"Екатерина Великая" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр Николаевич)IВ 1795 году Иван Васильевич Камынин достиг большого благополучия. Он был действительным статским советником. Он не попал в вельможи — об этом, впрочем, он никогда и не мечтал, — у него не было, как у Разумовских или Строгановых, великолепных усадеб и дворцов, но он был прекрасно устроен на полном покое в одном из домиков китайской деревни в Царскосельском парке. Снаружи — китайский дом — разлатая крыша с драконами вместо коньков по краям, крытая черепицей с глазурью, фарфоровый мостик, фуксии в пестрых глиняных горшках, своеобразные двери и окна — внутри весь дворцовый комфорт того времени. Паркетные полы, красивые, в китайском стиле, обои, высокие изразцовые печи, выложенные кафельными плитками с китайским узором. Они солидно гудели в зимнюю стужу заслонками и дверцами, пели сладкую песню тепла и несли это тепло до самого потолка. Придворные вышколенные лакеи, в неслышных башмаках и белых чулках, в кафтанах с орленым позументом, обслуживали Камынина; из дворцовой кухни ему носили фрыштыки, обеды и вечерние кушанья, в каморке подле лакейской на особой печурке всегда был готов ему кипяток для чая или сбитня, из петергофской кондитерской раз в неделю ему привозили берестяные короба с конфетами, а с садов, огородов, парников и оранжерей поставляли цветы, фрукты, ягоды и овощи. И часто в благодушные минуты Камынин говорил про себя словами Потемкина из оды Державина «Фелица»: От такой жизни очень округлилось лицо у Ивана Васильевича, глаза заплыли прозрачным слоем жира, и было в них необычайное благодушие и кротость. После бурной жизни, проведенной в боях и путешествиях, в политической игре и подслуживании вельможам, он обрел желанный покой. У него отросло порядочное брюшко, и по утрам, когда Государыни не было в Царском Селе, он и точно спал до полудня, а дни проводил в халате, то за письменным столом, за бумагами и книгами, то в глубоком и мягком кресле в дремотном созерцании мира. Он подтягивался лишь в дни пребывания Ее Величества в Царском Селе, потому что в эти дни могло быть, что ранним утром вдруг заскулит у входной двери государынина левретка, тонкая лапка заскребет ногтями, пытаясь открыть дверь, и только распахнет ее на обе половинки Камынин — с утра в кафтане, в камзоле и в свежем парике, чисто бритый, — смелою поступью к нему войдет сама Государыня. Она в просторном утреннем платье, в чепце, свежая от ходьбы, оживленная и бодрая. — Здравствуй, Иван Васильевич, — ласково скажет она и сядет в глубокое кресло, услужливою рукой пододвинутое ей. — Ну, как дела? Продвигается твоя работа? Что еще надумал? О чем пытать меня будешь? Что еще тебе во мне непонятно? Государыня пьет у Камынина утренний кофе и перебирает с ним бумаги и старые письма. Дело в том, что с высочайшего на то разрешения Иван Васильевич Камынин пишет книгу «Дух Екатерины Великой»… |
||
|