9. Фигуры на доске

К XVI в. турниры превратились из сурового мужского досуга в красочное шоу с элементами ролевых игр. Особой пышностью отличались турниры, проводившиеся при бургундском дворе. Во многих городах Италии, таких, как Флоренция, Милан, Венеция и Рим, проходили турниры, не уступавшие по роскоши бургундским. В Германии в первой половине XV в., увлечение турнирами пошло на спад, но император Максимилиан I возродил моду на турниры. Немецкая знать была не так богата, как бургундская и итальянская, поэтому зрелища были менее фантастическими. Зато немецкие принцы и лично император принимали самое активное участие в турнирах, считая чрезвычайно важным показать себя первыми среди вассалов.

Джеймс IV Шотландский устраивал эффектные зрелища в духе Бургундского двора. Генрих VIII с энтузиазмом принимал участие в турнирах. В 1511 году на турнирной арене в Вестминстере появилась передвижная сцена 8 метров длиной, которая представляла из себя настоящий лес с деревьями, птицами, животными. Ее тащили золотой лев и серебряная антилопа, на которых верхом сидели дамы. В 'лесу' находился король с тремя рыцарями, чьи щиты располагались в углах передвижной сцены.

Самое раннее свидетельство о проведении потешной осады относится к началу XIV в. Это изображение на костяной шкатулке по мотивам известного сюжета из рыцарской куртуазной поэзии — 'Штурм замка Любви'. Рыцари, одетые в доспехи, атакуют замок, защищаемый девицами. Девицы бросают в атакующих цветы, а в левой части изображения помещен воин, наполняющий 'ложку' осадной метательной машины охапкой цветов. Такое развлечение, получившее название 'шармютцель', было очень популярно и в последующие века. Строилась деревянная крепость, которую штурмовали и защищали две партии рыцарей.

Старшее поколение участников турнира могло вспомнить, как в 1501 г. на одну из площадей Рима вкатили корабль, который затем взяли приступом. Всем хорошо запомнился и турнир по случаю свадьбы герцога Урбино. Финансировал турнир французский король Франциск Первый, который от избытка средств приказал построить деревянный город, окруженный рвами. Отряд из 100 всадников и 400 пехотинцев штурмовал эту крепость в течение месяца. В сражении использовались даже пушки, стрелявшие пустотелыми ядрами.

Как ни странно, несмотря на то, что потешные штурмы часто становились местом для сведения счетов, серьезные травмы были редкостью. Говорили, что в 1507 году участие в подобном состязании закончилось для одного из рыцарей смертью, но ни назвать покойного по имени, ни вспомнить точную причину смерти никто не мог.

Турнир 'Семь дней творения' начался с торжественного въезда участников в город. Принцев на этот раз не было, так что первыми въезжали герцоги и графы, каждый в сопровождении свиты, за ними бароны со своими компаниями, потом прочие рыцари по старшинству.

Участники турнира разбивались на отряды по странам: Неаполь, Венеция, Франция, Бавария, Саксония, Штирия, Тироль… Под звуки множества деревянных флейт и медных труб процессия вошла в город. Неофициальное соревнование между партиями уже началось. Подданные короля Франциска украсили себя золотыми лилиями на синем фоне. В ответ на это, подданные императора Максимилиана добавили к своим гербам черных орлов на золоте. Рыцари из земель итальянского языка, чтобы не уступать ни тем, ни другим, разоделись как можно более пестро, жалея утопить сине-золотых и желто-черных в буйстве красок. Великолепное зрелище представляли собою эти отряды рыцарей и вызывали всеобщее восхищение. Где по шесть в ряд, а где и по два проехали они по широким главным улицам Ферроны. Особенно красиво они выглядели, когда солнце взошло высоко и первые лучи протянулись от крыш к начищенным шлемам.

Со всех балконов вокруг соборной площади на рыцарей смотрели дамы. Дамы посылали рыцарям воздушные поцелуи, размахивали шляпами, привлекая внимание, и перешептывались друг с другом, указывая на смущавшихся оруженосцев. На ступенях, поднимавшихся к собору, стоял стол, обтянутый зеленым бархатом, а на нем были разложены обещанные призы турнира, а позади стола — манекен с обещанным главным призом. То был сверкающий 'орлиный доспех' от Миссалья, со шлемом в виде орлиной головы, наплечниками в виде крыльев, с чеканкой и узорами золотыми и черными линиями.

Длинная колонна всадников втянулась на площадь перед собором святого Павла и свернулась там вдвое, так что голова колонны стала первыми рядами, а хвост колонны — последними.

Навстречу почетным гостям на верхнюю площадку лестницы выехали хозяева турнира — граф Джанфранко Фальконе, кондотьер Алессандро Альфиери и епископ Ферронский. Верхом, при оружии, на конях, покрытых попонами с девизами и с гербами на четырех концах, в сопровождении оруженосцев. За ними продефилировала положенная по статусу процессия. Четыре играющих трубача, каждый со знаменем одного из судей; за четырьмя трубачами — четыре помощника герольдов, каждый с мантией одного из судей; герольдмейстер в мантии красного бархата, рыцарь чести, все на ухоженных конях, покрытых гербами до земли, одетые в длинные фальтроки с богатым шитьем; при каждом из судей пеший служитель, несущий белый жезл длиной в свой рост, каковые жезлы являются атрибутом власти и 'рабочим инструментом' герольдов.

Процессия хозяев повернула на лестницу и, в тесноте, но не в обиде, построилась на средней площадке.

Граф выглядел старым и очень больным, несмотря на то, что ему не было и сорока лет. Серый цвет лица, мешки под слезящимися глазами, редеющие волосы, кашель через слово и вместо слов. По рядам пробежал ропот — больше половины гостей видели графа в последние несколько лет и теперь удивлялись, с чего бы он так постарел. Ведь не так давно Джанфранко выходил на конные и пешие поединки и ухаживал за дамами, которые частенько отвечали ему взаимностью. От прошлого графа остались манеры и осанка, по которым умный человек мог бы понять, что сеньор Фальконе все еще считает себя хозяином города и своей жизни.

Альфиери, восседавший на вороном жеребце справа от графа, выглядел не в пример лучше. Скромности в нем не было ни на грош, но на фоне рыцарей заметным он не был. Статная рыцарская фигура, характерный итальянский профиль, длинный прямой нос, черные локоны, ниспадающие на плечи по последней моде. Модный костюм пытался быть броским и заметным, но был всего лишь уместным на фоне нескольких десятков аналогичных модных костюмов.

Епископ был очень похож на брата. Как и брат, он выехал в светской одежде и в кирасе, но обозначил свой сан епископской митрой и большим крестом на шее.

Граф поприветствовал дорогих гостей, кратко пересказал план турнира, увлекся и рассказал несколько историй с прошлых турниров. Альфиери почти незаметно подергал его за рукав, и граф передал слово епископу. Епископ, сидя в седле, прочитал молитву. Затем, после положенных ритуалов с трубами и барабанами, герольдмейстер громогласно объявил присягу участников турнира.

— Верховные могучие принцы, сеньоры, бароны, рыцари и оруженосцы, не благоугодно ли вам, всем вам и каждому из вас поднять правую руку к небу и всем вместе обещать и присягнуть верой и правдой, жизнью и честью, что никто из вас на предстоящем турнире не ударит другого острием меча, ниже пояса; а если шлем случайно упадет с чьей-нибудь головы, никто до того рыцаря не дотронется, пока он не наденет и не застегнет шлема, под опасением, в противном случае, лишиться вооружения и коня и быть изгнанным с турнира, если только это сделано умышленно; выполнять приказ везде и во всем, в чем вы присягаете верой и правдой, жизнью и честью.

Вверх взметнулся лес рук, прогремело многократно отраженное от стен "Клянусь".

Герольдмейстер добавил важную рекомендацию.

— Кроме того, предупреждаю, что никто из вас не должен вводить в ряды конных пажей для услуг, кроме назначенного числа, т. е. четверых для принца, трех для барона, двух для рыцаря и одного для оруженосца; пеших же пажей, сколько кому благоугодно.

Рыцари согласно кивнули. Затем уже младший герольд прочитал программу на сегодня.

— Верховные могучие принцы, принцы, графы, сеньоры, бароны, рыцари и оруженосцы — участники турнира, я вам возвещаю от имени судей, чтобы ваши оруженосцы, прибыли к замку на ристалище в вооружении и в готовности к четырем часам пополудни. Ибо в пять судьи прикажут обрубить канаты для начала штурма.

Затем герольды объявили, кто из рыцарей будет маршалами на сегодняшнем штурме замка. Маршалами выбрали не самых заслуженных, а самых крупных, исходя из соображений, что оруженосцы еще не знают в лицо всех, кого следовало бы знать, но силу уже уважают. Также и для наглядности, чтобы почтенной публике было видно, где командиры отрядов.

Макс удивился, услышав свое имя, и выехал вперед. Рядом с ним оказался старый знакомый, Доменико ди Кассано.

— Ты? — негромко спросил итальянец.

— Я — спокойно ответил Макс.

Ди Кассано прищурился, вспоминая свои назначенные поединки. По-видимому, первые несколько дней у него были расписаны полностью.

— Четвертый день? — предложил он, глядя Максу в глаза.

— Четвертый.

— Поллэкс?

— Поллэкс.

Вот так благородный рыцарь может вызвать на бой своего недруга. При желании, может послать вызов письмом с гонцом, чтобы передали лично в руки и подождали ответа, при желании может вызвать через герольдов, которые будут трубить о вызове на каждом углу, а при желании может обойтись тремя словами. Потому что не рыцарь существует для правил традиций, а правила и традиции существуют для рыцаря.

После того, как вызов принят, вражда откладывается до поединка. Потому что, если даже старый враг достойно принял вызов, значит, он человек чести, а если он человек чести, и у тебя с ним есть общее дело, то ни к чему злобствовать.

Доменико не считал Макса старым врагом, и вообще врагом его не считал, но повод назначить поединок у него был. А сверх того против Макса он ничего не имел.

Шарль-Луи де Круа мог гордиться собой. Всего за два дня он придумал, как без лишнего шума справиться с человеком, которого охраняют пятьдесят швейцарцев. Для этого пришлось обойти нескольких предполагаемых союзников. Сначала Шарль-Луи обратился к дяде покойного Антуана, Грегуару Бурмайеру.

Бурмайер оказался пренеприятной личностью и хитрым торгашом.

— Де Круа? Конечно, я его помню. Знаешь, французик, если бы я платил по крейцеру за каждого, кого ненавижу, я бы, ей-богу, давно разорился к чертям.

— Но Вы же не простили ему смерть Антуана?

— Я никому и ничего не прощаю. Если я захочу кого-то убить, сделаю это сам. Чего и тебе советую. Рыцарь ты в самом деле или насрано?

Шарль-Луи молча повернулся и чуть не ушел, но Бурмайер хлопнул его по плечу.

— Слушай, французик, если тебе очень надо, могу сдать в аренду лучшего вербовщика швейцарцев.

— Зачем он мне?

— Перекупишь его охранников.

В большинстве случаев, когда кому-то удавалось перекупить швейцарцев, главным аргументом, кроме денег, было предложение сражаться вместе с земляками, а не против них. Любая война когда-нибудь закончится, а как потом смотреть в глаза соседям? Сначала Шарль-Луи планировал просто заказать своего недавнего родственника местным бандитам, но, когда прошел слух, что кто-то заплатит за голову этого Максимилиана в два раза больше, бандиты, с которыми он договаривался, запросили 'заплатить за этого парня столько, сколько он реально стоит'. Тогда Шарль-Луи ответил, что даже швейцарцы обойдутся дешевле.

Шарля-Луи не порадовало предложение заплатить большие деньги вербовщику для того, чтобы заплатить еще большие деньги швейцарцам для того, чтобы получить некоторые шансы на устранение сильного и удачливого бойца. Но отказываться сразу он не стал, а нанес визит второму потенциальному союзнику. Бастард Бранденбургский был известен как антагонист Грегуара Бурмайера. Следовало ожидать, что там, где второй не дал ни крейцера, первый отвалит мешок флоринов. Ожидания оправдались.

— Де Круа? Он же все-таки граф.

— Я тоже граф и тоже де Круа. Только прав на этот титул у меня побольше.

— Замечательно. Тогда Вам лучше не просто убить своего врага, а осудить его и казнить. И, желательно, не на земле Фальконе. Он гость графа и находится под его защитой.

— Предлагаете вывезти его во Францию или в Папскую область?

— На другом берегу есть старый замок. Замок святого Альберта. За его стенами — как раз территория, неподвластная Фальконе. Старинные привилегии. Я познакомлю Вас с владельцем замка, сеньором Витторио Сантальберти.

Сеньор Витторио Сантальберти Шарлю-Луи не понравился. Злобный склочник с налитыми кровью глазами под вечно нахмуренными бровями. Сантальберти не поверил рыцарскому слову Шарля-Луи и потребовал составить письменный договор о передаче замка во временное пользование, в котором оговорил массу всяких мелочей: границу части замка, которой можно пользоваться, количество и наименование обслуживающего персонала, который должен временно покинуть замок, требования к уборке замка после окончания договора и даже санкции за задержку пользования замком или задержку оплаты.

Шарль-Луи аж вспотел, пока сеньор Витторио подгонял секретаря вписывать в договор все новые и новые условия. В остальном его все устраивало. Бе-Бе совершенно безвозмездно сочинил план почти законного устранения 'родственника' и даже предложил совершенно бесплатно услуги сорока своих бранденбургских гвардейцев. Но с условием — либо вернуть всех живыми, либо заплатить по десять талеров за каждого убитого. Шарль-Луи прикинул ожидаемые потери при прямом конфликте со швейцарцами и решил, что дешевле будет швейцарцев перекупить. Пришлось вернуться к Бурмайеру и одолжить вербовщика.

Едва Макс вернулся с открытия турнира, как к нему прибежал жаждавший каких-нибудь почетных поручений племянник Фредерик. Макс почесал в затылке, вызвал Франца и приказал ему помочь Фредерику подготовить боевой доспех, а заодно вытащить все вооружение, чтобы проверить, не осталось ли что-нибудь в замке или потерялось по дороге.

Каждый знатный рыцарь должен был иметь, по крайней мере, один турнирный доспех, чтобы в случае вызова достойно предстать перед противником. Однако большое разнообразие в видах турниров требовало приобретать все новые и новые специальные доспехи, а это было по карману далеко не всем. Около 1510 г. мастера-оружейники нашли выход. Они стали изготавливать доспехи гарнитурами. Путем замены некоторых деталей один и тот же доспех мог использоваться как в бою, так и на турнире, причем и в пешем бою, и в конном поединке.

Сколько доспехов рыцарь должен взять с собой на турнир? Если рыцарь очень богатый может себе позволить по доспеху на каждый случай жизни, или, наоборот, небогатый и доспехи покупает по мере необходимости, то ему придется везти по отдельному комплекту на каждый вид соревнований. Если рыцарь заказывает доспешный гарнитур, то некоторые элементы он сможет использовать в разных видах поединка. За огромную сумму в двести восемьдесят талеров Макс получил именно доспешный гарнитур в полном комплекте, причем все элементы были сделаны в одном стиле, с частым нюренбергским рифлением где, только возможно, с отделкой краев 'веревкой' и с насечкой узоров медной проволокой на немногочисленных гладких местах. Доспехи были все черные. Макс хотел их отшлифовать, но мастер убедил его не делать этого, поскольку кузнечный нагар добавляет прочности металлу.

Ближе всего был упакован обычный боевой доспех. Защищающий все тело, не слишком тяжелый, удобный для конного и пешего боя. Бургиньот с козырьком и складным забралом, закрывающим лицо. Доспех, удобный для конного боя — значит, с крюком для копья на кирасе справа и с вырезом под копье в правом наплечнике.

Для конного турнира на копьях от этого доспеха подходила только правая рука. Кираса была сделана другая. Нагрудник потолще, а наспинник, наоборот, полегче. Для левой руки — специальный большой наплечник, закрывающий подмышку, с вертикальным пасгардом, защищающим шею. Вместо элегантной многосегментной латной перчатки или рукавицы, в которой удобно перехватывать двуручный меч, — манифер — тяжелая рукавица, которая защитит держащую поводья левую кисть от прямого попадания копья. Другой шлем. Толстостенный, обтекаемый спереди, с приклепанной толстой пластиной, закрывающей лицо вместо подвижного забрала, с узкой смотровой прорезью. И чтобы ставился прямо на кирасу и жестко крепился, а то можно шею сломать, пропустив копейный удар в голову. Набедренники, наоборот, полегче. Простые щитки на всякий случай, и то в них через барьер копьем не попасть.

Для пешего турнира была предназначено специальная кираса, с гладким нагрудником. От боевой она отличалась, кроме того, большей толщиной и менее выпуклым профилем, не рассчитанным на соскальзывание копий и пуль. Также была предусмотрена защита тазобедренного сустава, паха и ягодиц. У всадника эти места защищает седло, оно же мешает сделать нормальную защиту для пешего боя. Для пешего турнира снимаем с боевой кирасы набедренные щитки и цепляем вместо них тонлет — юбку до середины бедра из горизонтальных металлических полос. И надеваем правый наплечник без выреза для копья.

Еще один шлем был сделан на случай, если будет пешее или конное рубилово на тупом оружии. Выстрела или укола в лицо рыцарь теперь не опасается, поэтому вместо забрала с прорезями нужна решетка из толстых прутьев. Обзор будет шире, да и удар прутья держат лучше, чем лист с прорезями. По этому шлему будут бить часто и сильно, в отличие от боевого, по которому прилетает эпизодически. Значит, никаких гребней и козырьков, а купол потолще. Тяжело? Тяжело. Пусть опирается на плечи, обзор теперь хороший, головой много крутить не надо будет.

Дополнительно ко всему перечисленному мастер изготовил запасные детали для тех частей доспехов, которые наиболее подвержены 'естественному износу'. Безусловно, рукавицы и наручи. Левый наплечник. Запасной боевой шлем. Турнирные шлемы толстостенные, и бьют по ним тупым оружием, а на боевом металл тоньше, и бьют по нему преимущественно острым оружием, а то и стреляют.

Это только для рыцаря, но ведь нужен доспех и для коня. Дорого? Дорого. Но железо всегда можно купить, а коня надо растить и тренировать. Для турнира на копьях коню положен шлем и нагрудник, а для бугурта ему надо прикрыть еще шею, спину и бока. Мы-то с вами цивилизованные люди, мы знаем, что коней бить нельзя, только вдруг какой-нибудь 'юный оруженосец' 'не удержит' 'инерционное оружие'. Кавычки потому, что такими аргументами всякое некуртуазное быдло будет потом оправдываться, почему ваш любимый конь вдруг упал и сильно ушибся. А вы будете в ответ кричать, что конь сначала сильно ушибся, а потом упал.

Не забудем седла, а для каждого вида конного турнира требуется свое седло, и прочую упряжь.

Кстати, как бы ни был рыцарь беден, пусть даже он обет бедности давал, а коней у него должно быть хотя бы два. Хорошо, если они более-менее одинаковой стати и доспех с одного на другого легко подгоняется. А то придется еще один комплект покупать.

Оружие. Сначала обычный набор странствующего богатого рыцаря. Хотя бы по два меча каждого вида. Клинки имеют скверную привычку ломаться именно тогда, когда они больше всего нужны. Макс взял оба своих двуручника, старый, пятифутовый, с прямым перекрестьем, и новый, на пять с половиной футов, с S-образным. Два длинных одноручных меча для конного боя. Макс так и не научился как следует сражаться двуручником верхом. Катцбальгер как запасное оружие для полевого сражения, а также для ношения с костюмом. Несколько кинжалов на разные случаи жизни.

Тупые мечи для турнира. Деревянные булавы, если бугурт будет на булавах, а не на мечах. Поллэкс. Десяток прочных боевых копий и пара десятков турнирных, чтобы легко ломались при правильном ударе.

Если вдруг пригласят на охоту, охотничьи арбалет и аркебуза, копье с перекладиной, кабаний меч. Макс хотел еще взять для охоты специально подготовленную лошадь, егеря и собак, но Шарлотта его отговорила.

Щиты. Большой декоративный щит с гербом, чтобы поставить его перед шатром. Такой же, чтобы вывешивать в положенном месте на ристалище. В эти щиты будут бить соответствующим оружием желающие вызвать владельца на пеший или конный поединок.

Два стальных баклера диаметром в фут. Макс не любил большие щиты для пешего боя. Пять деревянных щитов для конного турнира… Где!?

Как и следовало ожидать, привезли не все, что надо. Куда-то подевались щиты для конного турнира, каковых в наличии нашлось всего два.

— Франц! Улитка ты разэтакая, — вежливо начал разговор Макс, — вот тебе флорин серебром, немедленно сбегай на ярмарку и купи хотя бы три щита. Потом найдешь художника, чтобы до завтра гербы нарисовал. Бегом!

— Ваша светлость, почему Вы меня постоянно обзываете улиткой? — возмутился Франц, — Я же делаю все не медленнее, чем оруженосцы других рыцарей, и намного быстрее, чем Ваши слуги, вот уж кто всем улиткам улитки.

— Хорошо, Франц, ты будешь гончей улиткой или скаковой улиткой, как тебе больше нравится, только если я из-за тебя останусь без щита к турниру… — Макс многозначительно сжал кулак.

— Ваша светлость, как я куплю щиты, если я не говорю по-итальянски! — попытался отвертеться Франц.

Макс оглянулся по сторонам. Из слуг по-итальянски не говорил никто. Фредерик только развел руками.

— Марта!

— Слушаю, Ваша светлость! — откликнулась Марта с женской половины шатра.

— Ты говоришь по-итальянски. Сходи, пожалуйста, с этими бездельниками на ярмарку.