отверстию, и несли на спине по бесконечным металлическим коридорам, и корабль снова уходил из пространства, и он терял уже, кажется, подсознание, так что от всех ощущений, сопутствующих переходу, остались лишь полная остановка времени, оцепенение да шум чужих голосов где-то внутри. — Вы все видели сами, — сказал штурман Бабич. — Там никого не было. — Придется исследовать запись более тщательно, — сказал головастый Монин. — На проекторах. Он взял прозрачный кубик из рук Бабича и передал спасенному: — Вам и карты в руки. Перед тем, как вернуть кристалл, пилот Александр Синяев подбросил его на ладони. Он напоминал обычный пищевой концентрат. К сожалению, это было чисто внешнее сходство. |
||
|