"Война 2020. Первая космическая" - читать интересную книгу автора (Буркатовский Сергей)

ДЕНЬ 7 01.09.2020

06:30 мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

Орать по традиции «рретападъееем!» Третьяков не стал — отношения и так скользили по грани из-за проклятой политики, так что прежний ритуал «особо торжественной побудки» привел бы только к излишнему напряжению. Поэтому будил он Пьетро со всей возможной корректностью. Тот, правда, вскочил с первого касания — то ли сам уже проснулся и теперь только долеживал, то ли еще с отбоя настроился на «не проспать». Короче, подорвался он сразу, кинулся на кухню — готовить ранний завтрак Сергей вышел на связь — Настя еще спала. Они немного потрепались с Кэботом — тот, как человек военный, правозащитных истерик не закатывал. Погону с погоном легче. Встреться они с десяток лет назад на земле, точнее, в воздухе — Good Boy Bob сбил бы Отличного Парня Серегу без вопросов, Ми—8, хоть его весь ракетами и ловушками обвешай, против «Хорнета»[34] не жилец. Да и сейчас над Балтикой или где там еще… И что характерно, никаких моральных сложностей. Но тут, в космосе, делить им было нечего, а значит, и проблем в отношениях опять же не было. «Да-да, нет-нет, остальное — от лукавого». Такой вот чисто армейский, точнее, межармейский выверт.

Они сделали по очередному ходу — Сергей стремительно разворачивался на королевском фланге, пользуясь пятидневнишным косяком американца. Настю Третьяков попросил до срока не будить, просто передать ей сопровождение выхода, когда та проснется. Боб не возражал.

Микроволновка звякнула, Пьетро стремительно покидал паллеты с завтраком на столик. Быстро порубали, поминутно глядя на часы — боялись опоздать. Скафандры были готовы еще с вечера, так что вся подготовка к выходу заняла чуть меньше получаса. У подножия лестницы подключили к скафандрам друг друга кабели внешнего питания, продлевая время выхода. Поверхность за две недели остыла качественно, а двигаться им было не надо, так что подогрев врубился почти сразу. Экономить остатки энергии в аккумуляторах больше не имело смысла. Восход неизбежен, как дембель для срочника. Панели солнечных батарей уже повернулись в нужном направлении. Еще немного…

Они отошли метров на пять от шатра. Пьетро раздвинул треногу, нацелил на горизонт чуть левее земного серпа традиционный «Хассельблад». Понятно, теперь «Хассель» был цифровой. Тыкая пальцем-сосиской в планшет, задал программу смарт-фильтру и самому аппарату.

Пять минут ничего не происходило. Потом — над еле видной равниной справа и слева загорелось несколько огоньков — вершины скал на валах кратера. Новые и новые точки вспыхивали по всему горизонту, точки сливались в полоски, и вдруг посередине все еще темной дуги в центре сверкнуло — пока несильно, смотреть можно было не напрягаясь.

И они смотрели. Как медленно-медленно, по-черепашьи, лезло из-за изломанного горизонта Солнце, как вспухают над камнями «призраки» — облачка наэлектризованной пыли, слушали, как усиливается в наушниках треск помех, почти мгновенно подавляемый электроникой…

Они стояли так почти час — к его концу светофильтры пришлось опустить, — впитывая первые лучи живого тепла. Через неделю все вокруг раскалится; и в «Бочке», и «на улице» они будут мечтать о прохладе — но сейчас оба наслаждались долгожданным Солнцем.

Вряд ли они перемолвились за весь этот час хоть парой слов — но это было не то хрупкое молчание, которое висело в промозглом воздухе базы крайние двое суток. Это было почти первобытное благоговение перед светилом, снова вернувшимся к своим блудным детям.

— Насмотрелись, Монбланы? — голос Настасьи с орбиты звучал то ли насмешливо, то ли завистливо. Восход Солнца над Луной она может наблюдать каждые два часа, но вот созерцать… Они переглянулись — развернувшись друг к другу всем корпусом. Ночь прошла — может быть, и прочие несуразности тоже закончатся?

— Монбланы, здесь Вега-один. Вы там, на зорьке, про программу не забыли? Готовим площадочку, площадку готовим. Прием реактора через трое суток, а у вас на поле покойничек торчит. Четыре часа работать осталось, поторапливаемся.

Действительно, поторопиться пришлось. Внешнюю подпитку скафандров отрубили, Пьетро снял аппарат со штатива и пристроил его на грудную панель кирасы, а сам штатив метким броском запулил в шлюз. Сергей уже колдовал с пультом успешно пережившей ночь «реношки», сестренки той, что так не вовремя сломалась на посадочном поле. Полноценный груз француженке был пока не по силам — аккумуляторы подсели за две недели холодрыги, так что шли они пешком, «реношка» собачкой катилась за маячком на спине Третьякова, нагруженная только сумкой с инструментами. Маленький такой караван. Грузовой космодром — в длинных полосах теней, сдохшая тележка стояла на свету. Ступичные гайки на обращенных к солнцу колесах стронулись относительно легко — даже удлинять ручку ключа не пришлось. С теми, что остались в тени, пришлось повозиться. Одну гайку таки сковырнули, надев на ключ удлинитель — полуметровую трубу. Другую — не взяли даже так. Пришлось срезать мерзавку под корень электронным резаком-пистолетом, благо батареи «реношки» уже жадно ловили солнечный свет. Сергей толкнул тележку — она, с освобожденными от мотор-редукторов колесами, легко покатилась по реголиту. Время кончалось, пора было двигать домой.

— Вега-один, здесь Монблан-один. Готовность дистанционного управления.

— Монблан-один, слышу вас. Есть готовность дистанционного управления. Справились?

— Есть такое дело. Пощелкай клювом, — недоумения Настасья не высказала. Закрепленный на складной штанге сопровождавшей их тележки захват, действительно напоминающий клюв орла или еще какого джигита, открылся, закрылся и еще раз открылся.

— Нормально, захват работает штатно. Подрули манипулятором к корме, пожалуйста.

— Принято. Внимание, начинаю движение. «Реношка» дернулась и на минимальной скорости проехала пару метров. Колеса на штангах вывернулись так, что у любого автомобилиста наступило бы предынфарктное состояние. Управляемая с орбиты «француженка» пошла боком и замерла напротив мертвой сестренки.

— Дистанция?

— Дистанция метр двадцать. По осевой хорошо. Еще ноль три сдай.

Колеса развернулись в более-менее привычную позу, провернулись на четверть оборота.

— Стоп! Так хорошо. Цепляем. — Штанга с клювом выдвинулась в направлении рыма на торце мертвой машины. Со второй попытки захват поймал болтающуюся петлю и сжал челюсти. — Есть захват! Пробная тяга, полметра проедь!

Сцепка дернулась и прокатилась по серой пыли. Ровно полметра. У Настасьи глаз — алмаз, максимум дюйм плюс-минус. Сергею стало завидно: он был хорошим вертолетчиком и вроде бы неплохим пилотом «Козявки» — но так не умел.

— Отлично! Все, Монбланы работу закончили. Начинай транспортировку через пять минут, направление — аварийная площадка два. Отцепишь — подгонишь лимузин обратно к подъезду. Мы домой. — Сергей взял сумку с инструментом с «реношки». Пьетро все это время снимал. Да еще и луноходик на холмике чуть в стороне сопровождал их камерой. Видеоблоги — и русско-европейский, и американский — переживали уже второе обновление серверов за полгода, старые не справлялись с потоком запросов. Так что начальство на Земле придавало съемкам лишь совсем чуть-чуть меньше значения, чем собственно работе. Иногда это злило, но что делать — бюджет требует пиара. Да и, положа руку на сердце, быть героем популярных роликов совсем неплохо.

11:30 мск (03:30 EDT)

Вашингтон

Штаб-квартираNASA

Специальная группа

— Действительно. Совсем неплохо. Я бы даже сказал — великолепно. — Сидевший во главе стола Рон позволил себе улыбку. Улыбаться было необходимо — сутки смешались, все уставали, как черти. — Двести семь тысяч скачиваний с основного сервера за полсуток. Более двадцати зеркал. Семнадцать тысяч комментариев. В самом деле хорошо. Что русские, Алекс?

— Реагируют вяло. Даже менее активно, чем мы ожидали. Единственное дежурное опровержение. Вероятно, сейчас они просматривают все записи за последние пару недель и разбираются с экипажем.

— Да… Отрезать полосу со служебными пометками было отличной идеей. Мы нашли русским хорошее развлечение. Неформальные группы?

— Противодействие инициативников неорганизованное. У них нет аргументов. Мы парируем их без каких-либо проблем.

— Хорошо. Что с несоответствиями?

— Пока никаких сигналов. Мы мониторим все комментарии. По состоянию на ноль часов ничего не найдено. Идея фальсификации всплыла на одном из русских форумов, но была быстро сведена к теме «вот такие же говорили, что американцы не летали на Луну». — Присутствующие засмеялись.

— Что-то найти будет очень сложно. — «Бородатый админ» успел съездить домой и переодеться в пиджак. Хотя для душной вашингтонской ночи за окном, ей-ей, лучше подошел бы традиционный растянутый свитер. Да и немытая кружка с кофе вместо бокала с минералкой заодно, чтобы завершить картину. — Русские используют стандартную компрессию с минимальным качеством. Оценить по ней что-либо, кроме самых существенных параметров, просто невозможно. А все основные параметры мы учли. Сэр, — «админ» говорил с гордостью сделавшего великолепную работу профессионала, еле сдерживаемая улыбка рвалась на волю, — максимум, о чем они могут спорить, — это о несоответствии пары пикселей на ухе «красного». Ухо крупным планом — это единственная существенная деталь, которую мы не успели найти. Это жидко, сэр. Слишком жидко. Мы сделали их. Все закивали.

— Возможные опровержения непосредственно со стороны экипажа?

— Не возымеют действия. Четверым случайно выбранным людям из фокус-группы мы официально сообщили, что это была фальсификация. Потом мы оставили их одних в кафетерии, сымитировав проблемы с оплатой счета. Уже через пять минут, после короткого обсуждения, они все пришли к выводу, что мы их обманули. В смысле, что обман — наши слова о фальсификации, а не сам ролик. Они решили, что мы таким образом прикрываем русских. — «Админ» все-таки усмехнулся. Его поддержали такими же короткими смешками.

— Кроме того, — вмешался вольготно раскинувшийся в кресле Док, — опровергать они будут без особого пыла. Обстановка на базе и в самом деле сложная. По оценке моей группы, вероятность срыва составляет уже около шестидесяти процентов.

— В любом случае, — главный за столом позволил себе немного расслабиться, — скоро будет поздно что-либо опровергать. Уже через… пятнадцать минут в парламенте Италии будет поднят вопрос о «произошедшем». Мы ожидаем обращения к нам нашего элегантного друга уже этим вечером. Что с предполагаемой реакцией объекта «синий»?

— Объект, безусловно, находится в состоянии глубокого психического дискомфорта — об этом свидетельствуют как анализы записей разговора с родными, так и его письма. Мы полагаем, что почти со стопроцентной вероятностью он воспримет указания своего министра с глубоким внутренним облегчением. Ни мы, ни наш итальянский коллега не предполагаем неожиданностей с его стороны.

— А объект «красный»?

— Пока что-то говорить рано. Следует дождаться реакции русских. Наверняка они как-нибудь проинструктируют его в связи с создавшейся… созданной ситуацией. Все шансы за то, что они категорически потребуют от него крайней сдержанности.

— Да. Боюсь, джентльмены, что сдержанность — это все, что им осталось.

13:10 мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

— «Дорогие ученые! У меня который год в подполе происходит подземный стук. Объясните, пожалуйста, как он происходит…» Н-да.

— Ты про что?

— Это цитата. Из книжки. Про такие вот странные явления. Посмотри, пожалуйста, — ничего в жилом отсеке не упало?

Шутки командира после наступления утра уже не воспринимались как издевательства. Да и громкий то ли скрип, то ли щелчок, ударивший по ушам обоих, был на редкость неприятным. Давление уже сровнялось, и Пьетро приоткрыл люк. В жилом отсеке все было на месте — даже толстый мануал по долгожданному реактору не навернулся с полочки. Да и не хватило бы его веса на такой звук. Даже на Земле. А уж на Луне, где сила тяжести в шесть раз меньше, — и подавно.

— Давление вроде в норме, — Пьетро обернулся, рука Третьякова рефлекторно поглаживала аварийный баллон с герметиком справа от люка, — и гадостью никакой не пахнет.

Сергей решительно закрыл люк обратно. Снова лазить в трюм и чистить аккумуляторный отсек салфетками? Увольте. Дополнительный пылевой шлюз, такой же, как в проекте у американцев, был просто необходим. Обещали, что на стартующей через год новой «Бочке» он наконец появится. А пока приходилось заниматься акробатикой, увертываясь от пылесосных шлангов на полутора квадратных метрах. Под конец уборки Пьетро пришлось даже зависнуть на поручнях, пока Сергей обрабатывал пол под ним. Изо всех сил стараясь не выпустить на язык что-нибудь о предках на пальме. Уж очень все между ними было неверно, очень уж близко к краю. И с этим надо было что-то решать.

А вот с техникой все, кажется, в полном порядке. Разве что транспарант температуры был желтым — всего плюс пятнадцать, — но по сравнению с двенадцатью градусами еще сутки назад это было как пляж на Карибах. С преферансом и мулатками. Станция потихоньку прогревалась, солнечные батареи гнали энергию, и часа через два у них будет совсем тепло. А в следующую ночь их уже будет греть реактор. Сергей закончил орудовать шлангами и обернулся к итальянцу:

— Пьетро, свяжись, пожалуйста, с Настей, запроси, что там с буксировкой. Завтра надо будет проверить маршрут «Топаза» от грузового поля до кратера. Поэтому, как только она передаст тебе «реношку», сориентируй ее батареями на Солнце, пусть заряжается. Я за ночь пешком находился, хочется уже и поездить. Да и ты, думаю, не против. А я пока костюмчики наши на просушку закину. Что это все-таки за скрип такой? Может, у тебя какие идеи есть?

Идей у Пьетро не было. Он спрыгнул на пол, передал сплетенные из трубок костюмы Третьякову и только потом пожал плечами.

Настя уже отогнала скончавшуюся телегу на аварийную площадку, где стояла еще одна такая же неудачница и куковала первая, сдохшая почти сразу, фильтроколонна «Вероны». Там же были свалены пустые контейнеры из-под припасов и прочий, как выразился неделю назад Сергей, «антарктический» хлам. Пьетро принял у Беги управление и вэйпойнт за вэйпойнтом повел «француженку» к базе. Развернул батареи к еле поднявшемуся над горизонтом Солнцу и перевел машину в автономный режим. Сергей уже закончил собирать пыль, развесил на сушилке костюмы и перчатки.

Следующие шесть часов занимались бюрократией. Третьяков составил рапорт по итогам выхода, особо упомянув неприятный звук. Пусть инженеры голову поломают. Потом засел за планирование. Лунный день — горячая пора. Во многих смыслах. Один реактор чего стоил — отогнать за вал, подключить протянутую три недели назад силовую и контрольную сеть, подготовить энергоблок к ночной кампании. Причем с первого раза к запущенной установке так просто уже не подойдешь — горячо. Уже в другом, ядерном смысле.

Хорошо еще, что реактор, как успокаивала Земля, серийный и неожиданности были маловероятными. То-то и оно, что «мало», а не «не».

«Верона» нуждалась в засыпке новой порции грунта — а скрепер все еще куковал в Минске и на космодром собирался не раньше следующей весны. Так что предстояло поработать до жути высокотехнологичными совковыми лопатами. В скафандрах. Сюрреализм. Потом принять очередной грузовик с продуктами, отправить возвращаемую капсулу с образцами кислорода и числящейся пока в отходах металлической пыли. А еще обязательно укрыть колонну «Вероны» дополнительной теплоизоляцией, а то есть шанс, что следующую же ночь тонкая система фильтров не переживет. Этот вывод Пьетро сделал сам, на свою же голову. И на свою же голову сообщил об этом на Землю. А тем что — отрезать два квадратных метра «одеяла», понашивать в нужных местах липучек да запихнуть все это в очередную посылку. Выпихнув из грузового манифеста полкило вкусняшек.

В общем, ночная спячка закончилась, и очередные две недели предстояло проводить в довольно суматошной деятельности.

Бумажная работа выматывала не хуже беготни в «Кречетах». Посему вечером (вечером, если по земному счету; по лунному утро все еще было ранним) Третьяков отправил умотавшегося итальянца в душ. А когда тот помылся — хотя какое помылся, салфетками обтерся, и ладно, — командир уже стоял в тесной кабинке сортира вне зоны видимости камер, а поперек стульчака лежало то самое руководство по эксплуатации реактора. На обложке тома расположились две пластиковые чашки, две сушки из личного командирского запаса и полплитки шоколада. Третьяков прижал к губам палец — тихо, мол, и поманил подчиненного. На нос Пьетро никогда не жаловался, потерявший нюх химик — мертвый химик, и армянское бренди опознал с полутора метров. Слух о том, что русские без коньяка не летают, блистательно подтвердился.

В тесноте кабинки, плечом к плечу, выпили за восход и за начинающийся день. Закусили. О посторонних делах, в том числе и о том безобразии, что творилось сейчас в Европе, не говорили. Двух предыдущих суток хватило с лихвой. Отчуждение ушло глубоко-глубоко, но до конца не исчезло. Ничего, они продержатся столько, сколько будет нужно.

Пьетро уже устроился в гамаке, Сергей тоже готовился к отбою. Не срослось. Пиликнула «Моська» на третьяковском планшете. Оба удивились — обычно Сергея редко дергали по неофициальному каналу домашние, начальство — вообще никогда, а спам-фильтр у обоих стоял в режиме паранойи. Третьяков чертыхнулся, бросил спальник на гамак и махнул Пьетро. Спи, мол. Выкрутил звук по минимуму. Потом воткнул в планшет штекер гарнитуры, крутанул движок обратно. Подрубил клавиатуру, начал тарабанить. Лицо командира было озабоченным.

22:00 мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

г. Королев Московской области

Центр управления полетами