"Плохая вода" - читать интересную книгу автора (Лосева Александра Анатольевна)

Глава 2

На дварфа было жалко и страшно смотреть. Волосы в запекшейся крови торчали во все стороны дубовыми косицами, на теле живого места не найти — сплошная ссадина. Изодранная в клочья одежда липла к рваным ранам, оставленным когтями бестии. Иефа хлопотала вокруг дварфа и безостановочно костерила Зулина, возле нее росла горка драных окровавленных тряпок. Планар вяло огрызался на ругань барда и одновременно пытался снять с раскидистого ясеня своего фамильяра, просидевшего там все сражение и теперь не знавшего, как слезть. Ааронн возился с травами, хмуро поглядывая на массивную тушу совомедведя.

— О, демон Баатора! Зверь, ну ты же взрослый разумный фамильяр, а не какая-нибудь кошка на городской помойке! — Зулин пнул ствол ясеня и сплюнул. — Я не полезу за тобой на дерево! Спускайся сам!

— Оставь Зверя в покое, разведи лучше костер — мне нужно траву запарить, — эльф повел руками, и в котелке заплескалась вода.

— Ааронн, у тебя полотна чистого нет — бинтов нарезать? — Иефа отерла пот тыльной стороной руки. На лбу осталась красная полоса. — Мою сумку гибберлинги разодрали — от аптечки ничего не осталось.

— К сожалению, нет. Гибберлинги, знаешь ли, не только на твою сумку наткнулись. Придумай что-нибудь.

— Понятно… — Иефа тяжело вздохнула, вытерла руки о штаны и выудила из рюкзака запасную рубаху. — Хорошо, что у меня не хватило денег на шелковую.

— А что, — заинтересовался маг, — шелковую пожалела бы?

— Дурак, — равнодушно заметила полуэльфка. — Из шелка плохие бинты получаются — скользят, перевязывать неудобно.

— Боюсь, что Стив твоей жертвы не оценит, — Зулин подбросил в огонь веточек и оглянулся в поисках более солидного топлива.

— А мы не в ломбарде, — ледяным тоном ответила Иефа.

— Зулин, я не знаю, что на тебя нашло, — проговорил Ааронн, — но думаю, тебе лучше помолчать. А еще лучше — заняться полезной деятельностью.

— Я уже развел костер, если ты заметил.

— Замечательно. Горжусь тобой. А теперь возьми что-нибудь острое и вырежи кусок медвежьего сала. Нет ничего лучше для пострадавших от общения с совомедведями.

— Ты шутишь? — с надеждой спросил планар.

— Серьезен, как никогда.

Зулин растерянно поглядел на эльфа, на совомедвежью тушу и почесал в затылке.

— А может, его Иефа подлечит? — неуверенно спросил он.

— Нет! — отрезал эльф. — Объясняю последний раз. Во-первых, Иефа может справиться только с неглубокими ранами. Поэтому сейчас она впустую потратит силы, а в результате у нас на руках окажется два тела вместо одного. Во-вторых, я целитель, друид и знаю, что делаю. В-третьих, неизвестно, что еще ждет нас впереди. Меня могут ранить, убить, в конце концов. Может случиться так, что Иефа вообще останется единственным целителем в партии. Что тогда вы будете делать, если она сейчас израсходует все силы?

— Мне не нравится твое настроение, друг мой.

— Неужели? Завидую. Восхищаюсь твоей неприхотливостью. Мне в этом походе вообще ничего не нравится.

— Пожалуй, я не буду на это смотреть, — пробормотала полуэльфка, когда Зулин с ножом в руке направился к туше совомедведя.

Стиву давно не было так хорошо. Подстилка из листьев и веток, накрытых плащом, была хоть и тонкой, но мягкой, костер уютным теплом обволакивал правый бок, из намученного тела уходило настырное нытье. Стив не знал, что за мазь Ааронн приложил к его ранам, но действовала она безотказно. Повязки приятно согревали и успокаивали, и вообще, жить было здорово. По-хорошему, давным-давно нужно было открыть глаза и успокоить спутников, но Стиву приходить в себя не хотелось. Очень уж сладко было чувствовать на лбу прохладную ладонь полуэльфки и слушать, какую великолепную выволочку она устраивает Зулину. Еще свалившись мешком к ногам совомедведя, почувствовав, как чьи-то руки подхватывают его под мышки и тащат по земле, еще тогда Стив удивленно отметил сквозь боль и мутную дурноту, что вот, как здорово его тащат, как-то… нежно, что ли. А потом в его затуманенное сознание прорвался жалобный голос Иефы, и дварфу стало совсем хорошо. «Стивочка, миленький, держись… Пожалуйста, держись, сейчас мы все сделаем, сейчас все перевяжем, все будет хорошо, слышишь? Ты только не умирай, я тебя очень прошу, ты продержись только немножко, а там уж мы вместе… Ты дыши, просто дыши, все будет в порядке, слышишь? Потерпи немножко, ну хороший, ну миленький, ну пожалуйста…»

Миленький, надо же. И Стив терпел, молчал и терпел, хотя было больно, так больно, что хоть криком кричи, но Стив терпел, потому что разве это имеет значение, если она просит, и чуть не плачет, и возится с ним, и рубашку вон последнюю на бинты искромсала, что бы там Зулин ни говорил! А потом стало совсем легко, и тепло, и хорошо, и мягко, и ладонь прохладная на лбу, и Зулина Иефа чихвостит так, что любо-дорого… Волнуется. И надо бы, надо открыть глаза, вот только интуиция, которая просыпалась редко, но по делу, подсказывала, что не стоит… Потому что сразу все закончится: и ладонь прохладная на лбу, и забота, и «миленький». Так что Стив лежал молча, изображая глубокий обморок и изо всех сил стараясь не расплыться в довольной улыбке.

— …и вообще, я не понимаю, как тебе только в голову взбрело такое! — в который раз возмущенно воскликнула полуэльфка. — Ты так много и так убежденно кричишь о командной работе, а сам никого не слышишь и не слушаешь!

— Иефа, я тебе в сотый раз объясняю — создалась нестандартная ситуация, я практически ничего не знаю о бестиях…

— А не знаешь — так слушай, что тебе говорят, убоище!

— Что я мог услышать, когда это чудовище орало, как бешеное!

— Захотел бы — услышал бы! Ты можешь сейчас говорить все, что угодно, но никакие твои аргументы не переубедят меня в том, что ты просто проигнорировал указания Ааронна!

— Да почему вообще Ааронн должен давать мне какие-то указания!

— Вот! В этом весь ты! Не важно, что твои спутники практически мертвы, главное, что ты ведешь себя соответственно занимаемой должности! Большой начальник, тоже мне! Тьфу! — Иефа яростно плюнула, а Стив даже поежился незаметно — да, несладко придется Зулину, если в ближайшие две минуты кто-то не отвлечет ее внимание. — Если так дальше пойдет, некому будет возвращаться в Бристоль! Я жива и невредима только благодаря Стиву, а когда он, бедолага, оклемается, одному богу известно!

— Ну, я не стал бы утверждать столь категорично, — лениво заметил Ааронн, и Стив похолодел от дурного предчувствия.

— В каком смысле? — Иефа заботливо поправила плащ, на котором лежал дварф, и вопросительно посмотрела на эльфа.

— Если бы ты спросила, например, меня, когда оклемается бедолага Стив, я бы с удовольствием тебе ответил.

— И что? — угрожающим тоном спросила полуэльфка и медленно убрала руку с дварфского лба. Стив застыл и мысленно послал Ааронна туда, где тот вряд ли когда-нибудь бывал. — И когда?

— Видишь ли, Иефа… — Ааронн повозился, улегся поудобнее и подпер голову ладонью. — Стив у нас юноша крепкий, поэтому, честно говоря, он и сознание-то, в общем, толком не терял. По крайней мере, последние несколько часов он активно наслаждается твоей заботой и лаской, хоть и притворяется бездыханным трупом. Кстати, Стив, очень зря: ты плохой актер, целителя тебе не обмануть.

— Что? — хриплым голосом спросила полуэльфка, прокашлялась и снова повторила: — Что?

Стиву давно не было так плохо. Через плащ в спину кололи сухие веточки, от костра одному боку было жарко, другому же, наоборот, холодно. Стив не знал, что за мазь Ааронн приложил к его ранам, но только повязки противно и душно липли к телу, раздражали и заставляли потеть. К тому же, невыносимо чесалась переносица, и дварф догадывался, что чешется она не сама по себе, а под тяжелым взглядом разгневанного барда.

— Открой глаза, скотина, — тихо сказала Иефа.

Вот тебе и «миленький»… Стив послушно открыл глаза и от всей души мысленно пожелал Ааронну долгой и счастливой жизни.

— Мой тебе совет: быстренько придумай что-нибудь в свое оправдание, иначе я тебе яйца на уши намотаю, — ласково сказала Иефа на дварфском и улыбнулась людоедской улыбкой.

— Я не того… Не этого… — потерянно пробормотал Стив и накрылся плащом с головой.

— Неубедительно, — еще ласковей произнесла полуэльфка.

— Я не понимаю, почему ты так нервничаешь, Иефочка, — радостно встрял Зулин, довольный тем, что нашелся другой объект для бардовского гнева. — Можно подумать, если бы он был в сознании, ты бы с ним не возилась.

— Возилась бы! — оглушительно рявкнула Иефа, и Стив тихонько выдохнул. — Возилась бы, вот только…

— Вот только пинала бы изредка, а за каждую рану подзатыльник выписывала бы… — проворчал из-под плаща дварф и зажмурился, ожидая вышеуказанного подзатыльника, но ничего не произошло. В лагере воцарилась мертвая тишина, прерываемая изредка придушенным то ли хрюканьем, то ли всхлипыванием. Стив в панике заворочался, пытаясь сообразить, чего ждать от этой зловещей тишины, досчитал до десяти и осторожно выглянул из-под плаща. Ааронн сидел, уткнувшись лбом в колени и обхватив ладонями затылок; зарывшись лицом в плащ, мелко вздрагивал плечами Зулин; странно сжав губы, смотрела на Стива совершенно пунцовая Иефа. Дварфу стало не по себе.

— Может не надо… на уши? — растерянно пробормотал он. Трясущийся планар всхрюкнул как-то особенно громко и выразительно, и лагерь взорвался хохотом.

— Да ну вас к монахам, — вытирая слезы, обессилено проговорила Иефа. — Паразиты. Казнь отменяется, — повернулась она к обалдевшему Стиву. — Живи, пока я добрая.

— Кстати, смех — замечательное лекарство, — наставительным тоном произнес Зулин.

— Так-то оно так, — полуэльфка устроилась поудобнее на своем плаще, распустила косу и достала гребень. — А все-таки нам стоит веселиться потише. Не знаю, как вы, а я все время думаю об этих башнях. Очень плохо, что нам придется здесь заночевать.

— Да уж, хорошего мало… — посерьезнел маг. — Но, боюсь, у нас просто нет другого выхода. Ааронн, когда наш обморочный друг встанет на ноги?

— Не раньше утра, — ответил эльф. — И то, при условии, что Иефа как следует выспится, а сам он не будет скакать горным козлом по лагерю. Так что дежурить, Зулин, нам придется вдвоем.

— С чего это вдруг такая забота о моем сне? — удивилась полуэльфка. — Раньше я за тобой такого что-то не замечала.

— Объясняю, — терпеливо ответил эльф. — Совомедвежье сало, топленое на травах, отлично заживляет, но для окончательного выздоровления его, конечно, не хватит, поэтому без магии не обойтись. Следовательно, утром, сняв повязки, за Стива примемся мы с тобой. Тяжелыми ранами займусь я, а зажившие раны ты возьмешь на себя. Тебе нужны силы, а значит, здоровый крепкий сон.

— Еще чего, — сердито буркнула Иефа. — Не буду я лечить этого… обманщика.

— Придется. Завтра у нас тяжелый день, и Стив нам нужен целый и невредимый, готовый к ратным подвигам. К тому же, твоя угроза, думаю, произвела впечатление, и Стив больше не будет придуриваться. Правда, Стив?

— А? Что? — дварф оторвал завороженный взгляд от волос Иефы и непонимающе уставился на Ааронна. — Прости, я задумался.

— Я говорю, что Иефа готова сменить гнев на милость, если ты больше не будешь придуриваться.

— Я даже готов вместо нее завтрак приготовить! — патетически воскликнул Стив.

— Вот болваны… — проворчала полуэльфка, заплетая волосы в косу. — Как будто я хоть раз за весь поход готовила завтрак.

— В общем, советую всем лечь спать, — подытожил Ааронн. — Зулин, командуй отбой.

— Вот без тебя не догадался бы! — огрызнулся планар. — Всем спать. Я буду дежурить первым.

— Как скажешь… командир, — усмехнулся эльф, укладываясь.

Минут пятнадцать в лагере было тихо. Недовольный Зулин подбрасывал хворост в костер и мысленно пытался отправить Зверя в дозор, но фамильяр категорически не отправлялся. Ааронн тихо посапывал, накрывшись плащом; вздыхала и ворочалась во сне Иефа. Стив не мог уснуть. Его переполняли мысли и чувства, которых ни понять, ни тем более объяснить он не мог. Странно и тревожно было перво-наперво оттого, что стало почему-то очень важно, сердится пигалица или нет. И откуда выползло это дурацкое мальчишеское беспокойство: видела она, как лихо был повержен совомедведь, или не видела, а если видела, то оценила ли? «Она же меня раздражает, — растерянно думал Стив. — Да какое мне дело до того, что эта грымза обо мне думает?! Ну, подумаешь, ладошка у нее прохладная, приятно, да…» Тут мысли Стива приняли иное, благостное направление, и привели его прямиком к берегу ручья и мокрым обнаженным прелестям полуэльфки. Дварф залился краской — благо, в наступившей темноте этого никто не заметил, — вспотел и разозлился. Еще не хватало! Пыхтеть и париться из-за наглого, спесивого, полукровного заморыша с отвратным характером! Из-за пигалицы какой-то! Дожили! Стив попытался взять себя в руки и взглянуть на ситуацию хладнокровно, со стороны, как Ааронн. По всем статьям выходило, что Иефа — не что иное, как сборище недостатков, во главе которых стояло пренебрежительное отношение к дварфам вообще и к нему, Стиву, в частности. Так отчего сыр-бор?

«Это все от неожиданности, — решил Стив. — Я просто не ожидал, что она поведет себя так достойно, вот и маюсь теперь. А у нее просто страх еще не прошел, это она после драки была пришибленная, вот и не показала себя во всей красе. Ничего, вот сейчас я ей скажу что-нибудь, она мне ответит, гадостей наговорит, и все встанет на свои места. А то слюни тут развесил — смотреть противно, будто и не дварф вовсе». Обругав себя таким образом, Стив успокоился, повеселел и приступил к операции по выведению барда на чистую воду.

— Иефа… — позвал он обеспокоенным тоном. — Иефа, ты не спишь еще?

— Твоими стараниями! — отозвалась недовольно полуэльфка. — Чего надо?

— Иефа, а у тебя есть еще рубаха?

В лагере все затихло: перестал сопеть Ааронн, застыл неподвижно Зулин, даже Зверь прервал свой неизменный вечерний туалет и уставился горящими глазами на полуэльфку, так и не опустив задранную в балетном па заднюю лапу.

— Только та, что на мне, — осторожно ответила Иефа, явно чуя подвох. — А что?

— Видишь ли, — Стив подбавил скорби в голосе и даже носом шмыгнул, — у меня повязки все посползали и размотались, нужны новые, а то до утра, боюсь, не дотяну…

— И что ты предлагаешь? — нарочито спокойно поинтересовалась полуэльфка.

— Я ничего не предлагаю, просто нужно меня перевязать, бинтов у нас нет, зато у тебя есть рубаха. Даже не знаю, что делать… — Стив печально вздохнул и мысленно поздравил себя с победой. Предсказать, какой будет реакция барда, труда не составляло.

— Видишь ли, драгоценный мой Стив… — лениво начала полуэльфка. Зулин громко и фальшиво закашлялся, Ааронн приподнялся на локте. — Мне кажется, ты решил, что после того, как ты подглядывал за мной у ручья, мне ничего больше не остается, как раздеваться по первому твоему требованию. Я, как видишь, не против, и даже готова являться тебе каждую ночь в эротических видениях, но есть одно маленькое «но». У нас, у речных нимф, есть своеобразный свод правил поведения в обществе наглых похотливых дварфов. И правила эти гласят, что за каждый взгляд, брошенный на обнаженную нимфу, дварф обязан получить по башке каким-нибудь тяжелым тупым предметом. Например, сковородкой. Если ты согласен с такими условиями, то я могу предложить тебе что-нибудь еще в качестве поощрения: например, эротические танцы у костра в голом виде три раза в день. Очень стимулирует боевую активность. Главное, не принимай поспешных решений. Подумай, поразмысли, ночи, я полагаю, тебе вполне хватит. И если надумаешь, сообрази сразу, где взять сковородку поприличнее, — ты мне еще за ручей немало задолжал.

— Во дура!.. — выдохнул Стив под сдавленный смех сопартийцев.

— Спокойной ночи, милый, — Иефа была сама любезность. — Приятных снов.

С утра Стив стоически вытерпел насмешливые замечания Зулина, гордо пережил магическое врачевание Ааронна, чуть не упал в обморок, когда Иефа сделала вид, что раздевается, и изжевал себе всю бороду, пока она, уже настроившись на серьезный лад, заканчивала лечение, начатое эльфом. Мда. С утра Стив вел себя просто геройски. Даже чересчур.

Наскоро позавтракав и напререкавшись вдоволь, в боевом порядке партия направилась к башням. Стараясь пыхтеть потише, Стив шел за эльфом след в след и пытался понять, за каким лешим они вообще идут к этим треклятым башням, а главное, на кой ляд он, Стиван Утгарт, четверть часа назад с пеной у рта доказывал, что исследовать башни просто необходимо. Ладно Зулин — его, как выяснилось, вечно несет не в ту штольню. Но где были его, Стива, мозги? Ну, вот что там, в этих башнях? Трупы ходячие и больше ничего. И права была Иефа, когда поинтересовалась язвительно: уж не думают ли они, что найдут в развалинах гоблинов, расположившихся на пикник? Стив горестно вздохнул, вспоминая, как взвился на эти слова. И вот теперь они прутся, не знамо, куда, не знамо, зачем… Да, конечно, север, медальон и все такое… Но права, права Иефа!

Ааронн вел партию через густой валежник, изредка останавливаясь и к чему-то прислушиваясь. Иефа старательно напрягала слух, но никаких посторонних звуков уловить не могла, и от этого становилось очень не по себе. С одной стороны, за каждым кустом ей мерещился совомедведь, с другой — не отпускало стойкое ощущение, что кто-то смотрит в спину, кто-то совсем рядом, то сбоку, то сзади, нужно только поймать момент и обернуться — быстро-быстро — и тогда увидишь, кто это. «У меня паранойя, — мрачно думала полуэльфка, перебираясь вслед за Стивом через поваленные стволы. — Мания преследования у меня, это точно. Мне нельзя было идти в этот поход — он явно сводит меня с ума. Сны какие-то, предчувствия, видения, черт бы их побрал! Да что ж это такое!» Она вертела головой, но ни сбоку, ни сзади никого не было, один только раз Иефе удалось заметить, как качается ветка, которая по всем законам природы качаться не должна. И только. Но этого хватило, чтобы между лопаток с новой силой засвербело ощущение взгляда. «Ладно, — убеждала себя полуэльфка, — пусть подумают, что я сумасшедшая трусиха, плевать мне на них. Но неужели никто больше не замечает? Допустим, Стив способен кого-то обнаружить только при условии, что этот кто-то на него наступит. Хорошо, положим, Зулин настолько уверен в своей непогрешимости, что не видит ничего вокруг, а фамильяр у него еще молодой и необученный. Но Ааронн!»

— Ааронн, подожди! — Иефа обогнала Стива и пошла рядом с проводником, приноравливаясь к его шагам. — Может, я сумасшедшая, если что, ты так и скажи, я не обижусь…

— Иефа, знаешь, в чем главная беда персонажей абсолютно всех героических саг?

— В чем?

— Вместо того чтобы, не откладывая, сообщить спутнику что-то очень важное, они пускаются в пространные рассуждения о долге, чести, любви или собственной неадекватности. И пока они разглагольствуют, их убивает коварный враг. А их спутникам приходится совершать множество подвигов, чтобы узнать, что же им, в конце концов, хотели сообщить. Поняла?

— Поняла. Мне кажется, за нами кто-то идет.

— А, ты тоже заметила? Умница. Да, за нами кто-то идет, и что?

— Как что?! Нужно же что-то делать! — Иефа понизила голос до еле слышного шепота.

— Например? — Ааронн искоса глянул на полуэльфку и усмехнулся краешком губ.

— Ну, я не знаю… Поймать его, выяснить, кто он такой… Почему нас преследует… А вдруг он хозяин… этих? И потом, мне слабо верится, что кто-то стал бы следить за нами в этих зарослях с добрыми намерениями.

— С этим трудно поспорить, но есть одно «но». Вернее даже два. Во-первых, мне ни разу не удалось его увидеть, а это показатель. Во-вторых, как только мы о нем заговорили, он ушел.

— Ушел?

— Ну да. Прислушайся к себе: ты еще чувствуешь взгляд?

— Нет, не чувствую, — Иефа зябко поежилась. — Даже не знаю, что хуже: чувствовать, что за тобой кто-то идет, и не видеть его, или знать, что за тобой кто-то шел, а теперь этот кто-то бродит по округе и готовит какую-нибудь пакость.

— Почему сразу пакость?

— Не знаю… — полуэльфка растерянно посмотрела на проводника. — Я запуталась…

— Боюсь, на распутывание у тебя времени уже не будет, — посерьезнев, сказал эльф. — Мы пришли.

Иефа вздрогнула, подняла глаза и сквозь переплетение веток и листьев увидела башню. Совсем близко, всего-то шагах в двадцати. Подошли Зулин и Стив. Зверь, выскочивший было вперед, на опушку, юркнул обратно в кусты и поджал хвост.

— Ничего себе башенка! — радостно сказал планар.

— Ничего хорошего, ты хочешь сказать, — поправила его полуэльфка. — Ну вот, мы на нее посмотрели. Может, теперь уйдем отсюда, пока есть возможность?

— В тебе начисто отсутствует дух авантюризма! — возмутился Зулин.

— Да-да, я не лазаю в окна к любимым женщинам, и терпеть не могу сюрпризы в виде таких вот башенок, — поморщилась Иефа. — Просто скажите мне, что мы будем делать дальше, конечно, если вы уже насладились пейзажем.

— Язва, — буркнул Стив.

— Извращенец, — ответила Иефа.

— Как это, что делать? — удивился маг. — Исследовать ее, разумеется. Попытаемся выяснить, кто ее построил, когда и для чего, и вообще, попробуем понять, что здесь происходит.

— Я отвечу на все твои вопросы, не сходя с этого места! — фыркнула Иефа. — Построили ее эльфы, причем сотни лет назад, причем для того, чтобы скрыть какую-то гадость, а сейчас здесь происходят раскопки этой самой гадости, в которых участвуют твои любимые зомби. Я даже могу сказать, с какой целью. Для того чтобы какой-то гад получил гадость, спрятанную сотни лет назад эльфами, и стал еще более гадючим гадом, чем есть сейчас!

— И снова умница, — тихо сказал Ааронн.

— Иефа, ты кого угодно выведешь из себя! — Зулин нетерпеливо притопнул ногой. — Хочу тебе напомнить, что следопыт у нас — Ааронн, а знаток горного дела и всяческих построек — Стив. А твоим мнением я и вовсе не интересовался.

— Командная работа, как же!.. — яростно прошипела полуэльфка. — Нет у нас никакой команды!

— Погоди, не кипятись, — Ааронн мягко взял Иефу за руку, и полуэльфка ошалело замолкла на полуслове. — Зря ты так, Зулин. Иефа развивает в себе очень полезные способности, на твоем месте я бы ее всячески поощрял. И потом, она права почти во всем. Эту башню действительно построили очень давно. Лет триста назад, а, Стив?

— Четыреста, — буркнул дварф.

— Четыреста, — легко согласился Ааронн. — Я не специалист, но мне кажется, что строили все-таки не эльфы, хотя эльфские руны, на которые обратила внимание Иефа, действительно указывают на активное участие в постройке лесного народа.

— Дварфы строили, — неохотно вмешался Стив. — Четыреста десять или четыреста пятнадцать лет назад. Это сторожевая башня, там внутри, головой ручаюсь, нет ничего, кроме входа в подземелье и двух десятков ловушек, охраняющих этот вход. И вот еще: сдается мне, что подземным ходом можно попасть в другие башни. Если выживешь, конечно.

— Да ладно, откуда там ловушки! — беспечно махнул рукой Зулин. — Она наполовину развалилась — вон в стене проломы какие! Если да же там и были какие-то ловушки, они давным-давно не работают.

— А вот за это я не стал бы ручаться.

— Ну а теперь, когда мы все уже выяснили и обсудили, может, пойдем отсюда? — неуверенно поинтересовалась Иефа и осторожно высвободила ладонь из эльфской руки.

— Пойдем, — согласился Зулин. — Прямо в башню мы отсюда и пойдем. Кто-нибудь против?

— Я! — сказала Иефа.

— Вот и замечательно! — просиял планар. — Давай, Ааронн, веди. Хватит уже по кустам рассиживаться.

Полуразвалившаяся и заброшенная, башня, тем не менее, казалась совершенно живой. Недовольно хмурились серовато-бурые, оплетенные плющом стены, от которых на высокую траву ложилась холодная, густая и как будто тяжелая тень. Солнце не касалось столетних камней, избегало бойниц, стороной обходило выемки и трещины. Возвышаясь черным островом в море зелени и света, башня была похожа на древнего великана, застывшего в отчаянной попытке вырваться из цепких рук растений. Ее величественное недовольство сказалось даже на беспечной веселости мага: он замолчал, посерьезнел и пропустил вперед эльфа, явно признав за ним право распоряжаться. По крайней мере, пока.

Осторожно обходя башню по кругу в поисках входа, партия несколько раз натыкалась на широкие проломы в стене, но немедленно лезть внутрь никому не хотелось. Южной стороной башня выходила на озеро, к которому вел длинный пологий спуск, сплошь заросший крапивой и чертополохом: здесь, как и на противоположном берегу, не было ни одной звериной тропы. С востока за деревьями угадывались очертания второй башни, с севера и с запада неуверенно наступал лес.

— Какая она… надменная, — тихо сказала Иефа, тронув поросшие мхом камни. — Надменная, как… как… — полуэльфка досадливо пощелкала пальцами, подбирая слово. — Не знаю. Ааронн, что значат эти руны?

— К сожалению, я не могу их прочесть — это какая-то нетипичная вязь, то ли хитрый шифр, то ли анаграмма… — проводник прищурился, разглядывая затейливо изогнутые буквы. Одна и та же фраза, выбитая на камне, многократно повторяясь, опоясывала башню, прерываясь только там, где из кладки выпали булыжники. Иефа до рези в глазах вглядывалась в хитросплетение рун, пытаясь вспомнить, где она видела такие, ведь не так давно…

— Но это эльфские руны, правда? Это древний эльфский, поэтому ничего не понятно? Вы будете смеяться, но я совсем недавно видела что-то подобное, а где, когда, вспомнить не могу.

— А толку вспоминать-то, — проворчал Стив. — Все равно прочесть не можем.

— Вот этот элемент мне знаком, это охранная руна, — задумчиво проговорил Ааронн и потер лоб. — Но у нее слишком много значений, все зависит от контекста, а вот он как раз неясен. Вот здесь руна, обозначающая единство, а дальше опять непонятно…

— Да что гадать — надо пробраться внутрь и все выяснить! — немного раздраженно воскликнул Зулин.

— Не спеши, командир, — остановил его эльф. — Еще никто и никогда не выбивал на камне надпись только для того, чтобы немного поразвлечься. А уж на таких башнях — тем более. Я готов поклясться чем угодно, что эти руны содержат важную информацию, и было бы совсем не дурно их расшифровать, прежде чем соваться внутрь. Стив, может, ты тоже посмотришь?

— Да чего смотреть-то? Я в эльфячем наречии ничегошеньки не понимаю.

— И все-таки.

— Но ведь я видела похожую надпись совсем недавно! — Иефа сердито стукнула себя по коленке и схватилась за голову. — Точно видела!

— Погоди-ка, а с чего ты взял, что это эльфский? — удивленно спросил Стив, рассматривая надпись. — Это дварфский, как пить дать! Да и верно — если дварфы строили, так дварфы и писали… Зашифрованный, ясный пень, но это точно дварфский! Вот эту руну я знаю…

— Не хочешь ли ты сказать, друг мой, что Ааронн мог перепутать дварфские руны с эльфскими? — Зулин нетерпеливо заглянул в пролом и хмыкнул. — Кстати, на первый взгляд, внутри нет ничего опасного.

— Я хочу сказать, — рассердился Стив, — что уж верно отличу свой собственный язык от какого другого! Эльфского я не знаю, и уж если руны мне знакомы, значит, это дварфский!

— Погоди, Стив, не кипятись, — остановил его Ааронн. — Я же не просто так попросил тебя взглянуть. Попробуй прочитать, что тут написано.

— Пусть он не умничает! — Стив воинственно встопорщил бороду и занялся надписью. — Таааак… Это, значит, дварфская руна, она означает, означает… Яйца Мораддиновы, да что ж она означает?.. А, вспомнил! Она означает воду… А вот эта переводится… Еханый карась!

— Какая интересная руна! — прыснула Иефа, на минуту отвлекшись от мучительных попыток вспомнить.

— Дура, — насупился Стив. — Она обозначает «лесной народ», то есть вас, эльфов.

— Да это вообще эльфская башня! — заявила Иефа. — Не знаю, может, строили ее дварфы, тебе виднее, но принадлежала она точно эльфам.

— Откуда такие выводы? — ехидно поинтересовался Зулин и снова заглянул в пролом.

— Оттуда, — полуэльфка махнула рукой в сторону озера. — На южной стороне, у самых зубцов, белым камнем выложен знак лесного народа. Его снизу плохо видно, но издалека он сразу бросается в глаза. Так что в этой башне вне всяких сомнений жили эльфы.

— Я думаю, — тихо сказал Ааронн, — в этой башне никто не жил. Но по поводу эльфской доминанты стоит задуматься.

— Я таких умных слов не знаю, — Стив растерянно почесал в затылке и вздохнул. — Кажись, по поводу дварфского я слегка погорячился. Вот «вода», «лесной народ», вот еще «угроза», а больше я ничего не могу разобрать.

— Единство, охрана, вода, лесной народ, угроза… Ребус какой-то? Может, здесь специально так написано, на разных языках: часть на дварфском, часть на эльфском…

— Часть на человеческом… Иефа, думай, что говоришь!

— Погоди, Зулин, погоди, помолчи немножко… — Ааронн потер лоб рукой и забормотал: — Эльфский, дварфский, человеческий… Имперский, скорее всего… Но древний… до сожжений… единение… три культуры… единение… Зулин!

— А? — вздрогнул маг.

— Достань-ка, пожалуйста, эту странную штуку, которую нашла Иефа.

— Какую штуку? — хором спросили полуэльфка и планар.

— Серебряную, с листьями, из ямы.

— Ты хочешь сказать, что… — у Зулина загорелись глаза, и он принялся лихорадочно копаться в своей сумке.

— Вот тебе и «думай, что говоришь»! — гордо заявила Иефа. — Можешь не торопиться, господин начальник, я теперь вспомнила — там точно такая же надпись, как и здесь, только сильно затертая! Знать бы еще, что это за штуковина… Может, это какой-то магический жезл?

— Угу, — влез дварф, — волшебная палочка.

— Очень остроумно.

— Вот! — Зулин перестал копаться и торжественно выудил из сумки «волшебную палочку». Вся партия сгрудилась вокруг планара и принялась ее рассматривать.

— Нет, все-таки она немножко другая, — огорчилась Иефа после пристального четвертьчасового осмотра штуковины. — Но очень похожа. Вот эти руны, и вот эти тоже… — полуэльфка отобрала штуковину у Зулина и поднесла к надписи. — А вот этих рун на стене нет. На штуковине надпись длиннее.

— И что нам это дает? — разочарованно спросил маг. — Все равно прочесть не можем. А время идет. Я считаю, хватит уже топтаться. Приходим в боевую готовность — и внутрь!

— Успеем… — Иефа нахмурилась, сосредоточилась и принялась сравнивать две надписи. — В Бристоль мы все равно уже опоздали.

— Могла бы и не напоминать! — вышел из себя Зулин. — Если бы наша партия была хоть чуточку дружнее…

— Помолчи, — полуэльфка досадливо махнула рукой, не отрываясь от своего занятия. — Я с самого начала была против северного направления. Раз уж ты меня сюда притащил, так не мешай, по крайней мере, работать.

— И чем ты так занята, позволь узнать?

— Пытаюсь сделать выводы! — рявкнула Иефа и смерила Зулина таким гневным взглядом, что даже Стиву стало не по себе. — Во-первых, — сказала она чуть позже, заметно успокоившись, — как личность, немного понимающая в поэзии, могу вам сказать, что обе надписи — рифмованные. Надпись на штуковине в два раза длиннее, но первая ее часть полностью совпадает с надписью на башне, кроме той дварфской руны, которая обозначает «лесной народ». Я не изучала стародварфский, но мне кажется, что на штуковине вместо «дети леса» выбито что-то вроде «внук полей». Стив, посмотри, пожалуйста. Я понятия не имею, что это значит.

— Ну-ка, дай сюда, — заинтересовался дварф. — «Внук полей» — скажешь тоже! — расхохотался он, всмотревшись в полустертые руны. — В стародварфском эта руна обозначает людей, человека, землепашца — в общем, родичей твоих.

— Тогда совсем интересно получается… — пробормотала Иефа. — Ничего себе…

— Да говори уже, не тяни! — взорвался Зулин. — Что за балаган, в конце концов! Забудь уже про эффекты всякие, ты не на сцене, хватит паузу держать!

— А я любуюсь, — усмехнулся Ааронн. — Перед вами яркий пример трансформации личности под влиянием экстремальной ситуации. Если бы еще вчера утром кто-нибудь сказал Иефе, что она будет, сидя на траве у подножия заброшенной сторожевой башни, совершать лингвистические изыскания, не взирая на то, что в сорока минутах ходьбы от нее находится около сотни оживших мертвецов… Короче, она бы не поверила.

— Ме… Мамочки! — опомнилась полуэльфка. — Я постараюсь покороче, — испуганно сказала она и затараторила: — Получается, что четверостишие на стене и восьмистишие на штуковине действительно написаны на трех языках: староэльфском, стародварфском и старом имперском. В первой строчке понятны только две последние руны — дварфская руна угрозы и эльфская охранная руна. Вывод: либо эта башня охраняет мир от какой-то беды, либо что-то в этой башне охраняет мир от какой-то беды. На штуковине то же самое. Во второй строчке понятна только дварфская руна, обозначающая эльфов. То, что это эльфская башня, было понятно с самого начала. Но важно не это, а то, что на штуковине вместо «лесного народа» выбит этот самый «внук полей», над которым так смеялся Стив. Значит, штуковина хоть и связана очень тесно с башней, но не принадлежит ей напрямую. Штуковина, я думаю, вообще шире по своему значению. Дальше… — Иефа остановилась, глотнула воздуха и затараторила еще быстрее. — Дальше третья строчка, в которой на старом имперском упоминаются «сын гор», то есть дварф или гном, я не знаю точно, и собственно сам «человек», а на штуковине «сын гор» заменен на «дочь леса», то есть на эльфку. Постоянное повторение триединства, понимаете? Три башни, три культуры, три языка, дварф, эльфка и человек, три составляющих элемента одного целого! А в четвертой строчке — сразу — эльфская руна единства, объединения, а в конце — имперское слово «сдержать», или «задержать», или «удержать», я не знаю точного значения, и сразу за ней — дварфская руна воды! Вода — это озеро, оно мертвое, значит, угроза, о которой говорится вначале, находится или в нем, или под ним, и чтобы сдержать эту самую угрозу, должны объединиться три народа или представители трех народов: дварфов, эльфов и людей. А поскольку у нас тут три башни, и поскольку эта башня — эльфская, то совершенно ясно, что две остальные — дварфская и человеческая! Кажется, все. — Иефа обвела взглядом обалдевших спутников и слегка смутилась. — Чего вы на меня так смотрите? Я действительно старалась покороче…

— Как — все? — пришел в себя планар. — А как же сама штуковина? Для чего она? И что за угроза в этом озере? И на фига тут эти башни — как они могут сдержать угрозу? И самое главное — где та самая ценная информация о ловушках, про которую говорил Ааронн?

— Отвечаю по порядку, — насупилась Иефа. — Во-первых, не знаю, во-вторых, не знаю, в-третьих, не знаю, в-четвертых, спроси у Ааронна!

— Послушай, дорогая, в таком случае, я не понимаю, к каким выводам ты пришла?

— Я пришла к одному единственно верному выводу: нужно линять отсюда как можно скорее! — заорала полуэльфка, ойкнула и испуганно оглянулась. — Потому что ввязываться еще в одну темную историю — непозволительная роскошь! Мы и со старой еще не развязались! — гораздо тише, но не менее яростно выпалила она.

— Решать, куда нам ввязываться, а куда не ввязываться, буду я! — сверкая глазами, прошипел Зулин. — А ты меня уже достала своими истериками, страхами и капризами! Не забывай, пожалуйста, кто здесь начальник, а кто подчиненный! Мы заключили сделку, и будь добра молча отработать тот незаслуженно высокий гонорар, который ты из меня вытрясла! Я тебя нанял, а значит, я буду распоряжаться твоей жизнью, твоим временем и твоими силами!

— Оооо… — Иефа вдруг успокоилась, выпрямилась и заговорила светским голосом, не повышая и не понижая тона. — Вот как ты теперь запел. Значит, ты меня нанял и будешь распоряжаться… Да?

— Да!

— Значит, кто платит, тот и заказывает музыку, да?

— Именно!

— Ну что ж, — полуэльфка ослепительно улыбнулась и протянула магу раскрытую ладонь, — плати.

— Иефа, ты в своем уме? — опешил Зулин. — Ты соображаешь, что говоришь, а главное, где и когда говоришь?

— Отлично соображаю, а особенно хорошо я соображаю, кому я все это говорю! — полуэльфка оставила тон светской львицы, и в голосе ее зазвучал металл. — А вот у тебя, похоже, с соображением проблемы. Погоди, я сейчас все тебе разложу по полочкам. Зулин, дорогуша, тебя никто не тянул за язык, но раз уж ты сам затронул эту тему, напомню: уважаемый господин и повелитель, ты нанимал меня на две недели. Срок истек три дня тому назад. Я абсолютно свободна. Поэтому не надо рассказывать мне про начальников и подчиненных. Запомни, последние несколько дней я участвую в этом походе исключительно ради хорошего отношения к тебе, и не в твоих интересах это отношение портить. Потому что я со спокойной душой развернусь задницей к этим башням, зомбухам и совомедведям и отправлюсь в Бристоль — небось, не пропаду по дороге. Конечно, в этом случае я рискую не получить второй половины гонорара, но ты не переживай: я компенсирую все до последней монетки, соорудив пару-тройку баллад о том, каких простофиль и недоумков отправила Магическая гильдия на поиски мирогляда. Погоди, это еще не все. Заруби себе на носу: тот факт, что я еще нахожусь рядом с тобой, должен вызывать в тебе чувство огромной благодарности, и никак иначе. А пока, будь добр, выплати мне семьдесят золотых, и мы будем в расчете.

Зулин смотрел на полуэльфку, открыв рот, и бессмысленно моргал. Он и представить себе не мог, что на ситуацию можно посмотреть с такой точки зрения. Стив и Ааронн молчали, каждый по своим собственным причинам. Стив не хотел ввязываться, чтобы не попасть под горячую руку, да и в некоторой степени был согласен с доводами барда. Причины Ааронна были известны только ему самому.

— Ну? — Иефа нетерпеливо притопнула ногой. — У тебя есть вопросы?

— У меня… — маг растерянно посмотрел на спутников, но поддержки не нашел. — Почему семьдесят? И… и… это что — бунт?

— Семьдесят, потому что сорок три за вторую неделю похода, а остальное — за три дня, которые я шла с тобой после истечения срока выплаты. Да, это бунт, — скучным голосом ответила полуэльфка. — Или извинись. Тогда о расчете поговорим уже в Бристоле. Но не рассчитывай на скидку — я девушка одинокая, сама себе на хлеб зарабатываю. Гроша не уступлю.

— Это я уже понял, — Зулин поковырял носком землю, тоскливо посмотрел на небо, вздохнул. — Ладно, я не хотел тебя обидеть. И мне кажется, мы не в той ситуации, когда стоит подсчитывать, кто сколько должен. Так что не злись, и давай займемся делом.

— Хорошо, — кивнула Иефа. — Давай займемся. В связи с этим вопрос: так что мы делаем дальше, дорогие мои рыцари? Только, пожалуйста, сразу объясняйте, зачем. Иначе я с места не сдвинусь.

— Мы идем внутрь, — хмуро сказал маг, — чтобы выяснить, в чем тут дело.

— Мы идем внутрь, — пробурчал Стив и сверкнул глазами, — потому что я хочу знать, как угораздило мой народ связаться с эльфами и людьми.

— Мы идем внутрь, — Ааронн усмехнулся, — потому что если мы не пойдем внутрь и все не выясним, ты первая умрешь от любопытства.

— Да уж, аргументация у вас… — Иефа не выдержала и захихикала. — Хрен с вами, кавалеры. Внутрь, так внутрь.

После минутной суеты партия выбрала наиболее симпатичный пролом в стене и приготовилась к проникновению внутрь. Зулин, проворчав, что уж тут, как ни крути, он пойдет первым, с трудом продрался сквозь густой плющ и просунул голову в пролом. Иефа зажмурилась и застыла, но вопреки ожиданиям, ничто внутри не обрушилось на белую шевелюру мага, не отрубило ему голову, не набросилось и не утащило во тьму. Зулин чихнул, подождал немного, пока глаза привыкнут к полумраку, и полез внутрь. За ним отправился дварф, потом Ааронн. Полуэльфка тяжело вздохнула и последовала за спутниками.

Внутри башня выглядела не намного веселее, чем снаружи. Каменный пол был устлан сухими листьями и веточками, между плит пробивались чахлые стебли крапивы и чертополоха. Лестницы, ведущие к бойницам, искрошились и наполовину развалились от времени. Обломки ступенек, покрытые мхом, валялись там и сям, внося унылое разнообразие в общую картину старости и запустения. Сквозь бойницы, затянутые плющом и паутиной, пробивались тоненькие лучики света, из-за которых сумерки внутри башни казались еще гуще и ощутимей. Пахло затхлостью и прелыми листьями.

— Она же абсолютно пустая… — растерянно пробормотала полуэльфка. — И здесь сотни лет никого не было…

— Это только так кажется, — тихо ответил Стив, настороженно ощупывая взглядом каждый камушек. — Здесь где-то должен быть люк. Только ищите осторожно: сто раз каждую плиточку осматривайте, прежде чем на нее наступить.

— Зачем? — удивился Зулин. — А-а-а, ты опять про свои мифические ловушки…

— Зулин, советую отнестись к его словам серьезно, — вмешался Ааронн. — Стив знает, что говорит, а ты слишком беспечен. Не хотелось бы потерять такого замечательного начальника из-за глупой неосторожности.

— Что, все так плохо? — Иефа нервно огляделась и поежилась. — Тогда я вообще с этого места не сойду. Вы себе ищите, а я здесь буду стоять. Вот дождусь, пока вы все в ловушки попадетесь, и отправлюсь себе тихонечко в Бристоль. Так что вы давайте, осматривайтесь, я вам мешать не… аааааааааааааааааааааа!

Такая устойчивая с виду плита исчезла из-под ног полуэльфки, и она, испустив дикий вопль, провалилась в темноту, утащив за собой тугие плети плюща, в которые вцепилась мертвой хваткой.

— Сто-я-а-а-а-ать! — не своим голосом взревел Стив, и Зулин с Ааронном, дернувшиеся было на выручку, каменными изваяниями застыли на своих местах, боясь пошевелиться.

— Вытащите меня отсюда, вытащите! — гулко, как из бочки, донесся голос полуэльфки, а плющ заскрипел и затрясся.

— Стоять, я сказал! — рыкнул дварф. — Иефа, ты меня слышишь?

— Слышу, идиот! Помогите же мне вылезти, наконец!

— Ты в порядке? — спросил Стив и в ответ услышал такую великолепную матерную тираду на дварфском, что моментально уверился в полном здравии полуэльфки. — Тогда вылезай сама, мы до тебя не дотянемся.

— Ну, так подойди, дубина стоеросовая! — вне себя заорала из темноты Иефа.

— Действительно, что за глупости? — растерянно спросил Зулин. — Надо ее вытащить оттуда, пока она всех гоблинов в округе своими криками не привлекла.

— Стой, где стоишь, — тихо сказал Ааронн.

— Уроды, кретины, недоумки, жуки навозные, отбросы общества, собаки фальшивые, черепахи фригидные, отрыжки пьяных верблюдов, клопы султанатские, сволочи, выхухоли недоделанные, молью трахнутые!.. — неслось из темноты. Плющ дрожал и терял листья. Стив кусал бороду, бледнея и краснея, когда в поток человеческой брани вплетались дварфские ругательства, Ааронн саркастически поднимал брови, кода проскакивали словечки на эльфском. Зулин заворожено слушал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Однако, сильна пичужка, — процедил дварф, когда из провала показались исцарапанные руки полуэльфки. — Смотри-ка, ни разу даже дыхание не перевела.

Над плитами возникла растрепанная макушка Иефы.

— Может, все-таки кто-нибудь так, на всякий случай, подойдет и руку подаст? — яростно пропыхтела полуэльфка, сдув с чумазого лба непослушные пряди. — Мужики вы или хрен собачий?

— Сейчас, Иефочка, погоди…

— Стоять! — отрезал Стив, и Зулин остался на месте.

— Ах, стоять, значит?! — задохнулась от возмущения Иефа, просверлила дварфа ненавидящим взглядом и полезла дальше. Через насколько минут она уже стояла у стены, отплевываясь и отряхиваясь. Вид у нее был далеко не дружелюбный.

— Стив, может ты объяснишь нам, в чем дело, и, наконец, позволишь сойти с этих дурацких плит? — осторожно поинтересовался маг, стараясь не смотреть лишний раз в сторону барда.

— По одному и очень осторожно, — хмуро ответил дварф. — Начну я, потом следопыт, потом ты. Не хочу, чтобы кое-кто еще в какую-нибудь дыру провалился, — пояснил он в пространство и осторожно шагнул на соседнюю плиту. Иефа вздрогнула и судорожно вцепилась в измочаленный плющ, но ничего не произошло. Стив облегченно вздохнул и расправил плечи:

— Ага, значит, это не я набедокурил. Ааронн, твоя очередь.

Эльф сосредоточенно кивнул и легко шагнул вправо.

— Мне это уже начинает надоедать, — сварливо сказал маг, вновь не дождавшись видимых результатов.

— Можно, я уже отпущу растение? — жалобно спросила Иефа. — У меня и так ладони ободраны — болят…

— Погоди еще, — буркнул Стив и повернулся к магу. — Зулин, теперь ты.

— Наконец-то! — маг порывисто шагнул в сторону, и в ту же секунду провал, из которого выбралась Иефа, с лязгом захлопнулся, перерезав плющ и заставив полуэльфку взвизгнуть.

— Ма… ма… мамочки… — пробормотала Иефа, ошалело глядя на обрезанные ветки.

— Да, это могли быть твои руки, — удовлетворенно пробасил Стив. — Я надеюсь, всем все ясно?

Партия ответила гробовым молчанием. О чем думал каждый, догадаться было не трудно: все дружно пытались сообразить, как и куда дальше двигаться, чтобы никто больше не провалился.

— И много еще тут таких… сюрпризов? — поинтересовалась Иефа.

— Именно таких? — уточнил Стив.

— Именно таких.

— Именно таких — скорей всего, больше нет. Зато других должно быть еще штук двадцать.

— Какая нелепая архитектура, — пробормотал Зулин, с опаской пробуя на прочность каменные плиты. — Послушай, друг мой, мне кажется, внутри башни тебе стоит взять командование на себя.

— Сейчас он скажет: «Ну, вот еще, я — что? Я — мясо, боец бессловесный…» — не выдержала Иефа.

— Сейчас я кому-то как дам по заднице! — рассвирепел Стив.

— Руки коротки.

— Иефа!!!! — в три голоса гаркнули Стив, Зулин и Ааронн, и полуэльфка скромно потупила глазки.

По башне двигались в напряженном молчании, по одному, готовые в любую минуту подпрыгнуть, метнуться в сторону, пригнуться, отклониться — в общем, любыми способами спасти свою жизнь. За полчаса обнаружили еще с десяток ловушек, а Иефа во всеуслышание поклялась, что если доживет лет до восьмидесяти, обязательно поселится в маленьком домике, вдоль стен которого непременно посадит плющ, а в огороде горох, виноград и вообще как можно больше всяких ползучих растений. Еще через пятнадцать минут полуэльфка печально отказалась от своей клятвы, объяснив, что такими темпами до восьмидесяти она точно не доживет. У Стива от напряжения болели глаза, Ааронн напоминал натянутую тетиву, а Зулин мысленно зачитывал Зверю, оставшемуся снаружи, свою последнюю волю.

Пол башни больше не наводил на мысли о покое и запустении. Прежде ровный ковер из листьев и веточек теперь там и сям был разорван черными пустотами провалов, кое-где топорщились железные пики, у южной стены, разметав листья, валялась изъеденная ржавчиной решетка, которая с лязгом и грохотом обрушилась вниз в ответ на робкий шажок полуэльфки.

— Боже мой, ну должны же они когда-нибудь кончиться, — тоскливо прошептала Иефа, едва увернувшись от здоровой шипастой булавы. — Это не дварфы, это параноики какие-то… Понастроили, еханый карась, ни пройти, ни проползти…

— Я нашел люк! — закричал Зулин и стал неистово разгребать листья в центре башни.

— Ты похож на енота-полоскуна, — невозмутимо заметил Ааронн. — будь осторожней, пожалуйста.

— Да иди ты! — пропыхтел планар и с натугой потянул за тяжелое железное кольцо, впаянное в квадратную каменную плиту. — Лучше бы спасибо сказал! Мы бы его так и не нашли, если бы я об это кольцо ногу не ушиб!

— Вернемся в Бристоль, получишь орден за производственную травму, — не удержалась Иефа. — Тебе, случайно, не тяжело?

— Случайно тяжело. А ты мне случайно не поможешь?

— Случайно не помогу. Откуда я знаю, какие возле этого люка случайно окажутся ловушки. А что, если, когда я буду тебе случайно помогать, случайно откроется какой-нибудь колодец, и я в него случайно провалюсь? А здесь, в середине, если ты вдруг случайно не заметил, плющ не растет.

— Не хочешь помогать, так хотя бы не мешай, — проворчал дварф и довольно бесцеремонно отодвинул полуэльфку в сторону. Иефа пошатнулась, наступила на еще не опробованную плиту, и вся партия дружно упала плашмя, спасаясь от толстенного, утыканного железными штырями бревна, которое со свистом пролетело у них над головами, врезалось в западную стену и от старости осыпалось черной трухой, оставив болтаться и лязгать ржавые скобы на цепях.

— Двадцать четвертая, — констатировал эльф.

— Уже даже не страшно, — стуча зубами, проговорила Иефа.

— Думаю, это все, — пропыхтел Стив, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.

— Да? — ехидным голосом спросила полуэльфка. — А что — у дварфов двадцать четыре — любимое число? Сакральное, так сказать?

— Иефочка, миленькая, — простонал планар. — Ты когда-нибудь будешь относиться к ситуации серьезно?

— Нет, Зулин, не буду, — очень серьезно ответила Иефа. — Потому что если я буду относиться к ситуации серьезно, я умру от страха. Ну, скажи на милость, к чему вам дохлый бард?

Зулин с безнадежным видом махнул рукой и снова взялся за кольцо. К нему присоединился Стив, и после десятиминутного пыхтения и переругивания, они приподняли и сдвинули в сторону каменную крышку люка толщиной с дварфскую ладонь.