"Желтое облако" - читать интересную книгу автора (Ванюшин Василий)

«СЛУШАЙ, ЗЕМЛЯ»

Прадед Лео Киджи был негр, он служил в богатом доме Руисов. Племянница главы семьи полюбила молодого сильного негра. Их затаенное счастье не могло продолжаться долго. Тайное становилось явным…

Негра линчевали всем семейством, тоже тайно, а беременную племянницу сдали в частный пансион под другой фамилией.

Дед Киджи отличался упрямством и непокорностью, ни один скандал с предпринимателями-хозяевами не обходился без него. Жизнь свою он кончил в тюрьме.

Отец Лео был добрым семьянином, а на службе он научился терпению.

Только мать знала, что отец Лео служил не просто у Руиса - очень богатого человека, но и у своего дальнего родственника. Но об этом лучше не знать и Руису и отцу, потому что Руис не стал бы держать у себя такого родственника. У матери развивалась болезненная подозрительность, сердце ее всегда беспокоило предчувствие несчастья. Это была красивая женщина, с черными вьющимися волосами и смугловатым тонким лицом - очень мало сказалась в ней примесь негритянской крови. Отец был белый. Но по линии матери наследственность в Лео отразилась весьма выразительно: курчавые жесткие волосы, крупные губы, смугловатый цвет лица. А в характере его, кажется, совмещалось наследство всех предков - пылкость прадеда, упрямство и непокорность деда, доброта отца и настороженность матери, порой переходящая в болезненную подозрительность. Тут было всего по капле - от Африки, Америки и Европы. Но Киджи получил высшее образование в Москве, и третий континент дал ему больше, чем первые два, вместе взятые…

Киджи обиделся на Ингу из-за того, что она сочла возможным иметь дело со Шкубиным, давним другом Руиса. Конечно, она сделала это необдуманно. Киджи знал: резкая вспышка, свойственная его характеру, скоро погаснет и он готов будет простить Инге все и постарается помочь ей исправить ошибку.

Он пришел в отель и спросил у портье, не появлялся ли здесь мистер Руис. Портье, хитрый старикашка, угодливо склонился:

- Да, если…

Киджи запустил руку во внутренний карман куртки, где лежали деньги, вытащил первую попавшуюся бумажку и сунул ее портье.

- Я могу доложить о вас господину Руису, если он не отдыхает, - с готовностью ринуться по лестнице наверх, сказал старик.

- Благодарю. В другой раз…

Киджи пока не мог встречаться с господином Руисом. Пожалуй, следует даже перебраться в другую гостиницу. Он поднялся к себе в номер и увидел на столе телеграмму. Она была из редакции. Его срочно отзывали в Москву: есть задание, на выполнение которого потребуется два-три дня. Это нарушало планы Киджи, но ничего не поделаешь. Метеорита нет, в свои личные дела - хотя дело с Патом Руисом касалось не только Киджи - он редакцию не посвящал, и ей не имело смысла держать здесь своего корреспондента, которому найдется работа в другом месте. Киджи взял чемодан и спустился вниз. Портье встретил его удивленным взглядом.

- Скажите, мистер Руис надолго остановился у вас? - спросил Киджи.

Портье залебезил:

- Будет здесь не менее как неделю - я передаю почти слово в слово, что слышал от него самого.

- Мне необходимо уехать по делам денька на два, - сказал Киджи. - Мы с вами еще увидимся. И тогда я встречусь с мистером Руисом. Мы с ним родственники!

- Что вы говорите! - всплеснул руками портье. - Вы, сэр, счастливый человек!

- Да, я горжусь… Но прошу вас, не проговоритесь об этом мистеру Руису, и никому - ни слова. Понимаете? - Киджи протянул деньги, портье ловко, по-обезьяньи схватил их и спрятал.

- Отлично понимаю, сэр!

- Не совсем, полагаю. Я хочу преподнести мистеру Руису сюрприз, - хитровато подмигнул Киджи. - Мы давно не встречались.

- О, сэр, теперь абсолютно все понятно. Можете положиться на меня, - лебезил портье. - Я служу в этом отеле уже пятьдесят пять лет. Какие были времена, сэр! Какие люди останавливались в «Эдельвейсе»! Я умею работать, сэр, вот увидите.

Киджи приподнял шляпу. Портье согнулся, откинув руки ладошками назад.

Выйдя в подъезд, Киджи увидел Ингу Михайловну - она шла по аллее навстречу ему. Киджи поставил чемодан у ног.

- Вы уезжаете? - удивленно спросила Инга Михайловна.

- Да, я уезжаю. Жаль, что не пришлось написать о вас ни строки. Что передать в Москве?

- Ничего, - сказала она сухо. - Я разговаривала с профессором Новосельским по телефону.

- Счастливо оставаться, - Киджи поднял чемодан.

В редакции сказали, что ехать надо в Приаральские Каракумы.

Завтра будут открыты шлюзы, и воды могучих сибирских рек Оби и Енисея потекут по каналу в Аральское море.

Киджи бывал во всех европейских странах, в Америке и Африке, но ему не приходилось по делам ездить в Казахстан, он только пролетал над его территорией на самолете и знал, что она громанда, читал и слышал о рудных богатствах и необъятных для взора хлебных нивах, но обо всем этом у него были весьма общие представления.

Ему дали подготовленные к печати статьи ученых и гидростроителей, их надо было внимательно прочитать, чтобы войти в курс дела. Выискивая в редакции укромный уголок, Киджи не спеша шел по коридору и заглядывал в комнаты. Всюду кипела работа. Редакция выпускала ежедневно два номера газеты - утром и вечером - и раз в пятидневку богато иллюстрированное приложение.

В одной комнате сидели иллюстраторы во главе с редактором художественного отдела. Перед ними светился телеэкран. Где-то далеко, на северном полюсе и в Антрактиде, в шахтах и на хлебных полях, в глубинах океана и в космосе путешествовали корреспонденты с телекамерами, и то, что они там видели, было видно на экране в редакции. Нужные кадры отбирались, фотографировались. Фотографы, не оборачиваясь, грозили кулаками, если открывалась дверь, - они боялись упустить интересный кадр.

Киджи заглянул в другую комнату, разделенную звуконепроницаемыми светлыми перегородками. Во всех кабинах звучали в магнитофонной записи рассказы, речи, выступления на многих языках земного шара, нужное для публикации тут же отбиралось, и специальные электронные машины переводили текст, который появлялся уже на бумажном рулончике, почти готовый к набору.

Киджи дошел до кабинета редактора, приоткрыл дверь - редактора не было. Наконец-то нашлась единственная свободная комната! Киджи разложил бумаги и принялся читать.

Проект использования стока многоводных сибирских рек для орошения обширных земель Казахстана был разработан давно, он предвещал громадные экономические выгоды. Крупнейшие реки Сибири Обь и Енисей бесполезно отдают свою воду Ледовитому океану. В свое время они играли роль транспортных артерий, но с развитием повсюду сети автострад, электрифицированных железнодорожных магистралей и авиалиний их роль стала несущественной. Между тем земли Казахстана при изобилии солнечного света испытывали недостаток влаги. Проект этот частью был осуществлен раньше, теперь все гидростроительные работы были закончены полностью, они велись не только на территории Сибири и в Казахстане, но и в республиках Средней Азии. Скоро все здесь преобразится.

Аральское море переполнится, станет пресным, оно прольется в Каспийское море, уровень которого за последние годы понизился так, что прежние его очертания на карте сильно изменились. Теперь оказалось ненужным продолжение русел Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи до Аральского моря, эти реки поворачиваются на запад, где создаются новые хлопкосеющие районы. Климат во всем этом обширном районе станет субтропическим.

Читая статьи, Киджи делал выписки, особенно цифровых данных: цифры, характеризующие рост экономики этих районов в ближайшее время, были громадны - их невозможно запомнить.

Потом он просмотрел газеты. На глаза попалось несколько статей и высказываний о болиде. Интересным было предположение Новосельского, но оно ничем не подтверждалось. Киджи бывал на других планетах, видел там только отсутствие жизни и не мог поверить в появление неведомых гостей из космоса.

Его внимание привлекла небольшая заметка, озаглавленная интригующе: «Нужен ли нам Ледовитый океан?» В ней говорилось, что в конференц-зале географического института состоится обсуждение дипломного проекта, приглашены ученые…

Будущее океана заинтересовало Киджи. Он вызвался сходить на обсуждение и написать об этом.

В институте было людно. До начала заседания оставалось минут пять, а пока все ходили в фойе. Справа в громадные окна смотрели деревья и цветы - невообразимая смесь красок и форм. Тут были тропические растения, не имеющие себе равных по обилию видов, и несравнимая ни с чем северная береза.

Раздался звонок, и все потянулись в зал. Короткая процедура выборов председательствующего - назвали имя Новосельского, и он занял место за столом председателя.

На трибуну поднялся юноша, с вздернутым носиком, с пухлыми губами; он раскрыл папку, достал несколько листков бумаги и разложил их перед собой. Две девушки-программистки заняли свои места за кодирующими портативными машинками. Наступила тишина.

Студент-выпускник излагал проект, и Киджи, слушая, восхищался. Предлагалось опустить в нескольких местах на дно океана сильные нагревательные приборы, работающие на ядерном горючем. Будущий ученый показал схему такого прибора, она четко обозначалась на экране, который засветился на стене возле трибуны. Приборы, используя водород из глубин океана, могут работать бесконечно. Через год Северный Ледовитый океан перестанет быть Ледовитым, температура воды повысится, лед растает. Продуманное распределение нагревателей изменит направление теплых и холодных течений, на севере возникнет новый природный фактор. Там, где протянулась сейчас тундра с вечно мерзлой подпочвой, раскинутся пшеничные поля.

Автор проекта называл цифры, сколько будет получено дополнительно хлеба, фруктов, овощей, продуктов животноводства. Оценивались затраты. Девушки-программистки стучали на своих машинках. Килограммы, секунды, джоули, кулоны в огромных величинах - мега, гига, тера - кодировались на перфоленте.

Киджи слушал, мысли об этом проекте мешались с мыслями о том, что он увидит завтра. Цветущие сады на севере, цитрусовые в голой пустыне - удивительно!..

- Человек могуч! - воскликнул студент, заканчивая доклад. - В его руках - великая энергия, с помощью которой он преобразует лицо земли, сделает ее богаче и краше.

Киджи порывисто вскочил и зааплодировал. Но весь зал отозвался на заключительные слова докладчика сдержанными вежливыми аплодисментами. Не успел юноша покинуть трибуну, как к нему подошел маленький старичок с седыми волосами. Он поправил пенсне и протянул руки.

- Дайте же поцеловать вас за смелость мысли.

Молодой человек раскраснелся в смущении и гордости. Ученый поцеловал его в лоб, поднялся к трибуне и, улыбаясь, сказал:

- Простите мне, старику, маленькое отступление. Я вспомнил свои школьные годы и своего сурового, но справедливого отца. Когда я приходил из школы, он, заглянув в мой дневник, говорил: «Дай я тебя поцелую за пятерку по естествознанию». И целовал. А потом говорил: «А теперь дай-ка я тебя высеку за тройку по поведению». И не сек, пальцем не трогал, но распекал на все корки.

В зале задвигались, заулыбались. Ученый продолжал:

- Дозвольте и вас, молодой человек, немножко того, покритиковать. И вы не обижайтесь. Это хорошо, что мы, старики, еще живы и есть кому сказать вам несколько полезных слов. Смелость мысли - это хорошо, и очень хорошо, что в руках человека - великая энергия, но использовать ее надо разумно.

Мы, ихтиологи, знакомы с проектом превращения Северного Ледовитого океана в теплый океан. Проект вполне осуществимый в наше время. Но что он даст? Я буду говорить главным образом о рыбных богатствах. Они там исчезнут. Рыбы холодных вод уйдут с севера к южному полюсу, а будут ли размножаться обитатели теплых вод - это еще вопрос, во всяком случае, это быстро не произойдет, и народное хозяйство потеряет только по разделу добычи рыбы и морского зверя…

Снова цифры и цифры. Пальцы шифровальщиц прыгали по клавиатуре машинок. В экономический баланс добавлялась новая информация. Киджи отыскал студента. Тот сидел, опустив голову, уши его горели. Но вот с трибуны заговорил представитель института лесного хозяйства, и молодой человек поднял голову, повеселел.

Потом выступил агроном. Киджи казалось бесспорной выгодность заменить тундру пшеничным полем, однако после слов агронома чаша весов дрогнула и сдвинулась не в пользу проекта.

У оратора была бритая белая голова, отчего загоревшее лицо казалось совсем темным; он говорил, энергично жестикулируя:

- Вы хотите устроить теплицу, пусть безграничную, неостекленную, но все же это будет искусственность, теплица. Вы забыли главное - солнечный свет. Где вы его возьмете для такой громадной теплицы? Создадите второе искусственное солнце специально для севера? Да, верно сказано о земле, о почве: можно внести удобрения и улучшить ее, но все равно мы не получим там органического вещества больше того количества, которое соответствует количеству солнечной энергии, получаемой растением от солнца. Тимирязев назвал это пределом, переступить который не во власти человека.

- Старые представления, консерватизм, - крикнул с места студент. - Нет предела власти человека над природой.

- Бессмысленное насилие над природой, а она - мать наша! - загорелое лицо агронома дышало зноем, руки, которыми он коротко взмахивал, тоже были темные и красивые. Он стал называть верные цифры - максимум того, что можно получить на северных землях, и застрекотали машинки под пальцами программисток.

- В том и заключается мудрость проекта, по которому реки, текущие на север, теперь повернуты на юг, что там изобилие солнечного света, - сказал агроном. - Там даже пески, с применением удобрений, будут давать колоссальные урожаи и не один раз в год.

Спор обострился. Автора проекта поддерживала молодежь. Однако горячность и красноречие ничего не могли сами по себе добавить: требовались доказательства, правильные расчеты. Электронная вычислительная машина, которая будет подводить итог спорам, останется равнодушной к авторитетам и желаниям, она понимает только язык цифр.

Голоса утихли и зал опустел, когда стало ясно, что незачем надрывать голосовые связки и сотрясать воздух. Но никто не уходил из фойе, потому что через полчаса станет известен со станции вычислительных машин результат: что - за проект и что - против него.

Киджи подошел к Новосельскому. Он рассказал о Руисе, Шкубине, Инге Михайловне. Новосельскому был неприятен этот разговор. Он заговорил о другом:

- Нас утяжеляет Земля со старыми представлениями о жизни на ней. Вот этот юноша готов игнорировать Солнце. Оно посылает нам лучи живительные и лучи смертельные. Попробуйте игнорировать космические излучения! Я долго работал над тем, чтобы создать особое покрытие для космического корабля. Мне удалось сделать внешне хамелеона: корабль меняет окраску, становится то черным, то белым - для отдачи тепла и отражения космических излучений. Нельзя забывать Солнце, надо почаще смотреть на звезды - там загадка жизни и смерти.

- Загадок еще хватает и на Земле, - Киджи старался идти в ногу с профессором.

- Человек познал достаточно, чтобы преобразить Землю. Но энергия дается ему не для опасных экспериментов. Да, мы имеем возможность растопить льды, срыть горы. Но зачем? Горы - это краса природы, зачем ее уничтожать? При надобности мы легко можем прорыть туннель. Я признаю необходимым использовать воду на Земле так, чтобы исчезли пустыни. Как раз это и делается в Казахстане.

Профессор, видимо, не хотел разговаривать о том, что волновало Киджи. Но Лео был упрям. Он сказал:

- Все это так. Однако я уверен: немало загадочного происходит за железными решетками «Ордена крови из ран Христовых».

- Чепуха! - резко ответил Новосельский. - Старый хлам! Смешно говорить об этом. - И он снова продолжал ту же мысль - о Солнце и звездах.

Сообщили результат со станции счетно-вычислительных машин - он был не в пользу автора проекта, замахнувшегося на Ледовитый океан.

Самолет пролетел над местами, откуда человек когда-то впервые поднялся в космос. Аэродром был южнее - среди песчаных холмов. Когда Киджи и его товарищи, увешанные корреспондентскими аппаратами, вышли из самолета, в лицо им пахнул горячий ветер. Киджи впервые видел настоящую пустыню. Над ней носились тучи песка, которые в беспощадных солнечных лучах светились жидким рыжеватым пламенем. Равнина была изрыта ветрами, всюду возвышались песчаные холмы, они желтыми волнами уходили за горизонт. Звенела высокая жесткая трава с дикими колючками. В мутном небе парили орлы, поводя распластанными крыльями.

На первый взгляд, это была неизменная пустыня, какой ее знали тысячи и тысячи лет. Но проехав после короткой остановки в пути еще около часа, Киджи увидел небольшой поселок с белыми стандартными домиками. Автобусы остановились. Корреспонденты пошли гурьбой вперед и поднялись на насыпь. Открылась изумительная для пустыни картина, но корреспонденты привыкли ничему не удивляться. Просто была идеально прямая трасса широкого канала без видимого начала и конца. Пологие облицованные берега канала блестели, а глубоко внизу струился ручеек - осторожный разведчик нового пути для большой воды. Ни людей, ни машин.

Киджи подошел к краю пологого берега, наладил портативный киноаппарат. Он старался захватить суживающуюся вдали трассу канала и орла над ней. Мешал ветер, налетавший тугими волнами, с желтыми тучами песка. Киджи поскользнулся - и поехал по гладкому откосу вниз. Он упал, киноаппарат выпал из рук и разбился.

Внизу было тихо, не свистел ветер, только доносился сверху хохот друзей. Киджи отряхнулся и пошел к ручью, сдирая на ходу прилипшую к телу рубашку. Корреспонденты тоже поспешили вниз, скользя на ногах. Умывшись в мелком ручье, они решили не задерживаться, а ехать в город - он стоит в восточной стороне на берегу канала и там - шлюзы. Киджи захотел остаться здесь, возле небольшого поселка, пусть друзья заедут за ним на обратном пути.

Автобусы скоро исчезли в восточном направлении, и Киджи остался один. В стороне от поселка паслись лошади. Зачем они здесь, если все делают машины?

От поселка к каналу шли люди. Это были казахи. Киджи остановил свое внимание на старике с седой редкой бородкой, с белыми бровями, с темным сухим лицом и с палкой в руке. Старик был одет в теплый халат, на голове - круглая коричневая шляпа, на ногах мягкие сапоги. Таких стариков Киджи видывал в кинофильмах.

Казахи оживленно разговаривали. Киджи уловил знакомое слово «радио» и догадался, что по радио уже объявили об открытии канала.

Старик остановился на берегу и стал смотреть вниз, руки его покоились на гладко отполированной клюшке. О чем он думает сейчас? Хорошо бы не степного орла, а вот этого коренного жителя пустыни заснять на пленку, да жаль аппарат сломан. Киджи подошел к старику и поклонился, стараясь выразить как можно больше уважения человеку преклонных лет. Старик внимательно рассматривал незнакомца. «Кто ты? - говорил его взгляд. - Я много повидал на свете людей, и мне всегда приятно было новое знакомство».

Он сказал что-то по-казахски, потом по-русски.

Его зовут Ертыс, что значит Иртыш, он родился на берегу Иртыша и приехал сюда к сыну.

Ертыс! Какое удачное имя, лучше не придумаешь. Старый Ертыс будет встречать воды Иртыша, Оби и Енисея. Об этом можно написать.

Люди, собравшиеся на берегу, возбужденно замахали руками, показывая на восток.

По каналу, сверкая в лучах солнца, катился белый кипящий вал, и оттуда доносился шум. Паривший в небе орел выгнул широко раскинутые крылья, сделал вираж и стремглав полетел в сторону. Шум усиливался, он перешел в протяжный нарастающий гул, затем в грохот. Задрожала земля. Уже совсем недалеко двигался по руслу канала водопад, весь в бурунах. Высоко взлетали брызги, и вместе с ними двигалась вспыхнувшая радуга. Пустыня присмирела. Кажется, даже ветер притих, песчаные вихри робко приплясывали на берегу, не решаясь перекинуться на ту сторону. Небо поголубело, в воздухе почувствовалась мелкая водяная пыль, а на востоке уже зародилось первое облачко - темное с одной стороны, розовое с другой - необычайное явление для лета в пустыне.

Водопад накатывался, заглушая крики восторга, щедро обдавая берег прохладной, косматой в брызгах волной; вода захлестывала и дорогу, проложенную вдоль канала, сильно нагревшуюся под солнцем, и над ней заклубился белый пар. Гремящий вал уже рядом. Ертыс уронил палку и поднял руки к солнцу. Вода кипела, заполнив все русло. Она неслась дальше на запад, где ее ждали с таким же нетерпением, как и здесь. И стало сразу прохладнее. Постепенно вода успокоилась, потемнела, и ветер поднял гребешки мелких волн.

- Пойдем к нам, гостем будешь, - пригласил Киджи Ертыс. - Сегодня праздник.

В доме Ертыса было многолюдно. Старик усадил гостя рядом с собой.

- Пей, - сказал он, подавая широкую чашу, наполненную молоком. - Это кумыс, напиток богатырей.

Киджи приходилось слышать об этом напитке. Медицина и фармакология поныне высоко ценят его целебные свойства. Оказалось, что в этом поселке коневодческая ферма, но она разводит не просто лошадей, а кобылиц и исключительно для получения молока, из которого здесь же приготовляется кумыс, он консервируется и отправляется в лечебницы.

Киджи пил холодный, кисловатый кумыс; вокруг было шумно, весело. Внимание его привлекал правнук Ертыса, юноша лет восемнадцати, с черными, как угольки, бойкими глазами. Он не отходил от радиоприемника и угощал собравшихся музыкой. В этом году юноша поступал в институт, и ему уже надо было быть в Москве. Но он задержался на два дня, чтобы увидеть большую воду в пустыне.

…Проснулся Киджи оттого, что рядом кто-то говорил, тихо и вкрадчиво. Киджи открыл глаза. В комнате было темно. Около кровати кто-то стоял.

- Что, машины пришли? - поднял голову Киджи.

- Нет. Извините, что разбудил вас. - Киджи узнал голос правнука Ертыса. - Я уже второй раз слышу по радио… Вчера в это же время… И вот сейчас: «Говорит Стебельков, говорит Стебельков», а больше ни слова. Откуда это? Я знаю, кто такой Стебельков.

Киджи не понимал спросонок, о чем говорит юноша. В темноте светилась шкала радиоприемника и слышалось его тихое гудение.

- Через полчаса снова повторится, - сказал юноша.

Киджи посмотрел на свои часы - было семь часов двадцать пять минут по московскому времени.

- Это будет через пять минут, потому я вас и разбудил, - опять извиняясь, сказал юноша.

- Послушаем, - Киджи отыскал свой магнитофон и придвинулся к приемнику.

Юноша тихо и как бы между прочим сказал, что он очень любит радио, сам сконструировал этот приемник, он принимает любую станцию.

- Пять минут прошли. Я не сбивал настройку…

Киджи включил микрофон.

Стояла тишина, и слышалось только монотонное гудение. Вдруг раздался мужской голос, он ясно произнес:

- Слушай, Земля! Говорит Стебельков, говорит Стебельков… - и смолк. Раздался дрожащий свист, как будто настройка сбилась. Юноша хотел что-то сказать, Киджи знаком руки удержал его. Свист прекратился. После непродолжительной паузы он возобновился, и так повторялось несколько раз. Порой Киджи казалось, что он различает быстро произносимые невнятные слова, временами звуки напоминали журчание ручейка или чириканье воробьиной стаи, но в общем это был вибрирующий свист. Приемник смолк. На этой волне больше не удалось услышать ни звука. Киджи закрыл футляр магнитофона.

- Включите свет, - попросил он. - Что ж мы сидим в темноте?

Вспыхнула лампочка. Бойкие глаза юноши блестели.

- Как вы думаете, что это?

Киджи помнил, что один из многих космических кораблей, находящихся в полете, носит имя Стебелькова. Юноша не знал этого или забыл.

- Я думаю, мы слышали голос одного из космонавтов, - сказал Киджи. - Но в вашем приемнике что-то не в порядке. Прием очень неустойчивый.

- Приемник хороший, - сдержанно сказал юноша.

- Ладно, выяснится. Не думаю, что только мы с вами слышали этот голос. Я буду в Москве и поинтересуюсь.

- Мне хотелось бы самому знать, - сказал юноша. - Тут есть что-то таинственное, потому я даже свет не включал - при свете все становится будничным.

- Романтика, - улыбнулся Киджи. - Я тоже из таких, только моя романтика немножко посуровее.

За окном раздался шум подошедших машин.

Вернувшись в Москву, Киджи позвонил Новосельскому. «Нечто любопытное из радиосвязи с космосом» заинтересовало профессора. Через несколько минут Киджи появился в его кабинете.

- Евгений Викторович, если вы скажете, что космический корабль имени Стебелькова, отправившийся в сторону Сатурна, ведет передачи на Землю ежедневно в девятнадцать и девятнадцать тридцать по московскому времени, то я зря вас побеспокоил.

- Вы опять путаете, - сказал Новосельский и отодвинул от себя бумаги, лежавшие на столе. Вдруг он, что-то вспомнив, спросил торопливо: - Длина волны - двадцать один сантиметр?

- Да, двадцать один, - вяло ответил Киджи. Он был разочарован: ничего неизвестного для Новосельского не существует. - Что это за станция?

- Не знаю. Думаю, что не наша.

- Но откуда вам известна длина волны?

- Предположение. Двадцать один сантиметр - эта длина должна стать чем-то вроде международного, в галактическом смысле, эталона. На нее легче всего наткнуться жителям других миров. Такова резонансная длина волн водорода, а водород - самый распространенный в звездном мире элемент. Но рассказывайте, рассказывайте же скорее, Лео, откуда вы взялись, с чем пришли?

- Я был на открытии канала Казсиб, и там в одном поселке… Не буду дальше объяснять, вижу, что не зря побеспокоил вас. Я записал радиопередачу на магнитофонную ленту. Могу продемонстрировать.

- Пожалуйста.

Киджи включил свой магнитофон. Раздался голос: «Слушай, Земля, говорит Стебельков…».

Новосельский вздрогнул и поднялся, опираясь руками о стол. Он побледнел, глаза его смотрели не мигая, будто перед ним появилась некая адская машина, которая издавала свист перед тем, как взорваться…

- Стойте! Выключите! - крикнул он. - Дайте сюда ленту. Ваш аппарат не годится… Все дело в скорости.

Новосельский выдвинул ящик стола - там стоял магнитофон. Киджи понял, что означает вибрирующий свист - это те же слова, но переданные в записи на большой скорости. Теперь они оба волновались одинаково и долго возились с магнитофоном, мешая друг другу. Но вот круг начал медленно вращаться. Первые звуки были просто скрежетом с жутким басовым завыванием. Потом вдруг заговорил обыкновенный человеческий голос. Он произвел такое впечатление, словно воскрес мертвый, встал и заговорил.

Ум сначала не отреагировал на услышанное, первые слова не остались в памяти - важен был прежде всего голос, но все остальное воспринималось, как спокойный рассказ человека, вернувшегося из длительного путешествия.