"Арес" - читать интересную книгу автора (АКСЁНОВ Даниил)

Глава 18

Маги бывают разные по характеру, по внешнему виду, по уму и по способностям. Но их неизменно объединяет одно: принадлежность к группе избранных. Когда человек узнает о том, что у него есть магические способности, то это разом меняет все его мировоззрение. На Земле сказали бы, что он вытащил счастливый билет и возгордился, а на Штераке говорят, что боги получили еще одного могучего слугу, который занял приличествующее ему положение.

Боги и маги тесно связаны в представлениях людей. Все полагают, что Дар — это благословение, и мало кто из непосвященных знает, как тяжело иногда складываются отношения между могущественными магами и почти всемогущими богами. Это отношения шакала и волка. Шакал знает, что последний силен, завидует ему, но при этом не упустит возможности стащить что-нибудь прямо из-под носа. Волк же видит, что соперник временами наступает чуть ли не на пятки, его это раздражает, но поделать ничего не может. Шакал ловок, быстр и в ключевых вопросах пользуется безоговорочной поддержкой товарищей. Идеальным выходом было бы планомерное истребление всего их племени, но волк не имеет права нарушить баланс, иначе погибнет сам. С исчезновением магов исчезнут и боги. Чем больше в мире волшебства, тем сильнее небожители. Со смертью последнего настоящего мага придет конец и последнему богу. И тогда люди одумаются и начнут размышлять об истинности и об единобожии. А единобожие и магия несовместимы — общее правило для всех миров.

Цат ун-Катор, маг замка ан-Орреант, все это отлично знал. Он был очень образован, родился в обеспеченной купеческой семье, обучался у лучших местных учителей, закончил Академию в Трилиа и много путешествовал. Ун-Катор мог бы стать даже придворным магом, если бы, поддавшись на уговоры друзей, не принял участия в попытке государственного переворота. Заговор потерпел поражение, маг бежал и был вынужден осесть в одном из захолустных баронств, и больше никогда не привлекать к себе внимания.

На момент появления Виктора, ун-Катор был уже девяностолетним стариком. Хотя маги нередко доживали до ста лет и более, пылкие забавы молодости давно стали недосягаемыми для Цата. Он уже не мог искренне радоваться жизни, любить женщин, ненавидеть врагов, да и не хотел всего этого. Его чувства притупились — старость взяла свое. Но ум мага по-прежнему был остр.

Цат мог часами просиживать в своем любимом кресле с высокой спинкой и роскошной обивкой, наблюдая в окно за небом и птицами. Тогда в его голове роились мысли не только о прошлом и настоящем, но и о будущем. Он никогда не упускал возможности ознакомиться с последними столичными новостями и занимал себя тем, что пытался угадать, как будут развиваться дальше те события, о которых узнал.

В этом же кресле барон и застал мага, когда пришел к нему за советом. Тот сидел, откинув голову назад и положив руки на подлокотники. Ун-Катор привычно приветствовал барона легким кивком, а посетитель после первых ничего не значащих фраз быстро перешел к сути дела.

— Вы ведь слышали о Ролте, сыне лесоруба? — спросил Алькерт. — Этого Ролта обсуждают в замке вот уже несколько дней.

— Слышал, конечно, господин барон, — подтвердил Цат. Его лицо было гладко выбрито, а седые волосы коротко подстрижены — противоречие неписанной традиции, по которой все маги, кроме боевых, обязаны иметь бороду и ходить с патлами. Причем почему-то считалось, что чем длиннее и шире борода, тем больше волшебная сила ее обладателя и гонорары. — Многое слышал. И о странном выздоровлении и об испытании… многое.

— Я говорил с ним несколько раз, — произнес хозяин замка. — И он произвел на меня очень нехорошее впечатление. Лекарь тоже согласен со мной. Что-то с этим Ролтом не так.

— Он не нерт, — спокойно бросил маг.

— Не нерт, — согласился барон. — Но, возможно, и не сын лесоруба. Брови Цата слегка приподнялись:

— А кто же?

— Не знаю. Но мне очень хочется это узнать. Вот подумайте сами — сегодня я поговорил с ним в своем кабинете, а потом заинтересовался тем, как он смог прийти ко мне, миновав охрану. Расспросил охранника и выяснил, что у того сложилось впечатление, что я этого Ролта позвал!

— Он наврал воину на посту? — в тоне мага можно было даже различить небольшое сочувствие к человеку, о котором шла речь.

— Нет, не наврал! В том-то и дело, что Ролт не произнес ни слова лжи! А впечатление сложилось, что я его позвал. В выцветших глазах Цата на какой-то миг блеснул интерес.

— Это редкий дар, — пробормотал он. — Может быть боги просто сжалились над ним и наградили разумом?

— А заодно и умением играть на варсете, — с иронией ответил барон.

— Вот как? — теперь уже и выражение лица мага выдавало заинтересованность. — Ролт умеет музицировать? Где же он этому научился?

— Нигде, господин ун-Катор. Негде ему было учиться. Вот что меня тревожит, — пояснил Алькерт.

— Но сражаться он ведь не умеет?

— Нет. И это сбивает с толку. Я ни в чем не уверен.

— А он что говорит?

— Я его еще не расспрашивал, но Нартелу Ролт не сказал ровным счетом ничего.

Маг хотел еще что-то сказать, но передумал и погрузился в задумчивость. Барон присел на край массивного желтого стола, стоящего в углу комнаты, и скрестил руки на груди. Он смотрел то в окно, то на собеседника и ждал вердикта. После довольно длительного молчания Цат откашлялся и произнес:

— Я слышал о подобных случаях. Либо это пробуждается память предков, либо двое поселяются в одном.

— Как двое в одном? — не понял барон.

— Человек заболевает и раздваивается. А иногда даже растраивается. В нем начинают жить разные люди. По очереди. Правда, сомневаюсь, чтобы у них были особенные способности… но чего не бывает?

— Это болезнь?

— Да, — кивнул маг.

— Ролт не болен. Лекарь бы заметил, — возразил барон.

— Тогда нужно поспрашивать, ваша милость.

— Да. Я так тоже думаю. Но еще не решил, как.

Любому несведующему человеку эта фраза бы не дала никакой информации. Но маг, плоть от плоти этого мира, точно знал, что Алькерт имеет в виду. Барон мог спросить тремя разными способами. Во-первых, в ходе обычной беседы. По-отечески, так сказать. Во-вторых, под пыткой. В-третьих, с помощью мага и одного любопытного средства под названием маре-н-мар. И если он пришел к ун-Катору, то становилось ясно, к чему склоняется.

— Конечно, я помогу, господин барон. Пусть будет маре-н-мар.

Алькерт поморщился. Несмотря на то, что инициатива исходила от него, он не любил даже говорить об этом. Средство в сочетании с определенным воздействием мага приводило к известному результату: правдивой болтливости. Результат не был стоек, повторные применения ставили под угрозу жизнь допрашиваемого, но эффект присутствовал. Считалось дурным тоном использовать маре-н-мар на дворянах. Это правило было вызвано справедливыми опасениями знати рано или поздно превратиться в жертву, поэтому никто бы не рискнул его нарушить при возможности огласки. Никому не хотелось оказаться обесчещенным. Но сын лесоруба — не дворянин, с ним можно и не такое, но все равно барон чувствовал себя не очень хорошо, когда обсуждал это.

— Ладно, господин ун-Катор, я еще подумаю, понаблюдаю за ним… думаю, что допросим его после небольшой кампании. Сейчас просто нет времени, готовимся.

— Вы все-таки решили напасть на нашего соседа?

— Конечно. Нужно ведь отомстить за его попытку похитить Маресу. А иначе надо мной будут смеяться. Подумают, что все сойдет с рук. Просто политика, господин ун-Катор, ничего личного.

Антипов шел за Нурия, по-прежнему гордясь тем, что ему удалось выполнить задачу-минимум и приступить к обучению. Солнце едва клонилось к закату, и у новоявленного бойца было полно времени, которое он рассчитывал потратить с пользой, принимая во внимание опыт и авторитет наставника.

— Ты вообще что-нибудь знаешь о том, зачем воину ресстр? — спрашивал Нурия на пути в кладовую, расположенную внутри казарм.

— Нет, господин десятник, — честно ответил Виктор. — Я слышал кое-что, но лучше бы вообще ничего не слышал. Потому что все очень запутанно.

Антипов не мог исключить тот простой факт, что бедняга Ролт не владел и общепринятой информацией. Действительно, кто будет что-то рассказывать дурачку? Однако Нурия воспринял ответ как должное.

— Вот скажи, есть ли у воина шансы победить мага? — поинтересовался он. Виктор на ходу пожал плечами:

— Зависит от того, что может маг. Нурия резко остановился и внимательно посмотрел на новобранца:

— И кто-то считал, что у тебя с головой не все в порядке. Да ты соображаешь лучше некоторых. Правильно! Маги способны на многое, если им не мешать. Например, они могут поковыряться в твоем теле. Своей Дланью. Тебе это надо?

Антипов резко мотнул головой. Конечно, ему не надо. Сама мысль о том, что кто-то будет в нем 'ковыряться' внушала некоторую тревогу.

— Вот и воину это не надо. А иначе, какой он воин, если маг на расстоянии просто убьет его одним прикосновением? Но пойдем. Чего встал? — Нурия, похоже, уже забыл о том, что остановился именно он. Виктор снова двинулся следом за десятником.

— Длань мага — это такая штука, от которой лучше держаться подальше. Но к счастью, против нее есть средство. И это — ресстр.

Нурия открыл дверь, ведущую в небольшую комнату. Там был своеобразный склад. На необработанных полках лежали щиты и мечи, а около стены стояли копья. Десятник достал откуда-то сверху холщовый мешочек, развязал его и достал несколько щепок.

— На вот, — сказал он. — Одну повесь на шею, вторую — на пояс, а остальные — прикрепи на запястья и голени.

— А зачем так много? — удивился Виктор.

— Затем, что одна щепка на груди не будет тебя закрывать целиком. Длань мага сможет коснуться рук или ног. И все. Скажи, какой из воина боец, если конечности не работают? Вот то-то. А ресстр мешает Длани проникать куда-либо рядом с ним. Так что, цепляй щепки без разговоров. Чтобы до завтра все было готово.

— Так что, маг со мной больше ничего не сможет сделать? — поинтересовался Антипов.

— Самой Дланью — ничего. А вот с ее помощью много чего. Кто помешает ему взять в Длань меч или швырнуть в тебя какой-нибудь горящей веткой? С магами нужно держать ухо востро, Ролт. Конечно, были бойцы, которые только тем и занимались, что сражались с ними или даже с храмовой сар-стражей, но мы не из таких. Для нас главное выжить и навалиться скопом. Один на один против трехрукого ты все равно ничего не сделаешь, хоть обвешайся ресстром с ног до головы.

— А она длинная, эта Длань?

— У кого как. Бывает, что и пятнадцать шагов. Но такое редко встречается. Чаще поменьше. Вот, бери этот щит, и меч сейчас найдем… потяжелее.

Виктор принял грубо сколоченный круглый щит, окованный по краям железом, и сразу отметил его немаленький вес.

— А меч мне зачем? — спросил он. — Не лучше ли топор? Я ведь к нему привычен.

— Эх, Ролт, — вздохнул Нурия, — господин барон запретил использовать топоры для дружины. Лет пять назад была битва при Ниире. Подрались двое графов. Так вот, у одного, того, что держал оборону, большинство воинов было с топорами. А у того, кто нападал, — с мечами. Тогда-то и стало ясно, что топоры проигрывают подчистую. Правильно его милость решил. Топор — оружие работяги, а меч — воина. Им и рубить и колоть можно. У нас еще остались двуручные топоры исключительно для проламывания строя. Но с ними потом будем тренироваться. Главное — щит и меч.

'Интересно, а алебарды здесь есть? — подумал Виктор. — Они ведь тоже и колят и рубят, да еще крючком захватывают. И на топор похожи. Надо спросить, только местное название мне неизвестно'.

— Господин десятник, а имеются ли у нас такие штуки, которые выглядят как копья, но с лезвием топора? Нурия удивленно посмотрел на новобранца:

— Ролт, вот возьми-ка этот меч. А таких штук я никогда не видел. Любопытно, конечно, взглянуть. Но всему свое время! Господин барон поручил мне обучить тебя основам. Вот я и научу работе со щитом и мечом. Для начала. Так что, не отвлекайся. Или хочешь сказать, что умеешь этой штукой драться?

— Нет, не умею.

— Тогда что об этом говорить? Неизвестное оружие, Ролт, потребует времени на овладение им. Теперь иди во двор. Там и начнем.

Виктор направился наружу, сжимая тяжеленный железный меч с широким лезвием и щит. Ему хотелось верить, что это — не постоянное его оружие, а лишь тренировочное. В казармах находилось несколько человек и они провожали Ролта взглядами, полными недоумения и даже сочувствия. Примерно так и должны смотреть ветераны на новичка, которому ничто не светит.

Антипов вышел из казарм, прищурился на ярком солнце и тут же понял, что попал в оборот. Потому что Нурия разразился командами.

— Смотри на меня, Ролт, — сказал он. — Видишь, как я стою? Щит в левой руке, закрывает грудь и живот, левая нога впереди, слегка согнута. Сделай так же. Виктор принял требуемое положение.

— Это основная стойка, Ролт, — произнес Нурия. — Ты ее будешь использовать всегда. Та нога впереди, которая под щитом. Теперь разберемся с мечом. Есть три положения меча: свечка, стрела и борона. Свечка — меч занесен над головой, смотри на меня. Стрела — меч на уровне груди. Здесь нужно прятать кисть за щитом. И последняя — меч отведен кзади и вниз, словно лошадь тащит за собой борону. И никакое четвертое положение я не хочу видеть. Ты понял, Ролт?

Виктор понял, и результатом явилось то, что спустя час он как заведенный повторял переходы из одного положения в другое, застывая на некоторое время в каждом поочередно. По его лицу струился пот, рука онемела и затекла, перед глазами появились мушки, а десятник сидел на завалинке и флегматично наблюдал за действом.

— Ты не устал, Ролт? — с заботой в голосе осведомлялся он. — Если устал, то отдохни, конечно… после заката.

— Я не устал, господин десятник, — сжав зубы, отвечал Виктор. — Нельзя ли мне еще что-нибудь показать? Кажется, что переходы из одного положения в другое я уже освоил.

Бывший студент был согласен на что угодно, лишь бы сменить утомительную однообразность движений.

— Освоил или нет, будет видно завтра, — рассудительно заметил Нурия. — Не надо заставлять себя. Делай, пока идет. А завтра с утра продолжим.

Антипов хотел было еще что-нибудь ответить, но не мог. Его дыхание сбилось и вырывалось с хрипом через рот. Губы пересохли, и глоток воды представлялся недосягаемой мечтой. Зато примерно через полчаса Нурия, так и не услышав мольбы о прекращении тренировки, сжалился над новобранцем.

— Ну хорошо, Ролт, — сказал он. — Я покажу тебе как надо перемещаться и менять стойки с каждым шагом. Если сумеешь повторить с первого раза, то молодец. Пойдем дальше. А если нет, вернемся к тому, что ты сейчас делаешь.

— Почти все движения начинаются с маленького шага вперед 'щитовой' ногой, — продолжил Нурия, убедившись, что новичок с облечением расслабился и вонзил в него внимательный взгляд, страстно желая ничего не пропустить и все точно скопировать. Десятник ни за что бы не поверил, что нормальное подражание возможно после первого же показа, но таков был его метод: он всегда предоставлял своим ученикам иллюзию выбора. Чтобы они не впадали в отчаяние раньше времени. — Затем обычно следует большой шаг вперед 'мечевой' ногой. Если это выполнено правильно, то резко увеличивает силу удара. Я покажу тебе простую связку: верхняя атака из положения 'свечка', защита, боковая атака из положения 'стрела', защита, потом опять 'свечка', защита, 'борона', защита, 'стрела', защита. 'Охренеть', - подумал Виктор.

— Второй раз сегодня показывать не буду. Смотри! Следи за ногами!

Десятник начал быстро перемещаться вперед и назад в пределах полутора метров. Одновременно с этим он обозначал атаку мечом и тут же отступал назад. Каждый шаг поднимал пыль, которая не успевала достичь пика высоты своего полета до следующего шага. Сделав последнее движение, Нурия взглянул на новобранца и остался доволен увиденным. Брови Ролта были нахмурены, шея вытянута вперед, а на лице написано выражение 'И что, кто-нибудь это может с ходу запомнить?!

— Повтори, — сказал десятник.

Виктор едва заметно пожал плечами. Он особенно не верил в успех, но принял исходную позицию, немного помедлил и шагнул….

Чем отличается ребенок от взрослого, когда пытается чему-то научиться? Понятно, что отсутствием прежних навыков, которые нередко вредят и мешают освоить правильное движение. Но самое главное — ребенок быстр в учебе, он схватывает все 'на лету' по известным специалистам биологическим причинам. Ребенок пластичен, он 'создан' для того, чтобы учиться. Но если к его способностям прибавить взрослый опыт, общий, 'невредный', то результат окажется поразительным. Ребенок еще не в состоянии полностью владеть своим телом, его координация движений оставляет желать лучшего, и это сказывается на результатах обучения. Иными словами, и у взрослого и у ребенка есть достоинства и недостатки, и в идеальном случае нужно просто взять и объединить все достоинства. Тогда получится нечто потрясающее. Вот Арес так и поступил. Он не стал давать Виктору ни скорость, ни силу, ни магию, ни что-либо подобное, а просто подарил способность к двигательному обучению. Качественно и стремительно. Лучше, чем это делал бы наивный ребенок, и быстрее, чем опытный взрослый.

Итак, Виктор шагнул. А потом шагнул еще раз и еще; его руки, сжимающие щит и меч, действовали в такт перемещениям ног. Точь в точь, как показал Нурия. И Антипов, к своему изумлению, чувствовал, что у него получается. Он — почти точная копия десятника, не больше и не меньше. Его мышцы пытались полностью воспроизвести тот образ, который бывший студент держал в памяти. 'Свечка', защита, 'стрела', защита, 'свечка'… вот сделан последний шаг и Виктор остановился, тяжело дыша. Но он находился в лучшем положении, потому что десятник не дышал вообще.

И когда Антипов увидел выражение глаз наставника, то понял — получилось. Пытка по отрабатыванию положений руки с мечом вряд ли вернется за ненадобностью. И эта мысль принесла огромное облегчение, которое можно сравнить только с воздействием холодного душа после многочасового перехода по пустыне.

— Ты это умел ранее? — Нурия нашел в себе силы высказаться лишь через несколько секунд после того, как Виктор замер.

— Нет, господин десятник, — на губах сына лесоруба расцветала улыбка. Он еще не знал, что именно сделал, ему было неизвестно, что Нурия, да и любой наставник в замке отнес бы подобное копирование скорее к чуду, чем к чему-то нормальному. Но Антипов догадывался, что сделано хорошо. На совесть.

— А ну-ка, повтори, — произнес Нурия.

— Хорошо, господин десятник, — теперь Виктор был полон веры в себя.

Они закончили задолго после заката. Десятник все не мог поверить своим глазам. Он показал Ролту еще одну связку, потом еще одну, очень редкую, и с ужасом наблюдал, как сын лесоруба безупречно выполняет то, что, как считал Нурия, кроме него не было известно никому. В конце концов десятник сдался. Он не мог понять, что происходит.

— Ролт, завтра будем осваивать рубку мечом, — хмуро пробурчал Нурия. — Связка без практики — просто танец. Посмотрим, как ты справишься.

— Хорошо, господин десятник, — с радостью откликнулся Виктор, тоже удивленный, но тем, что у него еще остались силы радоваться. Он сдал меч и щит, а потом побрел домой, еле переставляя ноги. Ныло все тело, а особенно — правая рука, которой пришлось помахать.

'Мне нужно полежать, — думал Антипов. — Совсем немного, часов десять. Но, похоже, не получится. Сколько у меня времени в запасе? Думаю, час максимум. И это все, что может позволить себе такой доблестный воин, как я. Ханна ведь будет ждать…. О, господин Ловелас, я раньше никогда не сомневался в собственной потенции, но сейчас меня гложут подозрения… и что случится, если она уступит моим просьбам? А не просить не смогу, я себя знаю…. Но между словом и делом большая разница, которую очень тонко чувствует каждый начинающий мечник вроде меня'.