"Венец рабов" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид, Флинт Эрик)

Глава 17

- Коммандер, "Ручей Потаватоми" похоже покидает парковочную орбиту.

Линда Уотсон, услышав доклад лейтенанта Гёр, развернулась к тактической секции. По крайней мере, лейтенант была ближе к более-менее правильному произнесению странного имени этого корабля, чем удавалось большинству команды "Стального кулака". Это было первой мыслью Уотсон. Второй был вопрос: куда это Антон Зилвицкий собрался?

БИЦ* [боевой информационный центр] "Стального кулака" ненавязчиво приглядывал за фрегатом Зилвицкого с момента прибытия крейсера в систему. Не то, чтобы кто-то ставил крейсеру такую задачу. Официально посол Фрейзер не обращала какого бы то ни было внимания на крошечный военный корабль. Возможно она считала, что раз уж королева решила столь публично ткнуть пальцем в глаз правительство Высокого Хребта, то будет только справедливо отплатить таким отношением к такси Руфь Винтон. Или, что более вероятно, к водителю этого такси, учитывая насколько… непопулярен в глазах правительства умудрился оказаться некий Антон Зилвицкий.

Однако капитан Оверстейген взял на себя обязанность быть втихую в курсе перемещений как корабля, так и его пассажиров. Хотя ни то, ни другое не позволяло предположить, что "Ручей Потаватоми" мог куда-то собираться.

Зилвицкий не был обязан извещать "Стальной кулак" о своих намерениях. Как частный гражданин Звёздного Королевства он был свободен двигаться куда пожелает. Более того, хотя "Ручей Потаватоми" и был построен на Мантикоре, официально зарегистрирован он был в системе Ализон. Пусть это и было всего лишь юридической фикцией, но в том, что касалось по сути дела карманного капера, следовало соблюдать внешнее приличие.

Однако же, учитывая, кто был среди пассажиров "Ручья Потаватоми"…

Она нажала кнопку коммуникатора на подлокотнике командирского кресла.

- Капитан слушает, - практически немедленно отозвался голос в её наушнике.

- Это старпом, сэр. Прошу прощения за беспокойство, но наш друг с непроизносимым именем похоже покидает орбиту.

- Вот как? - и после секунд трёх молчания последовало: - Линда, пусть лейтенант Чени вызовет их. Скажите ей спросить - вежливо, имейте в виду - не может ли капитан Зилвицкий уделить мне несколько секунд. Если он согласится, соедините его с моей каютой.

- Есть, сэр, - коммандер Уотсон отпустила кнопку коммуникатора и повернулась к связисту "Стального кулака", мысленно мечтая на время этого разговора оказаться мухой, сидящей на переборке капитанской каюты.

Авраам Темплтон несколько секунд выслушивал голос, бормочущий у него в наушнике, а затем, кивнув, повернулся к своему кузену Гидеону.

- Изекииль докладывает из космопорта. Ему удалось кого-то подкупить и взглянуть на сообщение Зилвицкого центру управления движением. Конечный пункт назначения не указан, но Зилвицкий уведомил управление движением Эревона, что собирается покинуть орбиту. Это точно. И какой-либо другой орбиты он не запрашивал.

Гидеон поджал губы, уставившись на одну из стен номера "Мыльца", который занимали он сам и его отряд наёмников из масадцев и кощеев.

- Значит, он покидает систему, - он наклонил голову к Аврааму, не отрывая взгляда от стены. - И точно известно - так? - что дочь Зилвицкого и моя сестра остались здесь.

- Да, Гидеон. Об этом мне докладывал Джейкоб не далее десяти минут тому назад. Сучки по-прежнему в своих номерах.

Гидеон сосредоточенно рассматривал стену. Это была просто пустая стена, без каких-либо украшений. Но в данный момент ему казалось, что перед ним распахиваются невиданные перспективы.

- Спасибо, что согласились поговорить со мной, капитан Зилвицкий.

Даже для человека со столь внушительной самодисциплиной как у Антона Зилвицкого трудно было не забывать, что лицо на экране коммуникатора на самом деле не принадлежит премьер-министру Мантикоры. Оно выглядело настолько чертовски похожим на лицо Мишеля Жанвье, что Зилвицкий не мог заставить себя не ожидать услышать неописуемо раздражающий голос барона Высокого Хребта.

"Но, по крайней мере, этот голос раздражающий по другой причине, - напомнил он себе. - Дело не в том, что он говорит, а как он это говорит. Будь честен. Даже от этого твои челюсти так не сводило бы, не будь ты грифонским горцем".

- Я стараюсь соблюдать по крайней мере абсолютный минимум учтивости, капитан Оверстейген, - ответил Антон, а Оверстейген едва заметно улыбнулся, расслышав нотки, от которых Зилвицкий не смог до конца избавить свой глубокий, громыхающий голос.

- Слова истинного горца, капитан, - отозвался он и глаза его, похоже, действительно сверкнули. - На одном из приёмов миз Монтень я получил изрядное удовольствие от дебатов с вашим другом Вебом Дю Гавелом. Почему-то, сэр, я испытываю уверенность, что ваши собственные с ним споры имеют тенденцию быть… интересными.

- Вообще-то, - признал Зилвицкий с едва заметной улыбкой, - так и есть. Не в последнюю очередь из-за того, что профессор Дю Гавел получает некое удовольствие от занятия позиции крайнего противоречия собеседнику, просто для того, чтобы посмотреть, куда зайдёт спор. Я, разумеется, совсем не таков.

- Вполне могу поверить в справедливость этого утверждения… по крайней мере в той части, что касается профессора Дю Гавела, - добродушно заметил Оверстейген.

- О, это правда, - заверил его Зилвицкий, и покончил с обменом любезностями переходя к делу. - Могу я поинтересоваться, зачем вам вдруг понадобилось поговорить со мной, капитан?

- Судя по показаниям моих сенсоров, капитан Зилвицкий, "Ручей Потаватоми" в настоящее время направляется к гипергранице.

- Да, это так, - без какого-либо выражения подтвердил Зилвицкий.

- Заверяю вас, капитан, что в мои намерения не входит вмешиваться в ваши дела или препятствовать вашим передвижениям, - с ощутимой настойчивостью произнёс Оверстейген. - Однако мне известно, что на борту вашего корабля на Эревон прибыл член королевской семьи. В качестве единственного представителя блистательного флота Её Величества, в настоящее время находящегося в пространстве Эревона, я ощущаю определённую ответственность оставаться в курсе местопребывания принцессы Руфи.

Во взгляде Зилвицкого появился опасный огонёк, и Оверстейген поднял руку в успокаивающем жесте.

- Прошу вас, капитан. Будь принцесса у вас на борту, я бы не испытывал беспокойства за её безопасность. Я достаточно неплохо информирован как о вашей собственной репутации, так и о возможностях вашего корабля. В частности, я был восхищён, читая отчёт РУФ об оснащении кораблей его типа аппаратурой радиоэлектронной борьбы. По-видимому, картель Гауптмана не собирался останавливаться ни перед чем, оснащая их для Баллрум. Э-э, то есть для Антирабовладельческой Лиги, разумеется.

Зилвицкий откинулся в кресле. Как ни странно, Оверстейгена, похоже, искренне позабавил, а не возмутил тот факт, что "Ручей Потаватоми" и однотипные ему корабли были построены специально для самой знаменитой "террористической организации" галактики, что бы там ни говорили на этот счёт официальные документы. Это было не то отношение, которого можно было бы ожидать от столь близкого родственника Высокого Хребта.

"Ну вот опять, Антон! - он мысленно покачал головой. - Ты же знаешь послужной список этого человека. Кем бы ещё он ни был, идиотом он быть не может. И очевидно же, что его взгляды не вполне совпадают со взглядами его кузена".

- Поразительно, капитан Оверстейген, сколь многие люди, которым следовало бы знать что к чему, похоже совершают ту же ошибку, - произнёс он с непроницаемым лицом. - Полагаю, это достаточно естественно. Хотя Антирабовладельческая Лига решительно поддерживает следование путём политических и юридических мер, её целью является искоренение генетического рабства во всей цивилизованной галактике. И поэтому временами мы действительно относимся с согласием, или, по крайней мере, с пониманием к позиции Баллрум, как бы сильно ни порицали время от времени избранную ими тактику.

- О, не сомневаюсь, - сказал Оверстейген с отточенной учтивостью, которую несколько подпортила сопровождавшая слова широкая улыбка. - С другой стороны, капитан, если вы искренне рассчитываете, что хоть кто-либо поверит хоть одному слову из только что сказанного вами, то, возможно, вам следует подумать о переименовании своего корабля. Признаю, мало кто станет тратить время на установление происхождения его названия, но оно просто бросается в глаза всякому, изучавшему историю рабовладения, генетического или ещё какого. Имя вроде, ну, скажем, "Табмен"* [Гарриет Табмен (Harriet Tubman), урождённая Араминта Росс (Araminta Ross) (1822-1913) - американская аболиционистка африканского происхождения, шпионка северян во время гражданской войны в США] звучало бы куда более "политически ориентированным".

- Правда? - при виде этой улыбки где-то внутри Зилвицкого словно щелкнуло реле. Как бы ни выглядел этот человек, он уж точно не был клоном Высокого Хребта. - Я лично стоял за "Бакстон"* [Сэр Томас Бакстон (sir Thomas Buxton) (1786-1845) - британский реформатор, аболиционист, член Палаты Общин, сменивший там в роли лидера движения за упразднение рабства Уильяма Уилберфорса. При нём был принят запрет на рабство в Британской Империи]. Или, возможно, "Уилберфорс"* [Уильям Уилберфорс (William Wilberforce) (1759-1833) - британский филантроп и аболиционист, член Палаты Общин, первым выдвинувший там билль об упразднении рабства]. Однако Кэти решила по-своему.

Это было неправдой. Кэти тоже предпочла бы другое имя - в самом крайнем случае просто "Джон Браун", а не название одного из самых его печально знаменитых актов насилия* [Джон Браун (John Brown) (1800-1859) - американский аболиционист, пропонент вооружённой борьбы за отмену рабства, легендарная в США личность. Возглавлял "резню у ручья Потаватоми" в 1856 и нападение на арсенал в Харперс-Ферри в 1859. В результате последнего был схвачен, осуждён и повешен]. Но Джереми Экс настоял, чтобы первые два фрегата были названы "Харперс-Ферри" и "Ручей Потаватоми" - в основном, как знал Антон, потому что хотел угодить наиболее фанатичным членам Баллрум, в то же самое время втихую обуздывая их реальную деятельность. В конце концов сошлись на компромиссе. В обмен на позволение назвать корабли по-своему Кэти выторговала у Баллрум другие уступки. Но для публики ей пришлось взять ответственность за именование на себя.

Судя по широкой улыбке, остававшейся на лице собеседника, Антон заподозрил, что эта уловка на Оверстейгена не подействовала. Но мантикорский капитан сказал только:

- Ну, я могу понять, почему деяния Джона Брауна у ручья Потаватоми и в Харперс-Ферри могут выглядеть привлекательно для Баллрум. Он, конечно, не тот человек, с которым мне хотелось бы встретиться. Человек, скорее всего не менее фанатичный и жестокий, чем любой из его противников. Но намёк получился прозрачный… весьма прозрачный. Не думаю, чтобы у кого-либо были какие-либо сомнения на счет того, на чьей стороне он бы оказался.

- Да, вряд ли, - согласился Зилвицкий. - Но мы, похоже, отклонились от первоначальной темы, капитан.

- Отклонились, - кивнул Оверстейген. - Как я и говорил, капитан Зилвицкий, единственное, что меня волнует, это быть в курсе местонахождения принцессы Руфи на случай, если в ваше отсутствие выдастся возможность или необходимость предложить ей мои услуги или услуги "Стального кулака".

- Как вы, похоже, уже догадались, капитан, - сказал Зилвицкий, - я оставил принцессу - и свою дочь Берри - здесь, на Эревоне. Профессор Дю Гавел согласился поработать их опекуном, а лейтенант Григгс, командир охраны принцессы, был полностью в курсе моих планов. Не могу сказать, чтобы меня сильно радовало выпускать двух таких, э-э… горячих юных леди из поля зрения. К сожалению, у меня нет особого выбора. У меня на руках дело сколь неотложное, столь и неожиданное.

- Понимаю, - медленно кивнул на экране коммуникатора Оверстейген, не пытаясь, как отметил Зилвицкий, выудить какие-либо детали этого его "неожиданного" дела.

- Вы проинформировали посла о том, что спустили принцессу с поводка? - вежливо осведомился капитан.

- Нет, - Зилвицкий сдержал усмешку, вызванную выбором слов Оверстегена, и покачал головой. - Во-первых, я питаю почтительную, хотя, скорее всего, чрезмерно оптимистичную надежду на то, что Веб сможет оказать достаточное сдерживающее влияние, чтобы выражение "спустили с поводка" оказалось некоторым преувеличением. Во-вторых, в том намного более вероятном случае, если моя надежда не оправдается, и "спустили с поводка" окажется правильным выражением, это, в общем-то, не касается графини Фрейзер.

- Дебора не самый острый стилус в коробке, капитан, - признал Оверстейген. - Но она является - к сожалению, помоги нам всем Господь - официальным представителем Её Величества на Эревоне. Так что если ваша дочь и принцесса Руфь случайно спалят "Мыльце", или учинят ещё что-нибудь в таком духе, именно на неё официально свалится обязанность разгребать получившийся бардак. Полагаю, разумно предположить, что в данных обстоятельствах было бы учтивым предупредить её о подвешенном вами над её головой дамокловом мече.

- Может быть. С другой же стороны, и при всём должном уважении, графиня Фрейзер за всё свою жизнь не сделала ничего такого, что могло бы вызвать у меня появление хоть какой-то озабоченности по поводу могущих обрушиться на неё маленьких сюрпризов.

- Хммммм, - Оверстейген задумчиво потеребил подбородок, а затем пожал плечами, издав звук, подозрительно похожий на смешок. - Если задуматься, я вообще-то тоже не припоминаю, чтобы она когда-либо сделала хоть что-либо, что могло бы заставить меня проникнуться особой заботой в отношении неё.

- Значит, так тому и быть, - в свою очередь пожал плечами Зилвицкий, после чего выражение его лица посерьёзнело. - Тем не менее, капитан, думаю, я буду спать немного спокойнее, зная, что лейтенант Григгс - и Веб - могут в моё отсутствие рассчитывать на вашу поддержку.

- Польщён, определённо польщён, - пробурчал Оверстейген. - Замечательно, капитан Зилвицкий. У меня нет намерения вмешиваться в дела принцессы, но я постараюсь хотя бы издалека приглядывать за ними.

- Весьма вам признателен, - сказал Зилвицкий, обращаясь к аристократическому лицу на экране своего коммуникатора с искренностью, которая слегка удивила его самого. Пожалуй главная ирония ситуации заключалась в том, что Антон понимал, что говорит правду: он действительно чувствовал себя лучше, покидая Эревон, зная, что на сцене остаётся Оверстейген. Если забыть о его маньеризме, капитан был весьма компетентен, и… даже такому человеку как Зилвицкий было трудно не испытывать к нему симпатию. - Спасибо.

- О, не за что, капитан,- ответил Оверстейген с ещё одной едва уловимой улыбкой. - Оверстейген, конец связи.

Гидеон Теплтон принял решение и поднялся на ноги.

- Удвоить - или утроить, как потребуется - наблюдение за моей сестрой. В отсутствии Зилвицкого у нас вскоре должна появиться возможность нанести удар. Лучшего шанса у нас не будет.

Его помощник Авраам выглядел несколько сомневающимся.

- Кузен, у неё по-прежнему есть телохранители. Зилвицкий их с собой не взял.

Гидеон, презрительно оскалившись, пожал плечами.

- Это всего лишь мускулы. Мозгов рядом с ними больше нет.

Оскал стал шире.

- Если вообще можно назвать "мозгами" того, кто только что сделал нечто настолько глупое как Зилвицкий. Предоставить женщин самим себе! Вот увидишь, Авраам: не успеешь оглянуться, как шлюхи займутся блудом. Это у них в природе. А поскольку мантикорцы оказались достаточными кретинами, чтобы пожаловать моей сестре титул "принцессы", та сможет преодолеть возражения своей охраны.

Он снова уставился на стену, словно черпая уверенность в её пустоте.

- Тогда они выйдут на открытое место. Именно тогда мы и нанесём удар.