"Зимняя война 1 часть" - читать интересную книгу автора (Шушаков Олег)

3. Бейте с неба, самолеты… Ленинградский фронт, конец ноября 1939 г.

…Карельский перешеек и северо-восточное побережье Финского залива еще никогда не фотографировали так тщательно. Со всех высот, ракурсов и направлений. И утром, и днем и вечером.

Правительство Финляндской республики неоднократно выражало протесты против нарушения своего воздушного пространства. Но это ни к чему не привело. Наркомат иностранных дел Советского Союза регулярно приносил свои извинения. На чем все и заканчивалось. А нарушения не прекращались. Всю осень…

Начальник пятого управления Генштаба Герой Советского Союза комдив Проскуров об аэрофотосъемке знал не понаслышке. Пять лет назад он окончил Школу морских летчиков и летнабов имени товарища Сталина в Ейске. Был командиром экипажа, а потом командовал отрядом восемьдесят девятой тяжелобомбардировочной эскадрильи Московского военного округа.

В тридцать пятом за успехи в боевой, политической и технической подготовке его наградили орденом Красной Звезды. А в тридцать шестом нарком обороны товарищ Ворошилов лично вручил ему именные золотые часы за дальний перелет из Монино в Хабаровск на тяжелом бомбардировщике ТБ-3. В сложнейших метеоусловиях его экипаж за двадцать девять с половиной часов летного времени преодолел почти семь тысяч километров! И доставил на Дальний Восток запчасти для Чкаловского АНТ-25, подломавшего шасси во время вынужденной посадки на острове Удд.

Внеочередное воинское звание «майор», грамоту Героя, ордена Ленина и Красного Знамени Иван Проскуров получил в июне тридцать седьмого года. «За образцовое выполнение специальных заданий Правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и проявленный в этом деле героизм». А проще говоря, за Испанию, где он командовал скоростной бомбардировочной эскадрильей и совершил сорок шесть боевых вылетов.

Несколько месяцев спустя ему досрочно дали полковника, а потом - комбрига. И назначили командующим Второй авиационной армией особого назначения.

Ошеломительная, даже по тем временам, карьера! Меньше чем за год он шагнул из комэсков в командармы!

Было страшновато, конечно. Такая ответственность! Но отказываться от высокой должности Иван не стал. Потому что не привык отказываться от партийных поручений!

Впрочем, это были еще только цветочки! А вскоре пошли и ягодки…

В феврале этого года, опять же досрочно, ему присвоили звание «комдив», а потом совершенно неожиданно поручили возглавить Разведуправление Генштаба.

На этот раз он отказался.

Потому что самому слетать на разведку в тыл противника или дешифровать аэрофотоснимки - это одно. А руководить всей разведывательной деятельностью Красной Армии - совсем другое!

Но ему напомнили о партийной дисциплине. Пришлось подчиниться.

И засучить рукава…

Потому что разведывательная работа в РККА была полностью завалена. Четыре предыдущих начальника Разведупра, все как один, оказались врагами народа и были расстреляны. Поэтому на подготовленную ими агентуру полагаться было нельзя. Скорее всего, она была засвечена и работала «под колпаком». Или перевербована. Пришлось вызывать этих «разведчиков» из-за рубежа. По одному. И арестовывать.

Проскуров спал четыре часа в сутки, пытаясь объять необъятное. И все равно не успевал. Молодые командиры, набранные из войсковых частей вместо арестованных шпионов и лазутчиков, были полны энтузиазма. Но мало что смыслили в разведке. Впрочем, как и он сам. Поэтому пришлось учиться на ходу. Всему.

Когда в начале сентября начальник Генштаба командарм первого ранга Шапошников поставил задачу собрать как можно больше информации о линии Маннергейма и береговой обороне Финляндии, Проскуров первым делом подумал об аэрофотосъемке. И немедленно занялся ее организацией. Лично!

Не забывая, само собой, об организации эффективной войсковой и агентурной разведки в Ленинградском военном округе, анализе и проверке уже имеющихся сведений о финских вооруженных силах, и налаживании взаимодействия с ИНО НКВД.

Но главное внимание комдив уделял все-таки авиаразведке.

Сотни фотопланшетов со снимками Карельского перешейка и финской береговой линии были разостланы на полу в огромном актовом зале Военной Воздушной академии имени Жуковского.

У дверей сидел сотрудник Особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД и проверял пропуски у всех входящих и выходящих. С отметкой в журнале дежурства.

А внутри с увеличительными стеклами в руках день и ночь ползали по планшетам десятки старших и средних командиров - преподаватели и слушатели факультета авиационных штурманов Военной Воздушной академии, штурманы отдельной скоростной бомбардировочной эскадрильи при ВВА, девятой дальней разведывательной эскадрильи ВВС МВО, а также пятого, двадцать первого и пятьдесят третьего дальнебомбардировочных авиаполков Первой отдельной авиационной армии РГК.

Ползали с единственной целью - провести точную идентификацию финских долговременных оборонительных сооружений, упоминаемых в донесениях, докладах, сводках и разведывательных спецсообщениях. Источник поступления информации был не важен. Проверяли все поступающие сведения без исключения.

Главное - найти эти ДОТы и ДЗОТы, береговые батареи и склады боеприпасов, и привязать к ориентирам на местности! Чтобы потом раздолбать тонными и полутонными фугасными авиабомбами вдребезги! А все, что уцелеет добить артиллерией крупного калибра! Морской и сухопутной.

И нашли. И привязали.

Пришло время долбать!

В три часа утра тридцатого ноября на авиабазах Первой авиационной армии Резерва Главного Командования в Монино, Калинине и Иваново заревели авиамоторы.

А через час тяжело груженые ТБ, ДБ и СБ один за другим стали отрываться от бетонных полос, медленно набирая высоту и вставая в круг над аэродромом в ожидании своих товарищей.

На полетных картах у каждого экипажа были указаны конкретные цели. Которые во время митинга они торжественно поклялись уничтожить. И которые теперь будут бомбить каждый день! До тех пор пока не уничтожат! То есть, пока их уничтожение не подтвердит фотоконтроль и доклады наземных войск.

Подвергать бомбардировке населенные пункты, было категорически запрещено. Экипажи, нарушившие приказ, в полном составе, включая воздушных стрелков и мотористов, ждал трибунал. Со всеми вытекающими последствиями.

Собравшись вдоль линейного ориентира - железной дороги Москва-Ленинград, как они не раз это делали в ходе подготовки к первомайским парадам, полки двинулись на север. Истребительное прикрытие (три полка пятьдесят девятой истребительной авиабригады) должно было присоединиться к ним под Ленинградом.

Огромную колонну из трех с лишним сотен машин возглавлял командующий армией Герой Советского Союза комдив Тхор со своим флагштурманом Героем Советского Союза комбригом Данилиным. И его помощниками, которые должны были поддерживать связь со всеми соединениями и строго следить за прохождением контрольных точек.

Комдив вел самолет так плавно, что стрелки приборов застыли на циферблатах как приклеенные. Под крылом проплывали заснеженные леса и поля.

Но мысли его были далеко…

После окончания боевых действий в Северо-Восточном Китае части Первой и Третьей отдельных авиационных армий РГК возвратились в места основного базирования. Личный состав обмыл заслуженные боевые награды, досрочные очередные и внеочередные воинские звания, и приступил к плановой боевой учебе и техническому обслуживанию материальной части. А на подпись командирам и начальникам всех степеней легли длинные списки отпускников.

Обрадованные жены принялись укладывать чемоданы, предвкушая долгожданный отпуск и несколько недель безоблачного счастья. И с трудом справились со слезами, узнав, что все отпуска задержаны. На неопределенный срок.

Военкомы и политработники пытались успокоить встревоженных женщин как могли. Но не очень в этом преуспели. В Европе полыхала война. И тяжелые предчувствия, охватившие женские сердца, развеять было нелегко.

Так или иначе, тщательно уложенные чемоданы были распакованы и снова засунуты в шкафы и кладовки. С глаз долой. До лучших времен…

В середине октября, когда передислокация армии на подмосковные аэродромы была завершена, комдив Тхор смог, наконец, заняться личными делами. Оставив на хозяйстве заместителя, он сел в штабной «Дуглас» и вылетел в Воронеж.

Потому что по информации начальника особого отдела именно там спряталась эта сволочь!! Бывший начальник политуправления Забайкальского военного округа дивизионный комиссар Васильев. С женой. И ребенком.

Его, Григория, ребенком! И его, Григория, женой!!

Бывшей…

Прилетев в Воронеж, он взял «эмку» начальника сто двенадцатой авиабазы и поехал в город. Адресок Васильева у него имелся. Уволившись из кадров РККА, этот мерзавец и на гражданке неплохо устроился! Работал редактором городской газеты и получил отдельную жилплощадь в центре с телефоном.

Григорий прямо с аэродрома позвонил в редакцию и попросил пригласить товарища Васильева. Ему ответили, что Георгий Андрианович уехал в горком на заседание бюро, вернется вечером, а кто его спрашивает?

- Комдив Тхор, - ответил Григорий и повесил трубку.

Когда боец довез его до места, комдив достал из кобуры ТТ и вынул обойму. На всякий случай. От греха.

- Ждать здесь! - приказал он шоферу и вышел из машины.

Поднявшись на верхний этаж, Григорий постоял на лестничной площадке. Пытаясь унять бешено бьющееся сердце. И хоть немного успокоиться. А потом постучал.

Послышались легкие шаги. И сердце замерло в его груди…

Потому что это были ее шаги!

Наталья открыла дверь. И ахнула. И отшатнулась, прижав ладошку ко рту.

Она стояла перед ним в домашнем фланелевом халате. Стройная и полногрудая. Черная коса небрежно заколота на затылке. Огромные синие глаза смотрели на него в упор. Медленно наполняясь слезами…

Григорий шагнул к ней. Обнял. И припал к губам.

Она всхлипнула, обвила его за шею руками и ответила на поцелуй. Григорий, не глядя, притворил за собой дверь и задвинул засов. А потом подхватил ее на руки и унес в комнату. На кровать…

Какое-то время спустя, когда они пришли, наконец, в себя, Григорий встал, молча оделся и отошел к окну. А она уткнулась лицом в измятую подушку и расплакалась…

Вдруг скрипнула дверь. Он обернулся и увидел детскую мордашку, осторожно заглядывающую в щелку. Наталья проглотила слезы, села и быстро набросила халат.

- Мамочка! - пролепетала малышка, подбежала и залезла к ней на колени. - А кто этот дядя? - громко прошептала она, уткнувшись в материнское плечо и косясь на Григория. - Почему ты плачешь? Этот дядя плохой, да? Это он тебя обидел?

У комдива так защемило сердце, что из глаз брызнули слезы.

Потому что это была его дочь! Которую он не видел два года. И для которой теперь был чужим дядей.

- Это не дядя, Машенька, - сказала Наталья. - Это твой папа.

- Нет! - крикнула девочка. - Это не мой папа! Мой папа - герой! Его убили на войне! Ты сама говорила!

Григорий вытер глаза тыльной стороной ладони.

- Меня не убили, - он подошел и присел на корточки перед дочуркой. - А только ранили. А все подумали, что убили. И мама тоже. А я вернулся. Так иногда случается…

- А как тебя зовут? - недоверчиво спросила малышка. - Моего папу зовут Гриша. А тебя? Ты тоже герой?

- Тоже, - грустно улыбнулся он.

За дверями послышался детский плач. Наталья встревожено посмотрела на Григория. Посадила девочку на кровать и вышла из комнаты.

Он зажмурился… У нее был второй ребенок. От Васильева.

- Дядя-папа, - тихонько подергала его за рукав дочка. - Тебе плохо? У тебя что-то болит, да?

Он открыл глаза и покачал головой, а потом взял ее на руки.

- А это ордена? - спросила она. - А они настоящие?

Григорий кивнул.

- Это Сашка плачет, - сообщила Маша. - Он еще маленький. А мне скоро будет уже четыре годика! - похвасталась она. - А они золотые? А можно их потрогать?..

В спальню вернулась Наталья. С годовалым малышом в ползунках и распашонке. Подошла и села рядом с Григорием. Который глядел на ребенка во все глаза.

- Мамочка! - закричала Маша. - Смотри, как дядя-папа похож на Сашку!

Они и, правда, были похожи как две капли воды. Оба скуластые, курносые, темно-русые и сероглазые.

- Мой? - прошептал Григорий, не смея в это поверить.

- Твой, - прошептала Наталья.

- Но, как же так? - спросил он.

- Машенька, - сказала Наталья, поднимаясь. - Давай ты поиграешь немного с Сашей. А мы с твоим папой поговорим. А потом мы все вместе поиграем? Ты же у меня совсем большая девочка! И все понимаешь. А нам с папой надо поговорить.

- Ну, что с вами поделаешь, - вздохнула малышка, совсем как взрослая. - Пойдем уже, - она взяла мать за руку и повернулась к Григорию. - Только ты никуда не уходи, ладно? Не уйдешь?

- Не уйду, - сказал он.

А когда они вышли, обхватил руками голову и застонал.

Что же делать? Что же теперь делать?!..

Через пару минут Наталья вернулась. И присела рядом.

- Прости меня, Гриша, - тихо сказала она. - Так получилось… Ты уехал в Китай. Я не хотела, чтобы ты уезжал. А ты уехал… Мы поссорились… И я решила уйти от тебя. Развестись и уехать… А тут пришел он. Узнал откуда-то и пришел… С цветами и вином, - Наталья всхлипнула и замолчала.

- Продолжай, - глухо сказал Григорий.

- Прости меня, - прошептала она чуть слышно. - Мне было так плохо! Так одиноко!.. А он обещал уволиться из армии. Если я выйду за него замуж. Обещал увезти меня из этой ужасной Читы!.. Господи, если бы ты послушал меня тогда, если бы не уехал! - воскликнула Наталья горестно.

- А как же Сашка? - спросил Григорий.

- Я подумала, что ребенок от него, - она опустила глаза. - Что это после того раза… Когда он приходил. С цветами.

Григорий молчал.

- Мы больше не встречались! Я не хотела его видеть! - воскликнула Наталья и прижала ладони к груди. - А когда поняла, что забеременела, - она уронила руки на колени. - Решила, что от него… А он так обрадовался! Когда узнал!.. Пообещал уволиться. И увезти меня… Господи! - застонала она. - Ну, что же мне было делать!..

После ее слов в комнате надолго повисла тишина. Лишь на комоде тикали часы.

- Ты его любишь? - наконец, спросил Григорий.

- А куда деваться? - вздохнула Наталья. - Он, ведь, мой муж.

- Я не об этом, - сказал он и снова спросил. - Ты любишь его?

- Мы живем вместе, - отвела взгляд Наталья. - Иногда спим… Я знаю, что у него есть любовница. Его секретарша… Он сам признался, когда понял, что Сашенька не от него. Но мне это все равно… Нет, не люблю, - сказала она твердо, и посмотрела Григорию прямо в глаза. - И никогда не любила… Никого, кроме тебя.

Он резко встал и отошел к окну. В ушах у него звенело, сердце колотилось, воздуху не хватало, как во время полета на большой высоте…

- Значит, так, - повернулся он к жене. - Полчаса на сборы. Ничего с собой не бери. Только детские вещи. Через час мы улетаем. Ко мне. В Монино. А с Васильевым я потом разберусь. Можешь оставить ему записку. Если захочешь.

Наталья медленно поднялась, не веря своим ушам. Григорий подошел к ней, обнял и прижал к себе. А потом сказал:

- Больше никаких спецкомандировок! И никаких разводов!

И тогда она разрыдалась по-настоящему…

- Пять минут до главного контрольного пункта! - доложил Данилин.

- Всем приготовиться! - приказал Тхор, очнувшись от воспоминаний.

Под широкими крыльями флагманского ТБ-3 раскинулся Ленинград.

Справа серебрилась свинцово-серая лента Невы. Слева в туманной дымке темнел Финский залив. Мосты были уже сведены. По улицам и проспектам сновали автомобили, трамваи и автобусы. В безоблачное небо поднимались высокие столбы фабричного дыма. Огромный город уже проснулся.

И оторопел в восхищении, подняв глаза к небу.

Потому что там, в вышине, с грозным рокотом в плотном строю эскадрилий шли десятки четырехмоторных краснозвездных гигантов, вокруг которых тут и там носились стаи юрких лобастых истребителей.

Сразу за городом общая армейская колонна разошлась на несколько полковых, отправившихся каждая к своему участку линии Маннергейма. Навстречу им двигались успевшие отбомбиться по предполью вражеской обороны полки скоростных бомбардировщиков фронтовой и армейской авиации. А сзади уже подпирали тяжелые и дальние бомбардировщики Третьей отдельной авиационной армии РГК.

Первый тяжелобомбардировочный, восьмой, одиннадцатый и двенадцатый дальнебомбардировочные авиаполки Третьей армии были переброшены из Ростова-на-Дону, Новочеркасска и Запорожья в Ленинградский военный округ к середине ноября. И с горем пополам распиханы по авиабазам в Красногвардейске, Новгороде, Пскове, Сиверской и Едрово. Хозяевам пришлось изрядно уплотниться. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Впрочем, к этому времени несколько истребительных авиаполков и скоростных бомбардировочных авиабригад было уже передислоцировано из-под Ленинграда на Север. В Мурманск, Архангельск и Петрозаводск. С целью усиления ВВС Северного фронта, который до этих пор располагал лишь тремя смешанными авиаполками (пятым, семьдесят вторым и восьмидесятым). Чего, само собой, было совершенно недостаточно.

И не столько для разгрома Лапландской группировки белофиннов, которая была не очень велика, сколько в качестве предостережения белошведам и белонорвежцам. Чтобы не дергались. А также их британским и французским покровителям. С той же целью. На всякий пожарный случай!

- Так, армия прошла, - констатировал комбриг Сузи, выглядывая в окно. - Пора и нам в путь-дорогу, Адам Иосифович.

Все три полка восьмидесятой смешанной авиабригады особого назначения ВВС Ленинградского фронта (восемьдесят третий истребительный, восемьдесят четвертый бомбардировочный и восемьдесят пятый Краснознаменный смешанный) вместе со штабом бригады дислоцировались в Пушкине.

Командир бригады Герой Советского Союза комдив Залевский посмотрел на часы:

- Пора, Томас Павлович!.. Как там моряки? Что слышно?

- Из штаба флота сообщили, что эсминцы с тральщиками три часа назад вышли из Кронштадта. По идее должны уже начать траление.

- Разведчик в воздухе?

- Так точно!

- Подымай Байдукова! И две эскадрильи И-16.

- Есть, товарищ комдив!

Первая, вторая и третья эскадрильи восемьдесят четвертого бомбардировочного авиаполка особого назначения, которым командовал Герой Советского Союза полковник Байдуков, имели на вооружении обычные бомбардировщики ДБ-З. А четвертая и пятая были оснащены ДБ-3 и СБ-бис, специально доработанными для пикирования под крутыми углами. На них были установлены решетки воздушных тормозов, а также автоматы вывода из пике и модернизированные бомбосбрасыватели.

Собрав своих ребят над аэродромом, и дождавшись взлета истребителей, Байдуков увел группу на северо-запад. Сегодня все пять эскадрилий его полка, включая пикировщиков, будут бомбить с горизонтального полета. А пикировочный удар нанесут послезавтра. Совместно с «составными пикирующими бомбардировщиками» Коккинаки.

После того, как по батареям отработают линейные корабли «Марат» и «Октябрьская революция».

И, наконец, появится полная ясность, кого бомбить и где!

Потому что до сих пор так и не удалось установить точное расположение береговых батарей в районе Виипури, хотя разведчики пятнадцатого морского разведывательного авиаполка и летали над побережьем Выборгского залива три месяца подряд! Без особого толку. Маскироваться финны умели!

По данным агентурной разведки подступы к проливам Бьоркезунд, Тронзунд и северную часть Сейскарского плеса прикрывал второй береговой артиллерийский полк, шесть батарей которого насчитывали двадцать восемь крупнокалиберных орудий. Двенадцатидюймовая двух орудийная батарея располагалась на мысе Ристиниеми, десятидюймовая шести орудийная - на острове Бьорке, а шестидюймовые - на островах Тиуринсаари и Уурансаари, а также в районе Хумалийоки и на мысе Сатаманиеми.

Все эти батареи надо было уничтожить еще до того, как Первая Отдельная Краснознаменная армия выйдет к Виипури. А для начала их найти!

Чем сегодня и должны заняться эскадренные миноносцы. Раздразнить финнов, спровоцировать на открытие огня и дать возможность «эмбэрухам» засечь, в конце концов, расположение этих «невидимок»!

Восемьдесят третьим истребительным авиаполком особого назначения командовал Герой Советского Союза полковник Супрун. Кроме четырех эскадрилий И-16 у него имелась еще одна. Специальная. В составе которой проходили войсковые испытания шесть новейших истребителей конструкции Поликарпова И-180 и три штурмовика БШ-2 конструкции Ильюшина.

В бытность летчиком-испытателем Научно-испытательного института ВВС РККА, Супрун принимал непосредственное участие в летных и государственных испытаниях обоих самолетов, а «сто восьмидесятый» даже показывал руководителям партии и правительства во время последнего довоенного Первомайского парада.

И не скрывал своего восхищения этими машинами!

И-180 был дальнейшим развитием хорошо освоенного и в производстве, и в войсковых частях истребителя И-16. Новый мотор М-87 позволял ему разгоняться до пятисот семидесяти пяти километров в час!

Четыре ШКАСа, конечно, нельзя было назвать мощным вооружением. Но Поликарпов клятвенно обещал поставить на серийные И-180 крупнокалиберные пулеметы и двадцати миллиметровые пушки. И еще более мощный двигатель М-88, находившийся в доводке и имевший схожие с М-87 габаритно-весовые характеристики. С этим движком скорость должна была превысить шестьсот километров в час! И это был достойный ответ Мессершмитту!

Управлялся И-180 проще, чем И-16, и был менее строг к ошибкам пилота. Сдвижной фонарь, удлиненный, гладкий капот и слегка вынесенное вперед крыло с прямой стреловидностью передней кромки придавали машине очень благородный вид.

Трагическая гибель Валерия Чкалова бросила тень на этот замечательный истребитель. Но Супрун написал письмо лично товарищу Сталину и сумел таки его убедить, что это была нелепая случайность.

В первый испытательный полет на «сто восьмидесятом» Валерий вылетел с множеством недоделок и дефектов. Как оно обычно и бывает. Для этого самолет и испытывают. Чтобы все эти недоделки и дефекты выявить.

А потом начались случайности. Вполне безобидные. Каждая по отдельности. И оказавшиеся фатальными все вместе.

Во-первых, Валерий нарушил полетное задание.

Которое предписывало сделать круг над аэродромом без уборки шасси и сесть. И все! А он отклонился от маршрута и пролетел над ближней дачей товарища Сталина. Скорее всего, для того, чтобы продемонстрировать новый основной истребитель РККА. В качестве подарка ко дню рождения любимого вождя.

Во-вторых, в этот день был очень сильный мороз.

Ничего особенного. Если бы на двигателе были установлены лобовые жалюзи. Но их не было. Поэтому он быстро остыл во время планирования. И заглох, когда Чкалов попытался изменить режим его работы и прибавил газ.

Заметив, что расчет на посадку оказался неточным. И это было - в-третьих.

Но, как?! Как такой опытный пилот, совершивший тысячи посадок в гораздо более сложных условиях, мог так ошибиться?

Степан много раз имитировал этот последний чкаловский полет, пытаясь понять, что же все-таки произошло. И кажется, понял. На опытном образце И-180 стоял винт изменяемого шага, имевший два фиксированных положения. Малый шаг для взлета и посадки, и большой - для режима макѓсимальной скорости. Этот винт тоже был новинкой. С недоведенным механизмом поворота лопастей. Поэтому пропеллер был зафиксирован на малом шаге. И превратился в мощный воздушный тормоз, когда мотор остановился… Вот почему Валерий не смог дотянуть до взлетно-посадочной полосы.

А дальше опять случайность. Самая трагическая!

Посадка с заглохшим мотором - это, по сути, «штатная» для летчика-испытателя ситуация. Чкалов множество раз совершал такие посадки. И еще одну совершил. И даже машину не сильно поломал. Только шасси снес. И вылетел из открытой кабины.

И отделался бы лишь синяками, не окажись перед ним торчащий из земли рельс…

Летные испытания И-180 были вскоре продолжены.

И завершились успешно. Поэтому еще до окончания государственных испытаний на заводе ? 156 была заказана опытная партия из шести самолетов для проведения войсковых испытаний. А в середине ноября их уже пригнали в полк Супруна.

Что же касается бронированного двухместного штурмовика БШ-2, то это была совершенно уникальная машина! Настоящий летающий танк!

Все жизненно важные части самолета (двигатель, кабина экипажа, водяной и масляный радиаторы, масло- и бензобаки) были защищены бронекорпусом из авиационной броневой стали толщиной от пяти до семи миллиметров, а лобовое стекло выполнено из прозрачной брони. Обтекаемые формы бронекорпуса в сочетании с большой скоростью полета существенно повышали защитные свойства броневых листов из-за малых углов встречи пуль и осколков с их поверхностью.

Штурмовик был вооружен пятью ШКАСами (четырьмя крыльевыми и одним турельным), брал до полутонны бомб или шестнадцать реактивных снарядов и развивал скорость четыреста двадцать два километра в час. На высоте.

У земли скорость была пониже - триста шестьдесят два километра в час. Дальность тоже подкачала - всего шестьсот восемнадцать километров. Впрочем, после установки дополнительного бензобака, а также доводки и установки на БШ невысотного мотора АМ-38 (вместо высотного АМ-35) и скорость, и дальность должны были возрасти и достичь необходимого уровня.

История принятия этой машины на вооружение была непростой. Несмотря на то, что идея создания бронированного штурмовика была поддержана на самом верху, принятие решения о его разработке по разным причинам затянулось на год.

Для того чтобы вплотную заняться его проектированием Ильюшин даже отказался от карьеры, которую делал весьма и весьма успешно. И написал заявление с просьбой освободить его от должности начальника Первого Главного управления Наркомата оборонной промышленности и назначить конструктором «летающего танка».

Внешний вид самолета сложился сразу и оказался очень удачным. Были некоторые проблемы с доводкой авиадвигателя АМ-35, но их удалось успешно решить. В апреле этого года мотор был принят госкомиссией, и в июне месяце самолет поступил, наконец, на государственные испытания.

Которые несколько затянулись из-за неудовлетворительной работы двигателя.

Пришлось увеличить площадь охлаждения водяного радиатора, а масляный перенести под бронекорпус и установить в специальной бронекорзине. Это понизило живучесть, зато мотор перестал, наконец, греться.

Три недели назад БШ-2 был принят на вооружение. Завод ? 39 получил заказ на строительство ста самолетов. Но, ясное дело, ни одного изготовить не успел.

Не желая упускать возможность проверить свой штурмовик в бою, Ильюшин рискнул и предложил использовать для войсковых испытаний опытные образцы. Начальник ВВС Красной Армии Смушкевич не возражал. Все три машины перегнали в Пушкин. Заводская бригада, прибывшая вместе с ними, срочно поменяла выработавшие ресурс моторы и подготовила самолеты к вылету.

Который сегодня и должен был состояться.

Все летчики специальной эскадрильи имели большой опыт испытательной работы. Потому что еще полгода назад были не строевыми пилотами, а летчиками-испытателями. И служили, кто в НИИ ВВС, кто на авиазаводе.

Командовал эскадрильей Герой Советского Союза капитан Коккинаки, младший брат известного летчика-испытателя и рекордсмена Владимира Коккинаки. Который, кстати, служил в этой же бригаде и командовал Восемьдесят пятым Краснознаменным смешанным авиаполком особого назначения (СПБ).

Первый боевой вылет спецэскадрильи являлся ознакомительным, поэтому ни бомб, ни «эрэсов» штурмовики с собой не брали. Полет по маршруту Пушкин - Левашово - Термолово - Липола - Коскитса - Токсово - Пушкин должен был проходить на высоте полутора тысяч метров. Чтобы не получить случайную пулеметную очередь или зенитный снаряд. От своих, конечно! Потому что финские части к этому времени, скорее всего, уже отойдут вглубь перешейка.

Сопровождать «бэшек», как уже успели окрестить бронированные штурмовики летчики, должна была шестерка «сто восьмидесятых». Группу прикрывали две эскадрильи «ишаков». В задачу которых входило отгонять особо ретивых собратьев из других частей. Которые вполне могли пожечь «чужаков»! Потому что их силуэты были совершенно секретными. А звезды на крыльях можно сгоряча и не разглядеть!

Одна эскадрилья И-16 шла впереди, а вторая, с небольшим превышением, сзади. Полет проходил без приключений. Финской авиации в воздухе не было. А свои, покачав крыльями в знак приветствия и подивившись на незнакомые машины, отваливали в сторону. Без дополнительных напоминаний.

Пройдя Липолу, уже взятую частями девятнадцатого стрелкового корпуса Седьмой армии, группа повернула на восток. Под крылом по немногочисленным дорогам тянулись длинные колонны наступающих войск. А слева на горизонте, в районе Рауту, сверкали всполохи артиллерийского огня…

Командир двадцать четвертой Самаро-Ульяновской Железной Краснознаменной стрелковой дивизии пятидесятого стрелкового корпуса комбриг Вещев двигался на Рауту в колонне триста пятнадцатого отдельного танкового батальона. Впереди шел разведбат и саперы. Потому что единственной опасностью, с которой встретилась его дивизия до сих пор, были минированные завалы и надолбы.

Белофинны отходили, не оказывая сопротивления. Так что стрелковые полки и приданные его дивизии сто одиннадцатый и сто двенадцатый отдельные танковые батальоны тридцать пятой легкотанковой бригады Вещев держал пока во втором эшелоне. А вот артполк тащил за собой, сразу же за танковой колонной.

На южной окраине Рауту его гаубицам придется крепко поработать. Потому что противник превратил ее в мощный узел сопротивления. На пути к Кивиниеми. И мостам через реку Вуоксен-вирта соединяющую озера Вуоксиярви и Сувантоярви.

По данным разведки главная оборонительная полоса на востоке Карельского перешейка проходила по северному берегу этих двух озер и западному берегу реки Тайпаленйоки. Захват упомянутых мостов значительно упрощал задачу прорыва линии Маннергейма на данном участке. Потому что в противном случае пришлось бы форсировать широкую водную преграду под прицельным огнем финских ДОТов. И положить при этом пол дивизии. Если не две трети! В том, что у финнов каждый метр берега был пристрелян, комбриг нисколько не сомневался.

Понятно, что финны без боя мосты не отдадут, а в случае нужды не остановятся перед их подрывом. Поэтому ночью, еще до начала наступления, в район Кивиниеми был десантирован парашютный батальон двести первой отдельной воздушно-десантной бригады имени С.М. Кирова. С целью захвата и предотвращения взрыва мостов. И удержания их до подхода пятидесятого стрелкового корпуса.

Мосты десантники захватили. А теперь отбивали бешеные контратаки егерей и шюцкоровцев. В ожидании, когда на помощь подоспеет двадцать четвертая стрелковая дивизия. И танкисты.

Которые еще только собирались атаковать Рауту! А ведь уже далеко заполдень!

Отважных парашютистов Вещеву было жалко. Но летать, как они, по воздуху, ни он, ни его бойцы не умели. Хотя, учитывая насыщенность дорожного полотна минами, это не помешало бы!

А сойти с дороги не давали те же «финны-минны», как их прозвали острые на язык красноармейцы, колючая проволока и лесные завалы. Вперемешку с гранитными валунами, непонятно как оказавшимися среди болот и озер.

Как только он возьмет Рауту, то сразу же организует преследование отступающего противника, подумал комбриг. С тем чтобы к ночи выйти к железнодорожной станции Петяярви. А с рассветом продолжить наступление на Кивиниеми. И выручить стоящих насмерть десантников…

Начальник ВВС Ленинградского фронта комкор Птухин еще раз перечитал сводку и поставил внизу размашистую подпись.

В течение тридцатого ноября ВВС фронта, Первой Отдельной Краснознаменной, Тринадцатой и Седьмой армий, ВВС Краснознаменного Балтийского флота, а также Первая и Третья отдельные авиационные армии РГК совершили в общей сложности две тысячи восемьсот шестьдесят боевых вылетов. Из них тысячу семьсот сорок - бомбардировщики. Огнем зенитной артиллерии сбито три ДБ-3, пять СБ и два И-153. Не боевые потери составили девять самолетов (семь СБ и два И-16). В ходе воздушных боев уничтожено два разведчика и десять истребителей противника…