Глава 8 "Откровение"

Творимир не хотел сразу падать в этот свет — сначала надо было немного успокоиться. И он упал не в световое море, но в залу. Пол был мягкий — и он не ударился…

Если бы зала была огромной — это бы поражало, настораживало. Но это была небольшая, уютная зала. Света много, но он вовсе не яркий. Свет исходил от маленького, принявшего форму ока источника, примостившегося в центре. Как во сне, не чувствуя ног, Творимир подошел (или подлетел к источнику?). Там был теплый, ровный свет. Там не было волнения — лишь покой и знание.

Творимир улыбнулся, зачерпнул свет ладонями, поднес его к лицу…

Нескончаемо длинный коридор выложенный гладкими белыми плитами. Вереница дверей. Некоторые из этих дверей открываются, выходят из них люди, в полголоса о чем-то говорят.

Вот двое — мужчина и женщина. Также как и остальные — высокие и широколобые. Лица, вроде бы и юные, но в их глазах — память многих прожитых лет. Это глаза мудрецов, прочитавших горы книг, многое познавшее на собственном опыте. Мужчина более оживленный, женщина — задумчивая. Мужчина говорил:

— Эя, мы близки к ЭТОМУ. Быть может еще двадцать-тридцать лет работы, и… Хотя много об этом говорилось, но как представлю — дрожь берет. Ведь мы же станем Богами, Эя!

— Богами?.. — женщина вздохнула и задумалась, потом сказала совсем тихо. — Сейчас, благодаря науке, мы живем шестьсот-семьсот лет, но мы же не боги.

— А там мы будем жить вечно! Да — мы не боги, но у нас тела, они нам мешают. Не будет тел, не будет желаний плоти, но будет вечность свободы и познания — тогда мы станем богами. И религиям, этим пережиткам прошлого — куда им тогда деваться?

— Но ведь сейчас мы не боги. Откуда же появится это, божественное? Божественное — это не возможность жить вечно. Это не возможность пересекать вселенную в мгновенье.

— Так что же?

— Если бы я знала… Кажется, ответ близко, но… Помнишь "Ожидание"?

— Ну, конечно еще в начальную подготовительную программу входит. Это же классика.

— "Ожидание" написал Петр Бруно, в темном, гарном двадцать пятом веке. Из «Истории», помнишь: "…бездушные исполины жилых небоскребов чередовались с мега-производствами, где человеческая единица значила гораздо меньше муравья в муравейнике". И первые броски в дальние галактики, и голод колоний на Марсе — все наслоилось. Век прагматичный, бездушный. И вдруг это «Ожидание». Вроде и роман, а читался как поэма. Над этой книгой рыдали. Вроде простая судьба девушки. Да — судьба трагичная, но сколько трагедий вокруг. Но как это подано! Как ее душа показана! Вначале две-три встречи с любимым, а он то ее и не заметил и забыл сразу — улетел в дальний космос, навсегда, на миллионы лет вперед. Его уже нет. Даже связи с ним нет — что-то случилось с его экспедицией — живая планета их поглотила. В то время религиям не верили — умирает человек, и все — тьма. Она в атеизме воспитана, надеяться вроде не на что, но все что у нее остается — это надежда на новую встречу. Она красива, умна, но помнит только о нем. ВЕРИТ. И это не прихоть, это Любовь.

— Да, помню, когда в первый раз читал — тоже расплакался. С одной стороны — тут и юношеская сентиментальность, а с другой — так тепло становится, когда «Ожидание» вспоминаешь.

— И где-то здесь истинная божественность. Петр Бруно знал ту девушку… Века прошли — их уже нет. Но чувства остались, они в нас, они нас греют, они учат людей хорошему. Они навсегда в наших душах. Безмерно возвышенные, этой теплой, спокойной вуалью греют. Они божественны.

— Но ведь это твое воображение, чувства, твоя душа — им то что до этого? Их настоящих нет… Или есть?.. Но где же?

— Я ничего не могу на это ответить… Но мне кажется, что они живут в каждом из нас. Иногда мне кажется, что я — та самая девушка.

— Перерождения — одна из самых древних религиозных концепций человечества, однако, как и любая другая религиозная концепция, научно не доказана. Не думаю, что и тебе, милая Эя, сейчас это удастся.

— Ты прав…

— А потому пошли — кушать.

Зала, большая чем все залы виденные Творимиром. Должно быть, здесь собрались миллионы людей, но по ровному сильному гулу, чувствуется, что за стенами их собралось гораздо больше — миллиарды.

Никто не толкался, не вопил. Лица возвышенные, глаза сияют. Все это высокие люди, с очень большими черепами — задумчивые, глубокие. Большинство из них прожили столетия, но здесь нет ни стариков, ни седых волос.

В центре залы — высокий беломраморный постамент, на котором стояли мужчина и женщина в легких, белых одеяниях. Они так сияли душевным счастьем, что походили на богов. Над ними дышало лазурью ясное небо.

Рядом подымались, сферами выгибались плавные колоны. Ну а в сферы, словно бы радуги кто поймал…

Заговорил мужчина — негромкий его голос лил спокойствие и силу. Этот голос был слышен по всей безмолвной зале, и за ее пределами.

Вот что он говорил:

— И вот многолетние научные искания завершены. Здесь… — мужчина указал на радужные сферы. — …эликсир бессмертия. Бессмертия истинного, не подвластного ни прихотям природы, ни пламени звезд. А чтобы не быть голословным, сейчас я продемонстрирую его действие на себе.

Он, словно жрец древних религий, поднял руки, к сферам, и прошептал что-то. Сферы, подобно бутонам в дуновеньях ветра дрогнули, и на «жреца» посыпалась радужная пыльца.

Пыльца обволакивала человека и погружалась в его тело. При этом чувствовалось, что никакой боли ему нет — лишь блаженство — он счастливо улыбался. В его теле образовывались прорехи, но не кровь из них текла, а бил сильный весенний свет — словно солнце в нем затаилось.

Исчезли руки, ноги, туловище, голова — осталась световая сфера. Эта сфера легко взметнулась метров на десять, и оттуда вытянула золотистые нити, которые обхватили женщину. Женщина засмеялась, взмахнула руками…

Лица миллионов (а за стенами — и миллиардов) собравшихся, были тихи и торжественны. Они давно готовились к этому мгновенью, знали, что будет…

Из сферы полился голос — громкий и красивый:

"Братья и сестры мои!.. Сейчас давайте вспомним религиозный путь человечества. Ведь человеку, в отличии от животных, свойственно предвидеть и анализировать будущее. И что же он видел в конце своего пути (да и в конце пути вообще всего живого?). Смерть. Страшное понятие — Смерть. Как же так — думал человек — вот умру Я, оплачут меня, потом забудут. Ну, а как же Я? Куда же Я денусь? Исчезну в НИЧТО? Слишком тяжко было жить с такой мыслью. И вот тогда родилась концепция вечной жизни. Оказывается, у человека есть не умирающая часть — Душа. После смерти Душа покидает телесную оболочку, и… После этого «и» в каждой религии есть свое продолжение. В Древней Греции, а оттуда — в Древнем Риме верили в мрачные, бесприютные поля Аида, где Души без воли, без памяти о жизни, скитаются во мраке. Богатые стремились урвать от каждого дня столько, сколько возможно. А во что было верить их рабам? Их жизнь — боль, мрак, и после смерти — боль, мрак. Надо верить, что после смерти не Аид (Ад), но Рай — вечное блаженство, свет, небесная Любовь. Христианство подошло как нельзя лучше. (вспомним и Митраизм — религию, сформировавшуюся примерно в одно время с Христианством, схожую по идеалам, и именно поэтому, из-за привлечения тех же верующую, наиболее жестокого преследуемую и в конце концов — уничтоженную Христианством). Римские правители, вначале истреблявшие христиан (тем наплодившие — мучеников-святых), вскоре смекнули, что Христианство выгодно использовать в политических целях. Скажи толпе, чтобы она терпела поборы и издевательства, ради Вечной Жизни — и толпа терпит. Дальнейшее «развитие» христианство вам хорошо известно. Женские монастыри превращенные в публичные дома, бесконечные оргии в Ватикане. И войны. Самое страшное порождение человечества — Война. Безумные фанатиками с крестами на шеях, брызжа пеной, зазывали убивать своих ближних, якобы «неверных», якобы «еретиков». Крестовые походы, детские крестовые походы. Продажа индульгенций — плати деньгу и убивай отца, насилуй мать — ты заплатил, а значит — все можно, и небеса тебе гарантированы (бумага есть). А совесть к черту; главное — деньгу заплатил. Жесточайшее истребление индейской цивилизации. Принести им имя Христа, но конечно при этом — пограбить, помучить, понасиловать. Бог на нашей стороне. Бог разберет, кто прав, кто виноват. Инквизиция. Веками развивавшееся искусство боли. Видно во имя вечной Любви придумали раскаленные стулья с шипами, раздирающие шею ошейники, иглы пронзающие голову и еще многое. Охваченная истерией Европа. Охота на женщин-ведьм. В Священном Писании ведь ясно сказано — женщина низшее существо и больше подвержена всякому греху. Женщины — нежные, хрупкие, добрые Женщины подвергались самым страшным пыткам во имя Любви. В некоторых селениях не оставалось ни одной Женщины, потому что все они были замучены и сожжены (это зафиксировано в документах). Отсюда — патриархат в обществе. Женщине постоянно надо доказывать, что она такой же Человек, как и мужчина. Дробление христианство на ветви. Протестантская Америка. Утверждение: кто богат — того Бог отметил, кто нищ — и после смерти на ад обречен. Культ денег. Поколения выросшие с идеалами лжи. «Присмиревшее» христианство двадцатого-двадцать первых веков. Коммерческая лавка под орудием мученической смерти своего учителя — Крестом. (а если бы повесили — виселица? А голову усекли — топор, сабля, ятаган?)…

Теперь взглянем на Восток. Буддизм и многочисленные его ответвления. Религия не ведшая войн, и наиболее совместимая с астрономическим видением вселенной (множество миров, в каждом — свой ад, свой — рай). Концепция бесконечного переселения душ, их круговерти по Вселенной. Эта круговерть — Боль. Несчастны даже Боги в своих небесных чертогах. Только Человек может достичь высшего блаженства — Нирваны. Представляли, что это некая сияющая гора в центре Вселенной. Только избавившись от всех жизненных устремлений, привязанностей, желаний — человек вырывается из круговерти перерождений и жизни, и попадает в Нирвану. В книгах буддизма (равно как и в книгах Христианства, и иных религий — сказано много мудрого). Но как это ХОЛОДНО! Человек, по природе своей, существо творческое, стремящееся к познанию. Буддизм призывает к пассивности, сосредоточенности в себе. Религия эгоистов и прагматиков. Как и любая другая религия призывающая верить тому, что кто-то, когда-то сказал.

Религия подобна Любви. Влюбишься — думаешь, это навсегда, единственное. А бывает так — Любишь ты один, а с другой стороны — никакого ответа, а, может — раздражение. А тут глядишь, и в другой субъект влюбишься — это, конечно, тоже «навсегда» и "единственное".

Но так страшна Смерть, и Ничто, что человек все не мог избавиться от Религий…

Двадцать второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой века — Религии затухают. Есть вера в Науку. Наука дала комфорт, но Счастья — нет. Без Веры, как и без Любви, человек не может. Слишком страшно. Мрачные настроения в обществе. С одной стороны — жажда жить вечно; с другой — крайняя неудовлетворенность жизнью, скука — волны самоубийств. Течения депрессантов. Жалкие потуги соединить науку и религию — крах.

И наука вдруг оборачивается адским зверем. Накоплено столько оружия, что оно способно разорвать Землю в клочья. Сколько же сил, было приложено на создание всего этого! Какой же надо быть тварью, худшей слизней, личинок, микробов, просто Дураком без единой извилины, чтобы все это создать…

И здесь противоречие. Вера — простая, без всяких логичных объяснений, детская Вера — в этих ревущих, железно-бетонных веках становится самым лучшим, что есть у Человечества. Вспомните «Ожидание» Петра Бруно — Он улетел на миллионы лет вперед, и назад дороги нет, а Она все равно его ждет, Верит, Любит. И кто из вас не плакал над этой Книгой?!.. И у многих живущих в те века эта книга становилась самым прекрасным, встреченным в жизни…

На стенах писали «Анна» — так звали главную героиню «Ожидания», и дальше: "куда ты ушла?". Но никто не мог дать ответа «куда», и, больше считали, что — "в никуда".

Наука неустанно работала над продлением жизни человеческого организма. Омоложение клеток, создание идеальных, неподверженных болезням людей "из пробирок". К двадцать девятому переступили порог пятисотлетней жизни. К началу четвертого тысячелетия — официальная, средняя продолжительность жизни составила тысячу лет…

Но этого было мало. Вы все хорошо знаете, на что уходили основные силы Человека в последние века. И вот ЭТО создано.

Теперь каждый из вас может стать и станет Богом. Взгляните на меня. Я свет. Я избавлен от желаний плоти, и в то же время — я стремлюсь к познанию, я способен испытывать восторг. Я — это Я избавленный от тяготы тела, от страха смерти.

Наше Солнце затухнет через пятьсот миллионов лет. Тот свет, который питает и удерживает меня, самодостаточен — он будет таким же и через миллиард, и через пятьсот миллиардов лет. Никакие действия вселенной не властны надо мной. Прямо сейчас я могу нырнуть в центр солнца, и через мгновенье вернуться сюда. Не страшна и черная дыра — свет из которого я состою, отличен от обычного света — не удержит его и черная дыра. В мгновенье я перенесусь и к галактике Андромеды, и за миллиарды световых лет.

Не бойтесь одиночества. Световые годы не помеха. При желании, мы будем чувствовать друг друга через всю вселенную. Причем, чувства эти будут гораздо сильнее, полнее, чем у Человека в теле. Ничто не будет сокрыто, не будет недопонимания — гармония и единство ждут нас!

Мы оставим старую Землю. Оставим колонии на иных планетах…

Но прежде мы должны помянуть ушедшие поколения. Верившие, Любившие — миллиарды и миллиарды ушедших — где они теперь? Где ты, Анна?.. Их уже нет. Их не вернуть. Где теперь их религии? Какие могут быть религии, когда, благодаря науке, вечность времен и бесконечность пространства наши?.. Но давайте помянем их светлым чувством. Ведь не было бы их — не было бы и нас — достигших Вечности. Творившие — прорывшиеся через невежество, злобу, войны, скотское безразличие и фанатизм маньяков. Частица лучших из них — в каждом из нас… Да — я знаю, и частицы худших — тоже в нас, но от этих «худших» частичек мы избавимся. У нас впереди вечность"

Так говорил обратившийся в световую сферу человек, а многомиллиардный людской океан внимал ему в торжественном безмолвии. И вот сфера-человек замолчал. Безмолвие. Многие плакали. Им было жаль ушедших в никуда. И они Любили этих ушедших, которые шаг за шагом Творчества, привели Человечество к этому моменту Вечности.

Один мужчина молвил:

— Мы просто счастливцы, что родились сейчас…

Стоявшая рядом женщина отвечала:

— Не мы выбираем время, а время — нас. У нас иной выбор — как жить в этом времени. Некоторые из ушедших — все же обрели бессмертие…

— Что ты такое говоришь?

— Сама не знаю. Извини.

…И все же ни в тот, ни в следующей день всеобщего обращения не произошло. На это попросту не было средств, да и не все желали — так вот, сразу расставаться со своим телом.

Большая часть ушла в течении следующих трех лет. Сияющие сферы потоками разлетались от Земли, во все уголки космоса. Еще миллиард человек осталось — все ходили, прощались с прежним своим бытием. Но в конце концов — лет через пятьдесят и они ушли.

Величественная картина. Невообразимо огромная, из миллиардов звезд и вуалей туманностей состоящая галактика. Рядом — иная галактика; изумрудно-малахитовая, пересекающаяся с первой. Здесь столько деталей, что их можно разглядывать и описывать годами, и все равно — ничего не увидеть, не описать. И на фоне этой галактики — плавно мерцает сфера-душа.

И текут мысли:

"Сколькое позади! Сколько образов, сколько открытий! Плавание меж звезд. Познание тайн миллионов миров. Планеты пламени, планеты льда, газа, железа, даже планеты — воздушные шары. Планеты, где миллионы тварей, движимые бессознательными рефлексами убивают друг друга, и погибают безвестно, бессмысленно. Планеты первобытные, феодальные, капиталистические, коммунистические, анархические. Кое-где — вступление в контакт с местными, попытки помочь им… Мир зеленого солнца — казалось — это воплощенный рай. Сколько там было проведено времени? Столетия, тысячелетия?.. Тихие заводи, мерцание звезд… А потом, после всех этих веков, вдруг такая боль полыхнула! Словно ад во мне проснулся… И навсегда покинута эта тихая заводь!.. Кто Я? Зачем Я здесь? Ради чего, все эти открытия, стремления, перелеты?.. Сколько я наслаждался космосом — миллион лет, два миллиона?.. И где теперь эти наслаждения?.. Галактика за галактикой, бесконечное наслоение образов, чувств… Я Человек, но я не могу назвать своего имени. В эти века одиночества мы соединились в единое — многие, многие Люди. Миллионы, а может и миллиарды; может — все люди. Мы странники в космосе. Ищущие неведомо чего, и не находящие. Человеку свойственно развиваться, а мы уже не развиваемся. В бесконечности мы познали уже все, ничто не поразит, ничто не научит нас новому. И потому, паря среди миров, мы стоим на месте. А нужно развитие… Вырваться за пределы Вселенной? В бесконечности нет ни конца, ни края. Попасть в иное измерение? Были и там — за пределами черных дыр. Там все иное, и все же — такое же — свои законы, своя материя… И иногда такая печаль находит — заплачешь, и от каждой слезы звезда зажигается… И приходит мысль — "не утеряно ли что-то в прошлом?" Но как вернуть прошлое?.."

И вновь летит сфера-душа. Погружается в глубины галактики. Парит от звезды к звезде. Вьется в потоках раскаленных газов. А печаль растет…

И вдруг прорвется безмолвный вопль: "Где ж ты, Любовь?!"

Еще неведомо сколько времени прошло.

Сфера-душа устала от бесконечных странствий, и избрала древнюю сферическую галактику — погрузилась в ее ровно сияющую бездну. В Душе — великое могущество, и по своему желанию она воссоздала звездное небо древней Земли. Для этого вокруг одного светила натянула вуали космической пыли, закрепила в гравитационных полях. А светило вскоре должно было истощиться — душа подлила своего пламени, и вот уже сияет молодое, совсем земное Солнце.

Обнаружена планета. Насквозь прожженная, почернелая. Видно, здесь бушевала война. Что это была за цивилизация? Какие у них были идеалы, какое искусство, какие страсти бушевали в их душах? На эти вопросы не найти ответ — все выжжено, а сами жители ушли в никуда…

Тяжко было глядеть на этот мертвый огарок, и душа столкнула его в Солнце…

А сама вращалась по орбите…

Шли годы, а в них текли печальные воспоминанья. И Жажда Счастья! Если бы понять, что это за Счастье!.. Но Душа не находила ответа. Была Бесконечность, и она — Вечная Душа. Но где же счастье?

Душа могла испепелять миры и порождать новые солнца, но в этом она успокоилась. Душа почти слилась с неизменностью природы…

Медленно, столетье за столетием, из рассеянных в пространстве атомов, складывались вполне конкретные образы: горы, равнины, реки, озера, океан воды и воздушный океан. Все это наслаивалось на душу, и вот уже не видно прежней сияющей сферы; вместо нее — яркая, не тронутая цивилизация, но, в общем-то, с первого взгляда обычная планета.

Энергетические потоки Души вливались в животных и птиц. Воплощением более сложных чувств, стал Человек. Из глубин Души, всплыла память ушедших поколений. Противоречивые, смурные воспоминания и видения воплотились в этих людей. Получилось нечто подобное средневековью. Несколько тысячелетий неестественного сверхзатянутого средневековья… Злоба, боль, кровь, слезы, а среди этого, на фоне природы — проблески Любви.

В душе случился некий переворот. В одном из веков, из недр полезли железобетонные стены, загудели производства, заорали стереотелевизоры. Люди ходили, шумели, спорили. Но это было неестественно — это было болезнью души. И вот затряслась земля, и поглотила это «дьявольское», судя по хроникам, "Королевство"…

Сменялись Цари, Императоры. Гремели «великие» битвы. Выгибались границы царств. Появлялись города. На их улицах шумели страсти, страстишки, боль и радость. Города горели в войнах. Города рушило время. Оставались пустынные, воющие ветром улицы, а потом и они уходили в землю. Тех, кого при жизни звали Великим, через столетия едва вспоминали — были новые Великие, и новые страсти, свои законы.

Поколения бесследно уходили. Все они были лишь печальным сном Души. Она пыталась разобраться в себе…

И вот жемчужина-воспоминанье: Он улетает на миллионы лет вперед, а Она его ждет — подобно дитю малому. Она, может и печальна, и страдает, но и в страдании своем счастлива. Как ее звали — Анна?

И душа чувствовала, что в ней часть этой Анны.

Какой же она была?.. Среди потоков мыслей была и такая:

"Посмотри, у этого художника во всех женских образах есть что-то общее. Будто из мрака проступает его прекрасный идеал. У каждого, ведь, есть свой идеал, и он старается найти его в жизни. Быть может, он видел когда-то женщину, которая и была его суженой, и пытался найти ее черты в лицах иных — старался придать им ее черты…"

И вот этот образ: густые волосы, ясные очи, и стройная, как совершеннейшая часть природы, фигуры. Задумчивая, небесно-чистая, но в то же время легкая, стремительная, страстная и таинственная. Иногда — дева-птица. Она появлялась во снах, Она проходила пред глазами художников и поэтов, и все самое лучшее, созданное на этой планете, было вдохновлено ЕЮ…

Но шли годы, а истинного счастья не было — оставалась печаль. Призрачной тенью скользила она в вуалях лунного света; в тенистых рощах, в шелесте древесных крон вздыхала; плыла над гладью задумчивых озер. И шептала, глядя в перемигивающиеся звездами небеса:

— Творимир, где ты?.. Ведь я, твоя Анна — и я здесь, я жду тебя.

Но не было ответа… и текли без конца, без счета, однообразные столетия…

…А потом полыхнуло в небе, и появилась космическая станция. Это был корабль землян из двадцать пятого века — корабль прорвавшийся через пятьсот миллионов лет. И потянулись вниз механические отростки… нет — эти стальные, урчащие чудища были чужды планете — и по ее воле заглохли.

А потом появился Творимир — ничего не понимающий, недоверчивый…

Творимир отпрянул. Густой свет выплеснулся из его ладоней, брызнул на пол, и скатился в сияющее озерцо. Творимир ждал, что в этот торжественный момент затрясутся стены, грянет глас. Но ничего такого не произошло — спокойствие и свет лила эта небольшая зала.

Он приложил ладони к вискам, и отпрянул к стене — стена оказалась мягкой и теплой.

— Так, так… — шептал Творимир. — Выходит, вот что получилось. Я улетел с Земли двадцать первого века, и прорвался на пятьсот миллионов лет световых и временных, и встретился с этим… Будущим Человечеством, которое тоже прожило пятьсот миллионов лет, но над которым не властны ни законы Эйнштейна, ни какие-либо иные законы.

Он быстро прошелся от стены к безмятежному озерцу знания, и обратно, потом еще и еще раз прошелся — Творимир так волновался, что даже не замечал, что ходит.

— Подождите, подождите!.. Ведь у меня был брат Петр Бруно — он на Земле остался, и он, стало быть, написал «Ожидание»! Ведь он, задумчивый, замкнутый — сколько его помню, все литературой занимался. Про меня написал! Точно-точно — как там в сюжете: "улетает на миллионы световых лет, а она остается, и ждет, и Верит, что они вновь встретятся". А девушки у меня не было! Среди бетонных стен одна мечта и была. Я не поэт, не мог выразить себя стихами, но все окружающие казались тенями Идеала, и не хотелось на эти тени растрачиваться. Брат знал это — быть может, прочитал мои дневники. Бог знает, что я в дневниках понаписал — сам не помню!.. Но книга вошла в классику, кажется — стала наиболее сильной книгой тех веков. Хотел бы я ее почитать!.. Итак, девушка Анна жила, говорила, чувствовала, на страницах «Ожидания», но в реальной жизни ее не было. Для миллиардов людей ее ясная, возвышенная жизнь была гораздо более реальной, нежели их темное, бесцельное существование… А потом, избавившись от тел, путешествуя среди бессчетных миров, познав бесконечность пространства, они хранили эту прекрасную мечту… Думаю, образ Анны — это не только образ «Ожидания» — здесь вообще, все прекрасное созданное человечеством. И Лаура Петрарки, и Дантевская Беатриче… Но какая мне честь!.. Ну, а что же дальше…

Он огляделся. В дальней части залы сиял сильным солнечным светом выход. Творимир хорошо помнил, что прежде его там не было. Он подошел — вверх вели ступени, казалось — к самому Солнцу. И он мог чувствовать поцелуи живого золота.

— Ну, что же… — прошептал Творимир. — Поднимемся по этой лестнице, и начнем Новую жизнь.

Он начал восходить, но и тогда, в сердце чувствовал: впереди ждут испытания более значимые и тяжкие, чем все пережитые прежде, и ему предстоит сделать некий выбор.