"Крестовые походы.Миф и реальность священной войны" - читать интересную книгу автора (Виймар Пьер)

1
ГРАФСТВО ЭДЕССКОЕ

Большая крестоносная армия отдыхала в Марате после трудного перехода через Антитавр, когда ее догнал Балдуин Булонский. Его приключения в Киликии, ссоры с Танкредом свидетельствовали, скорее, о его твердом желании обосноваться на Востоке, чем идти освобождать Гроб Господень.

Не прошло и двух дней после его приезда, как он снова решил попытать судьбу; на этот раз он мог взять не более двухсот рыцарей и такое же число пехотинцев. С этим маленьким отрядом он последовал за человеком, о котором самые древние хроники говорят, как о проклятом, — за армянином Пакрадом. Когда крестоносная армия пришла в Константинополь, он находился в плену у василевса, сбежал из-под стражи и примкнул к латинской армии, когда она осаждала Никею, где и вошел в свиту честолюбивого и решительного барона Балдуина Булонского, одного из братьев Готфрида Бульонского.

Пакрад был одним из тех армян, которые вели в Киликии и горах Антитавра сложную политику лавирования между Византийской империей, турецким султанатом Персии и анатолийскими эмирами. Мечтая возродить величие армянской нации, он пытался использовать войско лотарингцев, чтобы заложить основы государства; что касается Балдуина, он понял, что в случае, если его будет сопровождать и вести Пакрад, он сможет заручиться безоговорочной поддержкой армянского населения, чтобы захватить власть.

Дабы немного обрисовать личность того, кто станет первым королем Иерусалима и настоящим основателем арденнской династии, Гильом Тирский рассказывает, что Пакрад денно и нощно уговаривал Балдуина решиться последовать за ним; он соблазнил его легким завоеванием плодородных земель и повел в район Турбесселя (Телл Башира) и Раванделя (Раван Дана) по дороге, идущей из Мараша в Антиохию (зимой 1097 г.).

Завоевание, действительно, прошло легко; присутствие крестоносцев послужило своего рода катализатором для христианского населения, которое принялось самостоятельно изгонять мусульманские гарнизоны. Мятежи распространялись так быстро, что основные крепости пали еще до того, как мусульмане смогли отреагировать должным образом. За короткий промежуток времени вся страна оказалась во власти латинянина, который, разумеется, доверил ее защиту армянской знати, столь единодушно оказавшей ему помощь!

Пакрад получил город Равандель, но, быть может, слишком поспешив, этот армянин попытался захватить значительную часть добычи и дошел до того, что вступил в сговор с турками. «Верный друг» был разоблачен, его пытали, наконец, изгнали… но не раньше, чем получили обратно доверенные ему земли.

Попытка наладить франко-армянское сотрудничество провалилась прежде, чем ее стали принимать всерьез, но Балдуин и его рыцари удерживали достаточно прочно обширную территорию, ограниченную с востока Евфратом. Река, казалось, играла роль границы создававшегося франкского княжества, однако будущее Балдуина лежало по другую сторону Евфрата. Балдуин получил призыв о помощи от одного христианина, правителя большой крепости Эдессы (Урфы); армянин по имени Торос с помощью интриг стал правителем этого большого месопотамского города, но продолжал подвергаться нападкам со стороны соседей-мусульман, которые вели с ним партизанскую войну. Поэтому Торос, дабы ослабить давление соседей-эмиров на Эдесские земли, решил обратиться за помощью к франку.

И вновь в основу попытки наладить сотрудничество между франками и армянами легло недопонимание: Торос звал наемников, которым мог заплатить благодаря собственным сокровищам и богатым доходам от Эдессы. Что же касается Балдуина, знатного западного барона, то он и не думал работать на какого-то «местного военачальника», который в глазах северофранцузского феодала был всего лишь выскочкой.

Оставив верных людей охранять завоеванную страну, Балдуин взял с собой восемьдесят всадников. Турки, контролирующие территорию между Евфратом и Эдессой, тотчас же узнали о его планах и попытались остановить его продвижение. Удачно избежав одной из многочисленных засад на дороге, франки были вынуждены укрыться в небольшом укреплении, удерживаемом одним представителем мелкой армянской знати. Продержав осаду три дня, турки отошли к Самосате (Самсате). Тогда Балдуин вновь направился по дороге в Эдессу, где жители приветствовали его самым трогательным образом. Духовенство встретило его крестным ходом, сам Торос вышел к нему за стены города, а ликующие горожане кричали и пели под звуки барабанов и труб. Теплота оказанного приема убедила Балдуина в том, что он «был послан провидением» этому народу, слишком долго терпевшему мусульманское присутствие. Поэтому, когда Торос заговорил о том, чтобы взять его на службу в качестве наемника, он пригрозил все бросить и снова перейти Евфрат, чтобы посвятить себя защите новых владений. Торос был вынужден уступить: он отдал ему в пожизненное пользование половину ежегодных доходов и поступлений от города, вместе с обещанием наследования ему после смерти, так как у него не было ни сына, ни дочери. Этого было все же недостаточно, ибо горожане, чья благосклонность бесспорно принадлежала гордому барону, требовали, чтобы Балдуин принял непосредственную власть над городом. В самой большой церкви Эдессы перед всем народом прошла странная церемония усыновления: «Нагой Балдуин должен был проскользнуть между телом и рубахой старого куропалата Тороса, прижав его к груди, и скрепить договор поцелуем». Та же церемония должна была произойти между Балдуином и женой Тороса. Отныне булонский авантюрист мог рассчитывать получить в дальнейшем Эдессу в наследство, но ему надо было еще выполнить свои обещания и, в первую очередь, победить турок, чтобы освободить население от многочисленных податей, которые они должны были платить. Эдесса страдала от тяжелых налогов, поскольку за полусвободу, которой добился Торос для города, куропалат платил мусульманским эмирам золотом и серебром. Как только горожане убедились в возможности выступать с позиции силы, они отвергли осторожные, но дорогостоящие маневры Тороса. Они дошли даже до того, что стали упрекать его, будто он душит их налогами, наполняющими, по их мнению, его собственный карман.

Самым крупным гонителем христиан Эдессы был турецкий эмир из Самосаты Бальдук, контролировавший на анатолийском плато дорогу на Эдессу и охранявший одну из лучших переправ через реку. Не было таких притеснений, которым бы Бальдук не подверг горожан христиан: количество налогов, податей и принудительных работ увеличивалось по его прихоти, а при малейшем промедлении он уничтожал сады и поля. Эмир совершенно не боялся вооруженного восстания горожан, ибо позаботился о том, чтобы взять значительное количество заложников — детей из лучших христианских семей. «Горожане умоляли князя-союзника [Балдуина] не только избавить их от притеснений Бальдука, но и вернуть им детей» (Гильом Тирский). Неудивительно, что Балдуин, о власти которого над толпой мы уже знаем, постарался удовлетворить их просьбы; но, быть может, Гильом Тирский попытался обозначить таким образом заключение союза между франкским военачальником и христианами Эдессы, ставшее предпосылкой отстранения куропалата от власти…

Армянский хронист Матвей Эдесский рисует нам портрет Тороса: «Тем временем армянский вождь Константин приехал из Гаргара. Через несколько дней куропалат направил их (Балдуина и Константина) осаждать Самосату и вести войну с эмиром Бальдуком… Неверные одержали победу и поразили франков, как и местных жителей. На поле осталось около тысячи человек. Битва состоялась на второй неделе Великого поста. Когда Балдуин вернулся, он нашел предателей, лживых советников, которые замыслили вместе с ним погубить Тороса. Последний отнюдь не заслужил такой участи, ибо много послужил городу. Благодаря его ловкой осторожности, хитрой изобретательности и отваге город был спасен от порабощения свирепым и жестоким народом мусульман. Сорок заговорщиков, взявшихся свершить этот Иудин поступок, пришли ночью в дом Балдуина и, посвятив его в свои преступные планы, пообещали отдать ему Эдессу. Балдуин дал свое согласие. Тогда они явились к армянскому вождю Константину. В пятую неделю поста он поднял против Тороса множество людей, которые в воскресенье учинили разгром в доме приближенных куропалата и захватили верхнюю часть цитадели. На следующий день заговорщики вновь собрались, чтобы окружить то место, где скрывался Торос, и яростно нападали на него. Находясь в безвыходном положении, Торос сказал им, что если они дадут клятву освободить его, он отдаст им цитадель и город, а сам с женой уйдет в Мелитену. Он дал им кресты из Варага и Макеноц, и Балдуин поклялся на этих почитаемых святынях посреди церкви Св. Апостолов, что не причинит ему никакого вреда… После того, как граф принес эту клятву, призывая в свидетели всех святых, Торос передал ему цитадель, и Балдуин вступил в нее в сопровождении всех знатных горожан… В следующий вторник, праздник сорока мучеников Севастии, жители города, вооруженные мечами и толстыми палками, толпой кинулись на Тороса и сбросили его с крепостной стены в разъяренную толпу разбушевавшейся черни. Те яростно набросились на него, и он закончил жизнь в ужасных мучениях, пронзенный мечами. Это было страшное преступление перед лицом Господа. Привязав его веревкой за ноги, они с позором протащили его через городские площади, затем воткнули его голову на копье, изрыгая проклятия, и поставили это копье напротив церкви Спасителя, построенной некогда апостолом Фаддеем. Из года в год Господь своей рукой будет карать преступный город».

Итак, Балдуин стал владетелем Эдессы; разумеется, сокровища, «терпеливо» накопленные Торосом, перекочевали в его сундуки. Бывший каноник Ахена и Льежа, безденежный младший сын, авантюрист первого крестового похода стал князем богатых восточных земель и обладателем сокровищ, которые пойдут как на то, чтобы защищать владения, так и на то, чтобы унять угрызения совести некоторых крестоносцев, перед которыми отныне открывались два пути: либо продолжать долгий путь на Иерусалим, либо служить повелителю плодородной Эдессы (март 1098 г.).

Внезапное богатство, свалившееся на Балдуина, вызвало бурную реакцию; самым любопытным, безусловно, было поведение турка Бальдука — он продал ему крепость Самосату за 10000 безантов, что дало возможность графу вернуть жителям Эдессы их детей, которых турок держал в качестве заложников.

Территориальная экспансия графства вписывалась в ряд случайностей крестового похода; Балдуин не только не приобрел ничего значительного, пока франкское ополчение стояло под Антиохией, но еще и должен был противостоять ужасному натиску армии султана, которой командовал Кербога. Для мусульман осада Эдессы стала стратегической ошибкой, но Кербога, атабек Мосула, был так уверен в победе, что захотел для начала искоренить франкские владения, находящиеся вблизи его собственных земель. Осада длилась с 4 по 25 мая 1098 г., и время, потерянное под стенами Эдессы, спасло основную армию, дав ей возможность овладеть Антиохией.

Гибель мусульманского войска, напавшего на крестоносцев, подняла боевой дух франков, а долгая остановка войск в районе Антиохии сыграла на руку новому графу: он очень нуждался в западных воинах, желательно — лотарингцах, чтобы упрочить свое господство и подчинить себе знатных армян, которым не мог простить напоминания о том, что они помогали ему прийти к власти. Поэтому он набрал множество воинов-простолюдинов, которых нанял на службу, выплачивая им жалование деньгами Тороса, а также рыцарей и мелких феодалов, которых щедро одарил фьефами.

Привлечение франкских воинов намного увеличило военную мощь создававшегося государства. Однако очень скоро армянское население будет выступать против того, что приглашенные ради пользы княжества латиняне отстраняли их от военной и политической власти.

Считая себя ограбленными тем самым властителем, которому они столь легкомысленно предались, несколько крупных лиц армянской общины Эдессы организовали заговор, чтобы свергнуть его. Они сговорились с соседями — турецкими эмирами — и для вящей безопасности перевезли свое имущество в крепости, которые все еще принадлежали им. Заговор уже близился к осуществлению, когда его раскрыли. Реакция булонца была скорой и отличалась особой жестокостью, призванной устрашить возможных предателей. Организаторам выкололи глаза, простых исполнителей искалечили, а затем изгнали из города, отобрав все имущество. Множество армян было брошено в тюрьму, за них был назначен выкуп в двадцать тысяч безантов золотом. Время, когда армянское население служило опорой графу, полностью прошло, и брак Балдуина с дочерью одного армянского вельможи из горных районов уже не мог создать видимость обратного.

Среди крестоносцев никто не сомневался в выгоде того, что было сделано в Эдессе; поэтому Балдуин даже не явился на совет предводителей похода, созванный 5 ноября 1098 г. в церкви Св. Петра в Антиохии. Он не участвовал в походе на Иерусалим, предпочтя посвятить себя расширению владений.

С конца 1099 г. графство достигло наибольших размеров, включив в себя территории, расположенные по обоим берегам Евфрата (несмотря на то, что очень долго эта река служила границей между Востоком и Западом). Это положение придало Эдесскому государству первостепенную значимость с точки зрения стратегии, но экспансия на восток, т. е. к Мардину, Дьярбакиру, Мосулу и далее к Багдаду, политическому центру Халифата, вызвала резкий отпор мусульман.

Хотя это продвижение на восток, как кажется, вполне отвечало требованиям священной войны, также верно и то, что оно было единственно возможным, поскольку на западе княжество Антиохийское не оставляло эдессцам ни малейшей надежды на присоединение новых земель; на юге эмират Алеппо по своей воле или насильно стал зависеть от Антиохии, хотя оба эти государства и продолжали враждовать между собой. Итак, умерить аппетиты правителя Эдессы оставалась способна лишь мусульманская Месопотамия. На севере графство граничило с небольшими армянскими владениями в Антитавре, которые изначально помогали латинянам. Однако вскоре, раздраженное суровостью франкского господства, армянское население стало оказывать сопротивление. Через некоторое время единичные выступления переросли в едва прикрытую войну с вторгшимися чужеземцами. В результате сложилась следующая ситуация: открытая война на востоке, настороженное наблюдение на юге и тайное сопротивление на севере.

По отношению к восточным латинским государствам Эдесса взяла на себя роль, которую приписывают ей все хронисты — «оплота христианства». Судьбой ей будет предначертано пасть после того, как ее богатые земли будут разграблены, жители изгнаны (мусульмане — франками, христиане — из-за долгой франко-турецкой войны), а крепости разрушены.

Помимо маленьких армянских владений враждебной к Эдесскому графству была хорошо защищенная турецкая Анатолия. Граф Эдесский, однако, сумел там закрепиться, взяв под свое покровительство город Мелитену (Малатью), христианский островок, захлестываемый волнами анатолийских турок. Первым на помощь жители города позвали Боэмунда Антиохийского, но он попал в засаду и был захвачен в плен грозным турецким эмиром. Тогда, чтобы уладить дела христиан, в путь пустился граф Эдесский. За три дня форсированного марша он преодолел расстояние между Эдессой и Мелитеной, пройдя через трудные горные перевалы. Его внезапное появление обратило турок в бегство. Затем граф укрепил христианский город, стоящий на вершине плато, оставил там небольшой гарнизон и вернулся в Эдессу.

На пути в столицу графу встретился гонец из Иерусалима: его брат Готфрид умер, и лотарингские бароны, его приближенные, обосновавшиеся в Иудее, обратили взор к брату почившего — они просили его поспешить приехать, чтобы принять корону, которую Готфрид не возложил на себя из-за своей скромности, мудрости и набожности.

Балдуин быстро собрал двести всадников и восемьсот пехотинцев. Прежде чем пуститься в долгий путь к Святому граду, он препоручил свои земли одному из родственников, двоюродному брату, в течение длительного времени делившему с ним превратности пути: это был Балдуин дю Борк, или дю Бург, сын графа Гуго де Ретеля.

Поспешность, с какой граф Эдесский отправился в Иерусалим и покинул прекрасное владение, которое с упорством и настойчивостью создавал сам, еще раз показывает нам решительный характер первого короля Иерусалима. Разумеется, армянские приближенные, вассалы первого франкского правителя Эдессы не так просто объясняют ответ на призыв палестинских баронов: «Балдуин передал этот город другому Балдуину, называемому дю Бургом. Обложив жителей Эдессы данью и собрав непомерные суммы, он купил в Иерусалиме корону своего брата Готфрида».

Балдуин дю Бург попытался продолжить политику своего предшественника, но поскольку анатолийские турки отбили у него крепость Мелитену, он был вынужден, как и его последователи, отказаться от надежды закрепиться на анатолийском плато. Поэтому франкам пришлось направить силы на Сирию и Месопотамию. Еще долгое время неудачи крестовых походов будут зависеть от невозможности обосноваться в Анатолии, что позволило бы проложить наземный путь между Западом и государствами крестоносцев в Леванте.

Конечно, нормандцы из Антиохии тоже попытались прорваться на плато, казалось, им удача улыбалась дольше, чем жителям Эдессы, но византийцы и турки, сменяя друг друга, все же изгнали их из Сирии. Анатолия осталась в руках турок и византийцев, и франкские колонии стали чахнуть из-за отсутствия притока людских сил.

Чтобы получить ощутимые результаты при продвижении на восток, графам Эдессы должны были помочь войска других крестоносных государств, особенно их соседи из Антиохии. Поэтому Балдуину дю Бургу нужно было дождаться освобождения Боэмунда, чтобы перейти в наступление. Однако неожиданно помощь пришла со стороны одного из его родственников, Жослена де Куртене, приехавшего в Эдессу; граф Балдуин передал ему значительную часть всего государства: все владения по эту сторону Евфрата, кроме Самосаты, со стратегическим центром в городе-крепости Турбесселе. Для себя граф оставил территории Осроены, гораздо более плодородные, но также и более доступные турецким налетам со стороны Дьярбакира или отдаленной Джазиры. К тому же Балдуин дю Бург все же продолжал рассчитывать на возобновление крестового похода, который уничтожил бы ислам в его земле, в Мосуле, Багдаде и Персии. Благодаря активности мосульских турок и эмиров Дьярбакира, у нового графа Эдессы крепло убеждение, что мусульманская опасность и надежды на экспансию франков находятся на востоке.

Весной 1104 г. началось осуществление планов по возобновлению крестового похода. Было решено направиться на восток, потому что Боэмунд, наконец, был свободен, а между турками начались распри. Вот как описывает это время Михаил Сириец: «Они открыто собрались большим числом в Эдессе и проводили дни, говоря промеж себя о странах и разделе городов, которые, как только они бы их захватили, должны были отойти тому или другому. Пока они теряли время в подобных разговорах, турки собрались, чтобы сразиться с ними. Франки выступили им навстречу, недовольные одни другими из-за раздела страны. Когда они подошли к Харрану, жители города вышли им навстречу и вынесли им ключи. Балдуин, граф Эдесский, в вотчине которого находился Харран, не пожелал взять ключи из страха, что когда он зайдет в город, его союзники разграбят и разорят его. Поэтому они оставили его и продолжили путь еще более разобщенными из-за того, что не вошли в Харран, чтобы оставить там свою поклажу».

Что касается сражения, о нем повествует Матвей Эдесский: «Мусульмане пошли войной на христиан, во главе их стояли Джекермиш, эмир Мосульский и Сукман, сын Артука. Франкские вожди, узнав о приближении неверных, радостно выступили им навстречу. Они находились в двух днях ходьбы от города, в месте, называемом Озульд. Вскоре завязавшаяся битва превратилась в кровавое и ужасное побоище. Мусульмане одержали верх и обрушили на христиан кары разгневанного бога. Тогда пали больше тридцати тысяч христиан, и местность обезлюдела. Балдуин и Жослен были захвачены и уведены в плен. Двое других вождей [Боэмунд и Танкред] спаслись бегством в Эдессу. Сильнее всего удручало христиан Эдессы то, что жители Харрана, отрезав отступление остаткам войска, избежавшего смерти от рук неверных, окружили гору и равнину и убили всех бегущих числом до десяти тысяч. Глубокая скорбь, стенания, печаль и рыдания — вот какое зрелище являла собой Эдесса. Все христианские поселения пребывали в отчаянии. Балдуин был приведен в Мосул, а Жослен — в Хазанкейф, к Сукману, сыну Артука».

Сражение при Харране для франков стало настоящим бедствием. Рыцари Эдессы были убиты или брошены в темницы Мосула или Гисн Кайфы (Хазанкейфа). Возобновление крестового похода закончилось всеобщим поражением! «Для мусульман это была великая победа, равной которой до сих пор не было; боевой дух франков ослаб, их численность уменьшилась, их сила притупилась, как и их оружие, а боевой дух мусульман окреп, их рвение, с которым они защищали свою веру и сражались против неверных, усилилось и отточилось; народ поздравил себя с этой победой и утвердился во мнении, что франки были осмеяны и удача от них отвернулась» (Ибн аль-Каланиси).

Если бы победители действительно желали того, графство Эдесское, первое латинское государство Востока, исчезло бы еще в 1104 г.; но в мусульманском лагере начались ссоры. В то время как Джекермиш пытался завоевать столицу графства, Сукман довольствовался грабежами небольших христианских городов: благодаря конному отряду туркменов, переодетых во франков и размахивающих оружием графских воинов, ему удалось овладеть множеством небольших крепостей.

В это время Боэмунд присоединил к своему княжеству владения Жослена. Танкред со своей стороны возглавил оборону Эдессы; став во главе армянских пехотинцев, за которыми следовала хорошо организованная конница, он опрокинул лагерь осаждавших и наголову разбил их (июнь-июль 1104 г.). Боэмунд, напротив, не знал, что ему делать, ибо и византийцы и турки из Алеппо перешли в наступление.

Положение Антиохии было настолько серьезным, что Боэмунд передал правление Танкреду, а сам отправился на корабле на Запад в надежде организовать новый поход на Восток. Танкред же доверил Эдессу своему родственнику Ричарду де Принчипато.

Хотя бароны отчаянно защищали владения двух узников, они не прикладывали никаких усилий, чтобы освободить их самих. Значительные доходы от графства приходились очень кстати для покрытия затрат на оборону.

Разорение, чинимое нормандскими баронами, в высшей степени раздражало местных христиан, которые, впрочем, жалели о том, что их правители находятся в плену: жители Турбесселя явились в Гиен Кайфу, чтобы выкупить своего сеньора Жослена. Обретя свободу, последний начал переговоры, чтобы освободить своего сюзерена Балдуина дю Бурга, отдав за него астрономический выкуп в 70000 золотых монет и заключив в правильной и надлежащей форме союз с его тюремщиком атабеком.

Оказавшись на свободе, Балдуин и Жослен попытались вернуть свои владения, но нормандцы ничего не желали знать и затягивали дело. Пришлось прибегнуть к силе. Граф Балдуин, Жослен, мусульманские союзники и армянские воины встретились на поле с объединенными войсками Танкреда и правителя Алеппо… Две тысячи христиан сложили головы в этой схватке, и Балдуин потерпел разгром: «Когда жители Эдессы узнали о поражении, они впали в отчаяние. Они сожалели о Балдуине, считая его убитым. Тогда в церкви Св. Иоанна был созван совет, на котором присутствовал Бабиос, франкский архиепископ города, посовещаться, что делать далее, ибо они опасались, что Эдесса достанется Танкреду, который, вне сомнений, передаст ее Ричарду; а когда последний занимал Эдессу, то он погубил множество людей. На этом совете жители приступили к архиепископу со словами: „Пусть ваши люди и наши охраняют крепость, пока мы не узнаем, кто станет ее властителем и будет нами управлять". На следующий день прибыли Балдуин и Жослен, которые осведомились о том, какие речи велись на этом совете. Они сочли их весьма опасными и обвинили баронов в злонамеренности. Они приказали разорить дома множества жителей и выколоть глаза невиновным людям. Они подвергли жестоким наказаниям христиан, ибо франки легко верили самым клеветническим наговорам и находили удовольствие в том, чтобы проливать невинную кровь. Он пожелали выколоть глаза армянскому епископу Стефану; но жители, зная, что его не в чем упрекнуть, выкупили его за сумму в тысячу тахеганов» (Матвей Эдесский).

Военные действия между франками Эдессы и Антиохии прекратились, однако, примирение носило лишь внешний характер, и множество свидетелей говорят о том, что соперники продолжали затевать интриги друг против друга, призвав на помощь турок. По словам Матвея, «Балдуин продолжал строить козни против Танкреда». Альберт Ахенский, находящийся в тесных отношениях с лотарингцами, открыто обвиняет Танкреда в том, что он натравил турок на Эдессу: «ех instinctu et suggestione Tancredi» (по побуждению и внушению Танкреда).

Для мусульман пробил час джихада; после года приготовлений новый атабек Мосула Мавдуд пустился в путь по повелению сельждукского султана Персии (1110 г.): «Мавдуд расположил свои войска на всей равнине Эдессы. Он со всех сторон окружил город и солдатами покрыл горы и холмы вокруг. Весь Восток встал под его знамена. Все народы спасались бегством и покидали страну, оставляя ее безлюдной, а осажденные, подвергавшиеся нескончаемым нападениям, пришли в великое уныние. В течение ста дней они находились в тяжелейшем положении и крайней тревоге. Измученные атаками, они страдали от голода. Подступы к городу и выход из него удерживались полчищами врагов. Местность вокруг была завалена трупами, все пожирал огонь. Мавдуд разорил сады за городскими стенами и разрушил до основания монастыри, возвышавшиеся на горе» (Матвей Эдесский).

Чтобы дать отпор первому столь крупному со времен Кербоги исламскому наступлению, король Иерусалимский вновь созвал франкское ополчение и форсированным маршем выступил из Иерусалима. Мавдуд снялся с лагеря, отошел километров на двадцать и принялся ждать…

Франкская помощь, конечно же, ослабила натиск турок на Эдессу, но никаким важным стратегическим результатам не увенчалась. Сам король Иерусалимский, несмотря на привязанность к созданному им Эдесскому государству, не мог долго держать войска вдали от своей столицы, над которой нависала угроза со стороны Египта. Как только помощь уйдет, наступление мусульман возобновится, и земли за Евфратом будут захвачены.

Крепости (и в первую очередь, Эдесса) были укреплены, снабжены провизией, и туда было направлено множество воинов, чтобы отражать будущие нападения. Вставал вопрос о судьбе простых христиан, крестьян, тысячами искавших спасения за крепостными стенами. И хотя было невозможно прокормить столько ртов во время осады, и речи быть не могло о том, чтобы отправить их обратно в разрушенные и сожженные деревни; это означало бы отдать их в рабство мусульманам.

После большого военного совета король и верховные бароны приняли решение эвакуировать беднейшее население; чтобы сохранить количество рабочих рук, необходимых для обработки земельных владений, было решено переселить их за Евфрат. Снова река начала играть роль преграды и границы между Востоком и Западом. «Вскоре вся франкская армия пришла в Самосату. Все жители Эдессы и окрестностей включая женщин и детей, которые искали убежища в городе, вышли из нее, чтобы пойти за франками… Мавдуд преследовал их от Эдессы до Евфрата, повсюду проливая кровь и истребляя живущих в городах и деревнях. Дойдя до берега реки, он устроил ужасное избиение. Франкские войска уже переправились на ту сторону. Верующие пали, сраженные мечом. Многие утонули. Те, кто бросился в воду и пытался добраться до другого берега вплавь, не сумели этого сделать. Еще более значительное число людей кинулось к кораблям. Пять или шесть из них пошли ко дну, ибо каждый хотел найти для себя место. В этот день вся земля Эдессы была разорена и обезлюдела. Франки, стоявшие на западном берегу, видели эти трагические события и, не имея возможности остановить их, проливали горькие слезы. Мавдуд вернулся обратно, с множеством пленных и неизмеримой добычей» (Матвей Эдесский).

Богатая Осроена была разорена, ибо пришедшие уничтожили земли и убили крестьян-христиан. Конечно, укрепленные города остались нетронутыми, но откуда было взять деньги, чтобы заплатить оборонявшим их войскам? Опустошенные войной фьефы не могли больше компенсировать расходы, обеспечивать войска вооружением и пропитанием во время долгих кампаний.

Защиту городов за Евфратом, разумеется, могли оплачивать доходы с земель, расположенных на другом берегу реки, но ужасный поход атабека Мавдуда положил начало общему движению против крестоносцев: в тот день, когда земли Сиро-Палестины будут так же разорены военными кампаниями и перестанут приносить урожай, франкский феодализм исчезнет.