"Дама с простудой в сердце" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

22 июля 1998 года

Итак, сделка состоялась. Анну Дмитриевну сумели убедить в том, что самое надежное место, где следует хранить марки, есть только у адвоката Добронравова, и она передала ему свои марки, но документы оставила у себя, справедливо полагая, что без них раритеты мало что значат. Правда, и Добронравов оказался человеком с амбициями. В его расписке, данной княгине, не было сказано о финансовой ответственности за утерю. Анна Дмитриевна не захотела показывать документы хранителю, а лишь передала ему швейцарский каталог. Но без актов экспертизы и прочей атрибутики оценивать марки очень трудно. К тому же Добронравов имел дело с живописью, а в филателии не был специалистом. Впрочем, никаких конфликтов не возникло. Княгиня выписала доверенность на хранение и считала, что вопрос исчерпан. Она забыла о визите адвоката через пять минут после того, как он пересек порог ее дома и сел в машину. Видела бы она, как адвокат прижимает к груди каталог и марки!

Машину Добронравова вела Кира, и он велел ей ехать на Гороховую, в офис.

— Я думала, ты положишь марки в банк, — удивилась она.

— А дальше что? Или ты, дорогая, решила, что я самым примитивным способом загружу содержимое сейфа в сундук, и мы смоемся за кордон, чтобы потом нас разыскивал Интерпол? Нет, деточка. Мы станем жертвами дерзкого ограбления! Мы не грабители, мы жертвы.

Для Киры это решение было новостью.

Она считала по-другому и уже спланировала все свои дальнейшие действия. Что теперь? Придется ждать окончания очередного представления, задуманного Додиком. С другой стороны, она понимала, что Додик выработал безукоризненный план. По-другому и быть не могло. Что бы он ни сделал, работало в ее пользу, а стало быть, придется сдвинуть свой собственный график и потерпеть еще какое-то время. Сейчас у нее имелись двое помощников — ее постоянный любовник Шестопал, с которым она продолжала поддерживать связь, так как он стал злейшим врагом Добронравова после подмены репинских этюдов, и Аркадий Кузьмин. На этого парня она имела свои виды. Он был внутренним врагом Шестопала и прикрывал Киру со всех сторон. Все трое ее любовников имели свои корыстные цели, а Кира являлась как бы независимым арбитром, со стороны, и оставалась в выигрыше при любом раскладе. Предпочтение отдавалось Кузьмину. При его победе она получала максимум прибыли, к тому же он был единственным, кто интересовал ее в качестве мужчины.

Киру настораживало поведение Добронравова. Он стал в последнее время очень скрытен. Она потеряла ориентиры и уже не могла управлять ситуацией, просчитывать свои ходы наперед, как делала это раньше. Добронравов давал ей странные задания за сутки до исполнения и при этом оставлял их без комментариев. Одним словом, думай что хочешь.

Когда они появились в офисе на Гороховой, удивлению Киры не было предела. Исчезла вторая железная дверь, никаких охранников, стены офиса пусты — пустой офис с сейфом, компьютером и несколькими креслами… Марки Давид Илларионович убрал в сейф, а каталог оставил при себе.

— А где же Федотов, Додик?

— Пять подлинников в сейфе. Бориска уже привез от отца копии. Сейчас я вывесил их там, где люди могут любоваться ими. Скоро их выкрадут и отвезут к тебе на дачу.

— Ты считаешь правильным то, что я разгуливаю в потемках?

— Операция еще не готова. Мы вынуждены ждать взломщика. Для этого я упростил доступ сюда и в другой свой офис.

— Другой?

— Да. У меня уже полгода как существует адвокатская контора. Потерпи, Кира. Всему свое время. План будет корректироваться по ходу выполнения поставленных задач. У меня пять разных вариантов. Какой из них сработает, я еще не знаю, а потому не хочу морочить тебе голову. Но могу заверить, что осенью мы с тобой покинем страну с чистыми паспортами без всяких преследований, не опасаясь никаких арестов, погонь и даже не входя в число подозреваемых лиц. Что меня интересует на данный момент? Имя покупателя марок, с которым княгиня составила договор. Он иностранец, но у него в России есть свои люди, и я думаю, они очень внимательно будут следить за тем, чтобы марки не попали в чужие руки. За следствием я могу наблюдать и даже направлять его в нужное мне русло. Но где-то в тени будет прятаться еще пара глаз, способная следить за мной. Может быть, здесь они будут бессильны, но когда мы появимся с марками за границей, нас возьмут за хоботок и повесят на солнышке сушиться.

— Хорошо, Додик, я постараюсь все выяснить.

— Очень трудно, детка.

— Думаешь? Тут логика очень простая. Марки продавал княгине Антон Ракицкий. С какой целью их покупала Анна Дмитриевна? Очевидно, марки — тот самый капитал, который легко вывезти за кордон и там продать. Где? На аукционе, Ракицкий их там и покупал. Самое выгодное место при наличии полного пакета документов, а у княгини они есть. Если покупатель на марки уже нашелся, значит, он мог выйти на Анну только через аукцион. Тут надо покопаться в твоих старых каталогах. Ты же знаешь, когда Ракицкий покупал марки и на каком аукционе. Может быть, мы и не добьемся нужного результата, но, во всяком случае, с чего-то надо начинать.

— Хорошо. Займись этим вопросом вплотную. Мне сейчас не до того.

Все правильно. Добронравову дел хватало. Он связался с очень ненадежной командой, и ему одному приходилось просчитывать любую мелочь за каждого. Бандюки выполнят свою задачу. Хорошо или плохо, вопрос сложный, но заговорить они все равно не успеют. Да и ничего они не знают, чтобы дать следствию нужный след. Имелась задачка куда сложнее. Бездарные бандиты не охотятся за произведениями искусства. У них должен быть серьезный заказчик. Если следствие такого не вычислит, то подозрения падут на самого Добронравова. А такой вариант должен быть исключен сразу же как не состоятельный.

Долго взвешивая и примеривая то одного, то другого кандидата на роль козла отпущения, Добронравов пришел к выводу, что лучшего, чем Шестопал, ему не сыскать. Имелась только одна опасность. Он бывал в офисе на Гороховой и мог ляпнуть о нем следствию. Вот тут нужно проявить максимум осторожности, чтобы заставить Шестопала молчать, с одной стороны, а с другой, не дать ему заподозрить Добронравова в подвохе. Он настолько углубился в сценарий предстоящей операции, что не замечал совершенно очевидных вещей, творящихся у него под носом. Одним словом, адвокат перемудрил.

Вторым кандидатом все еще оставался старший сын покойного Ракицкого. Но тот в России не объявлялся, а ждал марки, сидя в Нью-Йорке. Туда следствию не дотянуться.

25 августа 1998 года

Могила доложил Добронравову, что взломщик прибывает в Питер через двое суток и они готовы приступить к операции. Через подставных лиц уже наняты рабочие и арендован подвал, находящийся под новым офисом адвоката. Все это больше походило на эпизод из приключенческого фильма. Адвокат арендовал кабинет в центре города на первом этаже, в крупной коммерческой организации с военизированной охраной. Проникнуть в офис с улицы было невозможно, если только не использовать автоматы, гранатометы и прочее оружие, создающее много шума и грохота. Идея подкопа была хороша тем, что следователи должны были в первую очередь понять, что руководит бандитами очень хитрый и умный человек. Во-вторых, что из-за пустяков такое мероприятие никто затевать не будет. В-третьих, во взломанном сейфе должны остаться не тронутыми деньги и золото. Вопрос: «Что пропало?» И тут на столе обнаруживается уникальный каталог филателиста. Серьезная зацепочка. Главное — не считать следователей глупее себя. Тут важно не перегнуть палку и не набросать им улик больше, чем могут оставить настоящие, опытные преступники. Первого сентября рабочие начнут ремонт подвала, а по ночам люди Могилы будут высверливать бетонную плиту в потолке под кабинетом Добронравова. Когда плиту высверлят, останется только выбить доски и паркет. Путь в кабинет открыт. Взламывай сейф и забирай первую марку. По плану адвоката бандиты должны были совершить три налета и в каждом месте взять по одной марке. Можно и не оставлять марки, а подбрасывать бандитам деньги или что-то еще. Но тогда весь спектакль теряет смысл. Налетчики подобраны слишком ненадежные, хороших людей никто подставлять не захочет. Плохих не жалко. Фокус заключался в том, что если они влипнут, у них должны найти марку. Одну. Тогда на них можно будет списать и другие две. Он рискует одной маркой во имя сохранения двух других. Если марку удастся унести, то она вернется к нему, и он подложит следующую в другое место. Но в первую очередь, пока следствие не растопырит свои щупальца в полную силу, придется вынести картины. С ними проблем не будет. Тут даже ограбление инсценировать не придется. Нужно иметь пару свидетелей и устроить небольшой бардак в его квартире.

Все детали были оговорены с Могилой в мельчайших подробностях — с конкретными местами, где и когда произойдет очередная акция, сколько времени она должна длиться и чем кончится. Подручный Добронравова поражался гениальности своего шефа и только разводил руками. Оба они и не подозревали, что охотников, подобных им, уже хватало. Как говаривал великий классик: «На каждого мудреца довольно простоты».

Пока заговорщики сидели на кладбище, на поросшей сорняком могиле, молодая парочка нежилась в мягкой постели.

После того как мать Ники передала марки на хранение Добронравову, Ника практически не отходила от Бориса. Она ему поведала свою тайну. Мать вложила все деньги в марки, чтобы обеспечить ее, младшую дочь, до конца дней. Эти марки предназначались в качестве приданого Нике, а с учетом того, что она собиралась выйти замуж за Бориса, стало быть, это касалось и его благосостояния. Она рассказала о планах матери отправить ее с мужем за границу, о чем Борис мечтал как о манне небесной.

Борис тут же принялся за работу. Найти марки он, естественно, не мог, но понимал главное. Если марки попали в руки Додика, то Нике не видать их как своих ушей. Борис догадывался, что Добронравов готовит какой-то страшный план. Он каждый день ездил в свой новый офис и держал все картины Федотова у себя дома. Небывалая беспечность. Зная Додика, Борис понимал, что все это неспроста. Он приходил к нему домой ежедневно, находил на столе планы и чертежи, знакомился с ними и незаметно исчезал. Многое ему было непонятно, обозначения не все расшифровывались, но суть он уловил.

— Я все уже придумал, Ника.

— Ну, ну, давай. Чем ты меня будешь удивлять? Тем, что мы остались с тобой в полном дерьме?

— Нет, нам придется опередить тех, кто работает на Додика. У него в столе лежит паспорт, а в нем билет на шестое сентября в Москву. В десять вечера вылетает его самолет. Это и будет его алиби. Весь Федотов висит у него в квартире.

— При чем здесь Федотов?

— При том, что Федотов может стать залогом за марки. За семь картин он отвечает по полной программе, а пять других все равно фальшивки, написанные моим отцом. Где подлинники, я не знаю, но важно, что мы сможем получить семь оригиналов. А они с учетом страховки обойдутся ему миллионов в десять.

— Марки дороже.

— Дело же не в этом. А в том, что он теряет репутацию и получает вдвое меньше, чем мог получить. С Додиком можно договориться, если разговаривать с ним на равных. Шантажом его не возьмешь. Его вообще трудно напугать. Это должна быть сделка, где каждый получит свое. Другого выхода я не вижу.

— А если мы попадемся?

— Исключено. Я скажу, что он мне велел забрать Федотова и перевезти в безопасное место. Мы знаем о его планах, и он не станет поднимать шума. Хотя бы из-за того, чтобы сохранить свою репутацию, а не показать всем, что его очень просто ограбить.

— И куда мы денем такую кучу картин?

— Федотов любил миниатюрную живопись. Все уместится в одном ящике. А хранить их можно здесь. Адреса дачи он не знает. Я говорю ему, что живу у друзей-художников. Он не особо этим интересовался, а сейчас ему и вовсе не до меня.

— Сделай так, чтобы ему стало до тебя. Завтра же, нет, сегодня надо ехать на вокзал и купить тебе билет в Крым. Ты должен появиться у него и показать этот билет. Невзначай. Ты уезжаешь на месяц на этюды к морю и пришел его предупредить, чтобы он на тебя в этот период не рассчитывал. Это же логично.

— Я и так могу ему сказать, без билета.

— Дуралей. Тебе нужно железное алиби. Надо добиться того, чтобы он сам посадил тебя на поезд, чтобы вы трогательно и слезно простились. У тебя должна быть куча этюдников и рюкзаков. Доедешь до первой станции, а там я встречу тебя на машине, и мы вернемся. Других вариантов и быть не может. Ты понял, Борис?

— Понял. Ты права, но другие варианты все же появятся, но позже, когда нам придется выходить на переговоры. Нам нужно иметь как можно больше аргументов для серьезного разговора. Если за ним внимательно проследить, можно собрать столько компромата, что ему и не снилось. Додик сплел паутину, в которую сам и попадет. Вот еще убрать бы с поля боя его преданного оруженосца Киру Фрок, Додик один против нас не устоит. Кира слишком умна, хитра и осторожна. Она его ангел-хранитель. Но ее мы никак подставить не сможем. Она в плане Додика играет унизительную роль курьера. Девочка на побегушках.

— А если у нее есть свои планы?

— В это я не верю. Она ему всем обязана.

— Ты не знаешь женщин, Бориска. Такая баба, как Кира, не станет служить прислугой. Я ее видела, и мне сразу стало ясно, что Кира ждет своего часа. Ты видел их рядом? Сам подумай, как эта парочка выглядит со стороны. Смешно. Она работает за свою долю. И не за Добронравовым надо наблюдать, а за Кирой. С ним уже все понятно. Идея его аферы ясна, а подробности нам знать не обязательно. Помимо Федотова есть еще Шагал. Его тоже делал твой отец?

— А про Шагала ты откуда знаешь?

— От своей тетушки. И она знает, что Додик ей подменил оригинал. Он у нас на крючке.

— Этот змей из любой ситуации выкрутится.

— Поживем — увидим. А сейчас, Боренька, муженек мой будущий, пора начинать суетиться. Главное, про Киру не забывать. Не дай бог она нам за спину зайдет. Это мы должны быть всегда у нее за спиной.

Ника вскочила с постели и начала одеваться.

— Как прикажете, сударыня.