ГЛАВА 6 Мэри остается в доме священника

На следующий день дети взяли Мэри Ванс с собой в церковь. Сначала Мэри возражала.

— Разве ты не ходила в церковь, когда жила на той стороне гавани? — спросила Уна.

— А как же! Ходила! Миссис Уайли никогда себя насчет церкви особо не утруждала, но я ходила каждое воскресенье, если могла отлучиться. Я была страшно рада сходить в такое место, где можно часок-другой спокойно посидеть. Но не могу же я пойти в церковь в этом старом драном платье!

Это препятствие легко устранила Фейт, предложив Мэри одно из своих лучших платьев.

— Оно, правда, немного полиняло и двух пуговиц не хватает, но я думаю, сойдет и так.

— Я пуговицы мигом пришью, — сказала Мэри.

— Что ты! Шить в воскресенье! — воскликнула потрясенная Уна.

— Вот в воскресенье и пришью. В воскресенье-то еще и лучше хорошее дело сделать. Только дайте мне иголку и нитку, да глядите в сторону, коли вам не по себе.

Школьные ботинки Фейт и старая черная бархатная шапочка, некогда принадлежавшая Сесилии Мередит, дополнили наряд Мэри, и она отправилась в церковь. Вела она себя там вполне прилично, и, хотя некоторым прихожанам захотелось узнать, кто эта бедно одетая девочка в обществе детей священника, особого внимания она не привлекла. Она слушала проповедь с чинным и благопристойным видом, а затем охотно присоединилась к общему пению. У нее оказался звонкий сильный голос и хороший слух.

— «Может кровь Его очистить и фиалки»[9], - блаженно распевала Мэри.

Миссис Милгрейв, чья скамья находилась как раз перед скамьей Мередитов, внезапно обернулась и оглядела девочку с головы до ног. Мэри, просто от переполнявшего ее желания созорничать, показала миссис Милгрейв язык — к глубокому ужасу Уны.

— Я не могла удержаться, — объяснила она, когда служба кончилась и они покинули церковь. — Что ей от меня надо? Что она так на меня вытаращилась? Тоже мне манеры! Я довольна, что показала ей язык. Надо было его еще сильнее высунуть! Знаете, я видела в церкви Роба Макаллистера с той стороны гавани. Интересно, донесет он на меня миссис Уайли?

Миссис Уайли, однако, так и не появилась в Глене, и через несколько дней дети забыли о ней и перестали ее ждать. Мэри явно стала своей в доме священника, но ходить в школу с остальными она наотрез отказалась.

— Нет — и точка. Я свое отучилась, — сказала она, когда Фейт принялась уговаривать ее. — Я в школу четыре зимы ходила, с тех пор как переехала к миссис Уайли, и все, что мне надо, узнала. Вечно меня там отчитывали за несделанные домашние задания — мне это до смерти надоело. А у меня и времени-то не было их делать.

— Наш учитель не будет тебя отчитывать. Он очень славный человек, — сказала Фейт.

— Все равно не пойду. Я умею читать, писать и считать — я до дробей дошла. Мне этого хватит. Вы идите, а я останусь дома. Не бойтесь, я ничего не украду. Слово даю, что я честная.

Пока остальные сидели в школе, Мэри занималась уборкой дома. Через несколько дней его было не узнать. Полы подметены, с мебели стерта пыль, повсюду порядок. Она починила перину в комнате для гостей; она пришила все оторвавшиеся пуговицы; она аккуратно залатала одежду; она даже вторглась в кабинет мистера Мередита с метелкой для пыли и шваброй и велела ему постоять за дверью, пока она приведет все в порядок. Однако оставалась кухня — единственное место в доме, куда тетушка Марта категорически отказалась ее допустить. Тетушка Марта, хоть и была глуха, подслеповата и очень наивна, сохраняла твердую решимость держать все, связанное с питанием, в своих руках, несмотря на все уловки и ухищрения Мэри.

— Поверьте мне, если бы старая Марта позволила мне готовить, у вас была бы нормальная еда, — говорила негодующая Мэри детям священника. — Не было бы больше «того же самого»… и никакой комковатой овсянки… и снятого молока. Да куда только она все сливки девает?

— Коту отдает. Понимаешь, это ее кот, — объяснила Фейт.

— Выдрать бы ее за этого ее кота![10] — воскликнула Мэри с горечью. — Я кошек терпеть не могу. Все они чертово отродье. Видно по их глазам. Ну, если старая Марта уперлась, так уж, вероятно, ничего с этим не поделаешь. Но мне прямо на нервы действует, когда вижу, как хорошие продукты зря переводят.

После школьных занятий они все вместе шли в Долину Радуг. Играть на кладбище Мэри отказалась. Она сообщила, что боится привидений.

— Никаких привидений не существует, — заявил Джем Блайт.

— Ха! Не существует? Вот как!

— Ты сама когда-нибудь их видела?

— Сотни раз, — отвечала Мэри уверенно.

— А какие они? — заинтересовался Карл.

— Жуткого вида. Во всем белом, а руки и головы — как у скелетов, — сообщила Мэри.

— И что же ты делала, когда их видела? — спросила Уна.

— Да мчалась сразу прочь как сумасшедшая.

Тут Мэри поймала взгляд Уолтера и покраснела. Уолтер внушал Мэри немалый трепет. Она признавалась дочкам священника, что от его глаз ей не по себе.

— Как гляну в них, так сразу вспоминаю, сколько раз я за всю жизнь солгала, — сказала она, — и думаю, что уж лучше бы я всегда говорила правду.

Больше всех Мэри нравился Джем. Когда он взял ее с собой на чердак Инглсайда и показал ей коллекцию любопытных вещиц, оставленных ему в наследство капитаном Джимом Бойдом, она была чрезвычайно польщена. Она также завоевала сердце Карла своим неподдельным интересом к его жукам и муравьям. Невозможно было отрицать, что Мэри гораздо проще находила общий язык с мальчиками, чем с девочками. Так, она жестоко поссорилась с Нэн Блайт уже на второй день их знакомства.

— Твоя мать — колдунья, — презрительно заявила она Нэн. — Все рыжие тетки — колдуньи.

Затем она повздорила с Фейт из-за петуха. Мэри нашла, что у того слишком короткий хвост. Фейт гневно возразила, что, по ее мнению, Богу лучше знать, какой длины должен быть хвост у петуха. Из-за этого они не разговаривали друг с другом целый день. К безволосой и одноглазой кукле Уны Мэри отнеслась тактично, но, когда Уна показала ей другое свое сокровище — картинку, на которой был изображен ангел, несущий младенца, предположительно, на небеса, — заявила, что, на ее взгляд, он слишком похож на привидение. Уна ушла в свою комнату и расплакалась, но Мэри отыскала ее, с раскаянием обняла и умоляла о прощении. Никто не мог оставаться в ссоре с Мэри — даже Нэн, которая отличалась склонностью долго держать обиды и так никогда до конца и не простила Мэри за нанесенное матери оскорбление. Мэри была общительной и жизнерадостной. Она умела рассказывать захватывающие истории о привидениях. Встречи Блайтов и Мередитов в Долине Радуг, бесспорно, стали более увлекательными с тех пор, как появилась Мэри. Она научилась играть на варгане и скоро превзошла в мастерстве самого Джерри.

— Не встречалось мне еще такого дела, с которым бы я не справилась… мне только сперва подумать немного надо, — заявила она с гордостью.

Мэри редко упускала шанс чем-нибудь похвастаться. Она научила их делать «лягушачьи брюшки», надувая размятые в пальцах толстые листья очитка, буйно разросшегося в старом саду Бейли; она открыла для них замечательный вкус кислицы, пробивавшейся из щелей между камнями кладбищенской ограды; она показывала самые удивительные теневые картины на стенах при помощи своих длинных, гибких пальцев. А когда все они ходили собирать еловую смолу в Долине Радуг, добыча Мэри всегда оказывалось больше, чем у других, и она всегда этим похвалялась. Бывали моменты, когда она казалась им невыносимой, и моменты, когда они любили ее. Но интересной она оставалась для них всегда. Так что ее стремление распоряжаться всем и вся не вызывало у них особых возражений, а через две недели им уже казалось, что она всегда жила с ними.

— Ужасно странно, что миссис Уайли меня не ищет, — сказала Мэри. — Понять этого не могу.

— Может быть, она решила совсем тебя не искать, — откликнулась Уна, — и ты сможешь оставаться у нас.

— Вряд ли я и старая Марта уживемся в одном доме — маловат он для нас двоих, — мрачно заметила Мэри. — Очень приятно есть досыта — я раньше часто пыталась представить, каково это — быть сытым… но я очень разборчива в том, как еда приготовлена. А миссис Уайли еще будет тут. Она наверняка держит для меня розгу наготове. Днем я об этом не так уж много думаю, но признаюсь вам, девочки, что ночью на чердаке мне все лезут и лезут в голову мысли о ней, так что уже почти хочется, чтобы она наконец пришла и с этим было покончено. Не думаю, что одна реальная порка была бы намного хуже десятка тех, которые я мысленно пережила, с тех пор как убежала. Кого-нибудь из вас пороли?

— Нет, конечно, нет! — с негодованием воскликнула Фейт. — Папа никогда бы ничего такого не стал с нами делать.

— Вы не знаете, что такое жизнь, — сказала Мэри со вздохом, в котором была и зависть, и чувство превосходства. — Вы не знаете, через что я прошла. И Блайтов, наверное, тоже никогда не пороли?

— Не-е-ет, думаю, что нет. Но, кажется, почти каждого из них пару раз отшлепали, когда они были маленькими.

— Отшлепали — это ерунда, — заявила Мэри с презрением. — Если бы мои родные просто отшлепали меня, я бы подумала, они меня ласкают. Что ж, похоже, нет в мире справедливости. Я была бы не против получить свою долю лупцовки, но мне досталось чертовски много.

— Это нехорошее слово, Мэри, — заметила с упреком Уна. — Ты обещала мне, что не будешь произносить его.

— Отстань, — ответила Мэри. — Если бы ты знала кое-какие из тех словечек, что я могла бы сказать, если бы захотела, ты бы не стала так волноваться из-за простого слова «чертов». Зато я ни разу не солгала, с тех пор как живу здесь, — и ты это отлично знаешь.

— А как насчет всех тех привидений, которых ты будто бы видела? — уточнила Фейт.

Мэри залилась краской.

— Это совсем другое, — сказала она с вызовом. — Я знала, что вы не поверите в эти байки, да я и не хотела заставить вас поверить. А я в самом деле видела что-то странное однажды вечером, когда проходила мимо кладбища на той стороне гавани, — сущая правда, видела! Не знаю, было это привидение или старая белая кляча Сэнди Крофорда, но выглядело это существо чертовски необычно, и точно вам говорю, летела я оттуда с бешеной скоростью!