"Усталая смерть" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

8.

И все же Насте пришлось работать. Правда, на первый случай условно. Ее отправили в гостиницу «Москва», где ее поджидал пожилой толстяк. Бедолага ничего уже не мог, и Настя целый час устраивала ему спектакли с одеванием и раздеванием. Причем сам «половой гигант» спрятался в одной из комнат шикарных апартаментов и подглядывал в замочную скважину. Уж чем он там занимался, сказать трудно, но Насте пришлось шесть раз с себя все снять, а потом надеть, и по просьбе клиента она делала это медленно и перед зеркалом стенного шкафа.

Потом толстяк вышел из укрытия красный и потный и оплатил услугу. Пятьдесят долларов сверх прейскуранта он самолично положил ей за бюстгальтер.

Второго вызова в этот день ей не предоставили, и она, как и положено, в порядке очереди несколько раз ходила курить. Пользуясь моментом, Настя поднялась в фотостудию и вошла, застав фотографа за чтением газеты.

Мэтр обнаженной натуры с удивлением глянул на гостью поверх очков.

— Милочка, сюда нельзя так просто заходить. Вы уже были у меня?

— В том-то и дело. И вы понимаете, я потеряла или забыла где-то свою косметичку. Все обыскала. Нигде нет. Вот я и подумала…

— Если бы после вас что-то осталось, я непременно передал бы ваши вещи Вере Григорьевне.

— Извините.

Настя прикрыла за собой дверь. Ей хватило времени увидеть все, что она хотела, пряча глаза за стеклами темных очков.

Весь день она постоянно попадала не туда, куда надо. Даже к проектировщикам заглянула. Все верно. Там люди работали за пульманами, все в белых халатах и очень сосредоточенные. А рад столов у окна заставлен макетами домов, коттеджей и даже целых районов и поселков.

Также Насте удалось выяснить, где находится комната охраны и сколько человек в ней работает. Ей казалось, что подозрений она ни у кого не вызвала. Человек новый, рассеянный или любопытный, какая разница. Ведь, в конце концов, ее никто не инструктировал, как передвигаться по учреждению. Никаких запретов не налагалось.

Уходя домой, она специально забыла свою сумочку в ящике стола. Через час вернулась. Охрана не обратила на нее никакого внимания, будто ее не интересует, кто разгуливает по зданию через час после окончания рабочего дня.

Она ошиблась. Все оказалось намного интереснее. Когда она вошла в свой «класс», то увидела новый состав девушек и совершенно другую руководительницу. Эти были куда моложе и привлекательнее. Никого из красоток она раньше не встречала. Неожиданный сюрприз.

— Извините. Я из первой смены. Сумочку забыла в столе. Приехала домой, а ключей нет.

Начальница коротко кивнула. Настя прошла к своему столу, за которым сидела очень симпатичная азиаточка, похожая на японку, каких можно увидеть в календарях. Девушка отодвинулась, и Настя достала свою сумочку. Еще раз извинившись, она удалилась.

Через сорок минут она приехала в свой сыскной офис, где ее уже поджидал Метелкин.

— Как успехи на любовном фронте? — спросил он, глотая пиво из жестяной банки.

— Хреново. У них есть вторая смена. Если они заступают в шесть вечера, то когда заканчивают? Ночью? Или есть еще и ночная смена? Боюсь, Женечка, что офис фирмы вообще не закрывается.

— Да… Действительно, хреново. Как же мы проникнем в фотостудию, если там круглые сутки работают? Ладно, Журавлев что-нибудь придумает. Он вот-вот будет здесь. Звонил уже. Нянькой заделался. У него теперь этот воришка живет, так наш Робин Гуд и его проблемы по ходу дела решает. Хочет, как он говорит, избавить парня от неприятностей. Чушь собачья! От одних избавит, так тот новых себе наживет. От натуры никуда не денешься.

— Ты циник, Метелкин.

— Это точно. И еще скептик. В добро не верю, но со злом стараюсь бороться в меру своих сил.

В дверях появился Журавлев.

— Вот и наш Робин Гуд, — продолжал философствовать Метелкин. — Ты глянь на его лицо. Оптимист чистой воды. Верит в торжество справедливости и добра. Мало ему жизнь тумаков давала, а с него как с гуся вода. Живет и радуется. Везунчик, баловень судьбы. Ни одна зараза его не берет.

— Что это с ним? — спросил Вадим.

Настя пожала плечами.

— Приступ хандры.

— Приступ занудства, — поправил Журавлев. — Был я сегодня возле твоей конторы, Настя. Попасть туда можно.

— А вот у меня на этот счет возникли сомнения, — ответила девушка. — Девицы сидят на обслуживании круглые сутки. Теперь я уверена в этом. И если подумать, то правильно. Клиент может захотеть в любую минуту. И свободного времени у мужчин вечером и ночью больше, чем днем. Позвонит, а ему откажут: мол, извини, дядя, но мы девочек только днем поставляем. Хрен с вами, и клиент найдет себе другую контору. Так бизнес не делается. Проститутки должны работать в режиме скорой помощи: мужик захотел, а она уже здесь.

— Ты прекрасный руководитель, Настена. Не тем, правда, бизнесом занимаешься, — ухмылялся Журавлев. — Ну что тебе за интерес двумя оболтусами руководить? Вечные бега, поиски, а то и неприятности. Пора тебе заменить бандершу в твоем женском коллективе. Ты подняла бы контору на несколько ступеней выше.

— Не волнуйся. Там дела идут неплохо.

— Кстати, — подал голос Метелкин, — по поводу бандерши. Работает она под своим именем. Елена Андреевна Приленская. Врач-психиатр, кандидат медицинских наук. Работала в отделении судмедэкспертизы института Сербского. Причины ее увольнения два года назад неизвестны. Живет одна. Адресок я тоже достал. Конечно, деньги она на новом поприще имеет совсем другие. Но непонятен смысл. Квартирка скромная, машина не новая, хотя и хорошая. Детей нет. Зачем тетеньке нужны деньги? Вряд ли она работает из любви к искусству.

— Ты прав. — Настя задумалась. — Баба она сильная. Стоишь перед ней и чувствуешь себя как кролик перед удавом. Наверняка обладает гипнотическим талантом. Я помню, как зашла к ней в кабинет. Все как во сне происходило. Чувствовала себя марионеткой.

— Не торопите события, ребята, — вмешался Журавлев. — Дойдет очередь и до Приленской. А сначала нам надо найти Ирину и Марину, двух пропавших женщин. Так ты говоришь, Настена, что контора работает круглые сутки? Нам это не мешает. А может и на руку сыграть.

— Каким образом? — спросил Метелкин.

— Гарем находится на первом этаже. На втором сидят архитекторы и проектировщики. Но они-то ночью не работают. Решеток на втором этаже нет. Водосточная труба крепкая. Я пробовал. А через второй этаж можно и на третий попасть.

— Послушай, Дик. — Настя насупилась. — С тобой в этих делах никто из нас спорить не будет. Ты и в хранилище Центробанка попасть можешь, если пожелаешь пересчитать золотой запас страны. Но здесь случай особый. Мало проникнуть в фотостудию и забрать архив. Надо сделать так, чтобы впоследствии об этом никто не узнал.

— Догадался. Стекло лежит у меня в машине и стеклорез тоже. Открыть окна у нас не получится. Они закрыты. Проектировщики пользуются кондиционерами. Стекло придется бить, а потом вставлять новое.

— А снять нельзя? — поинтересовалась Настя.

— Штапик снаружи. Реечки. На месте смотреть будем. Что касается замков, то проблем не будет. У меня есть памятная сумочка с уникальными отмычками. Когда-то один очень авторитетный вор оставил мне ее в наследство. — Он глянул на Настю. — План дома у тебя готов?

— Готов. Но только в голове.

— Тогда черти. Ты с нами не полезешь. Останешься на стреме и будешь водилой. Там и двоим тесно. — Журавлев перевел взгляд на Метелкина. — Подмену заготовил?

— Полный рюкзак негативов. Даже пакетики под них десяти сортов заготовил. Каждый по-своему хранит пленки. Так что я подстраховался на все случаи жизни. А теперь рисуй план, мадам архитекторша. Времени у нас достаточно.

Шел второй час ночи, когда они прибыли на место.

— Я поднимусь первым, потом сброшу веревку. По ней поднимите мне стекла. Пока я их буду резать, поднимается Женечка, — давал инструкции Журавлев. — Ты, Настя, останешься в машине в десяти метрах от здания. Носом к воротам. В случае шухера — чтобы была готова. Маршрут отхода знаешь. Не промахни мимо арки с проходными дворами. Но это я так, пугаю. Думаю, что все обойдется нормально.

Он вышел из машины. На трехэтажное здание в центре двора свет не падал. Но Настя оказалась права. Окна первого этажа светились, но были плотно закрыты жалюзи.

Он подошел к водосточной трубе, закинул рюкзак за спину, осмотрелся и ловко начал свое восхождение. Оцинкованная жесть в некоторых местах издавала отвратительный хруст, словно предупреждая о своей ненадежности. Упора никакого не было. Стены идеально гладкие, бетонные плиты, выкрашенные в белый цвет. Ногами касаться нельзя, тут же останется след от кроссовок, который моментально заметят в светлое время суток. Одно утешало: падать придется с малой высоты.

Опыт скалолаза у Вадима имелся, и он его не раз выручал в переделках, без которых его жизнь была немыслима. Сам себе дорожку выбрал — пенять не на кого.

Все шло нормально. До цели он добрался благополучно. Теперь нужно дотянуться до ручки оконной фрамуги, зацепиться и перебраться на узкий карниз. Тут требовался небольшой трюк, так как рука не дотягивалась до центра окна. Не хватало каких-то двадцати сантиметров. Придется прыгать, другого способа он не видел. Только бы не промахнуться и чтобы ручка не отвалилась.

Вадим собрался, сжался в пружину и сделал рывок. Доли секунды он находился в полете без всякой опоры. Правая рука цепко ухватилась за оконную ручку, и кулак сжался в мертвой хватке. Тут произошло непредвиденное. Оконная рама раскрылась, и он повис в воздухе, держась одной рукой. До карниза можно было дотянуться только ногами, если их забросить как плети и получить хоть какой-то упор. Ручка могла оторваться в любую секунду. Журавлев рискнул. Ноги зацепились за карниз, и он начал давить на него пятками, одновременно сгибая колени. Фрамуга начала закрываться. Левой рукой Вадим схватился за вторую фрамугу и в момент их сближения сделал резкий рывок вперед.

В итоге он оказался на подоконнике между внешними и внутренними рамами. Еще один перехват — и руки вцепились в открытую форточку внутренней рамы. Крепкая конструкция его спасла. Окна сделаны из пластика и хорошо держались в проемах. Архитекторы для себя постарались. Хорошо, что он не лез в контору по деревообработке. Ни одна бы деревяшка такой нагрузки не выдержала.

Немного встряски ему не повредило. Журавлев отдышался и, просунув руку в форточку, открыл внутреннюю фрамугу. Что Богом не делается, все к лучшему. Во всяком случае, не придется стекла вставлять.

Прямо у окна стоял стол, на котором красовался макет. Хрупкая вещь. Вадим сдвинул его в сторону, достал из кармана платок, постелил на стол и встал на него ногой, после чего смог перепрыгнуть через стол и опуститься на пол. Двигался он как кошка — мягко, бесшумно и ничего не задевая. Пришлось снять рюкзак и достать фонарь и отмычки. Помещение было огромным. Кругом стояли чертежные доски, планшеты на треногах и мольберты. Дверь одна, и тут пришлось пустить в дело инструмент. Замок ничего серьезного из себя не представлял. Несколько секунд — и затвор щелкнул.

Вадим прижал ухо к щели. Тишина. Он приоткрыл дверь и выглянул наружу. Темно. Коридор второго этажа не освещался. Значит, и охрана сюда не заглядывает. И потом, это же не ювелирный магазин, чтобы выставлять сторожей с интервалами в один метр.

Журавлев вернулся к окну, сдвинул стол, стараясь не повредить макет, и, привязав веревку к трубе батареи отопления, выбросил ее наружу.

Из тени появился Метелкин.

— Не касайся ногами стен. Делай упор на трубу, — тихо сказал Вадим, но в ночной тишине партнер его услышал.

Пока тот взбирался, Журавлев осмотрелся. Столы стояли вдоль всего помещения. Шесть окон и метров пятнадцать в длину.

Он начал освещать фонариком макеты и разглядывать их. Третий по счету от стены его заинтересовал больше всех. У него даже пульс участился. Перед ним стоял городок в Ватутинках в миниатюре и с тем самым дворцом в центре площади. Под стеклом лежала табличка: «Развлекательно-оздоровительный комплекс для участка в двести гектаров. Проект 16/10, архитектор Поплавский Ю.Е». На макете даже деревца стояли и машинки на стоянке. Про забор и тот не забыли.

Вадим обвел фонарем помещение. Вдоль противоположной от окон стены ряд к ряду стояли железные несгораемые шкафы, штук десять, а то и больше.

Он протиснулся между столами и подошел к одному из шкафов. Скотчем в углу была приклеена бумажка «1/10 — 5/10». Он подошел к следующему шкафу и заметил такую же табличку, но с другими шифрами: «6/10 — 12/10». Третий шкаф оказался тот, что он искал. Пришлось вновь лезть за отмычками.

Шкаф открылся одновременно с появлением на подоконнике Метелкина. Тот спрыгнул на пол, включил свой фонарь и увидел Журавлева за работой. Приблизившись к нему, он спросил:

— А здесь ты что потерял? Архитектурой интересуешься?

— Угадал, Женя. Еще как интересуюсь. Раньше не мог найти связь между схожими формами, а теперь нашел. Обсудим потом. Черт! Тут по этим номерам двенадцать толстых папок. Придется забрать их с собой.

— А если заметят?

— Заметят, если такое же сооружение кто-то пожелает построить. Тогда им понадобятся эти папки. Но я не думаю, что кому-то взбредет в голову тратиться на новый кремль. Тащи их к окну. На обратном пути прихватим.

Папки отнесли, шкаф заперли и двинулись дальше.

В конторе ни света, ни звука. Схему, нарисованную Настей, они выучили наизусть, чувствуя себя как в собственной квартире.

На третьем этаже также стояла тишина и полный мрак. На железную дверь у Журавлева ушло семь минут. Три замка и не все простенькие, как он думал.

Помимо самой студии, где велась съемка, имелись и другие комнаты: лаборатория, примерочная, реквизиторская и архив.

Металлических шкафов тут не было, только обычные с застекленными дверцами. Четыре штуки.

Открыв один из них, Метелкин ахнул:

— Боюсь, Дик, мы и к утру не разберемся.

— Почему?

— Коробки. Смотри. Филиалы № 1, 2, 3, 4. А откуда нам известно, в каком из филиалов мы находимся?

Он взял одну из коробок, набитую конвертами. Вытащил первый попавшийся и увидел надпись: «Ольга Подкопаева».

— Слава Богу, они меченые. Значит, так. Ты берешь две коробки и я две. В какой найдем конверт с именем Насти, тот филиал наш. Она уже попала в архив. Сомнений нет.

Начали поиски. Конверт с надписью «Анастасия Ковальская» попался Метелкину. Он открыл его и достал десять слайдов размером девять на девять.

— Я думал, у них негативы, а они работают со слайдами. Правильно, конечно. И нам легче. Мы их быстрее сможем просмотреть. Отсканируем на компьютер и даже распечатать сможем.

— Значит, мы все же находимся в филиале номер один? — спросил Журавлев.

— Удивительно не это. Четыре филиала, но где же центральная контора?

— Внизу. На подоконнике. Но об этом после. Торопиться надо.

— Я дам тебе свои конверты и буду диктовать имена. Записывай, а я туда буду перекидывать слайды, в освободившиеся пакетики положу свои кадры. Тогда долго не обнаружат.

— Хорошо, поехали.

В общей сложности они сменили пленку в девяноста двух пакетах.

— С ума сойти. — Метелкин вытер рукавом пот со лба. — И это только один филиал. Почти сотня женщин.

— Не так много. Пусть их будет пятьсот и еще пару сотен в центре. Тысячи не наберется. На улицах Москвы шлюх в десятки раз больше.

— Возможно. Но их не убивают и они не исчезают, — резонно заметил Метелкин.

Сложив все на место, как стояло, Метелкин набил свой рюкзак конвертами, и они ушли.

Двери заперли, как полагается. В офисе архитекторов навели порядок. Первым по веревке слез Женя. Вадим сбросил ему папки, отвязал веревку и скинул вниз. Столы поставил, как стояли.

Труднее всего было стоять на узком карнизе и закрывать за собой окно, а потом перескакивать на водосточную трубу. Спустился он быстро. Напарник уже перетащил папки в машину. Как только Вадим сел на заднее сиденье, автомобиль сорвался с места.

— Кажется, чисто сработали! — довольно произнес Метелкин.

— Цыплят по осени считают. Чисто мы ноги унесли, а последствия нам неизвестны, — с некоторым раздражением говорил Журавлев. — А если пропажу завтра заметят? Подозревать будут тех, кто работает в конторе. И Настя станет одной из них. Тебе больше нельзя туда возвращаться.

Настя отрицательно мотнула головой.

— Вот тогда-то меня первой заподозрят и копнут поглубже. До нашего бюро могут докопаться. Тогда не только я, но и вы попадете под прицел.

— Интересная мысль! — воскликнул Метелкин. — Все женщины, кто хотел порвать с конторой, исчезли. Пропадет Настя, и к ней пошлют киллера. Мы его и хапнем тепленьким.

— Хорошую ты мне роль уготовил, — усмехнулась Настя. — Иду я по дороге из магазина, а меня хап и в машину. А ты тем временем в носу ковырять будешь. Убивают их или нет, рано говорить, но выкрадывать людей они навострились, как надо. Ни одного свидетеля. Не забывай, Женечка. У меня тринадцатилетний сын. Нет, конечно, я могу сыграть роль приманки, но сначала мы должны знать о них все и с подробностями. Вот тогда я пойду на это, чтобы взять их с поличным. А пока вокруг нас один туман. Кстати, Дик, а что в этих папках?

— Средство для рассеивания тумана. Придем в контору, там разберемся. Работенки нам надолго хватит. Хватило бы кофе.

Пока Метелкин возился с компьютером и сканировал слайды, Журавлев разбирался с документами и чертежами. В папках даже фотографии макета нашлись, что помогло понимать строительные чертежи людям, далеким от архитектуры.

Настя раскладывала кальки и синьки и с полным непониманием смотрела на огромные листы, как на китайскую грамоту.

— Я, конечно, догадываюсь, Дик, что ты человек эрудированный и знаешь -толк во многих вещах. Но объясни мне, дуре, на кой ляд тебе все это понадобилось?

— Если бы я понимал все как надо. К сожалению, я такой же профан в архитектуре, как и ты. Нам придется нанять консультанта, чтобы специалист нам смог перевести эти каракули на язык обывателя.

— Тогда зачем тебе понадобилось тащить двенадцать тяжеленных папок? Чтобы смотреть на них, как баран на новые ворота?

— Нет, мы люди, которые смотрят на новые ворота. Причем я видел эти ворота наяву несколько дней назад. — Журавлев разложил фотографии макета на столе. — Видишь, в центре площади стоит особняк. Вообще вся эта картина напоминает усадьбу восемнадцатого или девятнадцатого веков. Все портит комплекс коттеджей, разбросанных по территории. Тут их около тридцати. Пара зданий смахивает на административные корпуса.

— Какой-нибудь правительственный санаторий.

— Похоже. И охрана, и заборы соответствуют. Но все дело в том, что это огромный элитный притон. И я там был, мед-пиво пил, как в сказке говорится, и получил предложение сотрудничать.

— Охранником?

— Проституткой. Неужели ты думаешь, что только мужики нуждаются в женской ласке? Вовсе нет. Жены очень богатых чиновников и бизнесменов тоже хотят ласки. Как утверждает реклама по «ящику», пятьдесят процентов мужиков больны простатитом. Процентов десять «голубых», часть импотентов по старости либо по другим причинам. Ну что делать пятидесятилетней женщине, если она богата, имеет время, а главное — желание. И в шестьдесят, и старше оно не пропадет. А муж, извините, способен только деньги в дом приносить. У детей уже свои семьи. И что? Она выйдет на улицу и будет молодых самцов за рукав хватать? В лучшем случае обкрадут до нитки. И не всегда есть возможность тащить мужика в свой дом. Если парень молодой, крепкий и полон сил, то семейный. Рад бы помочь пожилой женщине, а вести ее некуда. И как тут быть? Клуб решает все проблемы. Никаких имен, фамилий и адресов. Любое время суток. Сауны, бассейн, номера с зеркалами, мужиков, как грибов после дождя, на любой вкус. Чего еще надо? То же самое касается мужчин. У тех выбор еще больше. Девочки от четырнадцати лет до тридцати. Табун. А как я догадываюсь, эти коттеджи для них стоят. Сам дворец разделен на две части. Как видишь по макету, у него главные входы помпезные, с колоннами и подъездными аллеями с двух сторон. Одна мужская, другая женская.

— Откуда ты все это знаешь? Сказки!

— Я привез в этот притон кокаин и марихуану. Точнее сказать, сделать это должен был Сережка. Тот паренек, что живет у меня. Такой же сирота, как и я. Просто я подстраховал парня. Как видишь, великосветские дамочки не прочь и кокаинчика нюхнуть, и сигаретку с «дурью» выкурить. По пять килограммов в месяц каждого из наркотиков уходит. Пять тысяч доз кокаина. Вот и прикинь, сколько у них клиентуры в клубе.

— И их до сих пор не прикрыли?

— Я был в этом дворце. В каждом номере стоят видеокамеры и прослушка. Скрыто идеально. Таким образом они накапливают компромат на сильных мира сего. И кто после этого посмеет на них замахнуться? Я так думаю, что официально притон оформлен, как ты правильно сказала, санаторием какого-нибудь министерства. И кому он мешает, в конце концов? Если человек хочет получить удовольствие, и ему предоставляют такую возможность за определенные деньги, то он вправе выбирать, идти или нет. Никто силком не тащит.

— Постой, секундочку. Так эти чертежи ты взял в моем притоне?

— Ну он пока еще не твой, хотя я вижу, ты уже с ним сроднилась, но ты права.

— Значит, между ними есть связь?

— Конечно. Какая ты догадливая, Настена! Мало того, «твой» притон называется «филиал № 1». А их существует четыре. Это мы с Женечкой точно установили.

— И кто же за всем этим стоит?

— Человек, готовый выплатить миллионов сорок долларов на развитие и дальнейшее процветание, а взамен получить тридцать чемоданов компромата.

— И что с ним делать? Отпугивать прокуроров, пытающихся прикрыть лавочку? Давить на высоких чиновников?

— Лавочку и так никто не тронет. А если ты захотел купить на аукционе новое месторождение нефти или разорить конкурентов, то получишь то, что пожелаешь. Чемоданы помогут. Ты же знаешь, что в нашей стране не закон решает вопросы и не суд, а чиновник. А кто такие чиновники? Те же люди, что и мы, с теми же грехами. Секс-индустрия на Западе — это бизнес, приносящий огромные доходы. У нас это политика. Пожертвовать сорок миллионов на такую паутину, чтобы выиграть хотя бы одну сделку, которая впоследствии принесет миллиарды, — ход дальновидный и хорошо продуманный. Притон процветает. И его не те ребята в камуфляжной форме охраняют, а те, кто внутри с девочками в саунах парится. Такие сторожевые псы и опаснее, и злее.

Настя задумалась, потом сказала:

— Честно говоря, мне тоже плевать на эти притоны. Но я не могу смириться с убийствами. Такую вседозволенность им простить нельзя.

— Наша задача, Настя, куда скромнее. Ирина наняла тебя найти Марину, а потом сама исчезла. Найдем этих женщин и на этом успокоимся. А если они к тебе полезут с претензиями, разорим к чертовой матери весь их курятник с помощью обычного динамита. Законом тут никого к ногтю не придавишь. — Журавлев повернулся к Метелкину, старательно работавшему за компьютером. — Как у тебя дела, профессор?

— Хотите на голенькую Настену глянуть?

| — Хватит уже, нагляделись. Сотни метров пленки перевели, когда через скважину меня снимали. Мы, если помните, тоже похожим бизнесом промышляли. Только масштабы были не те, — с раздражением парировала Настя.

— Ладно-ладно, тебя смотреть мы не будем, — успокоил ее Метелкин. — Но четырех красоток придется лицезреть. Здесь и Марина есть, и Ирина. Причем на всех дамочек первый слайд делали портретным. Клиент мог иметь полное представление о той красотке, которую выбирает. Лицо, фигура в рост, спереди, сзади и всякие там эротические позы.

Вадим и Настя прильнули к экрану монитора.

— И вот еще две женщины. Они упоминаются в дневнике Марины. По ее словам, они исчезли. Это Зоя Морозова. Исчезла двадцать шестого декабря. Обратите внимание. У нее на попке цветная татуировка. Цветочек аленький. Очень соблазнительно смотрится. Хочешь не хочешь, а это примета. А вот Люба Китаева. Исчезла тринадцатого февраля. Тоже девочка меченая. При большом увеличении видна родинка, прямо рядом с соском правой груди, у Марины особых примет нет. Только глаза необычные. Такие не спутаешь. Широко посаженные и миндалевидные, а ресницы смотрят вниз, а не вверх. Взгляд получается с поволокой, томный такой, завораживающий. Если она жива, в чем я сомневаюсь, то узнать такую женщину в плотной толпе можно.

— Вот что, Женечка, снимочки распечатай в нескольких экземплярах. Всю фонотеку перепиши на лазерные диски. И тоже в нескольких экземплярах. У нас должен быть свой архив. А тот, как я думаю, нам придется вернуть на место. Копию с чертежей тоже сделаем и вернем. Там есть очень любопытные кальки с подземными коммуникациями. Тут придется со специалистом консультироваться.

— Послушай, Дик, лезть еще раз в пасть тигра рискованно. Зачем?

— А затем, что пропажу могут заметить раньше времени. Я так думаю, что быстренько и скоренько мы это дело не раскрутим. Перед нами сплошные стены стоят. Через них не перемахнешь. Подкопы делать придется, не настораживая зверя. Эти ребята готовы на все. Они знают, что им любое преступление с рук сходит.

В кармане Журавлева заиграла музыка. Он достал сотовый телефон и ответил сонным голосом, будто его разбудили:

— Какого черта вам надо?

— Извини, Дик. Я человек ночной и вечно путаю время суток. Разбудил?

— Кто это?

— Григорий Ефимыч из курортной зоны. Помнится, мы договаривались сотрудничать.

— А я что, против? Телефон мой у вас есть.

— Вот я им и воспользовался. Твоя великосветская клиентка мне уже все уши о тебе прожужжала. Требует только тебя. Влюбилась на старости лет. Завтра в пять она приедет. Постарайся не подвести.

— Буду, как штык. Но и вы не забывайте, что после горькой пилюли мне леденец нужен.

— Получишь свой леденец. На выбор. Спокойной ночи. Тебе надо выспаться и хорошо выглядеть.

— До завтра.

Журавлев убрал телефон в карман.

— Кто это?

— Завтра еду в Ватутинки. — Он указал пальцем на фотографии макета. — Это вам не филиал какой-нибудь, а настоящий бордель. На меня есть заявка.

Настя расхохоталась.

— Ты, Дик, пользуешься успехом больше, чем я. Ну что, девочки-проституточки, кофейку попьем?

— Заваривай и покрепче, — согласился Вадим. — Так вот. У меня возник еще один вопрос. Как я понял, ты, Женечка, устанавливал прослушки в гостиничных номерах. Работал на какого-то дядю. И судя по тому, что Настя попала именно в один из этих номеров гостиницы «Москва», то можно с уверенностью сказать, что мы имеем дело с одной конторой.

— Но от этого ничего не меняется. — Метелкин махнул рукой. — Мы уже обсуждали этот вопрос.

— Меня другое интересует. Аппаратура?

— Высший класс. Япония.

— И это понятно. Номера в Ватутинках очень похожи на гостиничные. Аппаратуру, очевидно, закупали оптом. Нет смысла разбивать на фирмы и партии.

— Допустим, — согласился Метелкин. — Вопрос-то в чем?

— Принцип работы техники меня интересует. Мою голую задницу пусть снимают, не жалко. Но я хочу пообщаться с клиенткой, но так, чтобы меня не услышали.

— Ничего не получится. Жучки стоят везде. Они очень чувствительные. Шепот уловят.

— Значит, дело дрянь?

— Постой-постой… А ванны в номерах там есть?

— Джакузи.

— Вот это я точно помню, что в ванных комнатах жучки не устанавливались и камеры тоже. Там снимать-то нечего, туда, как правило, поодиночке ходят. А шум воды заглушает микрофоны. К тому же аппаратура нежная, а там сырость и пар.

— Отлично! Лазейка все же есть!

Настя принесла чашки с кофе.