"Червь на осеннем ветру" - читать интересную книгу автора (Николов Любомир)

2

…проснулся. Спиной ощутил мягкую и теплую тяжесть Деборы. Но не вставал. Вставать не хотелось, хотя солнце было уже высоко, его лучи пробивались через пыльные стекла и ложились на пол светлыми прямоугольниками. «Надо бы вымыть окна», – подумал Грэм. Мысль о работе помогала предаваться ничегонеделанию с особенным удовольствием. Что может быть лучше: знать, что есть чем заняться, но и что спешить некуда. Рано или поздно наступит день, когда хозяйственный стих станет неодолимым, и тогда за двенадцать часов ты переделаешь все, что столько времени откладывал, с чердака до веранды приведешь дом в порядок, а вечером, вытянувшись в постели, испытаешь полузабытое наслаждение от того, как ноют натруженные мускулы.

Он осторожно выскользнул из-под одеяла и получше укутал Дебору. Пантера сонно промурлыкала что-то, но не проснулась. Шагая сквозь танцующие в снопе солнечного света пылинки, он старался не наступать на скрипучие половицы. Следующей комнатой была гостиная. Из погасшего камина тянуло специфическим запахом холодного древесного угля. Мутно блестел в углу экран галактической связи. Стыдливо прятались в полумраке развешенные по стенам любительские картины, «принадлежащие кисти» самого Грэма. Бог знает какими достоинствами они не обладали, но ему – не как автору, а как зрителю – нравились, других же ценителей, кроме Деборы, здесь не было, а ее пониманию недоступен даже факт существования такого искусства, как живопись.

Равноправие так уж равноправие… Этот девиз родился у них как-то сам собой. И оба следовали ему с одинаковым удовольствием. Вчера вечером Дебора угадала его желание, теперь он отплатит ей той же монетой, тем более, что догадаться, чего ей хотелось бы на завтрак, было вовсе не трудно. В кухне Грэм склонился над плоской спиной робота. Когда-то он специально пометил в заказе, что кнопки нужно сделать крупнее обычного – так было удобнее для пантеры. Набрать меню – дело минутное: большой сочный бифштекс для Деборы, кофе и пончики с кремом для себя. Робот ожил, суетливо завозился, а Грэм отправился в ванную.

До завтрака он как раз успеет побриться. Автоматически включился молочный шар светильника, отразился в белом кафеле стен, в никеле труб и кранов. Достав из небольшой ниши депиллятор, Грэм привычным движением провел им по щекам. Из зеркала на него глядел атлетического сложения мужчина лет тридцати. Русые кудри, широкое, улыбающееся лицо. Иногда Грэму казалось, что зеркала как-то неуловимо меняют его физиономию. Красавцем он себя во всяком случае не считал, хотя отражение и свидетельствовало чуть ли не о совершенстве. Скульптурно правильная форма головы, высокий гладкий лоб, подвижные брови, голубые глаза, крепкая, почти квадратная челюсть… Разве что шея чуть мощнее, чем надо бы, но этот недостаток компенсировали широченные плечи.

Покончив с «бритьем», он бросил в зеркало последний взгляд и отвернулся, испытывая смешанное чувство удовольствия и досады. Что за самолюбование?..

Немного времени до завтрака еще оставалось. Раздевшись, он швырнул пижаму в гостиную и забрался под душ. Прохладные колючие струи обрушились на голову и плечи, хлестали по всему телу, прогоняя последние остатки сна. Задыхаясь, Грэм поднял лицо, крепко зажмурился. Вода массировала лоб, веки, скулы, лезла в рот…

Несколькими минутами позже он вышел из ванной в толстом махровом халате и открыл шкаф. Его любимые старые брюки из порядком вылинявшего синего полотна и бесформенный красный свитер ночью тщательно вычистили автоматы. Быстро одевшись, он заглянул на кухню. Завтрак был готов, робот скромно удалился в угол. Грэм поставил все на большой поднос. В такое утро грешно завтракать в четырех стенах.

Ловко балансируя подносом, он вышел на веранду и прищурился, так слепило солнце. Опустил свою ношу на маленький дощатый столик и огляделся. Едва заметная тропинка сбегала от дома по пологому травянистому склону. Слева совсем близко подступал лес, после вчерашнего дождя сиявший свежей зеленью. Склон плавно переходил в необъятную степь, позлащенную солнцем. Синева безоблачного неба как будто немного сгущалась к горизонту – Грэм знал, что этот эффект создают далекие горы.

Пару минут он блаженствовал, созерцая принадлежавший ему мир, а затем повернулся к окну. Окна были «с секретом» – чуть приподняв снаружи раму и нажав, Грэм распахнул створки. Свежий воздух ворвался в спальню, и Дебора сонно заворочалась под одеялом.

– Проснитесь, мадам! – громко провозгласил Грэм. – Завтракать подано!

Сверкнули зеленые глаза пантеры, смотрели они пристально, от сна не было ни следа. Дебора ловко выскользнула из-под одеяла и грациозно спрыгнула на пол. Потом исполнила обязательную церемонию: в струнку вытянув тело, почти припала грудью к полу, изящно приподняв заднюю часть. При этом ее розовая пасть широко раскрылась, показался тонкий, выгнутый язык. Миг – и пасть, клацнув, захлопнулась, пантера одним прыжком вылетела через окно на веранду. Оказавшись у центрального столба, подпиравшего навес, она принялась точить об него когти. Дерево было испещрено глубокими бороздами, а посередине даже истончилось от этой многократно повторявшейся операции. Грэм подумал, что пора бы сменить столб, а не то в один прекрасный день крыша может рухнуть им на голову.

Закончив гимнастику, Дебора подошла к столику и, широко раздув ноздри, потянулась к подносу. Розовый язык вылетел из пасти и быстро облизал морду.

– Бифштекс совершенно в моем вкусе… – от удовольствия пантера чуть ли не мурлыкала. – Грэм, ты у меня сокровище!

На другом конце веранды стояло кресло-качалка. Придвинув его к столу, Грэм устроился со всеми удобствами. Дебора уже наступила лапой на бифштекс и, боком повернув голову, приступила к трапезе.

Как всегда, пончики оказались выше всяких похвал. Кофе тоже. Чревоугодником Грэм не был, но вкусно поесть любил. А этим утром еще и не на шутку проголодался, так как вчера не ужинал. «Вчерашний вечер, – подумал он, прихлебывая кофе. – Странный какой-то выдался вечерок».

На секунду накатило неясное, но тревожное чувство. Вот он вышел на темную веранду… а дальше ничего не вспоминается, словно в голове разверзлась пропасть. Но ощущение провала в памяти длилось какую-то долю секунды. Разом вспомнилось все: как вернулся в гостиную, где камин уже совсем погас, как потрепал по холке Дебору и, охваченный неодолимой сонливостью, отправился спать. Все в порядке… Просто не сразу удалось восстановить последовательность событий. Возможно, из-за вчерашнего «калейдоскопа». Память – не игрушка.

Прикончив последний пончик, он откинулся на спинку кресла и принялся раскачиваться. Подошла осоловевшая после сытной еды Дебора, явно собираясь вспрыгнуть к нему на колени.

– Нельзя ли поуважительнее с моим пищеварением? – взмолился Грэм.

Презрительно фыркнув, пантера растянулась на краю дощатой веранды. Повисло ленивое молчание. Солнце поднималось все выше, на них потихоньку наползала тень.

– Одно удивительно, – протяжно пробормотала пантера. – Что до сих пор никто не позвонил, не прервал наше «дольче фар ниенте»[1]. К чему бы это?..

Грэм пожал плечами.

– Может, у них просто нет для нас поручений.

– Вот как? Сам-то ты себе веришь?

Действительно, поверить в такое было трудно. В жизни Грэма Троола была одна непонятная закономерность: задания сваливались в самый неподходящий момент. А именно в тот, когда он начинал по-настоящему наслаждаться отдыхом. В доме неожиданно раздавался мелодичный сигнал галактической связи, на экране появлялось вечно озабоченное лицо знаменитого Хуана Ивановича Смита. Извинившись за то, что без предупреждения прерывает отдых Грэма, он обрисовывал неожиданно возникшую ужасную ситуацию, разрешить которую без помощи сотрудника Троола было немыслимо. «Разумеется, если вы никак не можете…» Грэм, естественно, мог, хотя про себя ругался, на чем свет стоит. Так начинались их миссии.

Неужели о нем забыли? Смешно… Ощущая нелепость своего поступка, Грэм поднялся с качалки и вошел в дом. Экран по-прежнему мутно блестел в полумраке гостиной. Достаточно нажать кнопку, и сигнал мгновенно преодолеет пространство, отделяющее планету Грэма от Центра.

Щелчок – но ничего не произошло. Экран не вспыхнул. На несколько секунд Грэм замер, ожидая, что связь все-таки установится, что дело в какой-то случайной помехе.

– Говорила я тебе – что-то здесь не так, – донесся из-за спины вкрадчивый голос Деборы.

Еще несколько бесплодных попыток подтвердили ее правоту. Продолжать не было смысла. Эта аппаратура в принципе вечна. Все детали запаяны в единый монолит, разрушить их не в состоянии никакое внешнее воздействие. Махнув рукой, Грэм опустился в кресло и попытался представить себе, что могло бы нарушить связь.

– Ну, ладно, – проговорил он. – Раз уж ты накликала неприятности, придется нам отправиться им навстречу, ничего не попишешь. Летим в Центр!

– Как скажешь, – недовольно ответила Дебора и вышла.

Грэм отправился за ней следом. Они вместе обошли дом и очутились на просторной площадке, приспособленной под космодром. Еще старый Балт Троол замостил ее обкатанными речными голышами, со временем ставшими совсем гладкими. В бороздки между ними ветер нанес земли, потом позаботился и о семенах, так что по всей площадке колыхались травы и мелкие полевые цветы. Природа как бы посчитала вопросом чести доказать непобедимость своей жизненной силы и именно в самом непригодном для этого месте. Даже толстые телескопические опоры приземлившегося здесь десять дней тому назад корабля обвивали ползучие растения.

Корабль был невелик – всего чуть больше половины его корпуса возвышалось над крышей дома. Он напоминал несколько необычной формы гриб со сферической шляпкой, взгромоздившийся на три членистые, как лапки насекомого, опоры. По цилиндрической «ножке» гриба шел трап, заканчивавшийся под внешним люком у основания шаровидной кабины. Блестящий металлический силуэт придавал пейзажу некоторую странность, но на Грэма он действовал умиротворяюще, как что-то давно и близко знакомое. Обойдя угол, он сразу остановился и залюбовался кораблем.

И в тот же миг заметил огоньки.

По первому впечатлению они вызывали ассоциацию с пушистыми семенами земного чертополоха, и позже, сколько ни пытался, он не смог найти лучшего сравнения. Они блистали ослепительной зеркальной белизной, и во все стороны от них тянулись тонкие светящиеся нити. Центральное ядро каждого огонька размерами не превышало грецкого ореха, но длинные сверкающие колючки занимали пространство с футбольный мяч.

Сотни таких огоньков парили в воздухе вокруг корабля, плыли, словно в невесомости, вверх или медленно спускались к земле. Казалось, прохладный ветерок заставляет их исполнять некий загадочный танец.

– Не нравится мне это, – подала голос Дебора. – Надо убираться подобру-поздорову.

– Уберемся на корабле, – коротко отозвался Грэм и двинулся вперед.

Стоило ему сделать несколько шагов, как огоньки устремились навстречу. Касаясь друг друга кончиками лучей, они образовали плотную преграду. Грэм заколебался: может, лучше отступить? Уж больно все это напоминает сознательное противодействие. Однако отступление не дало бы ничего, кроме сомнительной надежды на то, что со временем все как-нибудь само утрясется. Во всяком случае, не такой у него характер, чтобы сидеть и ждать, пока какие-то светлячки позволят ему проникнуть в собственный корабль.

До трапа оставалось несколько метров. Грэм шагнул вперед, махнул рукой, словно отгоняя нахальных комаров. Его пальцы задели сердцевину одного из огоньков. Острая, разветвленная боль тут же пронзила все нервы до самого плеча, рука потеряла чувствительность и безжизненной плетью повисла вдоль тела. Хрипло охнув сквозь зубы, Грэм отпрыгнул. Следовало что-то предпринять, как-то реагировать, но в голове царила гулкая пустота; машинально, будто заводная кукла, он медленно попятился. Краем глаза заметил Дебору, которая тоже отступала, плотно прижимаясь к земле. Она устрашающе скалилась, из горла рвалось яростное рычание. Затем пантера резко обернулась и одним прыжком скрылась за домом.

Зеркальные блестки продолжали парить в воздухе вокруг корабля. Прислонившись к стене дома, Грэм принялся быстро массировать беспомощную руку. Его не оставляло смутное беспокойство: что-то тут не так, что-то не сходится. Не появление огоньков вселяло тревогу. Вернее… Что вернее? Сконцентрироваться не удавалось, мысли балансировали на той грани, когда человек ощущает только факт их присутствия, а суть пока ускользает. Что же его тревожит? Да, в глубине души он не мог не сознавать, что испуган непонятным явлением. Вот, вот, вот… именно это и не сходится: он боялся огоньков, но что-то извне, не зависевшее от его воли, этот страх гнало. И пока он мучительно искал причину такого раздвоения, та же внешняя сила заставила его наклониться и левой рукой подобрать камень величиной с апельсин. Снизу на него налипла земля. Грэм выпрямился, взглянул на камень у себя на ладони и сразу понял, что сейчас сделает. Нелепый, глупейший для опытного космонавта поступок, все его существо противилось подобной бессмыслице, но в эти мгновенья он не был властелином своего тела. Неловкий взмах левой руки – и камень полетел в ближайший огонек. Несколько блесток дружно устремились к брошенному предмету, остановили его в воздухе и сгрудились вокруг. На миг их свечение стало таким нестерпимым, что Грэм зажмурился, а когда снова открыл глаза, камень исчез.

Из-за угла неловкими прыжками появилась Дебора – правой передней лапой она прижимала к груди какую-то блестящую трубу. Грэм растерянно всматривался в металлическую штуку, которую никогда в жизни не видел. «Как так? – снова словно кто-то чужой подсказал ему мысль. – Видел, конечно. Это атомное ружье». Да зачем ему здесь, где нет никаких хищников, атомное ружье? Откуда оно, черт возьми, взялось? Он мог поклясться, что сроду не видел такого оружия. И как это чудовищное порождение техники действует?

Ответы чуть запаздывали. Следовало, наверное, считать их собственными, ведь не было рядом никого, кто стал бы объяснять ему происходящее, и все-таки возникавшие в голове мысли он воспринимал как совершенно чужие. Значит, это атомное ружье. И как же оно действует?.. Ну, это неважно. В сознании замелькали какие-то торопливые воспоминания о том, как в предыдущий свой визит на планету он привез ружье и оставил его в углу гостиной. А ведь всего минуту назад он голову мог дать на отсечение, что в этом углу никогда никакого ружья не стояло.

Все эти размышления были так мучительны, что Грэм забыл о Деборе. И когда снова поискал ее глазами, то увидел, что та пристроила металлическую трубу на большой камень у края площадки, сама залегла за него же и теперь целилась в огоньки. Грэм понимал, что ее нужно остановить, что открывать сейчас стрельбу – просто дикая глупость, но вместо этого с его уст сорвалось:

– Давай, Дебора! Покажи-ка им, на что мы способны!

Из трубы вырвался тонкий, ослепительно белый луч. Огоньки бросились врассыпную. Поводя лучом, Дебора пыталась поразить хоть одну из подвижных блесток. Это ее настолько захватило, что она не заметила маневра огоньков: описав высокую дугу, они устремились на нее сверху. Невидимая сила отбросила пантеру, над камнем тут же сгрудились огоньки. Когда они снова поднялись в воздух, от оружия не осталось и следа.

Все это время Грэм бессознательно массировал руку, и теперь паралич почти совсем прошел. Он сделал несколько шагов по направлению к пантере, которая, пошатываясь, поднималась на ноги.

Что все это значит? Чересчур много странностей, а как спокойно он жил! Срыв памяти вчера вечером… Нарушенная связь с Землей… Появление огоньков… Это атомное ружье… Внешняя воля, исподволь подчинявшая себе его мысли и поступки…

Что это за вмешательство? Чье? Огоньков? Нет, объяснение слишком очевидное. Тайна, должно быть, в нем самом. Атомное ружье – лишь конец цепи закономерностей. Атомное ружье… Так когда он видел это оружие? – Грэм изо всех сил напряг память. Мутным, ускользающим клубком зашевелились в мозгу воспоминания, и вдруг стремительно прояснились, понеслись лавиной. Его первая экспедиция… Облаченный в скафандр, он выходит из космического корабля. Вокруг колышется прозрачный зеленоватый туман, в зеленое небо вздымаются высокие острые скалы, изъеденные эрозией. У него в руках атомное ружье. А как он себя чувствует в скафандре? Это его вопрос памяти, Грэм задает его молниеносно, потому что питает недоверие к слишком послушным теперь воспоминаниям. В скафандре приятно: тепло, но не жарко. С тихим шипением поступает в шлем кислород. А еще что было? В тумане двигались какие-то тени. А еще? Скорее! Как действует атомное ружье? Ядерный заряд… Квантовая фокусировка… Чушь! Что это еще за квантовая фокусировка? Силовое поле… Чушь, чушь и еще раз чушь! Атомная энергия: каков ее источник? Не может он этого не знать! Да и откуда просто так, из ничего, возникает атомное ружье?

Грэм не понимал, почему с таким остервенением ищет слабые места в собственных воспоминаниях, но на вопросе настаивал так, будто задавал его подследственному на допросе, а не самому себе. В памяти ответа не нашлось, под жестоким напором она трепетала и растягивалась, как тонкая, в любой момент готовая порваться пленка. Как работает квантовая фокусировка? На каком принципе? Квантовая фокусировка работает… работает…

Что за идиотизм? Какая еще квантовая фокусировка? Что за атомное ружье? Разве может вообще существовать такое оружие? Нет! А из чего же только что стреляла Дебора? Да нет, Дебора не стреляла. Вот и на камне ничего нет. Но ведь это огоньки уничтожили ружье… Ничего они не уничтожили, потому что никаких огоньков тоже нет!

Воспоминания стали распадаться. Пытаясь удержать остатки памяти, Грэм машинально шагнул к Деборе, чтобы отвести ее ко входу в до…