Министерство общего и профессионального образования

Российской Федерации

Московский физико-технический институт

(государственный университет)

3. ПОЗДНЕЕ ПЕРВОБЫТНОЕ )ПЕРВОБЫТНО-ПРЕСТИЖНОЕ) ОБЩЕСТВО

3.1. Кризис коммуналистических отношений

С появлением более или менее регулярного избыточного продукта остро встал вопрос о стимулах дальнейшего развития производства. Как мы уже видели, один из способов решения этой проблемы состоял в том, что работник стал получать в свое распоряжение весь продукт, который он создал своим трудом. Однако хотя в этом случае человек свою первоначальную долю получал по труду, но получал ее только в распоряжение, но не в собственность. Собственником созданного им продукта по-прежнему оставался коллектив.

Это находило выражение прежде всего в его обязанности делиться продуктом с остальными членами общины. Человек делился продуктом с другими членами коллектива, те в свою очередь также делились с ним созданным продуктом. В результате доля продукта, которую он получал в пользование (потребительная доля) могла отличаться от той, что он первоначально получал в свое распоряжение (распорядительной доли). Если распорядительную долю он получал по труду, то потребительную - в конечном счете по потребностям.

Распорядительная доля могла быть и большей и меньшей, чем потребительная. Если распорядительная доля была больше потребительной, то это различие обеспечивало человеку уважение и престиж, причем его престиж был тем более велик, чем больше распорядительная доля превышала потребительную. Стремление получить и повысить престиж за счет щедрой раздачи созданного работником продукта членам своего коллектива было важным стимулом производственной деятельности.

Чем больше человек создавал своим трудом, тем больше он мог раздать и тем самым добиться более высокого престижа. Вполне понятно, что не все люди могли трудиться в одинаковой степени. Были более способные к труду и менее способные, более трудолюбивые и менее трудолюбивые, более удачливые, скажем, в охоте, и менее удачливые. Одним удавалось довольно легко добиться престижа, у других с этим ничего не получалось. Все это с неизбежностью порождало известное социальное неравенство людей.

Люди, имевшие престиж, всегда составляли меньшинство в коллективе. И большинство относилось к ним амбивалентно. С одной стороны, ими восхищались, их уважали, а с другой - им завидовали. Как сообщают этнографы, слишком энергичного охотника или собирателя могли высоко ценить, но только до определенного предела, за которым начинали действовать чувства зависти и обиды. Удачливого охотника могли обвинить в неправильном распределении добычи и скупости. В результате после серии удачных охот и распределений охотник мог на время прекратить свою деятельность, чтобы дать и другим мужчинам шанс проявить себя.

Одно лишь превышение распределительных долей над потребительными и вытекающий отсюда престиж не могли сами по себе взятые обеспечить достаточно успешное развитие общественного производства. Рано или поздно этот стимул переставал действовать. Необходимо было изменение принципа распределения, приход на смену коммуналистическому распределению распределения по труду, причем не по форме, а по существу.

В идеале это должно было означать переход продукта, созданного человеком, не только в его распоряжение, но и собственность, а тем самым и возникновение наряду с общественной собственностью собственности отдельных членов общины. Эту собственность можно было бы назвать отдельной. В тот период времени отдельная собственность, как правило, была собственностью отдельных лиц, т. е. персональной.

Утверждение распределения по труду было превращением трудодележа в трудораздел. Но это отнюдь не должно было означать, что все созданное человеком использовалось одним лишь им самим, что община превратилась в совокупность субъектов, которые ничем в экономическом отношении не были между собой связаны. Циркуляция продукта внутри общины, которая происходила раньше, не могла прекратиться. Она по-прежнему оставалась необходимым условием существования общества. Люди по-прежнему должны были давать друг другу и получать друг от друга различного рода продукты, среди которых главную роль играла пища. Однако эта циркуляция, происходившая раньше в форме дележа, прежде всего дачедележа, теперь должна была приобрести иные общественные формы.

Одна из таких форм описана у некоторых групп эскимосов, находившихся еще в целом на стадии раннепервобытной общины. Два человека, принадлежавшие к одному или разным стойбищам, договаривались о том, что они будут взаимно давать друг другу части добычи. При всем внешнем сходстве с дачедележом перед нами совершенно иные отношения. Дачедележ носил круго-линейный характер. Здесь же перед нами чисто линейная связь, причем такая, которую можно установить и можно расторгнуть.

Связь носит длящийся характер. Стороны постоянно дают друг другу, причем примерно в равном количестве. Однако требование эквивалентности не имеет явного характера. Скорее всего можно говорить о тенденции к эквивалентности. Каждые две непосредственно следующие друг за другом дачи могут быть и неэквивалентными, однако сумма всех дач одной стороны в течение длительного времени должна быть примерно равна сумме всех дач другой стороны в течение того же времени.

Иначе говоря, в данном случае мы сталкиваемся с такой формой циркуляции материальных благ, которая представляет собой не распределение, а обмен. Ее соответственно можно было бы назвать дачеобменом. Без появления внутри социоисторического организма более или менее эквивалентного возмещения одним из его членов полученного от другого его члена невозможно утверждение ни распределения по труду, ни отдельной собственности.

Дачеобмен непосредственно смыкается с дачедележом. И логично было бы ожидать, что развитие социоэкономических отношений при переходе от раннего первобытного общества к позднему пойдет по линии простого перерастания дачедележных отношений в дачеобменные. Однако в действительности все обстояло гораздо сложнее. Нарисованная выше идеальная картина выражает только общую тенденцию развития, а не его реальный ход.