"«...Расстрелять!»" - читать интересную книгу автора (Покровский Александр Михайлович)БабочкаОфицер свихнуться не может. Он просто не должен свихнуться. По идее – не должен. Бывают, правда, отдельные случаи. Помню, был такой офицер, который на эсминце «Грозный» исполнял, кроме трех должностей одновременно, еще и должность помощника командира. Его год не спускали на берег. Сначала он просился, как собака под дверью: все ходил, скулил все, а потом затих в углу и сошел с ума. Его сняли с борта, поместили в госпиталь, потом еще куда-то, а потом уволили по-тихому в запас. Говорят, когда он шел с корабля, он смеялся, как ребенок. Бывает, конечно, у нас такое, но чаще всего офицер, если окружающим что-то начинает казаться, все же дурочку валяет – это ему в запас уйти хочется, офицеру, вот он и лепит горбатого. Раньше в запас уйти сложно было; раньше нужно было или пить беспробудно, или, как уже говорилось, лепить горбатого. Но лепить горбатого можно только тогда, когда у тебя способности есть, когда талант имеется и в придачу, соответствующая физиономия, когда есть склонность к импровизации, к театру есть склонность или там – к пантомиме… Был у нас такой орел. Когда в магазине появились детские бабочки на колесиках, он купил одну на пробу. Бабочка приводилась в действие прикрепленной к ней палочкой: нужно было идти и катить перед собой бабочку, держась за палочку; бабочка при этом махала крыльями. Он водил ее на службу. Каждый день. На службу и со службы. Долго водил: бабочка весело бежала рядом. С того момента, как он бабочку водить стал, он онемел: все время молчал и улыбался. С ним пытались говорить, беседовать, его проверяли: таскали по врачам. А он всюду ходил с бабочкой: открывалась дверь, и к врачу сначала впархивала бабочка, а потом уже он. И к командиру дивизии он пошел с бабочкой, и к командующему… Врачи пожимали плечами и говорили, что он здоров… хотя… – Ну-ка, посмотрите вот сюда… нет… все вроде… до носа дотроньтесь… Врачи пожимали плечами и не давали ему годности. Скоро его уволили в запас. На пенсию ему хватило. До вагона его провожал заместитель командира по политической части: случай был исключительно тяжелый. Зам даже помог донести кое-что из вещей. Верная бабочка бежала рядом, порхая под ногами прохожих и уворачиваясь от чемоданов. Перед вагоном она взмахнула крыльями в последний раз: он вошел в вагон, а ее, неразлучную, оставил на перроне. Зам увидел и вспотел. – Вадим Сергеич! – закричал зам, подхватив бабочку: как бы там в вагоне без бабочки что-нибудь не случилось; выбросится еще на ходу – не отпишешься потом. – Вадим Сергеич! – зам даже задохнулся. – Бабочку… бабочку забыли… – суетился зам, пытаясь найти дверь вагона и в нее попасть. – Не надо, – услышал он голос свыше, поднял голову и увидел его, спокойного, в окне, – не надо, – он смотрел на зама чудесными глазами, – оставь ее себе, дорогой, я поводил, теперь ты поводи, теперь твоя очередь… – с тем и уехал, а зам с тем и остался. Или, вернее, с той: с бабочкой… |
||
|