"Гарем" - читать интересную книгу автора (Хикман Кэти)

Глава 27

Стамбул, днем 4 сентября 1599 года

Когда Пол Пиндар вернулся в британское посольство, там все бурлило от волнения. Два роскошных коня, в богатой упряжи и красно-синих попонах, под выложенными драгоценными каменьями седлами, беспокойно гарцевали на камнях мощеного двора. Отряд янычар в высоких белых головных уборах с трепетавшими под ветром нарядными плюмажами охранял вход, у которого толпилась и кишела вся прислуга, как собственно посольская, так и прибывшая с турецкими сановниками.

Не успев войти в двери и подняться в свои апартаменты, Пол натолкнулся на Томаса Гловера.

— Тебя, однако, долго не отпускали — Томас сосредоточенно водружал на голову огромную шляпу с плюмажем. — Мы уже собирались высылать поисковую партию.

— А это чьи? — Пол указал на коней. — Той самой поисковой партии?

— Нет, приехали люди от великого визиря. Сейчас они сидят у сэра Генри.

Пол недоуменно поднял брови и взглянул на собеседника.

— И ты оставил его с ними одного?

— Это всего лишь визит вежливости, не больше. Как мне сообщили, никаких дел обсуждать они не будут, так что особенного вреда наш посол не принесет.

— Я бы не стал на это надеяться.

— Не волнуйся, я как раз туда отправляюсь.

— Лелеять Лелло, чтобы Старую Девку не обидел злой турок?

Томас Гловер усмехнулся.

— Тебе легко говорить. Я должен дать ему знать о твоем приезде как можно скорей. Есть хорошие новости, Пол. Даллем закончил ремонт нашего дорогого подарка, а нынешние гости как раз намекнули, что при дворе готовы принять верительные грамоты Лелло. Поэтому сейчас я должен спешить, а то как бы он не обмолвился таким словцом, что они сразу передумают. — Гловер легонько встряхнул рукавами, расправляя их и делая более заметными ярко-малиновые шелковые вставки. — Ну, как я выгляжу?

— На мой взгляд, не блестяще. — Пол с трудом выдавил усталую улыбку. — Мог бы подсыпать глянцу побольше. Но все равно нарядно и броско.

Они вместе направились к лестнице, ведущей в дом.

— Как твоя беседа с валиде? — возобновил свои расспросы Гловер и приостановился, с любопытством оглядывая спутника. — Дружище, что с тобой? Ты чуть живой.

— Нет, ничего. Слегка укачало на воде, гребцы из этих евнухов никудышные, за все пиастры из сокровищницы султана они не смогут вести лодку по прямой. — С еще одной вымученной улыбкой Пол положил ладонь на руку Гловера. — Ты выдержишь очередную хорошую новость? С нами готовы подписать новые торговые соглашения, Томас. Но подробнее об этом я расскажу тебе попозже. А теперь ступай, не надо надолго оставлять сэра Генри одного.

Томас начал подниматься по ступенькам, но Пол его снова окликнул:

— Какие мельницы мелют, по-твоему, более медленно — мельницы Господа Бога[62] или мельницы великого визиря?

— Мог бы спросить о чем-нибудь попроще.

Гловер принялся подниматься дальше, но снова остановился и глянул вниз на друга, остановившегося у подножия лестницы.

— Ах да, между прочим, хорошие новости — если ты так их называешь — еще не кончились. Твой негодяй Керью отыскался сегодня утром, живой и невредимый. И, по обыкновению, наглый. Оказывается, произошла небольшая ошибка. Янычары бросились по неправильному следу или что-то вроде этого, я не смог ничего разобрать в его истории. — Он пожал плечами. — Если б спросили меня, я посоветовал бы подержать его в оковах подольше, вреда бы ему это большого не принесло. Как бы то ни было, он уже дома.

С этими словами Томас Гловер удалился.

И в этот раз Пиндар нашел своего слугу сидящим на стене посольского сада.

— Выходит, они тебя выпустили?

— И вас с добрым утречком, секретарь Пиндар.

— Где тебя держали? В темнице Семибашенного замка?[63]

— Нет, в кладовой вашего друга Джамаля. Благодарствую за посылки, — самым обыденным тоном отвечал Керью, не отрывая глаз от лимона, который держал в руке. Под шапкой взлохмаченных волос лицо его казалось сердитым.

— Ну что ж, и на том спасибо. Рад, что по крайней мере в этот раз ты не поленился надеть рубаху. — Пол взобрался на стену и уселся рядом. — Сегодня, по-моему, удачный день. Ты собираешься заняться чем-то полезным?

Керью выудил один из нескольких ножей, покоившихся в кожаном чехле у него на поясе, и твердой рукой многоопытного повара сделал небольшой надрез на кожуре плода.

— Помилуйте, тебя же отлучили.

— Так то было вчера.

Керью усмехнулся.

— Кажется, Кутберт Булл, эта скотина, ухитрился резануть себе палец, — с мрачным удовлетворением сообщил он. — И меня призвали обратно на кухню, готовить кремы для леди Лелло. Если она еще не вдосталь ими наелась. — С гневной торопливостью он принялся срезать цедру с лимона, великолепной спиралью пуская ее вниз. — Не смейтесь. — Его глаза сверкнули. — Если б не это, я бы предпочел остаться в кладовой вашего Джамаля и развлекаться ловлей крыс.

— Видишь ли, я знаю людей, которые были бы чрезвычайно рады упрятать тебя туда надолго, — усмехнулся Пол и, не дождавшись ответа Керью, продолжал: — Лелло даже вручил тебе твои ножи?

— Как видите.

Теперь Джон сосредоточенно раскачивал на кончике ножа срезанную кожуру. Обе его ладони были испещрены шрамами давнишних порезов и ожогов.

— Когда Джамаль позволил тебе выйти?

— Сегодня рано утром.

— Он объяснил почему?

— Та старуха в черном платье — помните, Эсперанца Мальхи? — принесла ему известие. Кажется, это ее обычное занятие. — Керью прищурился на солнце, шрам на его щеке казался почти белым. — Она вроде почтового голубя у вашей валиде. Между астрономом и ею идет самое оживленное общение, как вы и думали. — Керью повернулся к Полу. — Вы знали о том, что именно к нему обращаются с просьбами составить на кого-либо из обитателей дворца гороскоп?

— Нет, не знал, но что тут странного? Он, в конце концов, астролог, звездочет.

— Ага, но меня бы удивило, если б это оказалось его единственным занятием. Кажется, во дворце догадались, кто на самом деле отравил главу черной стражи, потому меня и выпустили. Это сделала какая-то женщина из гарема. Вы слыхали, как сегодня ночью палили пушки? Это означало, что ее бросили в Босфор, мне так объяснил Джамаль. — Повар тщательно обтер нож о свой рукав. — Сунули в мешок и утопили.

— Да, выстрел из пушки я слышал.

Пол опустил глаза вниз, на воды залива, невинно и безмятежно сверкавшие под лучами солнца.

— Между прочим, ты был прав относительно Селии.

Она действительно находится здесь.

Керью бросил на него удивленный взгляд.

— Откуда вы знаете?

— Мне рассказала валиде.

— Кто? Валиде?

— Ну, не так прямо. Для этого она слишком умна.

— А как тогда?

— Ну, это-то и есть самое любопытное. — Пол нахмурился. — Думаю, что она и вызвала-то меня к себе именно по этой причине. Конечно, сэру Генри я скажу, что она хотела еще раз выразить благодарность посольству за поднесенные дары, а поддерживает контакты через меня потому, что я говорю на венецианском наречии. Это версия для всех остальных, включая ее слуг, но к действительности она отношения не имеет.

Меня привезли вовсе не в ее летний дворец, а в маленький павильон на азиатском берегу. Это ее собственность, она мне рассказала, что когда-то эту землю старый султан подарил ей как своей любимой наложнице. Теперь там разбит сказочной красоты сад у воды.

Пол вспомнил переливы осенних красок в кронах деревьев, мерцание солнечного света в листве. Маленькую белую ножку с выгнутым, как у танцовщицы, подъемом.

— Одно из самых красивых мест, какие я видел, Джон. Оно словно явилось из сновидения.

— Ладно вам. Что она сказала?

— Тот-то и оно, что почти ничего. Она говорила… вернее, мы беседовали… обо всем. О садах. О жизни купцов. О Парвише и его коллекции. — Абсурдность этих слов поразила его самого. — Потом она сказала примерно следующее: «Кажется, я обладаю чем-то, что принадлежало вам». — Пол достал из походной сумки у него на боку какой-то предмет. — Смотри, это она мне дала.

Керью увидел, что его собеседник держит леденцовый кораблик. Он взял его в руки, повертел, безучастно осмотрел и снова протянул Пиндару со словами:

— Я провел целых два дня в каком-то вшивом чулане из-за этой штуки, а она пожалуйста — уже у вас.

Пол принял кораблик в руки и поднял к солнцу, паруса его на мгновение стали прозрачными, а карамельные канаты и крохотные человечки на палубе засверкали в ярких лучах.

— В этот раз ты превзошел сам себя, мой друг, — продолжал Пол, не обращая внимания на слова Керью. — Я, как сейчас, вижу перед собой «Селию». Это до последней кницы точная копия «купца» Тома Лампри. — Он осторожно поворачивал кораблик в руках, рассматривая его. — Вот даже название выведено точь-в-точь, как оно было на его борту.

— Госпожа умеет читать по-английски?

— Вряд ли. Но во дворце немало таких, кто умеет.

— Не похоже, чтобы она могла догадаться, что это имеет отношение к Селии. Как ей могло прийти в голову, что между этой игрушкой и одной из девушек гарема существует какая-то связь?

— Ты ничего не упускаешь из виду? — сухо поинтересовался Пол. — То блюдо, что ты приготовил на сладкое, — кое-кому оно показалось довольно горьким, — стало предметом дворцового скандала. Главный черный евнух едва не умер из-за него. Конечно, они очень умело приглушили все слухи об этом, и мы пока не знаем почему, но что мы знаем со всей определенностью, так это то, что некоторое время во дворце были уверены в нашем касательстве к этому делу. — Он бережно упрятал кораблик в свою шитую из парусины сумку. — От валиде не так уж многое может укрыться, могу поспорить, что она продумывает все на три шага раньше, чем кто-либо из нас. Поверь, ей не составило труда вычислить нас с тобой, Керью.

— Думаете?

— Уверен.

Глаза Пиндара выражали крайнюю усталость, рывком он дернул шнурок на плече, и один из рукавов опал к запястью. Лицо секретаря сейчас выглядело до крайности изможденным, темные тени легли под глазами.

— И что она предпримет, как по-вашему?

— Если б она собиралась что-нибудь предпринимать, то уже сделала бы это.

— Думаете, она рассказала кому-нибудь?

— Прослышь хоть один человек в Порте о скандале, в котором замешаны женщины из султанова гарема, нас бы с тобой уже не было в живых.

— Может, это просто предупреждение, — нехотя пробормотал Джон.

— Может быть. Не знаю, откуда у меня такое чувство, но мне кажется, что происшествие с корабликом лишь часть какой-то огромной мозаики… фрагмент какого-то гораздо большего узора.

Минуту-другую оба сидели молча. Внизу сверкал залив Золотой Рог, в этот поздний послеполуденный час по его водам скользило множество суденышек. Виднелся и «Гектор», как раз сейчас какой-то матрос карабкался на рею. Солнце медленно опускалось за позолоченные крыши султанского дворца.

— Она хочет, чтобы мы покинули Стамбул, Джон. Когда через пару дней «Гектор» поднимет паруса, чтобы плыть на родину, мы с тобой будем на его борту.

Керью, рассеянно поигрывая своими ножами, молча кивнул.

— Мне придется сообщить обо всем другим.

— Кому сообщить? Лелло? — Керью с нескрываемым удивлением уставился на него.

— Ты что, рехнулся? Конечно нет. Я говорю о Томасе Гловере и остальных. Главным образом о нем, ибо Томас находился тут дольше, чем любой из нас, и многое сделал для компании. Похоже, что Даллем уже справился со своей задачей, и мы только что получили сообщение о том, что во дворце готовы принять верительные грамоты нашего уважаемого посла. Скоро все будет закончено, и мы сможем отправляться в обратную дорогу.

— Как скажете.

— И больше никаких посланий Селии.

— Как скажете.

— Счастье еще, что Джамаль отказался нам помочь в свое время.

— Я каждый день благодарю за это судьбу.

— Если ей неизвестно, что мы здесь, значит, она не страдает из-за этого.

— Точно.

Снова оба погрузились в глубокое молчание, в которое вдруг вплыл напевный возглас муэдзина, призывавшего правоверных к совершению предзакатного круга молитв.

— А я ведь чуть было не рассказал ей обо всем, Джон.

— Кому?

— Валиде.

— Господи Иисусе, и вы еще меня обвиняете в неосторожности.

— Собирался показать ей портрет Селии.

И снова на Пиндара нахлынули образы, порожденные его воображением. Перед ним явилась Селия, но не та, что была изображена на портрете, который всегда был с ним, заключенный в его компендиуме. Пол видел ее русалкой, плывущей по морю, ее волосы льнут к шее, струятся позади темно-золотыми длинными прядями в зеленой воде.

«Почему, почему я этого не сделал? — с болью спрашивал он себя. — У меня был единственный шанс, и я им не воспользовался. Мне нужно было броситься к ее ногам, умолять, просить валиде пожалеть нас».

Пол изо всей силы прижал к векам костяшки пальцев, и сноп искр вспыхнул перед его глазами.

«Единственный человек на свете, который мог рассказать мне все. Лучше б я узнал обо всем и умер, чем жить так, как живу я, не зная, что и думать».

— Может ли это быть правдой? Селия, восставшая из гроба? Скажи мне, что я не сплю.

— Не спите, — нехотя проворчал Керью.

В этот момент в саду появилась знакомая фигура. Человек, одетый в рабочую одежду мастерового, завидев их, зашагал быстрее. Это был Томас Даллем, органных дел мастер.

— Как дела, Томас? Какие новости? — окликнул его Пиндар и спрыгнул со стены. — Я слышал, что вас можно поздравить. Построенный вами автомат опять работает как новенький. Это отлично.

— Ну.

Даллем, никогда не отличавшийся словоохотливостью, молча стоял и неловко мял в руках шапку.

— Чем я могу быть вам полезен, Томас?

— Мне-то, в общем, ничем, сэр, да вот…

— О чем вы?

— Ну, я насчет того дела, о чем мы толковали на днях.

— Слушаю. Говорите, говорите, Томас.

Даллем перевел взгляд с Пиндара на Керью, потом обратно, будто не зная, с чего начать.

— Долго вы еще будете молчать, Даллем?

— Я вот что нашел. — С этими словами Томас Даллем вынул из кармана клочок бумаги. — Я толком тут не понял, но решил, что вам это должно быть интересно.

Пол почти выхватил бумагу у него из рук.

— Что это? — Керью наклонился над его плечом. — Какой-то рисунок. Что это изображено?

— Когда вы нашли это?

По лицу Пола разлилась смертельная бледность.

— Да прямо сегодня утром и нашел, сэр. Я пошел, чтобы в последний раз проверить, все ли там в порядке с нашим органом, — неуверенно принялся объяснять Даллем. — Я так понимаю, что это кто-то сегодня ночью оставил.

— Уверены?

— Почитай что уверен. Я всегда сам лично проверяю все перед уходом, чтобы не забыть какой из инструментов или еще чего.

— Где это было?

— В самом органе. Бумажка эта скатанная торчала из той трубы, куда ангелы дудят. Ее нельзя было не заметить.

— Вы точно знаете, что это не нарисовал кто-либо из ваших? Баккет или, например, Уотсон?

— Конечно не они.

— Но что тут изображено? — Керью все еще пристально изучал рисунок. — Смахивает на червя какого-то. Нет, постойте, это скорее угорь. Угорь с плавниками.

— Блестяще, Керью. Ты что, не можешь догадаться? — Пол изо всех сил старался унять дрожь в руках. — Боже милосердный, это же лампри,[64] Джон. Здесь нарисована лампри.