"Сердце матери" - читать интересную книгу автора (Воскресенская Зоя Ивановна)

НОЧЬ

Митя и Маняша спали в детской наверху, они еще ничего не знали.

Мама была там, в Петербурге, она узнала обо всем раньше всех.

В столовой догорала лампа, отбрасывая широкий светлый круг на стол, на разложенные на нем «Симбирские губернские ведомости».

Оля, обхватив голову обеими руками, покачивалась из стороны в сторону, изнемогая от слез.

Володя не сводил глаз со страшных строк:

«…Приговор особого присутствия Правительствующего Сената о смертной казни через повешение над осужденными Генераловым, Андреюшкиным, Осипановым, Шевыревым и Ульяновым приведен в исполнение 8-го сего мая 1887 года».

Володя провел ладонью по газете, словно хотел смахнуть, стереть эти строки, и никак не мог заставить себя осознать зловещий и чудовищный их смысл.

Как это может быть, чтобы Саша больше не существовал? Возможно ли, чтобы умного, светлого, справедливого Сашу казнили?..

От отчаяния и душевного протеста Володе хотелось кричать, немедленно бежать куда-то, найти убийц и уничтожить их.

И у Оли был такой же взрыв отчаяния. Володя долго готовил ее к этому известию, а когда сказал, она упала на пол и кричала, что убьет царя.

Володя сухими глазами смотрел на газету и сквозь строки видел Сашу, своего любимого брата.

Как все это могло случиться?..

Бывало, они, уединившись с братом на чердаке, горячо обсуждали прочитанные книги. Обоих увлекала героическая борьба народов всех времен. Саша много читал о французской революции и Парижской коммуне. Рассказывая Володе о судьбе коммунаров, он говорил, что настанет время, и в России будет коммуна, которая победит. «Саша обязательно будет революционером», — думал тогда Володя.

А в последний приезд на каникулы Саша был особенно молчалив, не отрывал глаз от микроскопа и был увлечен своей дипломной работой. Наблюдая за ним, Володя с разочарованием подумал, что нет, не получится из Саши революционера.

Как-то Володя застал брата одиноко сидящим в беседке. Сцепив пальцы на колене, он сосредоточенно думал. В глубоких глазах горел мрачный огонь. Володя вопросительно посмотрел на него. Саша завел разговор о маме, сестрах, просил их очень беречь и никогда ничем не огорчать. Ведь с тех пор как Саша и Аня стали учиться в Петербурге, Володя стал самым старшим…

Запустив пальцы в кудри, Володя смотрел в темный провал окна и думал, думал. И боль, жгучая, нестерпимая, оттого что не стало Саши и что он погиб такой страшной смертью, лишала сил.

Ночную тишину нарушила грубая брань на улице. Раздался громкий треск, посыпались стекла, затрепетала на ветру занавеска, по полу покатился булыжник.

Володя вскочил со стула, заслонил собою сестру.

В разбитое окно пьяный голос кричал:

— Цареубийцы!.. Каторжники!..

Сверху послышался плач Маняши. Звон разбитого стекла, крики разбудили ее. Володя отвел Олю в темную гостиную, погасил лампу в столовой и побежал в детскую.

— Почему так страшно? — Полусонная Маняша обняла за шею брата. — Не уходи от меня.

— Успокойся, ветром выбило стекло. Спи…

Маняша улеглась, не выпуская из теплых ладоней руки брата.

Володя поглаживал ее по плечу, прислушивался к сонному бормотанию Мити и впервые ясно осознал свою роль старшего. И спокойный сон Маняши, и здоровье мамы, и благополучие сестер теперь зависит от него, от его мужества.

Маняша выпустила руку Володи. Уснула.

Оля лежала в гостиной на диване. Володя зажег спичку. В колеблющемся свете огонька лицо сестры было мертвенно бледно. На миг ему показалось, что она умерла.

— Оля, Оленька, открой глаза. — Володя приподнял ей голову.

Оля застонала и, уткнувшись лицом в грудь брата, разразилась слезами.

— Что мы будем делать без Саши? Что будет с мамочкой? О, если бы жив был папа…

— Я не знаю, как перенес бы все это папа, — сказал как бы про себя Володя.

Сквозь рубашку он чувствовал жаркое дыхание сестры, ее горячие слезы. Он еще крепче прижал к себе Олю и молчал.

— Володенька, почему ты молчишь? О чем все время думаешь?

— О Саше… о маме… о том, как жить дальше.

Луна поднималась все выше, и черные тени сгущались, отползали к окну.

Обессилевшая от слез, Оля задремала. Володя осторожно подложил под голову диванную подушку и поднялся наверх в Сашину комнату.

На столе поблескивали пробирки, колбы. Хрупкое стекло, все Сашины вещи продолжали свою жизнь, а его самого нет.

Володя распахнул окно на балкон. Расстегнул ворот рубашки, глотнул свежего воздуха.

Мысли вихрем неслись в голове.

Что делать? Убить царя? Отомстить за Сашу и пойти его путем?.. Какую пользу принесет это народу? Шесть лет назад народоволец Гриневицкий убил царя. Вместо Александра II на престол сел Александр III. Стало еще хуже, народная нужда еще тяжелее; душится все передовое, честное. Закрываются папины школы, которые он создавал с таким трудом.

Каждый вечер, бывало, мама пела детям колыбельную песню.

И сейчас в ушах звучат ее слова:

Подарить человеку новую силу. Для борьбы. Но в чем эта сила? Где она? Как уничтожить несправедливость, гнет? Нет, одному это не под силу, и сотне самых отважных героев тоже. Здесь нужна воля миллионов. А как сплотить миллионы единой волей?

Свежий предутренний ветер доносил из сада запах цветущих деревьев.

Володя вспомнил, как мама в запущенном пустыре, когда они пришли в этот дом впервые, сумела разглядеть будущий сад, в котором теперь нет ни одной мертвой ветки и все цветет.

Всходило солнце. Вишневые заросли порозовели, стволы вязов отливали медью.

Послышался скрип телеги, фырканье лошадей.

Володя поспешил вниз, открыл входную дверь… и Аня почти упала ему на руки. Мама откинула вуаль, сняла шляпку и медленно-медленно стала подниматься по скрипучим ступенькам наверх. Она шла в Сашину комнату.

— Мама с Аней приехали! — тормошил Володя Олю. — Приведи себя в порядок, умойся, освежи лицо. Мама не должна видеть наши слезы… Быстро вставайте! — забежал он в детскую. Помог Мите одеться, пытался даже заплести косу Маняше, но справиться с этим ему не удалось. — Пойдемте к мамочке!

Дети остановились у дверей в Сашину комнату. Мама лежала на кровати, уткнув лицо в подушку.

«Смерть, скорее бы пришла смерть!» — думала она.

— Мамочка! — тихо позвал ее Володя.

Мария Александровна не откликнулась. Володя подтолкнул Маняшу. Она взобралась на кровать, обняла мать за шею.

— Мамочка, повернись ко мне.

Мария Александровна присела на кровати, обвела взглядом детей: что-то похожее на тень улыбки скользнуло по ее лицу.

Все дети стояли у дверей и смотрели на нее — в глазах отчаяние и любовь, и эти глаза говорили: «Ты нам очень нужна. И мы тебе нужны».

— Пойдемте завтракать, — сказала Мария Александровна детям, сказала так, как говорила всегда.