Шафи Нерина ВОЗВРАЩЕНИЕ “РОМЕО” (Юрий ГРИГОРОВИЧ снова в Москве)

Наконец-то Юрий Григорович, объездив многие города России и разные страны, снова ставит в Москве. С труппой театра “Кремлевский балет” он показал свою новую постановку “Ромео и Джульетты” на музыку Сергея Прокофьева. Спектакль, премьера которого состоялась в день Радоницы, когда православная церковь поминает всех от века почивших, посвящен светлой памяти великого театрального художника Симона Багратовича Вирсаладзе. Нынешний год — год его 90-летия.

Григоровичу был 21 год, когда Вирсаладзе, уже маститый художник, пришел за кулисы ДК им. Горького в Ленинграде и поздравил юного хореографа с замечательным успехом его первого балета “Аистенок”. Позже, начиная с 1957 года, с первой постановки Григоровича на большой сцене — Ленинградского театра им. Кирова, Вирсаладзе до конца дней своих был художником его балетов. Первой их совместной работой стал прокофьевский балет “Каменный цветок”, потом они на прокофьевскую же музыку выпустили балет “Иван Грозный” в Большом театре. Тогда же появился замысел постановки еще одного балета Прокофьева — “Ромео и Джульетта”.

Но зависть, интриги, злоба всегда подстерегают гениев. Не миновали этого и Григорович, и Вирсаладзе с самого начала творческой работы. Однако в дни замыслов “Ромео” завистники всколыхнулись с особой силой. Люди, до того не очень-то дружественно друг к другу расположенные, тут составили единую группировку — Майя Плисецкая, Владимир Васильев, Марис Лиепа — и стали добиваться в высших инстанциях, чтобы Григоровичу не разрешили постановку “Ромео”. И, видимо, любезны они были сердцам власть предержащих, ибо цели своей достигли. А ведь аргументы были смехотворны: мол, есть постановка Леонида Лавровского (1940 года) и незачем делать другую. Между тем эта постановка, ставшая большим достижением для своего времени, эталоном на все времена отнюдь не стала. Есть свидетельства Прокофьева, что он далеко не всем в спектакле удовлетворен. К тому же давным-давно наступила эра иной балетной эстетики, первооткрывателем которой (не забудем!) был Григорович со своим “Каменным цветком”. К тому моменту, когда затеялась вся эта интрига (середина 70-х), постановка Лавровского ни в одном театре СССР уже не шла, а Большой оказался в затруднительном положении: от старого “Ромео” отказывались зарубежные импресарио, спектакль там не проходил. Большой же, в эпоху руководства Григоровича, приглашался на гастроли очень часто. И еще. “Ромео”, помимо Лавровского, и у нас в стране, и в мире ставили многие балетмейстеры, но почему-то только Григоровичу было в этом отказано.

Однако замысел свой он все же осуществил. В 1978 году Мастера пригласили в парижскую “Гранд Опера”, и там его постановка “Ромео” имела такой успех, что потом свои гастроли в Японии французы открывали именно этим балетом. Подобное крайне редко в гастрольной практике знаменитого театра, обычно право открытия предоставляется классическим спектаклям или работам балетмейстеров-соотечественников.

Тут и наши власти прозрели. В июне 1979 года “Ромео” Григоровича танцевали уже на сцене Большого театра. Но это была опять новая постановка, ведь творческой силы автору не занимать. В Париже был двухактный камерный балет, в Москве — трехактный, в романтическом ключе, с первоначальной авторской партитурой (как известно, в постановке 1940 года по просьбе балетмейстера партитура претерпела изменения).

А сегодня мы увидели уже третью редакцию Григоровича прокофьевского балета. Хореограф хотел показать парижский вариант, не известный московской публике, но его неиссякаемая творческая фантазия опять внесла хореографические и постановочные новшества. И вместе с ним опять незримо работал Симон Вирсаладзе. Его декорации, костюмы — надо отдать должное — предоставил Большой театр. Впрочем, и то правда, что эти ценности все равно пылились без пользы: ведь с уходом Юрия Николаевича из Большого нынешнее руководство поспешило снять его “Ромео” с репертуара. Восстановлением художественного оформления и новым добавлением по парижским эскизам вдохновенно занималась группа замечательных мастеров, некогда работавших с самим Вирсаладзе, во главе с его же соратниками, консультантами — Михаилом Курилко-Рюминым и Александром Пиотровским. И ожили изысканные декорации Вирсаладзе — мягкое сукно, обрамляющее сценическую площадку, оставляя ее свободной для танца, легкий тюль, сквозь который романтично просвечивают лаконичные детали, обозначая место действия; тюль дышит — ниспадает, драпируется, поднимается, меняет свет благодаря изящнейшей световой партитуре, всегда завораживающей у Вирсаладзе. Воздушное оформление, воздушные костюмы, которые сами танцуют... И летит, взмывает бессмертная музыка Прокофьева, гармонично сливаясь с танцем. Изумительно проникновенно, пластично и ярко звучит Государственный симфонический оркестр под управлением Владимира Понькина, специально приглашенного в “Кремлевский балет” для данного спектакля. Прокофьевская музыка вневременна, а может, точнее, надвременна, дело ведь тут не столько во вражде двух средневековых кланов, а в вечном противоборстве света и тьмы, любви и ненависти. Такой, полный философского содержания балет поставлен ныне Григоровичем. Невольно думаешь о сегодняшней Сербии. Природа зла, ненависти — безумие. И это очень по Шекспиру, недаром Тибальд первым (из именных персонажей) убивает Меркуцио, который ведь вовсе не Монтекки, то есть не клановый враг Капулетти... И это очень по Прокофьеву. В балете на итальянский сюжет композитор мало дает итальянских примет, в его музыке много лирики и мудрой созерцательности, в его изложении — это размышления о вечном. Григорович же заставил нас задуматься, а не только восхищаться динамичной, празднично стремительной хореографией, которую пронзают поэтичнейшие дуэты заглавных героев и взрывают ударные прыжки тибальдовой ватаги.

Артисты чутко восприняли замысел Мастера. Украшением спектакля стал Ромео — замечательный солист Большого театра Юрий Клевцов, станцевавший прежде не одну ведущую партию в постановках Григоровича. И каждый солист уже самого театра “Кремлевский балет” достоин самых добрых слов: нежная, полетная Наталия Балахничева (Джульетта), неистово азартный Валерий Лантратов (Тибальд), упоенно жизнелюбивый Вадим Кременский (Меркуцио), трогательный Василий Амерянов (Парис). Да каждый исполнитель больших и малых ролей, весь кордебалет, все танцевали с захватывающим вдохновением, продемонстрировали необычайно возросшее мастерство. И не могло быть иначе — с труппой работали такие ассистенты постановщика, как выдающаяся балерина Наталия Бессмертнова, первая и непревзойденная Джульетта прежних постановок Григоровича, и опытный артист, также участник его постановок — Валерий Рыжов, педагоги-репетироры, тоже даровитые исполнители балетов: Ирина Прокофьева, Елена Рябинкина, Ирина Рахманинова, Людмила Чарская, Валерий Анисимов, Андрей Кондратов. А всех вместе собрал, объединил, обеспечил условия Андрей Петров, в прошлом известный солист Большого театра, тогда же под руководством Григоровича успешно проявивший себя как балетмейстер, а ныне талантливый художественный руководитель театра “Кремлевский балет”. Состоялась премьера, достойная светлой памяти Симона Вирсаладзе, великих традиций великого русского балета, которому художник посвятил всю свою жизнь.

Шафи НЕРИНА

Порошковая проволока lincore 5 сварочная.