Б. С. УКРАИНЦЕВ

Глава 7 ВЫБОР ПОВЕДЕНИЯ САМОУПРАВЛЯЕМОЙ СИСТЕМЫ

Важным этапом процесса самоуправления является переход от целеполагания к целеосуществлению. Такой переход начинается «принятием решения» или, что то же самое, выбором поведения, т. е. определенных изменений состояния самоуправляемой системы в необходимой последовательности, обеспечивающей реализацию исходной цели.

По мнению П. К. Анохина, «одним из самых замечательных моментов в формировании поведенческого акта является момент «принятия решения» к совершению именно этого, а не другого действия»1. Он подчеркивает, что «осознание необходимости ввести в структуру целостной деятельности самый факт «принятия решения» в настоящее время охватывает все более и более широкий круг физиологов»2.

Практически бесконечное разнообразие живых, социальных и искусственных самоуправляемых систем, условий' их функционирования, исходных целей и средств их реализации предопределяет индивидуальность каждого конкретного акта выбора. Вместе с

' П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968, стр. 229.

2 Там же, стр. 331.

203

тем общие законы управления накладывают отпечаток на конкретный акт выбора, делая его в основных чертах структурно подобным другим актам выбора.

Для того чтобы рассмотреть общие структурные особенности, свойственные любому акту выбора, следует остановиться на объективных признаках, необходимых условиях и сущности выбора поведения самоуправляемой системы независимо от уровня ее организации.

Начнем с объективных признаков выбора.

У. Р. Эшби считает признаком совершаемого выбора стремление машины к равновесию'. Машиной он называет все то, что ведет себя «машиноподобно», т. е. систему, чье внутреннее состояние и состояние окружающей среды однозначно определяют последующие состояния этой системы2. Эшби подчеркивает, что каждая изолированная детерминированная динамическая система, подчиняющаяся неизменяющимся законам, создает «организмы» приспособления к окружающей среде3. Такая система, переходя от любого состояния к состоянию равновесия, совершает выбор в том объективном смысле, что некоторые состояния ею отвергаются, а сохраняются только те, в которые она переходит. Эшби делает вывод, что «в той степени, в какой каждая детерминированная система стремится к равновесию, она совершает и выбор»4.

Судя по приведенным им примерам (автопилот, фирма, человек), Эшби имеет в виду гомеостатические системы, которые стремятся к равновесию в смысле сохранения значения каких-то своих параметров. Для простейших гомеостатов (например, термостата)

' См. У. Росс Эшби. Принципы самоорганизации. – «Принципы самоорганизации». М., 1966, стр. 333.

2 См. там же, стр. 321.

3 См. там же, стр. 332.

4 Там же, стр. 333.

203

переход к равновесию может считаться одним из признаков выбора. Однако при рассмотрении процесса функционирования высокоорганизованных самоуправляемых систем (высших животных, человека, социальной системы) этот признак уже не дает возможности установить факт выбора, потому что «машиноподобность» в смысле однозначной связи последующих состояний системы с предыдущими и с состоянием среды не имеет места. Высокоорганизованные системы не обязательно выбирают состояние равновесия при всех условиях. Они при данной ситуации могут принимать различные решения, выбирать различные варианты поведения, каждый из которых обеспечивает удовлетворение потребности системы, вызвавшей необходимость выбора.

П. К. Анохин указывает на три объективных признака того, что «в конструировании поведенческого акта имеется механизм, который может быть поставлен в связь с тем процессом, который в человеческой практике имеет название «решение»»1. Он считает, что первый объективный признак состоит в быстром освобождении от избыточных степеней свободы и реализации одной возможности, имеющей приспособительное значение для организма (вообще самоуправляемой системы, добавили бы мы) в данный момент и именно в данной ситуации 2. Этот признак можно было бы назвать упрощением общей ситуации или ограничением числа степеней свободы самоуправляемой системы. Следует, однако, сказать, что одного этого признака недостаточно для достоверной констатации наличия выбора, так как ограничение числа степеней свободы осуществляется и при физическом

' П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса, стр. 229.

2 См. там же, стр. 229, 231, 233.

204

Процессе перехода без всякого выбора несамоуправ-ляемой системы от маловероятного к наиболее вероятному состоянию.

Второй объективный признак «принятия решения»

или выбора поведения состоит в том, что после поступления в какой-нибудь «аппарат» многочисленной и разнообразной информации по многочисленным дискреторным коммуникациям выходит из этого «аппарата» по вполне определенному каналу высококодированная информация1.

По-видимому, одного этого объективного признака тоже недостаточно для уверенной констатации факта «принятия решения», так как поступающая по разным каналам разнообразная информация может сперва перерабатываться (операции сравнения, обобщения и т. д.), перекодироваться и затем поступать на хранение в «блок» памяти, а не использоваться в качестве стимула ближайшего поступка системы.

Одновременное наличие первого и второго признаков уже дает основание для вывода об осуществлении «решения», так как информационные процессы описанного вида могут происходить только в самоуправляемых системах, способных «принимать решение», а ограничение числа степеней свободы самоуправляемой системы, как правило, связано с выбором определенного поведения (мы не рассматриваем случаи «насильственного» ограничения извне числа степеней свободы).

Третий объективный признак «принятия решения» вполне самостоятелен. Он состоит в том, что существует какая-то внутренняя «ведущая мотивация» изменения состояния системы2. Эта мотивация имеет ак-

1 См. П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса, стр. 233.

2 См. там же.

205

биологическое содержание' и оказывает решающее влияние на характер и результат выбора поведения системы. Такая ведущая мотивация есть не что иное; как функциональный инвариант, или исходная цель, самоуправляемой системы.

Приведенные три признака «принятия решения» являются внутренними признаками в том смысле, что их не всегда просто обнаружить без тщательного предварительного исследования структуры и возможностей системы, числа степеней ее свободы в данной ситуации, т. е. без исследования сущностных, глубинных процессов.

Помимо внутренних объективных признаков выбора поведения существуют и более наглядные, «внешние» объективные признаки.

Забегая несколько вперед, отметим, что выбор или «принятие решения» возможны при наличии определенной, но ограниченной свободы выбирающей системы от воздействий внешней среды. Это обстоятельство может служить основанием для вычленения такого признака выбора, как неоднозначность связи причины выбора с его результатом. Так, Д. Уолд считает, что сущность «свободной воли» связана с неопределенностью2. Таким образом, признаком принятия решения (реализации «свободы воли», по терминологии Уолда) является непредсказуемость.

Мы далеки от мысли отождествлять свободу воли человека с той свободой выбора, которой располагают самоуправляемые системы, не обладающие сознанием. Вместе с тем необходимо отметить, что в большинстве случаев результат выбора поведения однозначно непредсказуем не только в отношении челове-

' См. Л. Берталанфи. Общая теория систем — критический обзор. — «Исследования по общей теории систем», стр. 73.

2 См. Д. Уолд. Детерминизм, индивидуальность и проблема свободы воли. — «Наука и жизнь», 1967, № 2.

206

ка, но и всех других высокоорганизованных самоуправляемых систем. Исключение составляют низкоорганизованные самоуправляемые системы, выбирающие одну из двух альтернативных возможностей, да и то строго определенную. Зная некоторые свойства этих систем, всегда можно однозначно предсказать результат выбора. Например, мы однозначно можем предсказать, что ночная бабочка всегда полетит к источнику света.

Однако и в мире физических явлений часто складываются ситуации, когда невозможно однозначно предсказать следствие данной причины и приходится прибегать к вероятностному описанию. Так, невозможно однозначно предсказать поведение микрочастицы после ее взаимодействия с прибором. Значит ли это, что микрочастица обладает «свободой воли», «принимает решение», осуществляет «выбор» своего поведения? Нет, не значит. Поэтому обнаруженная неоднозначная связь причины изменения состояния системы с самим этим состоянием еще не говорит с достоверностью о том, что было «принято решение» и осуществлен выбор поведения в меру отпущенной системе какой-то свободы (отпущенной, разумеется, объективными условиями).

Более сильным внешним признаком «принятого решения», осуществленного выбора поведения служит неоднозначность связи фактического следствия выбора с вызвавшей его причиной. Если выбор имел место, то неоднозначность связи результата выбора с вызвавшей его причиной обнаруживается при ретроспективном анализе изменения состояния системы.

Обращаем внимание читателя на то обстоятельство, что понятие «связь причины с ее фактическим следствием» не всегда тождественно понятию «связь фактического следствия с произведшей его причиной». На первый взгляд может показаться, что если причи-

807

на однозначно связана со своим фактическим следствием, то и фактическое следствие «обязано» также однозначно быть связанным со своей причиной. На самом деле это не всегда так бывает.

В 1-й главе уже говорилось о роли ретроспективного анализа макропричинения, анализа, позволяющего снять неопределенность предсказанной связи причины и следствия. Воспользуемся возможностями ретроспективного анализа, для того чтобы пояснить мысль о необязательной тождественности «значности» связи причины с фактическим следствием и связи фактического следствия с вызвавшей его причиной.

Рассмотрим несколько примеров.

При виде разрушенной горным обвалом дороги нам в здравом уме не придет в голову рассуждать следующим образом: «Если бы обломок скалы не свалился вниз на дорогу, а покатился бы вверх и, перевалив через вершину горы, упал с противоположного ее склона, то дорога была бы цела». Мы отлично знаем, что в этой ситуации нет альтернативы. Обломок скалы не мог не упасть вниз на дорогу. Законы природы не могут быть отменены. B неживой природе причинение совершается всегда по оптимальному варианту, т. е. в соответствии с принципом наименьшего действия. В данном случае налицо однозначная связь не только причины (падения обломка скалы) и следствия (разрушение дороги), но и фактического следствия с вызвавшей его причиной, и мы уверенно можем сказать, что никакого «решения», никакого выбора не было и не могло быть.

Расчищая дорогу после обвала, мы вдруг обнаруживаем труп козы, которая из трех равных по длине дорог (верхней, средней и нижней) выбрала нижнюю и попала в беду. У нас возникает мысль: «Бедная, если бы ты пошла по одной из двух верхних дорог, то осталась бы жива». По форме наше второе

Ж

рассуждение не отличается от первого, а по содержанию они противоположны: первое ложно, второе истинно, так как не противоречит ни одному закону природы.

Обвал привел козу к гибели. И в данном случае налицо однозначная связь причины (обвала) с произведенным ею следствием (смертью козы). Но сама гибель козы для нее была случайностью. Ведь коза могла и не погибнуть, если бы пошла по одной из двух верхних дорог. При ретроспективном анализе связи фактического следствия (гибели козы) с вызвавшей ее причиной мы уже не можем утверждать, что отправившаяся рано утром в путь коза должна была роковым образом погибнуть в полдень от обвала. В данном случае такой однозначной связи нет.

Читатель может возразить: «Что тут толковать о неоднозначной связи над телом мертвой козы? Она мертва, и откуда мы знаем, что она могла пойти по другой дороге, раз она пошла именно по этой? Кроме того, обломок скалы тоже случайно упал на козу, и ни о какой однозначности связи причины и следствия тогда не может быть и речи».

Чтобы снять это возражение, «переиграем» ситуацию. Но сначала укажем, что для обломка не случайным было падение в полдень именно на это место дороги. Не случайным было и разрушение дороги в месте падения и всего, что в этом месте находилось.

Теперь предположим, что мы были свидетелями обвала (находясь на склоне противоположной горы) и видели, что по дороге, как раз под скалой в момент ее падения, шла та же коза. Услышав угрожающий треск и грохот, она повернулась к источнику звука и увидела падающие камни. Мгновение она была в неподвижности, а затем бросилась бежать назад (или вперед) и вовремя выскочила на безопасное место. Ретроспективно оценив эти события, мы могли бы

209

сказать, что если бы коза бросилась бежать не назад, а вперед, то она тоже бы спаслась. При этом мы не погрешим ни против одного закона природы.

И в этом случае имеется однозначная связь между причиной — горным обвалом и следствием — бегством козы назад (или вперед). Однако нет однозначной связи следствия — бегства назад от опасности с вызвавшей ее причиной — обвалом. Ведь коза находилась в центре опасной зоны. С таким же успехом она могла побежать вперед. Необязательность бегства козы именно назад создает некоторую неопределенность связи фактического следствия с вызвавшей его причиной в ретроспективном плане. Как в начале обвала, мы не могли однозначно предсказать, в каком направлении побежит коза, так и после обвала и фактического бегства козы назад мы не можем с достоверностью привести в однозначную связь бегство козы назад (в смысле неотвратимости, жесткой необходимости этого бегства назад, и только назад) с опасностью обвала.

Сам факт неоднозначной связи направления бегства козы с вызвавшей это бегство причиной неопровержимо указывает на то, что коза «принимала решение» при виде опасности, выбирала свое поведение, руководствуясь кригерием выживаемости. Если в данном случае коза принимала важное решение (оставаться на месте, бежать назад, бежать вперед) и спаслась, то в первом примере она задолго до обвала принимала не столь ответственное решение: по какой из трех дорог идти. Случайно она выбрала опасную дорогу, но также случайно могла выбрать и безопасную. Поэтому и в данной ситуации не было однозначной связи фактического следствия с вызвавшей его причиной. Оставалась та же неопределенность, которая соблазняет некоторых историков рисовать картину: что бы произошло, если бы тот или иной исто-

810

рический деятель поступил бы не так, как он поступил, а иначе.

Тут мы услышим и рассуждения о том, что если бы Наполеон не пошел походом на Россию, он не потерпел бы поражения и не потерял бы армии. В этом случае, осуществляя осторожную политику, он удержался бы у власти неопределенно долгое время. Эта мысль не вызывает у нас удивления, так как Наполеон не обязательно должен был затевать эту авантюру. Он мог бы ограничиться более скромными, но зато более безопасными делами. Просто выбор был неудачным.

Признавая главные тенденции исторического развития общества, мы не можем становиться в вопросах случайных исторических событий на позиции фатализма, т. е. изначальной предопределенности любых поступков людей. Ведь существует относительно независимое «принятие решения», выбор поведения, когда из нескольких реальных возможностей выбирается какая-то одна.

Так или иначе, если мы обнаруживаем неоднозначную связь фактического следствия с вызвавшей его причиной, мы можем с уверенностью предполагать, что был совершен акт «принятия решения», акт выбора поведения самоуправляемой системы.

Имеется еще один объективный внешний признак выбора поведения — высокая активность системы, качественно отличающаяся от активности несамоуправляемых физических объектов. Такая активность проявляется в самопроизвольных переходах системы в маловероятные состояния. Это настолько яркий признак, что даже ребенок в первые два-три года своей жизни приобретает опыт в различении животных и их кукольных моделей.

Б. Данэм удачно назвал акт «принятия решения» элементом самовыражения, отличающим поведение

211

каждого существа некоторой независимостью от внешнего воздействия'.

Перейдем к рассмотрению некоторых объективных условий выбора поведения.

Необходимым объективным условием акта выбора поведения служит внешняя причина «принятия решения».

Применительно к самоуправляемым системам понятие «внешняя причина» относительно в том смысле, что оно фиксирует независимость причины от выбирающего свое поведение образования, которым может быть самоуправляемая система в целом, отдельная ее подсистема и даже один элемент ее структуры. Будучи внешней для элемента, причина может быть внутренней для подсистемы, в которую входит этот элемент. Внешняя для подсистемы причина остается; внутренней для самоуправляемой системы в целом. И только причины, полностью независимые от самоуправляемой системы в целом, становятся внешними для нее в абсолютном смысле этого слова.

Понятие «внешняя причина» относительно еще и в том смысле, что оно отображает возникновение объективного внешнего фактора выбора поведения, который может появиться двумя способами. Во-первых, внешняя причина может возникнуть независимо от изменения состояния самоуправляемой системы (порыв ветра доносит до лисицы запах зайца, кормящегося на противоположной стороне опушки леса, и служит внешней причиной выбора поведения); во-вторых, внешний фактор может начать действовать в результате изменения состояния, в том числе и положения в пространстве, самой самоуправляемой системы (та же лисица, бродя по опушке леса в безветренную

' См. Б. Данэм. Герои и еретики. Политическая история западной мысли. М , 1967, стр. 37.

212

погоду, может наткнуться на свежий след зайца, и это послужит причиной выбора ее последующего поведения).

Почему выбор невозможен, если на выбирающее свое поведение образование (элемент, подсистему, самоуправляемую систему в целом) не действует внешняя причина?

Необходимость в «принятии решения» возникает тогда, когда нарушается динамическое равновесие элемента, подсистемы или самоуправляемой системы в целом, нарушаются их гомеостазис, их функциональный инвариант. Если не принимать во внимание естественный износ системы и ее составляющих (для небольшого интервала времени такой износ практически очень мал), то функциональный инвариант (гомеостазис) может быть нарушен только изменяющейся средой, т. е. внешними факторами (при этом безразлично, произошло ли изменение внешней среды независимо от системы или в результате изменения ее состояния).

Что может побудить автономную нервную систему, управляющую деятельностью сердца, «принять» решение» об изменении частоты сокращений сердечной мышцы? Только внешние факторы: уменьшение процентного содержания кислорода в воздухе, изменение интенсивности деятельности организма в целом, введение в организм некоторых химических соединений и т. д. То же самое можно сказать о любом акте выбора поведения любой самоуправляемой системы. В той или иной форме, непосредственно или опосредованно, сразу или постепенно поводом для выбора служит внешняя причина.

Главным объективным условием выбора поведения может быть названа внутренняя причина «принятия решения». Такими относительно независимыми от внешних условий внутренними причинами являют-

213

ся: «ведущая мотивация», «критерий выбора», или, что то же самое, внутренняя исходная цель функционирования элемента, подсистемы или самоуправляемой системы в целом, имеющая материальное воплощение в виде функционального инварианта.

«Решение» всегда принимается ради чего-то, В этом его внутренний смысл, и в этом его значение для функционирования самоуправляемой системы Акт выбора поведения наполняет таким смыслом исходная цель, выражающая текущие или долговременные потребности выбирающих свое поведение элемента, подсистемы или самоуправляемой системы в целом. Эти потребности представляет иерархия функциональных инвариантов. Поэтому выбор поведения осуществляется ради сохранения значений функциональных инвариантов.

Важным объективным условием «принятия решения» является определенное отношение внешней и внутренней причин выбора поведения. Такое отношение должно быть отношением противоречия, несовпадения тенденций.

При совпадении тенденций внутренней причины исходной цели — и внешней причины незачем «принимать решение» и что-то выбирать, так как внешняя причина действует в направлении исходной цели, самоуправляемая система может пассивно довольствоваться готовым результатом, преподнесенным её действием внешнего фактора. Так, перелетные птицы используют попутный ветер во время своих ежегодных миграций, и такое использование освобождает и от необходимости выбора оптимального направленя полета стаи, для того чтобы достигнуть «места назначения» — берегов Нила или болот сибирской тундры. Выставленный на мороз включенный холодильник через некоторое время перестанет совершать выбор между включением и невключением в работу ком-

214

прессора, поскольку температура в рабочей камере будет поддерживаться на заданном уровне внешним холодным воздухом.

Прямая противоположность тенденций исходной цели и действия внешнего фактора во многих случаях тоже исключает возможность «принятия решения». Для того чтобы реализовать цель, самоуправляемой системе не остается иного выхода, кроме действия в одном-единственном направлении, обеспечивающем полное преодоление воздействия внешнего фактора. Так, многим видам морских рыб ничего другого не остается, как с наибольшими затратами сил преодолевать течение рек, чтобы осуществить нерест в их верховьях.

Следует сказать, что все приведенные рассуждения можно считать приемлемыми только в том случае, если внешний фактор не разрушает самоуправляемую систему до того, как она успела «принять решение» и своими действиями обеспечить свою выживаемость (если, конечно, она вообще может выжить при данном изменении внешних условий ее функционирования). Поэтому специфический «потолок» воздействия внешнего фактора на данную самоуправляемую систему тоже можно было бы считать одним из объективных условий ее выбора поведения.

Существенным объективным условием выбора поведения является наличие множества реальных возможностей изменения состояния самоуправляемой системы. Для того чтобы произошел акт выбора, необходимо располагать тем, из чего можно что-то выбирать. Если имеется всего одна реальная возможность изменения состояния системы, то выбор исключен, как он исключен для пойманного кошкой воробья, которому она прокусывает шею.

Две реальные возможности изменения состояния элемента, подсистемы или самоуправляемой системы

215

в целом уже открывают двери выбору. По поводу двух реальных возможностей уже правомерен акт «принятия решения». Выбирается либо первая, либо вторая возможность для последующего превращения ее в действительность.

Вместе с тем для того чтобы состоялся акт выбора, необходимо иметь не простое множество любых реальных возможностей изменения состояния выбирающей системы, а особое множество таких реальных возможностей, которые объединяются в это множество общим свойством: реализация любой из этих возможностей приводит к результату, так или иначе соответствующему и внешней причине выбора, и внутренней причине выбора, т. е. исходной цели элемента, подсистемы или самоуправляемой системы в целом '.

Например, сила тяжести служит внешней причиной бессознательного и непрерывного выбора такого состояния тела сидящего или стоящего человека, при котором оно сохраняет маловероятное вертикальное положение. Из всех степеней свободы, из всех реальных возможностей изменения состояния мышц, положения корпуса, головы и конечностей в пространстве автоматически очерчивается множество только таких возможностей, каждая из которых после реализации так или иначе соответствовала бы силе тяжести (напряжение мышц и т. д.) и задаче сохранения вертикального положения тела (расположение центра тяжести на вертикали, не пересекающей поверхности опоры за пределами площади фактической опоры тела). При этом соответствие результата выбора задаче или исходной цели выбора никогда не бывает абсолютно полным. Вертикальное положение непрерывно должно поддерживаться рядом последующих решений.

' См. Б. С. Украинцев. Процессы самоуправления и причинность. — «Вопросы философии», 1968, № 4.

216

Если же выбирается такая реальная возможность изменения состояния тела, после реализации которой проекция центра тяжести выходит за пределы площади опоры, то полностью исчезает соответствие фактического результата выбора исходной цели и человек падает. При этом мгновенно возрастает соответствие результата выбора внешней причине: тело переходит от маловероятного вертикального состояния к наиболее вероятному состоянию. Но в этом случае уже действуют обычные законы физического причинения.

В состоянии невесомости (при космических полетах) уже нечего выбирать тому «отделу» центральной нервной системы, который обеспечивает вертикальное положение тела в поле тяготения Земли. Это происходит потому, что исчезла внешняя причина выбора, а вслед за ее исчезновением утратила свое функциональное значение внутренняя цель поддерживания тела в вертикальном положении.

Обязательное соответствие результата выбора его внешним и внутренним причинам (их может быть много) указывает на принципиальную неполноту этого соответствия, поскольку, как правило, повышение соответствия внутренней причине влечет понижение соответствия внешней причине и наоборот (за исключением тех редких случаев, когда тенденции внешней и внутренней причин совпадают). Подробнее эту проблему мы рассмотрим ниже, а пока отметим, что «двойное», «тройное» и любое «n-ое» соответствие результата выбора его причинам указывает на системный характер «общей» причины выбора, которая включает в себя в качестве подсистем внешнюю причину и цель выбора.

Мы имеем основание ставить вопрос о единой системной причине выбора поведения, так как в совокупности внешняя причина и цель выбора не образу-

217

ют составную причину в том смысле, в каком она упоминалась в первой главе, а образуют закономерную связь единого целостного образования, представляющего самостоятельный вид целевой причины.

В числе объективных условий выбора следует отметить средства выбора. Понятие «средства выбора» не тождественно понятию «множество реальных возможностей выбора» потому, что наличия этого множества еще недостаточно, для того чтобы состоялся акт выбора. Необходимы еще другие материальные предпосылки: во-первых, вычленение одной (нескольких) реальных возможностей и, во-вторых, превращение этой возможности в действительность. Такие предпосылки и составляют арсенал средств акта выбора — активного отбора и превращения реальной возможности в действительность.

Строго говоря, средства выбора являются составной частью средств целеосуществления. Однако мы выделяем понятия «средства выбора», для того чтобы подчеркнуть активную, действенную сторону выбора. Последний не может ограничиваться «созерцательным», «платоническим» выбором, наподобие тому, как ребенок перед сверкающей витриной игрушечного магазина мысленно выбирает дорогостоящую игрушечную железную дорогу, втайне сознавая, что взамен ему наверняка купят более дешевый и такой ненужный сейчас барабан.

Акт выбора завершается превращением выбранной реальной возможности в действительность. А для такого превращения требуются соответствующие материальные средства.

В число условий выбора поведения может быть зачислена способность самоуправляемой системы к осуществлению выбора, способность «принимать решение». Чем определяется способность системы «принимать решение»? Накопленным опытом. Для того

218

чтобы перекинуть мост из настоящего в будущее, необходимо опираться на прошлое, которое позволяет выявить тенденцию развития.

Выше уже упоминалось о значении накопленного опыта для целеполагания. В известном смысле целеполагание уже кладет начало формированию способности системы к выбору, поскольку дает ей внутренний критерий «принятия решения», опирающийся на унаследованный или накопленный системой опыт.

Вместе с тем для того чтобы применить этот критерий, системе необходимо найти пути его использования или, вернее, удовлетворения. Иными словами, необходимо выбрать наиболее подходящую реальную возможность целеосуществления. Умение такого выбора приходит в результате филогенетического и онтогенетического обучения.

Прежде всего самоуправляемая система должна уметь выделить множество тех реальных возможностей, реализация каждой из которых приводит к упомянутому результату, соответствующему цели системы и внешней причине выбора. При филогенетическом обучении «знание» множеств передается по наследству в форме безусловных рефлексов опознавания реальных возможностей реализации внутренней цели в соответствии с внешними факторами (например, сосательные движения грудного младенца при ощущении запаха и вкуса молока или осязания груди, реальных возможностей терморегуляции тела, сохранения состава крови и т. д. и т. п.).

При филогенетическом обучении самоуправляемая система приобретает опыт независимо от своих собственных действий. Активно взаимодействуя с внешней средой, самоуправляемая система приобретает индивидуальный опыт или онтогенетически обучается действовать в непредусмотренной «врожденным опытом» ситуации. На примерах своих ошибок и удач

219

самоуправляемая система «узнает», что можно и полезно делать в данных внешних условиях и чего нельзя или не стоит делать (иногда онтогенетическое обучение прекращается гибелью системы, которая начала испытывать недозволенную для ее выживаемости возможность изменения своего состояния).

Выделив такое множество, самоуправляемая система должна уметь им распорядиться, выбрать наиболее соответствующую ее цели реальную возможность без утери соответствия результата выбора внешней причине.

Общеизвестно значение тренировки тела в процессе работы и при спортивных упражнениях для повышения способности к своевременному автоматическому выбору наиболее перспективных реальных возможностей достижения желаемых результатов. Также известно и значение умственной тренировки при решении математических или иных задач, для развития интуиции, которая проявляется в быстрой ориентировке при столкновении с новыми проблемами.

Рассмотрев основные условия «принятия решения», перейдем к характеристике сущности выбора поведения.

Сущность выбора поведения выявляется в акте простейшего выбора, который мы назовем элементарным. Выбор поведения может быть назван элементарным при следующих условиях: во-первых, если существует одна внешняя причина выбора; во-вторых, если поставлена одна исходная цель, которая не может быть расчленена на более простые цели; в-третьих, если множество реальных возможностей реализации исходной цели состоит всего из двух элементов.

Таким образом, при элементарном выборе взаимодействие одной внешней причины с одной исходной целью выбора приводит к превращению одной из двух реальных возможностей реализации цели в действи

220

тельность. Мы видим, что сущностью элементарного выбора является переход от исходной цели к реализованной цели, или, иначе, переход от вероятности исходной цели к определенности реализованной цели.

Понятие элементарного выбора отличается абстрактностью, потому что в большинстве случаев выбирающей системе (или ее подсистемам и элементам) приходится совершать значительно более сложные выборы, «принимать решения» при действии нескольких внешних причин, наличии нескольких поставленных исходных целей и в условиях существования множества реальных возможностей с числом элементов больше двух. Вот как П. К. Анохин описывает «принятие решения» при дыхательном процессе, когда ставится несколько целей использования дыхательного аппарата. «Количество воздуха, забираемого легкими в данный момент, является точным отражением потребностей организма в получении кислорода и выделении углекислоты. Всякое изменение этой потребности немедленно реализуется в уменьшении или в увеличении забора воздуха... Совершенно очевидно, что конечные моторные нейроны дыхательного центра получают «команду», точно отражащую эту потребность организма. Однако эта потребность сложная: она включает в себя несколько компонентов, которые должны быть интегрированы, и только после этого конечный моторный нейрон дыхательного центра получает вполне определенное «решение»: взять ли 400 или 600 см3 воздуха.

Необходимость такого «принятия решения» и взятия определенного количества воздуха при определенной частоте и глубине дыхательных актов становится особенно очевидной, когда имеет место использование дыхательного аппарата с иной, не дыхательной целью, например в случае пения или речи.

Поскольку окислительная функция тканей не мо-

221

жет быть прекращена ни в случае пения, ни в случае длительной речи, конечные дыхательные нейроны становятся своеобразными «слугами двух господ». С одной стороны, они должны удовлетворять потребности организма в притоке кислорода, с другой стороны, они должны осуществить достаточно точно программированные по объему и ритму расширения грудной клетки при произношении звука. Здесь происходит весьма тонкий афферентный синтез всех описанных выше условий, и только после этого «принимается решение» создать именно данный объем грудной клетки и именно в данный момент.

Отклонив «принятие решения» как критический пункт в развитии дыхательного акта, нам очень трудно будет ответить на вопрос: как многообразные афферентные условия в форме разнообразных потребностей организма на данный момент (СО2, О2, речь, больное легкое и т. д.) разрешаются в конечном итоге в заборе именно данного количества воздуха, а не другого?»'

Примером «принятия решения» при двух внешних причинах и одной исходной цели — задаче выживания могут служить действия лисицы, спасающейся от охотника и от собаки.

Очень сложной становится задача выбора поведения при нескольких внешних причинах и нескольких поставленных целях в условиях большого количества реальных возможностей осуществления этих целей. И все же элементарный выбор может рассматриваться в качестве некоего «атома» любого выбора, каким бы сложным он ни был. Самый сложный выбор все же можно мысленно расчленить на ряд последовательно осуществляемых элементарных выборов, посколь-

' П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса, стр. 232.

222

ку различные внешние причины в принципе отделимы друг от друга, цели выбора поддаются расщеплению на подцели или элементарно простые цели.

Что касается множества реальных возможностей целеосуществления, то выбор нетрудно свести сперва к элементарному выбору из двух подмножеств, в одном из которых сосредоточены наиболее приемлемые возможности, затем можно осуществить выбор из двух частей подмножества по этому же принципу и т. д., пока не останется всего две наиболее приемлемые возможности, из которых выбирается уже одна возможность.

Такое аналитическое рассмотрение полезно тем, что позволяет упростить задачу, сведя ее решение к ряду последовательных решений более простых задач.

В некоторых случаях и фактический выбор поведения осуществляется именно таким аналитическим способом, последовательно следующими друг за другом элементарными выборами. Поэтому Почти всегда имеет значение ответ на вопрос: при помощи скольких последовательно совершенных элементарных выборов можно осуществить данный сложный конкретный выбор? '

Элементарный выбор устанавливает нелинейную зависимость следствия выбора от его причин. Можно было бы говорить о принципе нелинейности элементарного выбора. Множество внешних причин, множество исходных целей и несколько реальных возможностей целеосуществления при сложном выборе предопределяют еще более сложную по сравнению с элементарным выбором зависимость результата выбора от его причин.

При элементарном выборе сохраняется однозначная линейная связь между множеством реальных возможностей целеосуществления как целостным образованием и внутренней причиной выбора — исходной

223

Целый и однозначная связь этого же множества с внешней причиной. При данных внешней и внутренней причинах выбора имеется одно, и только одно, множество реальных возможностей перехода от исходной цели к реализованной цели.

Сам акт выбора связан с отдельной возможностью. Поэтому при совершении акта элементарного выбора устраняется однозначность связи множества с причинами выбора и возникает многозначная связь отдельной возможности с исходной целью выбора и его внешней причиной. Это происходит потому, что реализация каждой возможности в отдельности приводит к результату, одновременно соответствующему исходной цели и внешней причине выбора. Вместо одной возможности могла бы быть выбранной другая возможность, вместо второй — третья, и так можно было бы перебрать все возможности из данного множества, не лишив акт выбора его сущности — быть переходом от целеполагания к целеосуществлению

Стихийный процесс эволюции не знает ни целеполагания, ни целеосуществления. Эволюция разворачивается во времени без «принятия решений», без осуществления актов «выбора поведения» видов от поколения к поколению.

В противоположность этому природному процессу, происходящему в течение миллиардов лет, каждая отдельная живая система на протяжении короткого времени своего существования принимает сотни миллионов, если не миллиардов различных «решений» и в соответствии с ними переходит в новые состояния, отвечающие задаче ее выживания и дальнейшего развития.

Объективная закономерность направленного функционирования самоуправляемых систем, их функциональная инвариантность по многим параметрам предопределяет объективную необходимость перехода от

224

простого физического взаимодействия с окружающей средой к такому функциональному взаимодействию, при котором система изменяет свое состояние в соответствии с некоторым критерием, своей внутренней целью. Отсюда проистекает особенная объективная закономерность «принятия решения», выбора поведения высокоорганизованных функционирующих систем. Эти системы возникли до появления человека, и их особенности послужили тем материальным фундаментом, на котором могло возникнуть сознание.

Объективная необходимость выбора поведения не исключает случайности в ходе самого выбора. Каковы источники такой случайности? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно проанализировать акт элементарного выбора.

Исходная цель, или внутренняя причина, выбора не случайна, так как выражает какую-то потребность самоуправляемой системы (это не исключает возможности стохастического формирования той или иной неосновной потребности и соответственно случайной для самоуправляемой системы внутренней цели). Внешняя причина выбора может быть необходимой (в качестве естественного для данной самоуправляемой системы внешнего условия ее функционирования) и случайной (как бывает случайным лесной пожар для обитателей леса).

Если внешняя причина случайна для самоуправляемой системы, то выбор поведения все же необходим для продолжения функционирования в «неожиданных» условиях и случаен в меру случайности самой внешней причины. Далее, две реальные возможности целеосуществления, которыми располагает самоуправляемая система (ее подсистема или элемент), при элементарном выборе могут быть равносильными и неравносильными.

Равносильными мы будем называть такие различ-

225

ные реальные возможности, которые после превращения их в действительность дают один и тот же результат. Например, если в лифте имеются две кабины, то с одинаковым успехом можно подняться на нужный этаж в любой из этих кабин. Утолить жажду можно, выбрав любой из двух бокалов с различными прохладительными напитками. Утолить голод можно любым из двух любимых блюд. Добраться домой можно любым из двух равновеликих путей и т. д.

Неравносильными мы будем называть такие различные реальные возможности, которые после превращения их в действительность приводят к различным результатам. Это значит, что, выбрав менее «сильную» возможность, самоуправляемая система реализует исходную цель, но не так полно, как если бы она выбрала более сильную возможность. Так, например, лисица может поймать полевую мышь или зайца. Она выберет вторую возможность как более «сильную» в смысле более полного достижения исходной цели — утоления голода.

Выбор из равносильных возможностей полностью случаен. Все такие возможности приводят к одном; и тому же результату, и система совершенно безразлично, какую из этих возможностей превратить в действительность. Если бы осталась всего одна из этих возможностей, то результат был бы тот же. Но позвольте, спросит читатель, выше было сказано, что необходимым условием выбора должно быть существование не менее двух возможностей целеосуществления. Выходит, что по существу при равносильные возможностях нет выбора? И все же мы ответим, что выбор имеет место.

При двух равносильных возможностях какую-то возможность необходимо превратить в действительность, иначе не совершится переход от целеполагания к целеосуществлению. Какую возможность реализо-

226

вать? Да любую, только надо обязательно превратить ее в действительность. Но, чтобы превратить любую возможность в действительность, следует все же остановиться на какой-то определенной возможности, т. е. совершить операцию выбора.

Далее, понятие равносильных возможностей не равно понятию одинаковых возможностей. Тождества равносильных возможностей никогда не бывает из-за их различия в чем-то (если такого различия, хотя бы пространственного, нет, то это значит, что имеется всего одна возможность). Так, в наших примерах равносильных возможностей были различия правой и левой кабины лифта, различия вкуса напитков и блюд, различия дорог, огибающих сквер справа и слева.

Равносильные возможности нетождественны, однако после превращения их в действительность возникает один и тот же результат: мы поднимаемся на нужный этаж, утоляем жажду и голод, попадаем домой к определенному часу. И наконец, превращение любой из равносильных возможностей в действительность является переходом к новому качеству — переходом от исходной цели к реализованной цели, от опережающего отображения действительности к самой действительности, от вероятности возможности к определенности факта. Все это позволяет нам сделать вывод о том, что при наличии множества равносильных реальных возможностей целеосуществления необходимо «принимать решение», осуществлять выбор, без которого ни одна из этих равносильных возможностей не превратится в действительность.

При неравносильных реальных возможностях целеосуществления тенденция выбора самоуправляемой системой наиболее «сильной» возможности проявляется как необходимость, присущая всем процессам самоуправления. Эта необходимость несколько ограничивает случайность выбора, поскольку исчезает

227

безразличие системы к качеству той или иной реальной возможности, как это имеет место при равносильных возможностях. Необходимость выбора наиболее сильной возможности еще не означает, что самоуправляемая система всегда выбирает наиболее сильную возможность. Иногда система ошибается, не различив действительную «силу» реальной возможности, и случайно может выбрать менее «сильную» возможность.

Выводы о соотношении случайности и необходимости при элементарном выборе можно распространить и на сложный выбор. При этом следует учесть, что удельный вес случайности при сложном выборе более высок, так как в комплексе внешних причин значительно выше вероятность появления одной или нескольких случайных для самоуправляемой системы внешних причин выбора. Значительно выше и вероятность постановки случайных целей наряду с необходимыми целями. Множество неравносильных возможностей, состоящее более чем из двух элементов, создает почву для роста удельного веса случайности в попытках выбора системой наиболее сильной возможности.

Повышение удельного веса случайности при усложнении выбора создает дополнительные трудности процедуры «принятия решения».

Даже элементарный выбор имеет свои специфические трудности. Вот как П. К. Анохин описывает процесс выбора животным одной из двух кормушек:

«...в некоторых случаях животные в ответ на условный раздражитель в течение долгого времени сидят на середине станка. Однако по движению головы, которая поворачивается попеременно то в правую, то в левую сторону с очевидной зрительной фиксацией то одной, то другой кормушки, мы можем судить, что идет активный подбор дополнительной информации и

228

что стадии афферентного синтеза не закончились. Но в какой-то момент этой подчеркнутой ориентировочно-исследовательской реакции животное быстро снимается с места и направляется именно к той кормушке, которая сигнализируется данным условным раздражителем, и уже здесь ждет подачи корма.

Вероятно, этого же ряда явление развертывается в центральной нервной системе животного и в те моменты, которые получили название «идеации» или состояния типа «эврика»»'.

Но что говорить о животном? Пусть каждый из нас вспомнит, сколько времени он колеблется при выборе второго блюда, когда в меню столовой значится всего два (да и то нелюбимые) кушанья.

Так же и искусственные самоуправляемые системы могут попадать в «мертвое положение», когда каждая из двух равносильных возможностей одинаково отображается рецепторами системы. В таких случаях необходимо добавление еще одной «порции случайности», чтобы склонить систему к той или другой возможности или заранее предусмотреть механизм, своеобразное реле времени, которое не дает затянуться процедуре выбора и принудительно решает вопрос в пользу «левой» или «правой» реальной возможности целеосуществления.

Более значительные трудности возникают при выборе из двух возможностей разной «силы», особенно когда они являются альтернативными. Вспомним муки Гамлета, решавшего вопрос всей своей дальнейшей жизни, или муки пушкинской Марии, когда ей пришлось отвечать на коварный вопрос Мазепы о том, кто ей дороже: отец или супруг? Слабая духом Мария предоставила решение этого вопроса самому Мазепе.

' П. К. Анохин. Биология и нейрофизиология условного рефлекса, стр. 230.

229

Трудно выбрать из двух неравносильных возможностей. Но неимоверно труднее выбирать из большого

количества таких возможностей. Более или менее полно описать эти трудности невозможно, так как их специфика зависит от индивидуальных особенностей «принимающей решение» самоуправляемой системы, от характера и числа внешних причин и исходных целей выбора, от количества и качества реальных возможностей целеосуществления.

Вместе с тем можно указать на несколько общих для. всех самоуправляемых систем трудностей выбора.

Первая трудность состоит в необходимости какого-то компромисса. Дело в том, что редко удается расположить неравносильные возможности в некий ряд, на одном конце которого находится самая «слабая», а на другом самая «сильная» во всех отношениях возможность. Учитывая, что внешних причин и целей выбора бывает, как правило, несколько, каждая из неравносильных реальных возможностей по отношению к какой-то из этих целей им в чем-то уступает. Поэтому, чтобы сделать выбор «оптимальными» в отношении всех внутренних целей и внешних причин, приходится жертвовать наиболее «сильными» возможностями по отношению к отдельно взятым целям и выбирать компромиссную возможность, которая не столь «сильна» по отношению к каждой из исходных целей, но и не так уж «слаба», хотя бы в отношении главных исходных целей.

Поясним это простым житейским примером. Предположим, что некто любит вкусно поесть. Он голоден, располагает в данный момент небольшой суммой денег. Эти деньги можно истратить на мизерную порцию какого-то деликатеса. При этом некто испытает гастрономическое удовольствие, но останется голоден. На эти же деньги можно купить большую порцию

230

овсяной каши. Еда не доставит радости, но сытость будет полной. Некто решат взять котлету и съедает ее с аппетитом и еще подумывает о добавке. Это решение и будет компромиссным. Использованная при этом реальная возможность будет достаточно «сильной» по отношению к гастрономическим запросам, желанию утолить голод и той сумме денег, которая имелась в наличии.

Живым системам ежесекундно приходится «решать» сотни и тысячи еще более сложных задач поиска компромисса при выборе наиболее «универсальной» реальной возможности целеосуществления. Социальные системы сталкиваются с необходимостью решения производственно-экономических задач, которые часто являются задачами по выбору поведения в соответствии с тысячами внешних причин и сотнями тысяч исходных целей и не меньшего количества реальных неравносильных возможностей их осуществления. Достаточно вспомнить современную номенклатуру товаров и услуг, без которых общество уже не может жить и развиваться.

Компромисс при выборе реальной возможности целеосуществления способствует усилению роли случайности при «принятии решения». Это происходит потому, что выбор начинает зависеть еще и от случайностей сочетания тех или иных свойств конкретных реальных возможностей.

Трудности компромисса порождают трудности ограничения исходной цели в процессе выбора. Принимая компромиссное решение, т. е. выбирая не самую «сильную» реальную возможность в отношении всех своих ведущих исходных целей, самоуправляемая система объективно вынуждена мириться с тем, что в самом начале выбора она уже ограничивает исходные цели, так как предопределяет их неполное осуществление.

231

Ограничение исходных целей в самом начале выбора в свою очередь создает трудности нахождения пределов ограничения, за которыми исчезает сама исходная цель и целеосуществление, как таковое, превращаясь в тривиальное внешнее физическое причинение. По существу даже незначительное ограничение исходной цели приводит к ее модернизации, к замене новой исходной целью, «пригнанной» к условиям целеосуществления на данном его этапе. Об этом подробно было сказано в предыдущей главе.

Модернизация исходных целей изменяет ситуацию, в которой происходит акт выбора. Приходится учитывать такие внешние факторы, которые раньше не влияли на выбор, а при изменении исходной цели приобретают какое-то значение. Модернизация исходной цели часто приводит к изменению множества реальных возможностей целеосуществления, поскольку одни возможности изменения состояния самоуправляемой системы утрачивают ранг реальных возможностей целеосуществления, а другие возможности изменения состояния самоуправляемой системы возводятся в этот ранг. Приходится заново находить компромиссную возможность, а в связи с этим опять модернизировать исходную цель, и так до тех пор, пока не будет реализована ее основа.

Трудности выбора выдвигают на передний план проблему адекватности выбора.

Адекватностью мы будем называть отношение структурного или какого-нибудь иного соответствия вещи или явления Другой вещи или явлению, связанному с первым общим процессом. Это соответствие может быть соответствием отображения своему оригиналу, следствия — своей причине, перехода от одного состояния к другому, закону изменения вещи и т. д. Соответствие всегда несимметрично в том смысле, что оно отличается направленностью в одну

232

сторону: что-то соответствует чему-то, вторичное соответствует первичному. Соответствие предполагает нетождественность соответствующего соответствуемому. Поэтому соответствие никогда не бывает полным в абсолютном значении этого слова.

Термином «адекватность» часто обозначается наиболее полное соответствие, которое возможно в данных условиях. Действительно, в простейших случаях нет смысла вводить представление полноты соответствия. Так, например, выделение слюны у голодной собаки при виде пищи наиболее полно соответствует этому раздражителю, и нет нужды говорить о степени адекватности данного явления. Зато в более сложных случаях обнаруживается много градаций соответствия (от самого минимального до наиболее полного из возможных в данных условиях). Это обстоятельство побуждает рассматривать адекватность как изменяющееся отношение, зависящее от многих случайных обстоятельств. Поэтому представляется полезным ввести меру соответствия, назвав ее степенью адекватности.

Что касается выбора поведения, то он может быть более или менее адекватным по отношению к исходной цели. Степень адекватности выбора поведения будет определяться степенью адекватности реализованной цели исходной цели. Наибольшее соответствие реализованной цели исходной будет в том случае, если осуществляется выбор наиболее «сильной» реальной возможности целеосуществления. Поэтому степень адекватности выбора зависит от «силы» выбранной реальной возможности целеосуществления.

Повышение адекватности выбора исходной цели ограничивается существенным обстоятельством, вытекающим из сущности целевого причинения. Выбор должен быть в какой-то степени адекватным и внешней причине выбора. В противном случае система ста-

233

нет «волюнтаристической» и рискует быстро деградировать из-за рассогласования своего функционирования с внешними условиями.

Необходимость двойного соответствия выбора — исходной цели и внешней причине — понижает степень адекватности выбора в целом. Еще ниже степень адекватности сложного выбора, когда существует много внешних причин и ставится несколько исходных целей.

Большое значение имеет своевременность выбора. Своевременным будем называть такой выбор поведения, который приводит к целеосуществлению раньше, чем внешняя причина дойдет до своего естественного следствия, которое может выразиться в деформаций или даже гибели самоуправляемой системы. При несвоевременном выборе исходная цель устраняется из процесса причинения и самоуправляемая система теряет активность функционирующей системы.

Следует подчеркнуть, что менее адекватный, зато своевременный выбор поведения предпочтительней высокоадекватного, но несвоевременного выбора, так как в первом случае целеосуществление доводится до конца, а во втором случае оно может быть нарушено еще до своего завершения. По сути дела несвоевременная «высокая адекватность» является разновидностью полной неадекватности.

В практически бесконечном многообразии выборов можно различить два их основных вида: эквифинальный выбор и полифинальный выбор.

Эквифинальный выбор осуществляют все эквифинальные системы', или, что то же самое, гомеостаты. Сущность эквифинального выбора состоит в том, что в ответ на действие разных внешних причин или од-

' См. Л. Берталанфи. Общая теория систем — критический обзор. — «Исследования по общей теории систем», стр. 43,

234

ной изменяющейся внешней причины самоуправляемая система выбирает одно и то же значение какого-то своего параметра. Иначе говоря, эквифинальный выбор является процедурой сохранения динамического равновесия самоуправляемой системы с внешней средой по какому-то (каким-то) параметру, осуществлением функциональной инвариантности системы в соответствии с критерием, выражающим эту инвариантность. В некотором смысле эквифинальный выбор может быть назван автогенерацией основного свойства самоуправляемой системы — свойства сохранять свою целостность как функционирующей системы.

Существенной особенностью эквифинального выбора является его обязательная периодическая или апериодическая возобновляемость, некоторым образом «дискретная непрерывность». Эквифинальность в принципе невозможна при единичном акте элементарного выбора. Она проявляется в ряде следующих один за другим актов элементарного (или сложного) выбора, каждый из которых приводит к одному и тому же результату. Вырванный из этого ряда единичный акт выбора представляет собой своеобразный «монофинальный» выбор, поскольку в ответ на действие одной внешней причины или одного комплекса внешних причин, действующих одновременно, выбирается одно определенное состояние системы. Эквифинальный выбор есть процесс перехода от одного акта единичного выбора к другому, и об эквифинальности выбора можно судить только в том случае, если хотя бы два выбора приводят к одному и тому же результату.

При эквифинальном выборе реализованная цель в основном однозначно связана с исходной целью (если не принимать во внимание незначительные расхождения в наперед заданных пределах) и неоднозначно — с внешней причиной выбора. Например, не-

235

прерывное сохранение равновесия при передвижении четвероногого животного однозначно связано с соответствующей исходной целью или функциональным инвариантом организма и неоднозначно связано с различными внешними причинами, нарушающими это равновесие (толчки от ветвей деревьев, давление воздуха во время ветра, неровности почвы и т. д.).

Внешне эквифинальный выбор выглядит как процесс вызывания различными физическими причинами одного и того же физического следствия ', необъяснимый без привлечения понятийного аппарата кибернетики и общей теории систем, в первую очередь понятий «цель», «выбор», «обратная связь». Напоминаем, что объективным внешним признаком выбора и в этом случае является неоднозначность связи результата выбора с вызвавшей его внешней причиной.

Активность самоуправляемой системы при эквифинальном выборе на несколько порядков выше активности реакции любого физического объекта при его взаимодействии с другими объектами. Переход от физической реакции к простейшему эквифинальному выбору представляет собой коренной качественный скачок в эволюции материи.

Вместе с тем по сравнению со вторым видом выбора активность эквифинального выбора ограничена двумя обстоятельствами. Во-первых, она ограничена постоянством его результата. При существенном изменении внешних условий постоянство результата выбора не во всех случаях может обеспечить выживаемость самоуправляемой системы. Так, например, во время пожара никакая терморегуляция организма не обеспечит его сохранности; во-вторых, эквифинальный выбор ограничен пределами изменения состояния самоуправляемой системы.

' См. Г. Клаус. Кибернетика и философия, стр. 310.

236

Для того чтобы поддерживать динамическое равновесие с внешней средой по тем или иным параметрам, самоуправляемая система должна изменять другие параметры своих процессов. Но она может их изменять в каких-то пределах в соответствии со своими вещественными и энергетическими ресурсами. Теплокровное животное в непривычных для него условиях длительного и большого мороза не может долго сохранять обычную температуру тела и погибает от переохлаждения, если не воспользуется вторым видом выбора.

Эквифинальный выбор может быть простым и сложным. Простой эквифинальный выбор осуществляется через ряд следующих друг за другом элементарных выборов. Сложный эквифинальный выбор осуществляется посредством ряда единичных сложных выборов, когда действуют комплексы внешних причин и ставятся комплексы исходных целей.

Предпосылкой эквифинального выбора служит накопленный самоуправляемой системой опыт, главным образом в результате филогенетического обучения. В большинстве случаев эквифинальный выбор совершается без участия сознания. Опыт такого выбора часто облекается в форму безусловных рефлексов, передаваемых генетическим кодом по наследству у самовоспроизводящихся самоуправляемых систем или предусматриваемых в программе поведения искусственных самоуправляемых систем.

У высших животных, и у человека в особенности, эквифинальный выбор во многих случаях опирается на индивидуальный опыт, приобретенный в процессе онтогенетического обучения.

Эквифинальный выбор осуществляется всеми самоуправляемыми системами, какими бы сложными они ни были. Можно предположить, что этот вид выбора возник на нашей планете раньше полифиналь-

237

ного и послужил естественной основой всех остальных разновидностей выбора. В пользу такого предположения можно привести следующие доводы.

Во-первых, эквифинальный выбор является принципом гомеостазиса и составляет его функциональную основу, а следовательно, и основу функциональной инвариантности самоуправляемых систем. Поскольку функциональная инвариантность является одним из главных, ведущих принципов самоуправления, без эквифинального выбора не может обойтись ни одна самоуправляемая система.

Во-вторых, так как эквифинальный выбор является процессом поддерживания функциональной инвариантности, он является целеобразующим фактором самоуправляемой системы, процессом, выражающим потребности и направленность функционирования.

В-третьих, эквифинальный выбор выполняет не только роль фактора целеобразования, но одновременно служит причиной целесохранения в процессе функционирования самоуправляемой системы, так как он является выбором, в результате которого восстанавливается нарушенный функциональный инвариант системы.

В-четвертых, эквифинальный выбор входит в структуру полифинального выбора как его необходимый элемент.

Как правило, процесс эквифинального выбора протекает более полно, если самоуправляемая система располагает устойчивым (на все время процесса) множеством неравносильных реальных возможностей целеосуществления.

Необходимость устойчивого множества неравносильных возможностей объясняется изменением внешней причины при переходе от одного акта выбора к другому в процессе эквифинального выбора в целом. Для того чтобы в разных внешних условиях и при

238

неизменной исходной цели всех последовательно осуществляемых актов выбора получить одинаковый результат целеосуществления, необходимо на каждой ступени процесса выбирать реальную возможность той силы, которая обеспечивала бы при данной внешней причине требуемый результат.

Проведем небольшую аналогию с алгебраическим уравнением. Предположим, что нам необходимо составить уравнение из четырех величин. Две величины (исходная цель и результат целеосуществления) — заведомо постоянные. Одна величина (внешняя причина) — заведомо переменная. Какого характера должна быть третья величина (реальная возможность целеосуществления)? Она тоже должна быть переменной (реальная возможность изменяющейся «силы»). В противном случае уравнение составить невозможно.

Даже простейший бытовой холодильник, призванный совершать эквифинальный выбор, сохранять в рабочей камере более или менее постоянную температуру при колебаниях температуры наружного воздуха, должен выбирать из трех неравносильных возможностей: а) оставаться в бездействии, б) включить компрессор, в) выключить компрессор.

По отношению к классу самоуправляемых систем эквифинальный выбор является всеобщим. Возможно, что всеобщность эквифинального выбора послужила невольной причиной того, что в литературе по вопросам теории управления и общей теории систем не нашел достойного места второй основной вид выбора — полифинальный выбор, имеющий исключительно важное значение в процессах функционирования высокоорганизованных самоуправляемых систем.

Сущность полифинального выбора состоит в том, что на действие одной внешней причины самоуправляемая система может ответить несколькими вариан-

239

тами своего поведения таким образом, что каждый из этих вариантов каким-то образом соответствует внешней причине и исходной цели выбора 1.

Предпосылки полифинального выбора содержатся уже в эквифинальном выборе, в моменте выбора одной из неравносильных реальных возможностей целеосуществления. Разная «сила» возможностей предопределяет неодинаковость результата их превращения в действительность. B этом нет ничего противоречащего принципу эквифинальности, так как сама эквифинальность никогда не бывает абсолютной.

Полностью полифинальным выбор становится в том случае, когда в ответ на действие одной внешней причины самоуправляемая система последовательно выбирает из трех множеств: во-первых, из множества различных вариантов основной исходной цели какой-то один вариант; во-вторых, из множества различных подмножеств реальных возможностей изменения состояния системы одно подмножество, представляющее собой множество реальных возможностей осуществления выбранного варианта исходной цели; в-третьих, из последнего множества одну реальную возможность целеосуществления.

Рассмотрим простой пример полифинального выбора. Предположим, что на кошку напала собака. При этом основная исходная цель кошки — сохранить свою безопасность. В данном случае кошка может выбирать любой из двух вариантов этой основной цели: а) избегнуть схватки с собакой; б) «проучить» агрессора. Для реализации первого варианта исходной цели годится множество следующих реальных возможностей: просто убежать в одном из направлений; залезть в не-

' См. Б. С. Украинцев Категории «активность» и «цель» в свете основных понятий кибернетики — «Вопросы философии», 1967, № 5, стр. 62 — 63.

240

доступное для собаки убежище (под шкаф); прыгнуть на высокий предмет (тот же шкаф). Превращение любой из этих возможностей в действительность приведет к реализации первого варианта исходной цели и будет соответствовать внешней причине — опасности нападения собаки.

Для реализации второго варианта исходной цели можно: принять угрожающую оборонительную позу и тем самым охладить пыл собаки; контратаковать собаку, которая, как правило, не выдерживает яростного натиска шипящего и царапающегося существа.

Реализация разных вариантов исходной цели приводит к разным результатам при действии одной и той же внешней причины. Первый результат — простое спасение без риска, но и без гарантии, что собака не повторит в будущем нападения. Второй результат — спасение с риском быть потрепанной собакой, но с гарантией неповторения «проученной» собакой такого поступка.

Существенной особенностью полифинального выбора является то, что он осуществляется в виде единичного акта. Это «разовый» выбор, призванный решать текущую задачу. Его результат не может заранее планироваться, как планируется результат эквифинального выбора. При полифинальном выборе реализованная цель неоднозначно связана и с внешней причиной выбора, и с основной целью выбора.

Полифинальный выбор отличается от эквифинального значительно большей активностью. Этот вид выбора свободен от таких ограничений эквифинального выбора, как постоянство результата выбора и пределы изменения внутреннего состояния самоуправляемой системы. Он позволяет изменять внешнюю причину в соответствии с потребностями самоуправляе-

241

мой системы посредством изменения ее положения по отношению к внешней среде.

В отличие от эквифинального полифинальный выбор всегда более сложен. Это объясняется следующими обстоятельствами. Во-первых, в составе элементов структуры полифинального выбора всегда имеет место хотя бы один процесс эквифинального выбора; во-вторых, полифинальный выбор слагается из последовательных выборов не менее чем из трех различных упомянутых множеств.

Полифинальный выбор может быть осуществлен реализацией неравносильной возможности. Но он может быть осуществлен и реализацией равносильной возможности целеосуществления. Это объясняется тем, что из четырех основных элементов полифинального выбора (внешняя причина, цель, реальная возможность, реализованная цель) два элемента переменные (вариант исходной цели, реализованная цель), один постоянный (внешняя причина), а четвертый (реальная возможность) может быть как постоянным (равносильная возможность), так и переменным (неравносильная возможность).

Предпосылкой полифинального выбора тоже служит накопленный самоуправляемой системой опыт.

Только в отличие от эквифинального выбора полифинальный выбор в основном опирается на индивидуальный опыт самоуправляемой системы, приобретаемый ею в процессе онтогенетического обучения.

Заканчивая эту главу, вернемся к вопросам свободы, закономерности и сущности выбора поведения всех самоуправляемых систем.

В своей третьей антиномии И. Кант рассматривает два противоположных тезиса. Согласно первому тезису, из причинности «по законам природы» нельзя вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинности

242

(Causalitat durch Freiheit) '. Согласно второму тезису, все совершается в мире «по законам природы».

Из предложенных Кантом доказательств первого и второго тезисов и из содержания других его работ можно заключить, что под «законами природы» подразумеваются законы физики, а точнее, механики (учитывая время, в которое жил Кант, это не удивительно), которым противопоставляется свобода в трансцендентальном смысле.

В основном для нашей темы представляет интерес кантовское обоснование первого тезиса. Доказательство состоит в том, что «по законам природы» все происходящее предполагает предшествующее состояние, за которым оно неизбежно следует «согласно правилу». Но предшествующее состояние само должно было произойти и иметь свою причину, а эта причина — еще более раннюю причину. Если все происходит «по законам природы», то всегда имеется лишь «подчиненное, а не первое начало, и потому вообще нет никакой полноты ряда на стороне происходящих друг от друга причин. Между тем закон природы состоит именно в том, что ничто не происходит без достаточно определенной a priori причины»2. Поэтому утверждение, что всякая причинность возможна только «по законам природы», противоречит себе, и необходимо «допустить причинность, благодаря кото-

' См. И. Кант. Соч. в шести томах, т. 3. М., 1964, cтp.418. В русском издании «Науки логики» Гегеля (1939 г.) последняя фраза этого тезиса Канта процитирована в несколько ином переводе. «Для их объяснения необходимо допустить, кроме того, причинность, действующую через свободу? (Гегель. Соч., т. VI, стр. 194). Мы считаем, что мысль Канта в этом переводе передана точнее (необходимо допустить «причинность, действующую через свободу»). Более поздний перевод («необходимо еще допустить свободную причинность») представляется слишком вольным и неопределенным по смыслу.

2 Там же, стр. 420.

243

рой нечто происходит таким образом, что причина его не определяется в свою очередь никакой другой предшествующей причиной по необходимым законам, иными словами, необходимо допустить абсолютную спонтанность причин — [способность] само собой начинать тот или иной ряд явлений, продолжающийся далее по законам природы, стало быть, трансцендентальную свободу, без которой даже и в естественном ходе вещей последовательный ряд явлений на стороне причин никогда не может быть завершен»'.

Согласно доказательству второго тезиса, свобода, т. е. особый вид причинности, по которому могли возникать события в мире (способность безусловно начинать некоторое состояние и ряд следствий его), «противоположна закону причинности и представляет собой такое соединение последовательных состояний действующих причин, при котором невозможно никакое единство опыта и которого, следовательно, нет ни в одном опыте...»2. В этом доказательстве подчеркивается, что «свобода (независимость) от законов природы есть, правда, освобождение от принуждения, но также и возможность не руководствоваться какими бы то ни было правилами»3.

В тезисах третьей антиномии и в системе их доказательств Кант по существу постулировал произвольные допущения, которые считались истиной в его время. К числу этих постулированных произвольных допущений следует отнести положение о существовании только одних законов природы — механических законов. положение о непрерывности в смене состояний (без скачков), положение о тождестве причинности и объективного закона и, наконец, положение о не-

' И. Кант. Соч. в шести томах, т. 3, стр. 420

2 Там же, стр. 421.

3 Там же.

244

Совместимости понятий «спонтанность» и «объективная закономерность». К этому следует добавить идеалистическую деформацию некоторых плодотворных мыслей.

Почему же мы изложили эту антиномию? Потому что она является неточным, но все же отображением в логических построениях объективно существующего диалектического противоречия, стихийно разрешаемого природой на каждом этапе появления и развития жизни на Земле и на каждой ступени процесса функционирования всякого живого организма. В этом состоит глубокое содержание этой антиномии.

Прав М. Бунге, когда подчеркивает, что проблема причинности — это онтологический, а не логический вопрос, поскольку она относится к чертам действительности и может быть проанализирована с помощью логики, но не может быть сведена к логическим терминам '.

Если очистить оба кантовских тезиса и их доказательства от идеалистических напластований (трактовки свободы как независимости от объективных законов природы, как возможности не руководствоваться какими бы то ни было правилами — объективными законами, как трансцендентальности в смысле абсолютной противоположности всем законам природы и т. д.), то перед нами открываются содержательные моменты, которые нельзя не принять во внимание при рассмотрении проблемы свободы выбора и его объективной закономерности.

Прежде всего следует отметить мысль о возможности и необходимости при определенных условиях существования особого вида причинности, действующего «через свободу», когда появляется способность

1 См. М. Бунге. Причинность. Место принципа причинности в современной науке, стр. 273.

245

начинать тот или иной ряд явлений, продолжающийся далее по законам физической причинности. Интересно и плодотворно применение идеи Эпикура о спонтанном изменении направления движения атома, идеи спонтанности в разработке проблемы свободы, хотя Кант и называет эту спонтанность нового причинения, т. е. способность само собой начинать новый ряд явлений, абсолютной.

По существу у Канта речь идет о самопроизвольности в смысле самопричинения. Такая самопроизвольность относительно независима от действия внешних факторов и их объективной закономерности. В то же время она сама является проявлением внутренних объективных законов определенных явлений и поэтому не может быть абсолютно свободна от всех «правил», диктуемых природой.

Свобода в широком смысле, полагает М. Бунге, не обязательно должна быть осознанной, она не является не подчиняющимся законам остатком, а является закономерной самодетерминацией, существующей на любом уровне реальности. С точки зрения Бунге, самыми высокими степенями свободы располагает человек, обладающий свободой выбора между извне данными альтернативами, способностью создавать условия и, наконец, свободой творчества 1.

Мы не уверены, что понятие «свобода» можно распространить на все явления в мире, хотя согласны с мыслью о том, что свобода не обязательно должна быть производной от сознания, поскольку «принимать решение» и выбирать поведение в рамках какой-то относительной свободы могут все самоуправляемые системы, в том числе и не обладающие сознанием.

А теперь вернемся к сущности выбора поведения

' См. М. Бунге. Причинность. Место принципа причинности в современной науке, стр. 211 — 212.

246

самоуправляемой системы. Мы могли бы дать несколько характеристик этой сущности, каждая из которых может претендовать только на роль частной дефиниции самопричинения самоуправляемых систем в процессе их функционирования.

Выбор поведения самоуправляемой системой можно назвать скачком, самопроизвольным переходом системы от одной физической причинной цепи к другой физической причинной цепи. Речь идет о скачке согласно внутреннему критерию системы — ее исходной цели, скачке от внешней причинной цепи, в которую вовлекается самоуправляемая система, к ее внутренней причинной цепи, приводящей к событиям, заранее планируемым и необходимым для дальнейшего функционирования системы.

Таким образом, выбором поведения может считаться скачок, совершенный посредством обрывания внешней причинной цепи и образования взамен нее новой, уже внутренней для самоуправляемой системы причинной цепи. Этот скачок совершается в соответствии с объективными законами внешнего причинения и главным образом имманентными объективными законами функционирования самой самоуправляемой системы.

Было бы также правомерно назвать выбор поведения самоуправляемой системы направленной спонтанностью, имеющей объективно-закономерный характер. Такая направленная спонтанность требует для своего описания некоторых категорий диалектического материализма (возможность и действительность, вероятность и определенность, скачок, внешняя и внутренняя причина, закон, активность и некоторые другие). Она требует также понятийного аппарата кибернетики и общей теории систем, а при рассмотрении живых систем — понятийного аппарата биологии.

247

Мы называем эту спонтанность направленной потому, что результат самопроизвольного перехода системы в новое состояние предопределяется исходной целью, являющейся обобщением накопленного самоуправляемой системой опыта, опережающим отображением необходимого для нее будущего.

«Принятие решения» можно охарактеризовать как форму самопричинения, так как выбор поведения всегда есть решающий шаг в функционировании самоуправляемой системы, выражающий ее относительно независимое от внешней среды поведение.

Поскольку исходная цель служит внутренним критерием «принятия решения», выбор поведения выполняет функцию предвосхищения будущих событий. Но он не копирует пассивно исходную цель. Если последняя предвосхищает вероятное поведение самоуправляемой системы, то выбор, будучи переходом от реальной возможности к действительности, вносит определенность. Акт выбора как бы «программирует» определенное поведение самоуправляемой системы, он ограничивает множество возможных переходов системы в различные состояния переходом в одно, вполне определенное состояние.

До выбора самоуправляемая система относительно свободна принимать то или иное «решение» в рамках соответствия всех этих «решений» не только исходной цели, но и внешней причине выбора. Но как только система «приняла решение», осуществила выбор, она сразу же утрачивает ту относительную свободу, которой располагала до «принятия решения» в отношении этого выбора. Свобода в начале целеосуществления убывает к его концу и превращается в несвободу определенности факта — реализованной цели, которая в свою очередь открывает новые реальные возможности и новую относительную свободу последующего выбора.

24?

Границами относительной свободы «принятий решения» являются объективные законы изменения внешней среды и функционирования самоуправляемой системы. Как бы самоуправляемая система ни была свободна в выборе своего поведения, она не может переступить через результат действия объективных законов.

Вместе с тем существует реальная возможность различных сочетаний действий объективных законов таким образом, что получаются разные результаты, в том числе и необходимые самоуправляемой системе. Такие сочетания имеют случайный характер. Поэтому случайность служит одной из предпосылок свободы выбора поведения. По-видимому, на почве случайных сочетаний стихийно возникали отдельные акты «правыборов» зарождающихся и еще очень примитивных самоуправляемых систем в самом начале эволюции жизни с ее издержками.

По мере роста организации самоуправляемых систем все большее значение приобретает направленный поиск наиболее благоприятного для системы сочетания действий объективных законов. Прогресс организации самоуправляемых систем опирается на преобразование поиска в планомерную организацию внутренних и внешних условий, при которых действие объективных условий приводит к необходимым для системы результатам.

В свою очередь эта планомерность переходит в сознательные действия человека по преобразованию его природных и общественных условий жизни в соответствии с его целями и на основе познаваемых законов развития объективного мира.

Свобода выбора поведения является функцией уровня организации самоуправляемой системы. Наименее организованные самоуправляемые системы пользуются минимальной свободой выбора. Они спо-

249

собны к простейшему эквифинальному выбору и не оказывают существенного влияния на внешние условия своего функционирования. Более высокоорганизованные самоуправляемые системы, способные сочетать эквифинальный выбор с полифинальным, располагают значительно большей свободой «принятия решения» потому, что они изменяют внешние условия своего функционирования.

Наибольшей свободой выбора пользуются люди коммунистической формации, принимающие решения со знанием дела на основе познанных объективных законов развития природы, общества и мышления.