"Аринкино утро" - читать интересную книгу автора (Бодрова Анна Григорьевна)

ЗНАКОМСТВО С НОННОЙ

В начале июля установилась жаркая погода. В полдень от жары всех разморило. Трезор врастяжку лежал в тени, а куры попрятались в кусты. И только огненно-красный петух по кличке Чурила стоял на самом солнцепёке, как солдат на посту, бдительно уставив свой жёлтый глаз в небо, зорко вглядывался в далёкую синь, ища там злодея коршуна.

Аринка, согнувшись в три погибели, сидела под телегой и подкидывала камушки; эта хитровенная Аниська бессовестно обыгрывала её. Надо было с этим кончать и научиться играть как следует, чтобы ловить подброшенные камушки все на лету. Добиваясь совершенства и ловкости в этой игре, Аринка так увлеклась, что не слышала, как постучали в ворота.

— Входите, калитка не заперта, — крикнула с крыльца Елизавета Петровна, торопливо, на ходу вытирая мокрые руки о передник.

— Мы к вам, можно? Здравствуйте, Елизавета Петровна, — услышала Аринка голос своей учительницы, Марии Александровны.

— Пожалуйста, милости просим, очень рады, — рассыпалась в любезностях хозяйка дома.

Аринка насторожилась, перестала играть и с любопытством уставилась на вошедшую. Но что это? Она не одна. За её спиной стояла незнакомая, хорошо одетая девочка.

Тут Аринка вспомнила, что Мария Александровна нынче ждала к себе в гости свою племянницу из Ленинграда и обещала Аринку с ней познакомить, чтобы той было не так скучно в деревне.

— Пришли к вам знакомиться. Это моя племянница, моего брата дочь. А где же ваша Аринка? — осматриваясь вокруг, спросила Мария Александровна.

— Да где ж ей быть? Здесь где-нибудь. Арина! Аринка, где ты?

— Тут я, — с трескучей готовностью отозвалась Аринка, неуклюже, на четвереньках, вылезая из-под телеги.

Вид у неё был самый что ни на есть обшарпанный. Нечёсаные волосы торчали штопором в разные стороны. Платье мятое, не первой чистоты. А лицо всё перепачканное не то дёгтем, не то землёю.

— Вот видите, какое... моё чадо, — с насмешливой улыбкой проговорила Елизавета Петровна, с укором глядя на Аринку. — У вас в Питере, наверное, таких нет? — спросила она племянницу Марии Александровны. Та неопределённо пожала плечами. На лице её была явная растерянность, куда и зачем её привела тётя, неужели она думает, что эта замухрышка может стать её подругой?

Аринка, донельзя смущённая, стояла перед ними, вытянув по швам длинные загорелые руки. Но исподтишка, краешком глаза следила за шикарной незнакомкой. Уловив в её лице насмешливое выражение, тут же прикинула в уме: что лучше? Пройти мимо них с независимым видом или дать стрекача в огород? Угадав настроение дочери, Елизавета Петровна строго сказала:

— Ну, чего нахохлилась, как осенняя туча? К тебе гости пришли, а ты набычилась. Подойди, познакомься. Да умойся. Пройдёмте в дом, — пригласила она учительницу с её племянницей.

— Благодарю. Но я бы лучше посмотрела ваш огород. Я люблю ваш порядок. У вас такое всё ухоженное, так растёт всё хорошо.

Польщённая Елизавета Петровна с удовольствием приняла это предложение и повела Марию Александровну в огород.

— Без нас они лучше поладят, — шепнула Мария Александровна, — она девочка умная, Аринке будет с ней интересно.

Когда девочки остались одни, какую-то минуту они с любопытством и интересом разглядывали друг друга. Аринке казалось, что это фея пришла из сказки, так она была хороша. Пухленькая, беленькая, такая нежная и чистая, что до неё и дотронуться было страшно. Батистовое накрахмаленное платье в красный горошек, с торчащими оборочками на плечах и подоле походило на крылья бабочки.

Такой девочки Аринка ещё никогда не видела.

— Ну что ж, давай знакомиться, — сдержанно, по-взрослому, сказала ленинградская девочка. — Меня зовут Нонна. А тебя как? Аринка, кажется?

— Ага, — кивнула Аринка и прошептала её имя: — Нона.

— Не Нона, а Нонна. Надо говорить два «эн», понимаешь? — деловито поправила гостья. — Ты что, всегда такая?

— Какая? — встрепенулась Аринка.

— Да какая-то странная. Мне кажется, что ты злая?

— Да ты что? Я вовсе не злая, вот увидишь.

— Ну а что ты так на меня смотришь? Неприлично так разглядывать человека.

— Ты очень красивая, вот и смотрю. И платье у тебя красивое, — простодушно призналась Аринка.

Не отрывая восторженного взгляда, обошла Нонну вокруг. И о чудо! У неё за плечами в сетке висел громадный мяч: красный с зелёным. Нонна, прижав пальчик у плеча, держала его за петельку.

Такой мяч был заветной мечтой Аринки. В прошлом году фельдшер привёз своей маленькой дочке такой же большой мяч. Девочка им играла во дворе, а Аринка, растянувшись на земле, смотрела в подворотню, как звонко и мягко отчеканивал мяч: бум, бум. Однажды мяч перелетел через забор и Аринка, схватив его, жадно прижала к груди. От него исходил ядрёный запах резины. Она стала бросать его о землю, он высоко подпрыгивал и издавал своё бум, бум. Девочка заплакала во дворе, закричала. Аринка поспешно перекинула мяч через ворота. Вскоре фельдшер уехал со своей семьёй, и Аринка уже не бегала к их дому.

И вдруг такая радость! Мяч! Огромный, в сетке! Красно-зелёный!

— Ну давай поиграем, а? — с нетерпением взмолилась Аринка.

— Придётся. Что с тобой делать? — нехотя согласилась Нонна. — Только чур я первая, хорошо? Я покажу, как у нас играют, а потом ты, хорошо?

Аринка на всё была согласна. Конечно, хозяйка мяча должна начинать первой.

Тесовая стена дома дрожала от ударов. Нонна ловко подхватывала мяч на лету, кружилась, принимала необыкновенные позы, ловила его одной рукой, двумя, но ни разу не коснулась им своего воздушного платья.

Аринка во все глаза смотрела на игру Нонны, но придраться было не к чему, и она по достоинству оценила её мастерство. Она заходила с одной стороны, с другой, томилась ожиданием, но мяч, как магнит, летел в Ноннины руки. В глазах Аринки восторг и досада, можно подумать, что Нонна только и знала, что всю жизнь играла в мяч.

Наконец Нонна, уставшая, сама остановилась.

— Фу, жара такая, не могу больше играть. Может быть, ты меня проводишь к себе в дом? Мне хочется посмотреть, как у вас там? Дом такой большой и с виду красивый, а внутри как? Ну что же, идём?

— А как же я? Дай мне-то немножко поиграть, ишь ты какая?! — с досадой вырвалось у Аринки.

— Подумаешь, невидаль какая — мяч. Я к тебе часто буду ходить и мяч приносить, ещё наиграешься.

— Ладно. Пошли, что ли?

— Ты что, обиделась? Ну вот видишь, я же говорила, что ты злая.

— Ничего я не обиделась. И вовсе я не злая, я просто хотела поиграть в мяч, вотысё, — с напускной беспечностью ответила Аринка. По чисто вымытым ступеням крыльца, через просторные сени они вошли в дом. Минуя кухню и маленькую комнату, в которой обедала семья и в которой, кроме скамеек и стола, ничего не было, они вошли в просторную, очень чистую комнату. Она так и называлась «чистой». В ней не жили, в ней принимали гостей или чужих, случайно зашедших людей, как вот Нонна. На крашеном полу — домотканые половики. Вдоль стен — стулья в ситцевых чехлах. У окон много цветов: фикусы, филодендроны с резными листьями и плющ, который бордюром вился по всей комнате.

— О, красиво. Как в оранжерее, — проговорила Нонна.

— Чевой-то? — не поняв, переспросила Аринка.

— Я говорю: как в оранжерее. То есть — в таком месте, где выращивают цветы, понимаешь? — пояснила Нонна назидательным тоном.

— Ага, — согласилась Аринка, но ничего не поняла. Ей нравилось, как Нонна по-взрослому вела себя.

— А кто вышивает так чудесно? — спросила Нонна, залюбовавшись ковром, которым покрыта была кушетка. Ярко-красные маки и сине-фиолетовые фиалки как живые пестрели на чёрном фоне.

— Это мои сёстры, Лидка и Варька, так вышивают. Сами напряли шерсти, сами окрасили в разные цвета и крестом по канве вышили. Целую зиму вышивали, — похвалилась Аринка.

— У нас тоже есть ковры, но у нас настоящие, персидские.

Аринка хотела переспросить, какие такие ковры настоящие, но вовремя спохватилась и обыграла это дело по-другому.

— Фу, у нас этих самых ковров вон целый сундук! Мамка на лето убирает, чтоб моль не ела, а зимой на пол стелет, для тепла.

Нонна изумлённо вскинула свои тоненькие бровки и только могла сказать:

— О, о, даже так? — Она ходила по комнате и всем своим видом выражала удовольствие. Значит, мама её была неправа, предупреждая Нонну, чтоб та не заходила в деревенские избы. «Там, кроме клопов, тараканов и грязи, ничего нет, ещё подцепишь какую-нибудь заразу», — наставляла она.

— А это что? Книги? — искренне удивилась Нонна, подходя к угловому столику, на котором лежали стопочкой книги и журналы. — А кто их читает? — И начала быстро и небрежно перелистывать.

— Все читают: и сёстры, и мамка, и тятя. Лидка носит их из соседней деревни от одного дяденьки, а за то, что он даёт книги, мамка посылает ему молоко и хлеб. Он бедный и совсем слепой. Не надо так быстро листать, разорвёшь. Мамка не любит, когда книги рвут. Она говорит, что книгу любить надо, что книга — это лекарство для души.

Нонна капризно выпятила губы:

— Хм. Разве это книги? Вот у нас этих книг целая библиотека, три больших шкафа с книгами, представляешь?

— Ух ты! И неужто все прочитаны? — с восторгом и удивлением спросила Аринка. — Вот бы мамке моей, очень любит читать, иногда всю ночь читает.

— Ну что ты, разве можно все книги, что у нас есть, прочитать. — Подойдя к двери, ведущей в другую комнату, Нонна полюбопытствовала: — А там что?

Аринка сконфузилась, прикрыла дверь:

— Да там плохо. Мы спим там.

— О, значит, спальня, я хочу посмотреть. Ну покажи, пожалуйста, Ариночка.

От такого ласкового обращения Аринка расцвела.

— Да смотри, жалко, что ли.

Это была тоже большая комната, угловая. Два окна на улицу и одно во двор. Зимою здесь не жили, слишком много дров надо, чтоб топить такой домину, а летом эта комната служила для всех спальней. Вернее, для Аринки и её сестёр. Брат с отцом спали на сеновале, а мать на своей печке. На полу в разных углах разбросаны постельники, набитые соломой, на них скомканные одеяла, смятые подушки. Здесь ничего не убиралось, всё было наготове: усталый человек ткнулся в подушку, натянул на себя одеяло да и спит. А утром соскочил, да скорей на работу, некогда уборкой заниматься.

— А где же кровати? — тихо спросила Нонна, и в голосе её было разочарование.

— У нас нет кроватей. Летом тепло, мы спим на полу, а зимой тятя ставит топчаны по обе стороны голландки. Вотысё.

— Как же без кроватей? Вы что, такие бедные?

— И вовсе мы не бедные, — обиделась Аринка, — мы середняки. Вот Миша Кочуряй, Никита Лобос, вот те бедные. У них в доме, кроме тараканов и детей, ничего нет. Даже лошади нет. А у нас есть и корова, и лошадь, и ещё молодой жеребёнок, да ещё пять овец. Какие же мы бедные? — обстоятельно объяснила Аринка. — А дом какой большой. Тятя его сам строил. Когда Ивашка вырастет и женится, ему будет где жить. Вот это будет его половина.

— Ну, хорошо, хорошо, не бедные. Чего ты так горячишься? — засмеялась Нонна и вышла опять в чистую комнату. Здесь ей явно нравилось. Она села на кушетку, на красивый ковёр, который так её пленил.

— Фу, жарко, пить хочется.

— Сейчас принесу. Тебе воды или квасу? — с готовностью отозвалась Аринка.

— Воды, но только кипячёной.

Аринка бросилась на кухню, но, как назло, воды в самоваре не оказалось, — смущённая, она вернулась с пустой кружкой.

— Мамка вылила кипячёную воду. Мы пьём сырую из колодца. Если хочешь, я тебе налью молока, холодного, прямо из подпола. Хочешь принесу?

— О, я люблю молоко.

Нонна пила молоко маленькими глотками, неторопливо, со вкусом. Аринка очарованно смотрела на неё. Ей всё нравилось в Нонне: и её тоненькие бровки, как гарусные ниточки, и ямочки на круглом подбородке, похожем на репку, и шелковистые волосы, расчёсанные волосок к волоску, с чёлкой на лбу. И маленький курносый носик в бледных, почти незаметных веснушках, и лицо, и руки, такие белые и нежные, словно их в молоке вымачивали. Но вот Нонна выпила молоко, поблагодарила Аринку, двумя пальчиками вытерла губы и, встав, направилась к двери.

Аринка засуетилась, её охватила тревога: а вдруг Нонне скучно с нею? И вот сейчас она уйдёт от неё? Забегая вперёд, она предложила гостье хлеба с мёдом или сочней с творогом. Но Нонна ничего не хотела, она вышла во двор и скучающими глазами всматривалась в огород.

— А где же тётя Маруся? Почему они так долго?

— Они сейчас придут. Может быть, сыграем в мяч? — осторожно спросила Аринка, с тайной завистью глядя на заветный мяч, с которым Нонна не расставалась всё это время.

— Нет, не хочется на такой жаре, — ответила Нонна.

— Тогда, может быть, дашь мне поиграть немножко? — решилась попросить Аринка.

— А вот и они идут! Побежали их встречать! — воскликнула Нонна, оставив без внимания просьбу Аринки. Взявшись за руки, они у колодца в огороде встретились с Марией Александровной и Елизаветой Петровной.

— Ну как, поладили? Вот и отлично! — сказала Мария Александровна, обнимая за плечи свою племянницу. — Вы, Елизавета Петровна, не будете возражать, если Нонночка будет приходить к вам играть с Аринкой? А то ей скучно со мною-то. Девочке своя компания нужна.

— Да ради бога, пусть приходит. Только вы не боитесь её доверить такому сорванцу, как Аринка?

«Ну, пошла, села на своего конька», — обидчиво подумала Аринка о матери. Такое говорить при Нонне? Что она о ней подумает? И Аринка предостерегающе ткнула мать в бок. Но та будто ничего не поняла и пошла, и поехала: и Аринка такая, и Аринка сякая, и что она чёрт, а не ребёнок. И что вот у неё какое было детство, у Елизаветы Петровны: каждый день бита, но не каждый день сыта. И пока шли до крыльца, она безумолчно всё говорила, говорила. Слушать тошно. А Мария Александровна понимающе кивала головой и всё поддакивала. «И что за человек, нет другого разговора, как только меня костить». У крыльца остановились, стали прощаться.

— Так я пошла, Нонна, ты остаёшься или идёшь со мной?

— Тётя Маруся, я немного побуду здесь. Хорошо?

— Хорошо. До свидания, Елизавета Петровна. До свидания, Арина.

Когда Мария Александровна подходила к калитке, Нонна вдруг сорвалась с места и побежала её догонять. Аринка непонимающе смотрела ей вслед. Раздумала остаться, что ли?

— Тётя Маруся, возьми, пожалуйста, этот несносный мяч. У меня даже палец посинел от него, до чего я сетку додержала. Отнеси домой. — И, отдав мяч Марии Александровне, Нонна весёлая вернулась к Аринке.

— Мешает он только, правда? Без него лучше. А ты что такая?

Аринку словно холодной водой облили. Она стояла, низко склонив кудлатую голову, и старательно выкапывала ямочку в песке большим пальцем правой ноги.

— Что случилось? Чего ты стоишь как истукан? — уже начиная сердиться, допытывалась Нонна.

Выкопав достаточно глубокую ямочку, Аринка словно проснулась, вскинув голову, как-то устало и виновато улыбнулась.

— Так, ничего, — тихо сказала она. И в этих двух словах была горечь и боль обманутой надежды. — Ну пошли, что ли.

— Да, да, пошли. А куда мы пойдём? — спросила Нонна и тут же изъявила желание посмотреть огород.

— А у вас яблоки растут? Я очень люблю яблоки, ты даже не представляешь, как я их люблю, — скороговоркой, взахлёб, говорила Нонна.

— У нас только две яблони и то поздняя ранетка, созревают осенью.

Нонна была явно разочарована. Странные люди эти крестьяне, думала она. Такой большой огород и засажен бог знает чем: капустой, картошкой. Вместо этого лучше бы сад с яблонями. Но Аринке ничего не сказала.

— А ягоды у вас есть? — поинтересовалась Нонна.

— Ягод у нас — тьма-тьмущая! Мамка любит варенье. Малина скоро поспеет. Чёрная смородина есть и крыжовник. Вишни тоже есть.

Нонна была довольна. Ягоды она любила. Но сейчас в пустом огороде делать было нечего. Она опять загрустила. Аринка, стараясь её всячески развлечь, предложила пойти в лес.

— Нет, нет. Я боюсь змей, — панически замахала Нонна руками.

— Да что ты, нет у нас змей. У нас лес сухой, много муравьёв, а там, где муравьи, змей не бывает. Идём, не бойся. В лесу так хорошо.

— Нет, я не хочу в лес. Идём лучше на улицу. Я хочу познакомиться с другими девочками.

У Аринки ёкнуло сердце, проскользнула тревожная мысль: а вдруг Нонну кто перетянет? Но, с другой стороны, ей самой хотелось показать Нонну девочкам, пусть посмотрят, какая у неё теперь подруга.

— Пошли, — охотно согласилась Аринка, успокоив себя тем, что во всей деревне для Нонны нет достойной подруги. Ведь сама Мария Александровна выбрала именно её, Аринку.

Когда они вышли за калитку, девочки сгрудились стайкой, стоя у Аринкиного дома. «О, уже пронюхали. Слетелись, как воробьи на пшено», — насмешливо подумала Аринка. И зачем Нонне с ними знакомиться? Что хорошего в них? Клавка Зубатка, эта долговязая дылда и вымогала, ей только жрать носи, а не будешь носить, она дружить с тобой не будет да ещё и поколотит. Аниська — Лиса Патрикеевна. Такая хитрюга, каких мало. Сегодня с одной, завтра с другой. И всё насмешничает. В глаза одно говорит, а за глаза другое. И сплетница, каких мало. А Машка Мышка? Так с ней совсем неинтересно. Она как дурочка, в рот каждому смотрит, головой кивает, со всеми соглашается, а своего мнения ни на что не имеет. О Фенечке Куклёнке и говорить нечего, плакса и ябеда. Да и мала она для Нонны. В другом краю девчонки хорошие, но там своя компания и они до них не касаются. Только когда праздник, тут уж все сходятся и веселятся вместе. А так кто ближе живёт, тот с тем и дружит. Взяв Нонну под руку, Аринка подвела её к девчонкам. Те, выкатив глаза, воззрились на неё и стали нахально рассматривать. Словно это был диковинный зверь. От такого приёма Нонне стало не по себе. Она недовольно передёрнула плечами: «Что за бесцеремонность». В глазах у Аринки восторг! «Ну какова девочка? Смотрите, смотрите. Только пусть глаза у вас не лопнут!» — думала она, сияя. Нонна явно их ошарашила. Первой пришла в себя Клавка Зубатка. Что-то дожевав и с трудом судорожно проглотив, она неторопливо обошла Нонну кругом. Осмотрела со всех сторон.

— А платье-то у тя ничао, красивое. Сколько ж такое стоит? — деловито поинтересовалась она, потерев оборочки между пальцами.

— Ты чего трогаешь! Запачкаешь! Не видишь, какое белое! — оттолкнула её Аринка.

— А те что, жалко, твоё трогаю, што ль? — огрызнулась Клавка, но руку отняла.

Аринка опять с интересом наблюдала за девочками.

— Ты лучше спроси, как её зовут, — подтрунила она Клавку.

— Ну, как же тя зовут? — с ухмылкой спросила та.

Нонна, горделиво вскинув красивую головку, с достоинством произнесла:

— Меня зовут Нонна, а вас как?

— Тю, шо за Нона ишо такая? Нет таких именов! — ехидно фыркнула Клавка. — Вот придумала Нона, Нона.

— Не Нона, а Нонна. Надо два ны говорить. Вотысё, — уточнила Аринка. Какую-то минуту сражённая Клавка стояла в раздумье, изо всех сил что-то соображая. Ниса, лукаво поблёскивая глазками, заговорщицки хихикнула в кулачок. А Машка Мышка шустро моргала глазёнками, ничего не понимая. Зато Фенечка вся сияла восторгом, глядя на шикарную Нонну. Такой нарядной и красивой девочки она ещё никогда не видела. Наконец Клавка что-то вспомнила, решительно сказала:

— Нету таких именов. Нету! Небось её Матрёной или Фёклой назвали при рождении, а теперича переиначили. Теперича так можно. Вон, дядька Егор ездил в Питер, так сказывал, звали его знакомую Акулина, а теперича она назвала себя Лина. Ну так как же тебя при крещенье-то назвали? — нагло спросила она, вперив в Нонну свои водянисто-белёсые глаза.

Нонна почувствовала себя крайне смущённой, лицо её порозовело, отчего стала она ещё красивее. Не зная, что говорить этим грубым девочкам, она тревожно и беспомощно посмотрела на Аринку.

— Что ты болтаешь, балоболка этакая, — воинственно накинулась Аринка на Зубатку, — тебе завидно, да? Что её так зовут, а не тебя! Нонна хотела с тобой подружиться. Она много конфет привезла из Ленинграда и хотела тебе дать. — Аринка знала, чем досадить Клавке, пусть теперь та локти кусает. И, плюнув ей под ноги, схватив Нонну за руку, Аринка увлекла её за собой. Они бежали по деревне к школе, а вдогонку им нёсся смех и Клавкины «словечки». Когда школа была близко, они перевели дыхание и пошли шагом. Нонна понемногу приходила в себя.

— Фи, какая глупая и гадкая девочка, — лепетала ошарашенная Нонна, брезгливо кривя губы.

— А ты не обращай внимания. Моя мамка говорит: плохое пусть из уха в ухо летит, а хорошее погодит. Мне так наплевать, кто что говорит, — наставляла Аринка, умудрённая житейским опытом.

Аринка в затаённой мечте всё ещё надеялась, что Нонна пригласит её к себе и они там поиграют в мяч. Но Нонна быстро ушла, пообещав Аринке завтра опять прийти.

— Приходи, я буду ждать тебя! — крикнула ей вслед Аринка, окрылённая и счастливая, что завтра они вновь встретятся.