"Царь Федор. Орел расправляет крылья" - читать интересную книгу автора (Злотников Роман)7Я стоял у ворот, окруженный нарядно одетыми боярами и отрезанный от столь же нарядно одетой толпы ровными шпалерами моих кирасир в начищенных доспехах и алых парадных плащах с нашитыми на них величественными двуглавыми орлами во всю спину. Таковых здесь было ровно четыре сотни… по числу всех изготовленных на данный момент в моих мастерских комплектов доспехов. Более не было… Далее стояли одетые в парадные красные кафтаны московские стрельцы с ярко начищенными бердышами. Над празднично сиявшей золотыми куполами Москвой, что раскинулась за моей спиной, плыл малиновый звон колоколов сотен московских храмов, слегка заглушая возбужденный гул толпы. Рядом стоял патриарх, а чуть далее несколько группок людей в европейской одежде. От одной из таких группок сейчас отделился человек и двинулся в мою сторону. Святейший Игнатий тут же насупился и, наклонившись к моему уху, даже не зашептал, а зашипел: - Не понимаю, государь, как ты этого безбожника терпишь! Я усмехнулся. Патриарх к моему университету и особенно к его ректору дышит очень неровно. Несмотря на то что самой мощной кафедрой в нем была именно богословская. Впрочем, надо признать, что с университетом я слегка лоханулся. Ну да кто же мог знать, что существенная часть наиболее продвинутых ученых этого времени, как, например, тот же Ян Баптист, возглавивший в университете кафедру химии, окажутся каббалистами и мистиками. Ох уж эта интеллигенция… вечно вляпаются то в лужу, то в говно. Ну нет, нет во всем этом никаких тайных истин. Были бы - не возникало бы необходимости просто и тупо двигать науку и технологии. Но им поди объясни! Уверены ведь, что вот-вот нащупают во всей этой мишуре нечто, что раз - опля! - даст им невиданную силу и невероятные знания, которые моментом осчастливят все человечество, кое, благодарное, немедленно окружит их имя всеобщим почетом и уважением и воздвигнет им самый большой и красивый памятник. Не то что этим глупым и бестолковым королям и кровавым убийцам-полководцам, кои приносят людям только беды и страдания. Ну да ладно, разберемся. Пусть сначала сделают то, зачем я их сюда выцыганил… ну не сам, конечно, а с помощью Бэкона, а именно - поставят, как благоговейно, эдак воздевая пальчик, говаривал нам, студентам, профессор Катышев, «процесс научного познания», ну и создадут университету хороший европейский пиар. А потом можно будет от них потихоньку избавляться. Заменяя своими людьми. У меня вообще на университет были свои планы. Конечно, конкретики я ни хрена не знал, но вот сведений общего порядка в голове современного человека накапливается до черта… например, по той же медицине. Каждому известно, что человеческая кровь бывает четырех групп, а здесь это пока тайна великая есть. Многие знают, что есть большой и малый круг кровообращения и что кровь в первую голову переносит кислород. И что мозг - это орган, которым человек думает, а не железа, вырабатывающая носовую слизь, сиречь сопли. Ну а о том, что болезни вызываются некими мелкими микроорганизмами, именуемыми бактериями и вирусами, я даже не говорю. Уж про то, что свиной грипп вызывается вирусом А/Н1N1, нам с телеэкранов все уши прожужжали… Короче, если любой из современных мне людей со средним уровнем освоения школьной и институтской программ и таким же средним жизненным опытом сядет, возьмет лист бумаги и поднапряжется, то сможет исписать целый лист, а то и больше вполне обыденными и всем известными вещами, каковые в этом времени будут звучать как невероятные откровения. Но вот дальше-то что с этим листом делать? Так вот, я собирался для начала создать в стране более-менее крупный пул людей, обладающих некими базовыми знаниями и навыками и избравших продвижение науки и практики в этом направлении в качестве жизненного поприща, для чего мне и был нужен этот университет, а уж потом озадачивать их этими своими откровениями. В разных областях - в медицине, химии, физике и так далее. Что сумею вспомнить. Для чего уже лет десять редкими свободными вечерами грязнил бумагу… Совершенно понятно, что сведения, которые я смог вспомнить и, главное, изложить на бумаге более-менее внятно, были крайне отрывочными и хаотичными, ну да разберутся. Для откровений вообще характерна запутанность. А представить я их собирался именно как откровения, то есть как некий очередной посыл от Богородицы, с коей у меня уже давно… ну вы понимаете. Чем надеялся заодно и вышибить из интеллигентских мозгов всю эту муть насчет мистики и каббалистики. Ибо ежели мистика и каббалистика только эвон покамест обещает, а Пресвятая Богородица - прямо вознаграждает своего избранника эдакими великими знаниями, значит, в чем больше толку? Правильно, в вере и благодати. А не во всякой муре. К тому же один очень продвинутый коуч-тренер, которого я нанял для проведения тренинга с моими топами, как-то признался мне, что они там, в своих методологических высях, как-то проводили сравнительный анализ методов интенсификации мышления. Так вот, к их собственному удивлению, выяснилось, что и молитва, и литургия занимают в этом перечне одно из высших мест по эффективности. Ежели, конечно, совершаются искренне и честно. Так что пусть молятся и… обрящут. Уж я позабочусь. Ну а всей Европе сразу станет ясно, почему это русские вдруг да так скакнули. Ведь у них же кто научную школу создавал? Сам Фрэнсис Бэкон, сам Ян Баптист, сам Уильям Гарвей, сам Снел ван Роен, сам Генри Бриге… ну и чего вы хотите-то? Да с такими светилами медведи математиками и химиками станут, хоть русские от них не шибко далеко и ушли… Между тем ректор университета сэр Бэкон подошел ко мне вплотную. Патриарх демонстративно отвернулся. Все-таки гибкость Игнатия имела свои пределы. Ну да и ладно. Будем благодарны хотя бы за то, что он пока отбивал все попытки совсем уж дремучей части духовенства предать это «гнездо латинской ереси», как они именовали университет, анафеме. Впрочем, университет был хоть и заметным, но отнюдь не главным раздражителем церкви. Самым большим раздражителем стала она сама. Ибо внутри нее вовсю развернулись оченно бурные процессы. Я даже начал опасаться - не случится ли у меня тут раскола, чего я всеми силами старался избежать… Две тысячи монахов и священников, несколько лет стажировавшихся в греческих монастырях и епархиях, три года назад возвернулись, да не одни, а прихватив с собой еще несколько сотен греков, жаждавших сделать карьеру в самой мощной и сильной в мире православной церкви. Возвернувшись, они где-то еще с полгодика пооглядывались, и началось… И то не верно, и это не по книгам и канонам делается, и в сем неправильно изложено… Местное духовенство встало на дыбы. Игнатий едва не упустил ситуацию из-под контроля. Пришлось влезать мне и устраивать терки, беззастенчиво пользуясь своим статусом богоизбранного и осененного благодатью, а также пустить в ход то, что называется административным ресурсом. Ну да опыт разруливания взаимных наездов у любого, кто прошел бизнес-школу девяностых и нулевых, бога-атый. Так что кое-как разрулили. А тут я им еще ежа подкинул, против которого они тут же заключили союз, на время притушив страсти. Впрочем, это была отнюдь не моя идея, но насколько же она оказалась в тему… Дело в том, что мне удалось почти невероятное. А именно - уговориться о собственном браке с младшей дочерью ныне покойного короля Франции Генриха IV Наваррского Генриеттой Марией. Причем обскакал в сем деле наследника английского короля Якова I - Карла. Хотя по возрасту он ей подходил, пожалуй, больше. Я-то старше невесты на целых двадцать лет… дедушка, блин. Но уж таковы в этой королевской тусовке правила. В браке коронованных особо главное - интересы государства, все остальное второстепенно. С остальных же точек зрения это был выигрыш, и какой! Поскольку сим фактом определялось, что в перечне великих европейских государств однозначно появилось еще одно - Россия. То есть сам факт моей женитьбы на французской принцессе сработал покруче кредитного рейтинга S P или Moody's. Хрен бы Бэкон согласился ехать сюда, ежели бы не известие об этой моей помолвке. И ломбардские банкиры, с коими у меня и моих купцов отношения складывались хоть и плодотворно (а куда деваться, европейский рынок давно поделен, и без связей и союзов с местными - никуда), но очень непросто, тут же заметно снизили тон. Да и контингент людей, обращающихся в мои конторы по найму, расположенные в Амстердаме, Данциге, Лондоне, Лионе, Милане и Кутной горе, заметно изменился. Среди всякого отребья, никому не нужного дома и пытавшегося развести русского царя на бабло, рассказывая про то, какие они все великие мастера и славные воины, увеличилась доля действительно неплохих профессионалов… А вы как думали? Да, пришлось учреждать конторы по найму. Промышленность-то росла довольно бурно, и своих кадров не хватало дико. У нас тут флот, чай, и армия профессиональная формируется. Ох, бедная моя казна! Но рынок сбыта охрененный. Временами я нервно хмыкал, припоминая анекдот о дилере, менявшем рубль на девяносто восемь копеек. Ну тот, где его спросили, в чем смысл, он ответил: «Да я и сам пока не понял, но, ребя-ата, обороты - бешеные!» Так и я порой не совсем понимал, на хрена я тут со всеми этими пиками, ружьями и пушками вожусь. Ведь воевать-то не собираюсь! Украину эту отвоевывать, Грузию - да на хрен все! У нас и так территории немерено - заселяй не хочу. Ну, может, только какой из балтийских портов прихватить, уж больно у Архангельска навигация короткая… Хотя потом с этими эстонцами и латышами говна не оберешься. Впрочем, пока никакими латышами и эстонцами в прибалтийских городах и не пахнет. Немцы там живут, немцы… Но потом бросал взгляд на запад, затем на север, на юг и скрепя сердце подписывал очередное платежное требование (да-да, я завел у себя нормальный документооборот, но, блин, как же не хватало привычной внутренней сети и возможностей того же Excel). Сельское хозяйство росло тоже. Я тут почитал в подлиннике Антуана де Монкретьена, то есть не «Сфонисбу», «Лакедемонянок» и другие драматические опусы, а более мне интересный «Трактат о политической экономии», а также еще кое-каких ныне современных мне авторов, пообщался с купцами и решил пойти по пути тех же Англии и Голландии. Что сделало Англию промышленно развитой державой? Шерсть. А Голландию? Да селедка! И то и другое в чистом виде экспортный товар, вокруг которого закрутилась и вся остальная промышленность - пришлось создавать целую индустрию по производству, там, прялок, чесалок, бочек, корабли пришлось строить для организации вывоза, ну и так далее по цепочке. Чего у нас почему-то никак не сделают вокруг нефти… Так вот, для России таким экспортным товаром я решил сделать тушенку, масло, сыры и… сгущенное молоко. А что? Процессы производства достаточно простые, технология по тушенке уже вполне отработана, по сырам и маслу тоже. Правда, по сырам не нами, но у меня в вотчинах уже трудилось около двух дюжин сыроделов из Франции, Ломбардии и Швейцарии, осталось придумать некие изюминки, ну там орехи в сыры добавлять или паштет из куриной печени, или что еще сделать, чтобы европейским сырам конкуренцию составить и высшую ценовую категорию занять… А наше вологодское масло вообще когда-то было мировым ну или как минимум европейским брендом. Вагонами и пароходами в Европу гнали… По сгущенному молоку особых проблем также не предвидится, технологией-то только я обладаю, и все благодаря своей сдвинутости на кулинарии, остальным даже в голову не приходит, что молоко можно сгущать… Правда, уж больно дорог сахар, который пока умеют изготавливать лишь из одного сырья - сахарного тростника. А о сахарной свекле здесь пока никто не слышал… Впрочем, нет, слышал. Виниус. Я его уже озадачил. Но как скоро ждать результата, я даже приблизительно не представлял. Может, десять лет, а может, сто. А пока был один вариант - закупать сахар в Вест-Индии, для чего срочно налаживать заокеанскую торговлю. Шанс на это теперь был, и неплохой. Поскольку и собственный военный флот у меня теперь имелся. Пока небольшой, всего с десяток флейтов, на большее я из торговых флотов купецких товариств изъять личного состава не рискнул, и пока совершенно неавторитетный, но он активно строился и еще более активно плавал. Большинство капитанов пока были иностранцы - по большей части голландцы и частично англичане, но и из русских уже появилось двое. Один уже командовал кораблем, а второй пока ожидал, когда его корабль будет достроен. Так что шанс наладить вест-индскую торговлю был… ну а в крайнем случае можно было организовать товариства с голландскими купцами. Хотя те уже начинали поглядывать в сторону моих гостей нахмурившись. Ну кто бы мог подумать, что эти русские так развернутся?! Однако до серьезных разногласий дело еще не дошло. В общем, варианты были… Но до тех пор, пока сахар не подешевеет, сгущенка останется дорогим и эксклюзивным лакомством. Впрочем, с нашим архангельским «игольным ушком» только таким товаром и торговать. Эх, видимо, придется воевать со шведами… а как не хочется! Но тушенку через это игольное ушко особо не протащишь. А ведь самый тот товар! И брать его готовы - сколько ни дашь. Распробовали уже. А как бы крестьяне на этом деле поднялись! Тут ведь никакого особого ума не надо - выращивай бычков и отправляй на бойню. И все дела. Тем более какой резкий рывок в развитии товарно-денежных отношений! Бычков-то будут продавать за деньги!… - Я вижу, вы волнуетесь, ваше величество, - наклонился ко мне ректор. - Я? Да ни в одном… - возмущенно начал я и… осекся. А ведь точно - волнуюсь. Потому и мысли всякие в голове крутятся, совсем несозвучные моменту. Об экономике вон размышляю, об университете… А ведь… - Едут! - заорал кто-то, и вся многотысячная толпа, собравшаяся у ворот, также заорала: - Едут! Едут!!! - тут же породив у меня в голове ассоциацию с фильмом «Формула любви». Я было улыбнулся, а затем вздрогнул и вытянул шею, но тут же устыдился своего жеста и снова насупился. Ну едут. Ну и что? Для того и ждем… Но мне действительно было не по себе. Так как это ехало не просто очередное посольство, хотя и очень важное, поскольку представляло едва ли не самую могущественную на сей момент европейскую державу - Францию (формально таковой пока считались Испания или Священная Римская империя, но они уже катились к закату, а Франция, наоборот, семимильными шагами шла к своей вершине), а… свадебный поезд с моей невестой - Генриеттой Марией Французской, которой не так давно исполнилось пятнадцать лет. И поэтому я ощущал себя скорее не женихом, а… начинающим педофилом. Так вот, этот брак удался благодаря невероятному стечению обстоятельств, везению и головокружительным интригам. Началось-то все с того момента, когда мой агент при французском дворе, бывший мой соученик по царевой школе Трифон Голеватый сообщил мне, что в Париже убили короля Генриха IV Наваррского. О нем я знал только то, что он сначала был протестантом, а потом перекрестился в католика, сказав, что «Париж стоит мессы», и потому отнесся к этому, как к очередному известию, стоящему моего внимания постольку-поскольку. Но уже в следующем письме, каковое было доставлено мне спустя месяц, хотя написано было буквально на следующий день (ну вот так тут почта работает), он сообщил мне, что новый король Франции, восьмилетний сын покойного, коронован под именем Людовика XIII. И вот тут-то я сделал стойку! Уж «Трех мушкетеров»-то я читал. И потому знал имя наиболее влиятельного человека всего следующего периода правления - кардинала Ришелье. А потому велел Трифону немедленно разыскать некоего церковного деятеля по фамилии Ришелье (ну кто его знает, стал он уже кардиналом или нет) и очень, очень аккуратно (поскольку ясно же, что мужик умнейший) войти к нему в доверие. А коли получится - так и вовсе стать его другом. Ну и к королевской семье проявить максимум внимания. Трифон не подвел. И все выполнил как надо. Так что к тому моменту, когда я решил озаботиться подыскиванием себе знатной невесты, у него уже были неплохие завязки при дворе Марии Медичи. Он не раз помогал ей деньгами (я сразу же резко усилил его финансирование) и делами. Так, он оказался едва ли не единственным сохранившим близкие отношения с королевой, когда ее в тысяча шестьсот шестнадцатом году выслали из Парижа. Причем умудрившись при этом не испортить отношения с королем и его ближайшим окружением. Особенно с королем, которого сумел очаровать, во-первых, необычным стилем фехтования - на сабле против шпаги, а во-вторых, чудесными рассказами о далекой-предалекой стране и ее le vitaz, уже долгие столетия сражающихся с мусульманами-кочевниками. Похоже, в этих рассказах мы предстали перед юным королем эдакими отдаленными аналогами Карла Мартелла… И хотя когда мальчик подрос - романтический флер во многом развеялся, но пока еще не до конца. Впрочем, что там говорить, если даже сейчас юному королю было двадцать два года, а когда помолвка только обсуждалась - и того меньше… Так вот, неожиданно все сложилось довольно удачно. И близкие отношения с королевой, и романтизм короля, и поддержка входящего в силу Ришелье, и опасения французского истеблишмента относительно дальнейшего сближения Московии и Священной Римской империи, которые в последней войне с османами выступали как союзники, и еще множество других факторов, которые привели к тому, что предложение о браке московского царя с французской принцессой было воспринято благосклонно. Вот только свободной от обещаний оказалась лишь младшенькая. Остальные были уже распределены, от чего меня взяла легкая оторопь, и я едва не дал задний ход. Ну совсем соплячка же! Однако когда прошла информация, что к ней подбивают клинья англичане, имевшие при французском дворе очень влиятельных сторонников, я закусил удила. Опять лаймы! Да вот хрен им… Свадебный поезд, состоящий из нескольких сотен возков и возглавляемый тремя поставленными на полозья роскошными каретами, приближался. Я нервно огляделся. Вроде все пристойно. Толпа выглядит богато, хотя очень… ну… эклектично. В принципе, по одежде всех встречающих можно было отнести к трем основным группам. Простонародье по большей части носило обычную русскую одежду - тулупы, полушубки, охабни, валенки, треухи и все такое прочее, - сейчас, конечно, расцвеченную яркими кушаками, платками и шалями. Иноземцы, а также некоторая часть подражающих им либо привыкших к иноземному платью во время пребывания за границей русских носили иноземное платье, хотя тоже с включениями русского. Например, почти все присутствующие иноземцы были в валенках, а иные, как, например, Бэкон, и в меховых шубах. Ну да морозец-то стоял градусов двадцать пять, в тонком европейском суконце не выстоишь. Ну а третью группу составили те, кто брал пример с меня. А я постепенно приучал народ к одежде, которая мне была наиболее удобна. Нет, до джинсов дело не дошло, но вот штаны уже стали более удобными, рубашки обрели статус верхней одежды, и я даже сумел ввести в обиход нечто среднее между длинным пиджаком и френчем и изрядно убавить на одежде количество золотого шитья и всякого рода иных украшений. Что, впрочем, молва тут же записала мне в заслугу, мол, царь-батюшка в быту скромен и богатство напоказ не выставляет. Так что сейчас я был одет в короткую, но теплую бекешу, волчью шапку, брюки из толстого сукна производства моей мануфактуры и меховые сапоги. И так же, с некими вариациями, были одеты еще несколько тысяч человек из числа встречающих… Наконец кареты приблизились и остановились. Я нервно одернул бекешу и, дождавшись, когда перед дверцей первой кареты раскатают по снегу дорогой персидский ковер, шагнул вперед к медленно распахивающейся дверце кареты. Из проема на меня взглянули огромные, испуганные, но… переполненные таким ожиданием чуда глаза моей принцессы, что я невольно замер. А затем, сглотнув, медленно прошептал: - Soyez le bienvenu a ma capitale, votre altesse[24]. Французский я знал плохо - сотня-другая слов, да и те выучены недавно, скорее чтобы сделать приятное невесте. В царевой школе я ограничился изучением греческого, латыни и голландского, а также совершенствованием в английском, немецком и польском, кои знал и в своем времени… ну с разной степенью совершенства, конечно. Сидевший в карете худенький галчонок, укутанный в тяжелую соболью шубу, моргнул своими удивительными глазами раз, другой, потом глубоко вздохнул и, опершись на мою руку, решительно выпорхнул наружу, после чего произнес по-русски, старательно выговаривая слова: - Благодарю вас, ваше величество. И вся толпа буквально взорвалась торжественными криками… А затем из соседней кареты вылез кардинал Джеронезе, легат папы и глава его посольства в эту дикую и населенную ортодоксами Московию. Крики мгновенно стихли. Ибо это был именно тот еж, который и послужил резкому затиханию страстей во взаимоотношениях двух групп клириков Русской православной церкви. Дело в том, что самым серьезным препятствием на пути моего брака с французской принцессой, к моему удивлению, оказались вопросы веры. Ибо патриарх и церковь требовали непременного перехода моей супруги в православие, что было вполне объяснимо, ибо как иначе было провести церемонию бракосочетания. Брак-то в этом времени был институтом сугубо церковным. А Ватикан категорически отказывался дать на то разрешение. Причем, скорее всего, это были происки англичан. Ведь их нынешний король Яков I был католиком, и другим вариантом бракосочетания для Генриетты Марии выступал сын Карл. Как раз тот, которого, если я не ошибаюсь, пытались освободить три престарелых мушкетера… ну или четыре, если быть точным. Вообще, англичане рассказывают о нем весьма прикольно, ну с эдаким английским юмором. Когда едешь по Лондону на экскурсионном двухэтажном автобусе, то сначала проезжаешь статую этого самого Карла, который смотрит на место своей казни, а затем и само место, о котором гид говорит, что, мол, вот на этом самом месте королю Карлу и отрубили голову, «после чего он довольно скоро скончался». Так вот, лаймы и принялись активно противодействовать этому браку, параллельно продолжая подсовывать Людовику XIII и его матушке горемычного королевского сынка. Но, на мое счастье, Людовик держался стойко, хотя ситуации это не спасало. Ибо идти против папы он не мог. И я понял, что этого престарелого римского стервятника надобно чем-то улестить… Ну или как минимум поманить. Так что я, перестав биться лбом об стену, осторожно поинтересовался: а что папа хочет? Папа восхотел ни много ни мало отпадения Московии от ортодоксальной ереси и, как минимум, присоединения ее к Брестской унии, а как максимум - и вообще полного окатоличивания. Глава Посольского приказа окольничий Власьев, докладывая мне об этом, страшно потел и дрожал… А я молча сидел, переваривая сказанное. Интересная у папы позиция. Как у ребенка: «Хочу вот это. - Невозможно, сынок. - А тогда я не буду есть кашку… ы-ы-ы…» Интересно, а перед папами хоть когда-нибудь вставал такой интересный и довольно полезный методологический вопрос «Что можно хотеть?», являющийся едва ли не ключевым для любого политика?… - Вот, значит, как они… - задумчиво произнес я. Власьев совсем побледнел и рухнул на колени. - Прости, государь… - Брось, Афанасий, ты-то тут при чем? - Дак ведь мои ж уста такое тебе предложили! - с мукой в голосе простонал Власьев. - Веру православную предать! Я боднул Афанасия злым взглядом. - Надеюсь, там, в Риме, ты ничего такого не ляпнул? Власьев вздрогнул, а затем глухо прошептал: - Смолчал я, государь… ну… знаючи, что ты завсегда говоришь… ну ежели тебе хочется кого послать по матушке или в морду дать, то этого делать не след. Лучше умильную рожу скорчить и сказать, что… мол… я… это… доведу сие до сведения моего государя. Вот и в этот раз я оно… так же. - Молодец, Афанасий, - совершенно искренне восхитился я своим главой Посольского приказа. Нет, недаром я начал давать приказным дьякам придворные чины, хотя из-за этого бояре на меня оченно коситься начали. Заслужили! - А теперь встань и слушай. Мы с тобой сделаем так… На следующий день Власьев отправился в Рим с моим письмом, в котором я в крайне расплывчатых выражениях сообщал, что теоретически в этом нет ничего невозможного (ну да… теоретически-то оно, конечно, да в мире вообще мало чего невозможно теоретически-то). Более того, я сам об этом уже задумывался. Уж больно, мол, мне хочется войти в число «европейских государей». Ну типа Европа стоит мессы не меньше, чем Париж. А также сие свершение должно изрядно облегчить расширение западных границ государства. Ну и так далее… Но вот так просто взять и принять католичество или даже унию мне никак невозможно. Нужно некое основание, некий повод, толчок. Так вот, почему бы папе не организовать этот толчок, прислав в Москву вместе с посольством, что будет сопровождать мою невесту, и некую миссию для участия в богословском диспуте между католиками и православными? По итогам которого и будет принято судьбоносное решение… И папа клюнул. Ну еще бы! Во-первых, все было логично. Ну действительно, не может же православный царь-надежа, да еще возгласивший в самом начале своего правления такую козу «латинянам», вот так, с бухты-барахты, взять и стать ярым католиком. А вот выгоды от принятия католичества вроде как также были буквально на ладони. И если царь московитов не полный дурак и умеет считать, то именно так он и должен думать. Во-вторых, у папы шансов проиграть диспут практически не было. Сказать по правде, подготовка православного духовенства по теологической части в настоящий момент заметно уступала католическому. Тех уже сто с лишним лет активно «тренировали» протестанты. Так что у папы имелись просто блестящие кадры великолепных полемистов и теологов, которые способны были буквально порвать противников. Мы же на их фоне пока смотрелись откровенно слабо, ибо по большей части варились в собственном соку, предпочитая просто запрещать и «не пущать». А грекам приходилось шибко отвлекаться на противодействие мусульманству… Ну, может, и не все было так однозначно, но общая тенденция была именно таковой. Без всякого сомнения. Поэтому единственным вариантом, при котором папа не получал желаемого, ну пусть не полностью, но хотя бы в какой-то мере, был только прямой обман с моей стороны. Но тут уж папе предлагалось либо рискнуть и при удаче заполучить роскошный приз - Московию, либо совершенно отказать от риска и при этом совсем незначительно поддержать Стюарта, но зато испортить отношения с Бурбонами. Так вот Григорий XV решил рискнуть… - Рад приветствовать вас, ваше высокопреосвященство, на нашей земле, - вежливо обратился я к нему на латыни. А в ответ получил опять же на русском: - И я рад, сын мой, тому, что ты сумел наконец обратить свои очи к подлинному свету, источаемому Святым престолом. - С этими словами кардинал осенил меня крестным знамением по латинскому канону и протянул руку для поцелуя… Э-э-э нет, не так шустро, ваше высокопреосвященство. Я не сделал ни малейшего намека на то, чтобы хотя бы чуть преклонить голову, не говоря уж о том, чтобы подойти к руке, и несколько демонстративно покосился на тут же угрожающе загудевшую толпу. Сразу после того, как стало известно, что цареву невесту сопровождает целый сонм священников-латинян, среди простого народа возникла утихнувшая было за долгие годы сытой и мирной жизни злость по отношению к католикам. Причем на отношении ко мне это отчего-то никак не отразилось, хотя по идее именно я не только пригласил их в Москву, но еще и предложил им выступить, чего уж тут юлить, с пропагандой собственной веры. Все отчего-то непоколебимо считали, что это-де некий трюк и что царь-батюшка решил снова собственноручно и, так сказать, публично отлупить латинян, как он уже это сделал в самом начале своего царствования. (И ведь, блин же, оказались правы! Нет, недаром говорят - народ хрен обманешь…) Возможно, именно оттуда же взялись истоки слухов, что и на этот раз латинян возглавляет могущественный колдун, якобы посланный из самого Рима сидящим там на престоле антихристом… Но после того, как всего-то пятнадцать лет назад я уже «расправился» с одним колдуном, да еще каким, ведь его могущество было «подтверждено» бедствиями, которые он «сумел» наслать на Святую Русь, - народу теперь сам черт был не брат. Разговоры о прибывающих латинянах обычно заканчивались засученными рукавами и угрожающей ухмылкой. Типа пусть, мол, едут - ужо встретим. Как будто с колдовством можно было справиться врукопашную… Но кардинал оказался не робкого десятка, он лишь гордо вскинул породистую голову и обвел толпу надменным взглядом. - Я думаю, ваше высокопреосвященство, вам лучше сесть в карету и проследовать в Кремль, не покидая ее. Я выделю вам необходимую охрану, - мягко предложил я, подумав, что, похоже, мне очень повезло с папским легатом. Пожалуй, я не мог бы подобрать лучшего, даже если бы имел возможность хоть как-то влиять на выбор. Этот кардинал своей спесью и высокомерием изрядно облегчит нам борьбу. Вот только окажется ли этого достаточно… - В этом нет необходимости, сын мой, - высокомерно ответил кардинал, - Господь сам защитит своих верных слуг. - Тогда пожалейте хотя бы лошадей, ваше высокопреосвященство… Позже этот мой ответ оказался очень популярным в большинстве светских салонов Европы. Особенно в протестантских странах. Уж не знаю, какую великую мысль вся эта светская шушера в нем обнаружила, но повторялась эта фраза регулярно и по разным поводам, неизменно сопровождаемая смехом… В этот момент из третьей кареты буквально выпрыгнул юный француз, укутанный почти до ноздрей в соболиную шубу. Это был брат моей невесты, сопровождавший ее в этом нелегком и долгом путешествии к жениху, - Гастон, герцог Орлеанский, коему еще и предстояло быть одним из судей на предстоящем всем нам богословском диспуте. Несмотря на то что он был всего лишь на год старше своей сестры… Вообще-то французское посольство, сопровождавшее мою принцессу, насчитывало почти три тысячи человек, и его возки и сани все еще продолжали выезжать из леса. - Ваше высочество, - с легким поклоном поприветствовал я еще одного моего высокопоставленного гостя, делая незаметный знак толмачу, поскольку юный герцог явно собирался поприветствовать меня некой развернутой речью. А я, повторюсь, был слишком слаб во французском, чтобы вести подобную беседу. - Приветствую вас, сир! - возбужденно начал мальчишка. - Должен вам сказать, у вас очень, очень обширная страна. Хотя и чрезвычайно слабо заселенная. Но эти леса… должно быть, у вас весьма знатная охота! Я улыбнулся. Вот ведь еще охотник на мою голову выискался… впрочем, с другой стороны, нет нужды думать, чем занять столь высокопоставленного гостя, пока будет тянуться подготовка к диспуту. А подготовка к подобным мероприятиям в этом времени велась долго. Пока съедутся все приглашенные… А таковых было много, даже очень много. Ибо на этот диспут я пригласил представителей духовенства и светских властей из Священной Римской империи, Англии, Соединенных провинций, Швеции, а также из Речи Посполитой, из которой прибыли не только католики, но и аж две делегации православных - от униатов и от церкви Константинопольского патриархата во главе с митрополитом Киевским Гермогеном. Кроме того, ожидались специальные делегации от Вселенского и Иерусалимского патриархов, а также от Армянской, Грузинской, Молдавской и Болгарской церквей… Пока каждую делегацию не поприветствуют должным образом - с вручением грамот, с пиром и так далее… Пока основные дискутирующие стороны не уговорятся не только об исходных позициях, с коих начнется диспут, но и о месте, времени начала, кому и как сидеть… Короче, все должно было затянуться на месяц, не меньше. Вот пусть пока Гастона Орлеанского и возьмет в оборот Мишка Скопин-Шуйский. А что - боевой воевода, рынды у него все, считай, из казаков, это ж какая экзотика-то! Да и вполне по чину - как-никак князь, Рюрикович, да еще и царев зять. Ежели бы не этот мой ореол богоизбранности и не Мишкина прямо-таки истовая верность, из Скопина-Шуйского вполне мог бы получиться прямой конкурент по отношению к трону. Но пока с этой стороны мне опасаться было нечего. Мишка сам первый порвал бы любого, кто бы посмел даже вякнуть об этом… - У вас будет возможность убедиться в этом, ваше высочество, - с улыбкой уверил я юного герцога. - А теперь, господа, я предлагаю вам все-таки вернуться в ваши кареты и проследовать до Кремля… Так называется крепость, в которой расположены мои палаты… |
||
|