"Корабль-партнёр" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн, Болл Маргарет)

Глава 4

— Почему я не могу пройти мимо Дракона Мудрости? — проворчал Дарнелл. Он снова выбрал персонажем Костолома, однако могучего сложения киборг сейчас был загнан в угол, и огромный крылатый змей угрожающе шипел на него всякий раз, как он пытался двинуться.

— Тебе следовало купить для Костолома немного ума в Маленьком Магазинчике Духовного Просвещения, — пояснил Полион. Его пальцы небрежно порхали по экрану, заставляя Марсианского Мага Тыгоду плести бесполезную — по крайней мере с виду — сеть в ночном небе над Астероидом 66.

— Я не знал, что ум можно купить. — Дарнелл обиженно выпятил нижнюю губу. — Этого в сборнике правил не было.

— В сборнике правил много чего нет, — отозвался Полион, — включая большую часть того, что тебе нужно, чтобы выжить. А информация всегда готова на продажу… если ты знаешь правильную цену. Всё — от секретов сингулярности до происхождения названий планет.

— А, энциклопедии, библиотеки. Любой может купить Галактический Справочник на скоростном кристалле, — фыркнул Дарнелл. — Но у кого найдется время, чтобы прочитать всю эту чушь?

— Цена некоторых видов информации, — назидательно сказал Полион, — куда выше, чем стоимость книги и времени, необходимого, чтобы ее прочесть. Я могу распечатать для тебя правила сингулярной математики, но ты не заплатил цену за ее понимание — а эта цена составляет несколько лет обучения алгебре пространственных трансформаций плюс достаточно ума, чтобы производить вычисления во множественных измерениях.

— Ну, давай, — подзадорил его Блэйз. — Это не так сложно. Даже я знаю теорему Байковского.

— Сказано, что континуум С локально сжимаем до М тогда и только тогда, если для каждого эпсилон большего нуля и для каждого открытого множества Д, содержащего С, существует гомеоморфизм h от М на М, который раскладывает С на множество диаметров, меньших, чем эпсилон, и идентичность которого по М составляет Д, — быстро процитировал Полион. — И это не теорема, это определение.

Нансия молча, с легким интересом следила за дискуссией. Математика сингулярности была ей не в новинку, но по крайней мере когда ее пакостные пассажиры говорили о математике, они не пытались довести друг друга до ручки. К тому же на Нансию произвело впечатление, что Полион достаточно хорошо усвоил теорию сингулярности, чтобы суметь процитировать определение Байковского по памяти. Среди капсульников во время обучения устойчиво курсировал слух, что ни один мягкотелый не может реально понять многомерное расщепление.

— Истинная основа теории расщепления, — вещал тем временем своим слушателям Полион, — это то, что следует из этого определения. А именно, лемма Зерлиона: что нашу вселенную можно расценивать как набор локально сжимаемых континуумов, каждый из которых содержит по крайней мере один неразлагаемый элемент.

Фасса дель Парма надула губы и послала свою игровую иконку через все поле несколькими короткими, резкими рывками.

— Очень важная информация, я в этом уверена, — саркастически произнесла девушка, — но следует ли нам, всем остальным, платить за то, что мы ее слушаем? От всей этой теоретической математики у меня голова болит. И не то чтобы это для чего-то пригодилось, например для анализа нагрузки или тестирования материалов.

— Это вполне годится, чтобы доставить нас в систему Ньота за две недели, а не за шесть месяцев, птичка моя, — ответил ей Полион. — И это действительно довольно просто. Говоря для непрофессионалов, теория сингулярности просто показывает нам, как расщепить две широко разнесенные области подпространства в последовательность сжатых пространственных характеристик, у которых один общий неразлагаемый элемент. Когда подпространства становятся сингулярны, они словно бы пересекаются в этом самом элементе — и когда мы выходим из расщепления, то хлоп! — и мы вместо Центрального подпространства оказываемся в Веганском.

Нансия почувствовала удовлетворение от того, что подавила свое побуждение присоединиться к разговору. Ее соученики по Лабораторной школе были правы относительно мягкотелых. Полион знал все верные слова из курса сингулярной математики, однако вся базовая теория у него в голове безнадежно перепуталась. И было ясно, что он не понимает вычислительных проблем, стоящих за этой теорией. Чистая топологическая теория может доказать существование последовательностей расщепления, однако для того, чтобы на самом деле провести корабль через все эти последовательности, требуется огромная линейно-программная оптимизация, выполненная в реальном времени и без малейшего допуска на ошибку. Неудивительно, что мягкотелым не доверяют пилотировать корабли через сингулярность!

— Я с тобой согласна, — обратилась Альфа к Фассе. — Ску-учно это. Даже история Ньота и то интереснее, чем изучение математики.

— Ну конечно, ты так думаешь, — отозвалась Фасса, — особенно учитывая, что эта система была открыта и названа твоими сородичами. — Легкая ухмылка на ее лице подсказала Нансии, что эта реплика была шпилькой в адрес Альфы. Нансия быстро просканировала все свои данные по системе Ньота, однако не нашла никаких объяснений относительно того, почему семейство Герца-Фонг должно как-то особо интересоваться этой системой.

— Суахили — язык рабов, — надменно возразила Альфа. — Он не имеет никакого отношения к племени Фонг. Мой народ пришел с другого края континента — и мы никогда не были в рабстве!

— Кто-нибудь даст мне карту этого разговора? — горестно спросил Дарнелл. — Я понял еще меньше, чем из лекции по математике, прочитанной тут Полионом.

— Эта информация, в частности, — сообщила ему Альфа, — совершенно бесплатна. — Она выпрямилась во весь рост и просверлила макушку дель Пармы взглядом, от которого гладкие темные волосы Фассы должны были вспыхнуть. — Система, куда мы направляемся, была открыта чернокожим потомком американских рабов. В порыве дурацкого энтузиазма он решил дать звезде и всем планетам названия, взятые из африканского языка. К несчастью, этот первооткрыватель был малообразован и единственным африканским языком, который он знал, был суахили, язык, завезенный на восточное побережье континента арабскими работорговцами. Он назвал местное солнце Ньота йа Джаха — Счастливая Звезда. Названия планет являются довольно точными их описаниями. «Бахати» означает «удача», и это достаточно неплохое место для проживания — зелень, умеренный климат, много красивых видов, которые всегда на месте. «Шемали» — значит «северный ветер».

Полион выразительно застонал.

— Я знаю. В отличие от некоторых, я прочел о месте своего назначения. Эта планета называется Северный Ветер потому, что именно он дует там тринадцать месяцев в году.

— Ты говоришь, что в году тринадцать месяцев? А… понял. Более длинный период обращения, верно? — Дарнелл просиял от гордости за свою сообразительность.

— Более короткий, если уж говорить об этом, — возразил Полион. В голосе его слышалось безразличие. — На Шемали год длится триста дней и поделен на десять месяцев для удобства. Я просто выражал сарказм касательно того факта, что там нет хорошего времени года.

— Неважно, — почти сочувственно сказала ему Альфа, — там все же лучше, чем на Ангалии. На самом деле полное название планеты — Ангалия! Оно произносится с восклицательным знаком на конце и означает: «Смотри в оба!»

— Смею ли я спросить, почему это? — поинтересовался Блэйз.

— Это означает, — ответила ему Альфа, — что, в отличие от Бахати, ландшафты там не остаются на одном месте.

Блэйз и Полион уставились друг на друга — жалкая участь на миг объединила их.

Полион, однако, оправился первым.

— Ну, ладно, — промолвил он, снова обращая взгляд на экран с игровым полем, — теперь ты видишь, Дарнелл, насколько ценна информация — и тот факт, что она не всегда есть в Галактическом Справочнике. А некоторая информация, не являющаяся… хм… широко доступной, — самая ценная из всего. — Осторожными жестами он покачивал шарик джойстика, в то же время пальцами левой руки выстукивал коды для увеличения и укрепления магической сети Тыгоды. — Тебе нужно придумать способы выторговывать информацию такого рода. Например, твоя компания перевозок — как она есть — может предложить осторожненько транспортировать груз, которого нет в декларации или который проходит под несколько иным наименованием: в некоторых случаях дезинформация или отсутствие информации может быть столь же ценным, как настоящие данные.

— И кому это нужно? — возразил Дарнелл. — И кому до этого есть дело? Разве нельзя просто поиграть в игру?

Полион одарил его сверкающей улыбкой.

— Милый мальчик, это тоже игра — и куда более занимательная, чем «Разбросанные». Что ж, я знаю некоторое количество людей, которые могут пожелать получить достаточно благоразумную услугу по перевозке грузов. Например, для начала, я сам.

— Почему ты?

— Допустим, я скажу, что не все метачипы, покидающие Шемали, будут занесены в записи на распределение по БОП, — бросил Полион.

— Ну и что? Какой смысл мне делать тебе одолжение?

— Я могу расплатиться с тобой контактами в Сети. Я могу работать с Сетью так, как не работал ни один хакер со времен первых создателей компьютерных вирусов. Для меня Сеть — все равно что незащищенный кристалл с данными. Как быстро ты сможешь восстановить «Перевозки ОГ», если будешь знать заранее о каждом крупном контракте, который появится в Веганском подпространстве… и какую цену будут тайно предлагать твои противники?

Обиженная гримаса исчезла с лица Дарнелла, сменившись потрясением, — в то время как в голове его явно крутились какие-то расчеты.

— Я снова стану богачом через пять лет!

— Но, полагаю, не настолько разбогатеешь, как я на продаже метачипов, — пробормотал Полион. Сплетенная Тыгодой сеть поблескивала на экране перед ним, нити искристого света плавали и свивались петлями над игровыми иконками, расположенными на поверхности Астероида 66. — Согласен поддержать дружеское пари? Мы, все пятеро, встречаемся раз в год и сверяем записи — чтобы посмотреть, как каждый из нас делает лимонад из тех кислых лимонов, который наши семейки подсунули нам, направив нас в эту дыру? Победитель получает двадцать пять процентов от любой операции проигравших — деловыми соглашениями, товаром или просто деньгами.

— И когда же мы решим остановиться и совершить окончательный подсчет? — спросил Дарнелл.

— Через пять лет — ведь тогда для большинства из нас закончится эта вынужденная поездка, не так ли?

— Ты же знаешь, что именно так, — быстро ответила Альфа. — Стандартный срок. И, — продолжила она под пристальным взглядом Полиона, — я думаю, что это превосходная идея. У меня ведь, знаешь ли, есть свои планы.

— Какие? — требовательно спросил Дарнелл. Альфа неторопливо, словно бы лениво, улыбнулась ему.

— А тебе так хочется знать?

— Я уверен, что мы все хотим знать, — заверил ее Полион. Быстрым поворотом шарика он заставил искристую сеть Тыгоды вращаться в верхней части игрового поля. — Не просветишь ли ты их, Альфа, или же я должен… э-э… внести свою долю информации? — Он поманил ее к себе пальцем, и она придвинулась ближе к креслу, где восседал Полион.

— Ничего особенного, — сказала Альфа. — Но… Саммерлендская клиника — заведение двойное. Одна сторона — для платных пациентов, в основном важных персон, а вторая — больница для неимущих, чтобы поднять БОП-рейтинг клиники. У меня есть некоторые идеи по улучшению «блажена» — то, что можно давать зависимым в тщательно отмеренных дозах. Они тогда не попадут в циклическую зависимость — когда нужны все более ударные дозы дешевого наркотика.

— Эй, мне нравится «блажен», — запротестовал Дарнелл, — и я не попал ни в какой цикл.

— Ну хорошо, — ответила ему Альфа, — значит, ты не склонен к зависимости от наркотика. Но есть люди не настолько удачливые. Ты видел совсем «блаженных»? Достаточно большие дозы в достаточно длительный период времени, и нервная система выглядит как связка раздавленных червяков. Моя разновидность не будет оказывать такого воздействия. Мы сможем извлекать «блаженных» из госпиталя и посылать их на полезные работы, в то время как они продолжают сидеть на препарате. И именно я проделала всю предварительную подготовку по разработке этого лекарства. На самом деле это побочный эффект моей работы над… ладно, не будем обсуждать скучные подробности моих исследований, — заключила она, искоса глянув на Полиона. — Важно то, что у меня на кристалле имеются все формулы и лабораторные записи.

— Но разве Медицинский Центр не держит патент на все, что там разработано?

— Держит, — согласилась Альфа. — Когда — и если — оно запатентовано.

— Но ты же не сможешь продавать это, пока оно не пройдет испытания и не будет запатентовано! Какой тебе с этого прок?

Альфа переглянулась с Полионом поверх головы Дарнелла.

— Совершенно верно, — мрачно согласилась девушка, — однако я думаю, что могу найти способ в любом случае извлечь выгоду из данной ситуации.

— А как насчет тебя, Фасса? — спросил Полион. Девушка сидела тихо с тех самых пор, как отпустила шпильку касательно рабских наименований в системе Ньота. — Ты собираешься рулить этой компанией по сооружению построек в диких землях, которую твой папа подарил тебе за хорошее поведение? — Вопрос прозвучал так, что оставлял возможность для множества непристойных предположений.

— Двойная выгода с каждой сделки, — спокойно уведомила Фасса. — Я получила финансовое образование. И могу вести учетные книги так, что ни один аудитор не подкопается.

Дарнелл уважительно присвистнул.

— Но если тебя все же поймают…

Фасса перетекла к свободной стороне кресла Полиона несколькими гибкими, грациозными движениями, привлекшими к ней взгляды всех находящихся в рубке.

— Я думаю, — рассеянно произнесла она, — что смогу отвлечь любого аудитора, которому придет в голову проверить эти книги. Или любого инспектора по строительству, который захочет опротестовать качество материалов. — Ее ленивая, мечтательная улыбка сулила целый мир тайных наслаждений. — В строительстве всегда крутятся хорошие деньги… нужно только суметь их взять.

Теперь четверо из пассажиров образовывали тесную группку: Полион в пилотском кресле, Дарнелл стоит позади него, Фасса и Альфа сидят по обе стороны от Полиона. Четыре пары глаз выжидающе уставились на Блэйза.

— Ну… — выдавил он, сглотнул и начал сначала: — Э-э… я не думаю, что ПТП предоставляет так же много простора для деятельности, как ваши предприятия, верно?

— Ты с нами или против нас, — сказал Полион. — Что ты выбираешь, родственничек?

— Э-э… а если нейтральность?

— Этого недостаточно. — Полион оглянулся на трех своих сообщников. — Он слышал о наших планах. Если он не присоединится к нам, ему может прийти в голову идея сообщить…

Альфа подалась вперед, сладко улыбаясь. Ее зубы были длинными и очень белыми, особенно по контрасту с темной кожей.

— О, ты ведь так не поступишь, ведь правда, дорогой Блэйз?

— Я бы не стал об этом даже и думать, — заявил Дарнелл, похлопывая пухлым кулаком по ладони другой руки.

Фасса облизнула губы и улыбнулась, как ребенок в предвкушении конфетки.

— Это может быть интересно, — пробормотала она, не обращаясь ни к кому в частности.

Блэйз обвел глазами лица спутников, потом оглянулся на титановый пилон Нансии. Та хранила молчание. На самом деле ничего пока не произошло. Если эти мерзавцы предпримут попытку решить дело силой, Нансия может остановить их за несколько секунд, впустив в рубку усыпляющий газ. И Блэйз знал это не хуже ее самой. Нансия не видела причины выдавать себя только для того, чтобы подбодрить этого парня. Он был достаточно смел, когда пикировался с Полионом один на один, так почему, ради неба, он не может противостоять им всем?

— Ну что вы, у Блэйза никогда не хватит духу, чтобы предпринять что-либо столь решительное, как попытка рассказать. — Полион коротким кивком дал понять кузену, что тот может идти. — Мы позволим ему подумать над этим… всю дорогу до Ангалии. Это будет долгая пара недель, родственничек, когда совершенно не с кем поговорить. И еще более долгих пять лет на Ангалии. Надеюсь, тебе понравится жизнь среди овощеголовых. Не думаю, что кто-нибудь еще в системе Ньота захочет иметь с тобой дело. — Де Грас-Вальдхейм развернулся лицом к экрану, где красовалось игровое поле «Разбросанных», и трое его товарищей повернулись вслед за ним.

— Ох, не надо так поспешно делать выводы. Я с вами, конечно, с вами, — заблеял Блэйз. — И у меня есть возможности — мне просто нужно было время, чтобы о них подумать. Например, корикиевая шахта — она не разрабатывается должным образом… возможно, я смогу кое-что с этого получить. И ПТП регулярно поставляет на Ангалию продукты, и кто сказал, сколько еды попадет к туземцам, а сколько будет переброшено в другое место, где за нее заплатят… — Он развел руками и нервно пожал плечами. — Я что-нибудь придумаю. Вот увидите. Я могу справиться не хуже любого из вас!

Полион снова кивнул. Его кулак сомкнулся на шарике джойстика, и искристая сеть Тыгоды свилась спиралью и окутала Астероиды, поймав игровые иконки остальных персонажей в переплетение мерцающих нитей.

— Значит, заметано. Мы пятеро вместе. Теперь пусть у каждого из нас будет запись.

Он извлек из кармана формы горсточку мини-кристаллов и бросил их в считыватель. Один за другим Альфа, Фасса, Дарнелл и Блэйз идентифицировали себя по отпечатку ладони и сетчатки и проговорили вслух условия пари, на которое они согласились. После того как запись была сделана, Полион извлек кристаллы и раздал каждому из них по одному блестящему черному многограннику, последний оставив себе.

— Лучше хранить их где-нибудь в безопасном месте, — предупредил он.

Фасса упрятала свой мини-кристалл в сетчатую подвеску-медальон из серебристой проволоки. Эта подвеска свисала с ее браслета среди позванивающих колокольчиков и мерцающих кусочков резного призмадерева. Фасса, казалось, была единственной, кто не торопился убраться из «зоны влияния» Полиона: в то время как остальные наперегонки поспешили к выходу из рубки, девушка задумчиво крутила свой браслет, пристраивая черный мини-кристалл в различных положениях, словно ее заботило только то, как бы показать необычное украшение в наиболее выгодном свете.

Пока Альфа, Дарнелл и Блэйз покидали рубку, Нансия гадала, действительно ли быстрые действия Полиона и его гипнотическое влияние заставили их забыть, что из всех пятерых он один не записал на мини-кристалл свои намерения? Или они просто боялись бросить ему вызов?

Не то чтобы это имело значение. Нансия записала всю сцену. С сенсоров, расположенных в разных углах рубки.

— Вот увидите, — повторил Блэйз, обернувшись через плечо, перед тем как уйти. — Я справлюсь лучше, чем любой из вас.

— Мелкие планы, малыш, — фыркнула Альфа, направляясь по коридору к своей каюте. — Мелкие планы для мелкого человечка. Проигравшим будешь ты, но кого это волнует? Кто-то должен проиграть.

— Ты знаешь, она не права, — прокомментировал Полион, обращаясь к Фассе. — Четверо из вас должны проиграть. В этой игре будет только один победитель. — И он тоже покинул рубку, зажав черный мини-кристалл в пальцах и что-то тихонько напевая себе под нос.

ФАССА

В ярком свете, озарявшем рубку, черные грани мини-кристалла отбрасывали блики, когда Фасса поворачивала руку так и этак, любуясь эффектом искристой черноты среди мешанины подвесок из серебра и призмадерева. Кристалл был таким же черным, как гладкие волосы и раскосые глаза Фассы. И особенно красиво его чернота контрастировала с ее ухоженной гладкой кожей. Твердость и блестящее совершенство мини-кристалла были словно отображением таких же качеств самой Фассы — прекрасной и непроницаемой.

«Оболочка, полная опасных тайн».

Девушка посмотрелась в зеркально гладкие грани мини-кристалла и увидела, как ее лицо отражается сразу дюжиной крошечных зеркалец, искажаясь и дробясь. И, пойманное в эти миниатюрные зеркала, ее прекрасное лицо превращалось в маску боли и безмолвного крика.

«Нет! Это не я — это не могу быть я». Фасса уронила руку, и колокольчики на браслете разом звякнули и умолкли. Оттолкнувшись от странной титановой колонны, занимавшей так много пространства рубки, Фасса передвинулась в угол между экранами и шкафчиком с выдвижными ящиками.

— Пустые экраны, — приказала она кораблю.

Головокружительные виды игрового пространства «Разбросанных» померкли, сменившись черной пустотой, такой же, как поверхность мини-кристалла. Фасса смотрела на экран, приоткрыв губы, пока созерцание собственной красоты не придало ей уверенности. Да, она оставалась такой же привлекательной, какой всегда себя считала. Искаженное отражение в мини-кристалле было лишь иллюзией, так же, как сны, тревожившие ее покой, — сны, в которых ее прелестное лицо и совершенное тело слетали, словно шелуха, обнажая съежившееся, жалкое создание, прятавшееся внутри.

Успокоенная, Фасса погладила двумя пальцами браслет и коснулась твердой граненой поверхности мини-кристалла. «Я храню свои секреты, а ты храни свои, сестричка». До тех пор, пока Фасса может поставить между собой и миром щит своей совершенной красоты, она может чувствовать себя в безопасности. Никто не заглянет под эту маску и не увидит презренное существо внутри. Немногие пытались, все остальные были слишком загипнотизированы внешним блеском. Мужчины — это одержимые желанием идиоты, и они заслуживают лишь того, чтобы их глупость обернулась против них самих. Если она сможет использовать их вожделение для того, чтобы обогатиться, тем лучше. Боги знают, ее красота слишком многого стоила ей в прошлом!

«Мама, мама, заставь его прекратить!» — плакал детский голос где-то на задворках ее сознания. Фасса горько рассмеялась при воспоминании об этой глупости. Сколько лет было ей тогда? Восемь, девять? Достаточно мало, чтобы думать, будто ее мать способна остановить такого человека, как Фаул дель Парма-и-Поло, способна заставить его отказаться от того, чего он действительно хочет, — например, от своей дочери. Мама закрывала глаза и отворачивалась. Она не хотела знать, что делает Фаул с их прелестной маленькой девочкой.

«Уродливая девчонка. Грязная девчонка», — прошептал другой голос.

И все-таки именно мама остановила это, в некотором смысле. Слишком поздно, но тем не менее — ее зрелищное и публичное самоубийство положило конец играм, которым предавался Фаул наедине с дочерью. Прыгнув с балкона сорок второго этажа, мама разбилась на террасе галактического отеля «Регис», посреди пышного убранства в честь ежегодной вечеринки компании Фаула дель Пармы — вечеринки, на которой присутствовали все новостники и сплетники. И новости, слухи, сплетни и предположения, которыми оказалось окружено самоубийство жены дель Пармы, переполняли новостные лучи еще много недель. Почему она покончила с собой? Фаул дель Парма мог дать женщине все, чего она только пожелает. Не было никаких свидетельств ее психической нестабильности. И все знали, что Фаул дель Парма никогда не заглядывался на других женщин, ему никто не был нужен, кроме жены — ну, никто особо и не видел эту жену, не так ли? Она была домоседкой. Но он всюду появлялся на людях вместе с прелестной маленькой дочкой, ей только тринадцать, но ей так идет траур…

До дюжины новостников разом дошло, что можно взять интервью у дочери. И тогда это прекратилось. Фаул дель Парма отдал дочь в очень дорогую, очень закрытую школу-пансион, где ни один новостник не сможет добраться до нее, чтобы задать неподходящие вопросы.

Фасса покрутила мини-кристалл на подвеске. «Спасибо, мама». Даже сейчас, шесть лет спустя, история о самоубийстве жены дель Парма время от времени муссировалась желтыми каналами. И поэтому даже сейчас Фаул дель Парма не хотел рисковать, оставляя Фассу поблизости от себя. И теперь, когда она закончила дорогую, эксклюзивную школу, он нашел для нее место в самой меньшей из своих компаний, «Конструкциях Поло», расположенной на одной из планет в Веганском подпространстве. И Фасса впервые испытала свое умение торговаться.

— Я принимаю этот пост. Но не как твоя подчиненная. Отдай «Конструкции Поло» мне, и я отправлюсь на Бахати, буду управлять компанией и никогда больше не побеспокою тебя. Назовем это подарком на окончание школы.

Назовем это взяткой за то, что отправилась в изгнание, думала Фасса, крутя мини-кристалл так и этак, пока острые углы граней не впились ей в подушечки пальцев. Потому что когда Фаул попробовал уклониться от передачи компании в полное владение Фассы, девушка элегантно оперлась о его стол и стала вслух строить предположения относительно ее шансов на получение места в одной из крупных новостных корпораций.

— Они все ужасно интересуются мной, — дразнила она отца.

— Интересуются тем, чтобы собирать скользкие слухи о нашей семье! — рявкнул Фаул. — Ты им интересна отнюдь не за свои способности.

Фасса пригладила блестящие черные волосы и отбросила их за спину.

— Некоторые из моих способностей весьма интересны, — возразила она отцу. Она понизила голос до хрипловатого низкого шепота, который оказывал такой эффект на учителей-мужчин. — А сведения о семействе дель Парма-и-Поло — всегда новости. Держу пари, что какая-нибудь из крупных новостных компаний будет счастлива поставить сериал по написанной мною книге. Я могу поведать им все секреты, которые узнала от своего отца…

— Ну ладно. Компания твоя! — Фаул дель Парма-и-Поло хлопнул ладонью по панели сканера, стоящего рядом со столом, одновременно нажал пальцем свободной руки на кнопку копирования и бросил дочери готовый и заверенный мини-кристалл.

— Не будешь возражать, если я его просканирую?

— Используй общественный сканер. Моему ты не можешь доверять, — указал Фаул. — Я мог запрограммировать его так, чтобы он выдавал фальшивые данные. Если хочешь вести бизнес успешно, Фасса, то лучше тебе прямо сейчас начать умнеть. Но не волнуйся — здесь все, что нужно. Передача права на владение и отпечаток моей ладони в подтверждение. Я не стану обманывать тебя. Я не хочу, чтобы ты снова появлялась в этом кабинете.

— Не хочешь, дорогой папа? — Фасса перегнулась через стол гибким текучим движением.

Облегающий комбинезон из ригелианской паутинной пряжи подчеркнул изящество ее тела. Она нагнулась достаточно близко, чтобы дать Фаулу ощутить тепло и легкий аромат ее кожи… и была вознаграждена, увидев, как глаза его загорелись желанием и потемнели от боли.

— Та-та-та, милый папочка. — Девушка соскользнула со стола и спрятала мини-кристалл в корикиевое сердечко, прицепленное к ее браслету. — Мы увидимся… вряд ли.

— Интересно, — хрипло произнес Фаул, — сколько их, этих крошечных подвесок, содержат в себе сердца и души мужчин.

— Немного — пока что. — Фасса помедлила у двери и одарила его сияющей улыбкой. — Я начинаю коллекцию с тебя.

Сейчас, в трех днях пути от Центральных Миров, она уже добавила к коллекции второй кристалл. Фасса машинально покачала браслетом. Каждая из блестящих подвесок была крошечной коробочкой, медальоном или ладанкой, ожидающей, пока внутрь будет заключена какая-нибудь безделушка. Фасса собирала эти подвески в течение всех одиноких лет, проведенных в закрытой школе, тратя на эти недешевые погремушки ручной работы все деньги, которые Фаул переводил ей на именины и Рождество. По одной за каждый раз, когда Фаул приходил в ее комнату ночью. Всего лишь двадцать три в целом. Странно, думала Фасса, менее двух дюжин тщательно выбранных ночей на протяжении четырех или пяти лет — и это заставляет тебя выгнить изнутри. Двадцать три блестящих украшения, каждое так же совершенно и прекрасно на свой лад, как Фасса — на свой. И внутри каждого такая же пустота, как в душе у нее самой.

«Нет, больше не у всех. Два из них наполнены». Фасса оттолкнулась от стены кончиками пальцев и тихонько пошла через рубку, позванивая подвесками на запястье. Прежде чем она закончит, она заполнит каждую из этих подвесок чем-нибудь… подходящим.

«А что потом?»

На это не было ответа, как не было возможного финала у будущего, которое она наметила для себя.

БЛЭЙЗ

Рубка управления была пуста; Полион и его приятели расползлись по своим каютам, чтобы обдумать свое пари и его возможные последствия. Отлично. Блэйз знал, что мог прекрасно поговорить с Нансией и из своей каюты, но почему-то казалось более правильным прийти сюда и беседовать прямо с титановым пилоном, в который была заключена ее капсула.

Кроме того, в каюте она ему не ответила. Он подумал, что она, возможно, отключила сенсоры в каютах, чтобы оставить пассажирам право на личную жизнь.

Блэйз неуверенно откашлялся. Теперь, когда он стоял здесь и отнюдь не был уверен в том, что его присутствие желательно, ему казалось странным говорить со стенами. Такие вещи могут привести к тому, что тебя отправят отдыхать в какое-нибудь милое местечко вроде Саммерлендской клиники. Блэйз вздрогнул. Спасибо, это не для него. Если ему понадобится медицинская помощь, то он уж точно обратится в клинику, где не работает эта гадюка Альфа бинт Герца-Фонг.

— Нансия, ты меня слышишь?

Безмолвие было таким же абсолютным, как в черной космической пустоте за тонкой оболочкой мозгового корабля.

— Я знаю, что ты слушаешь, — в отчаянии произнес Блэйз. — И смотришь тоже. Ты должна. Я не стал бы закрывать глаза или поворачиваться спиной к кому-нибудь вроде моего кузена Полиона, и я не верю, что ты станешь рисковать и позволишь ему проникнуть в рубку управления иначе как под твоим пристальным надзором.

Титановый пилон Нансии переливался радугой в свете ламп, искрился и отбрасывал блики. А Нансия ничего не сказала.

— Послушай, я знаю, что ты подумала, но это совсем не то. Правда. — Блэйз нервно ухватился за спинку кресла. — Я имею в виду, что я мог поделать? Ты ждала, что я назову их всех преступниками и проявлю кристальную честность? Они выкинули бы меня в космос еще до прибытия на Ангалию и сказали бы, что это несчастный случай.

Безмолвие.

— Ну ладно, — согласился Блэйз. — Возможно, они бы меня и не выкинули. Особенно если я сказал бы им, что ты «мозговой» корабль и можешь собрать против них улики.

Безмолвие.

Это было хуже, чем когда он месяц просидел запертый в своей комнате.

— Но это означало бы донести на тебя, — напомнил Блэйз, — а ведь ты действительно не хотела, чтобы они знали, что ты все слышишь, верно?

Безмолвие.

— Ну ладно, чего ты вообще от меня ожидала? Они все меня ненавидят. — Голос Блэйза сорвался. — Разве недостаточно плохо то, что я направляюсь на Ангалию и проведу следующие пять лет, раздавая пакеты от ПТП каким-то ходячим овощам? Что, я должен вдобавок лишиться единственных своих друзей во всей системе?

Нансия наконец ответила:

— Они тебе не друзья, и ты это знаешь.

Блэйз пожал плечами:

— Лучшая подделка, какая у меня была. Послушай, я всю жизнь был в своей семье паршивой овцой, никто обо мне не беспокоился, никто меня не любил, никто не уважал. Можешь ли ты винить меня за то, что я хочу изменить такое положение дел? Всего лишь раз в своей жизни я хочу быть вместе.

— Ты это сделал, — сказала ему Нансия. — Насколько я вижу, ты теперь действительно вместе со всей остальной компанией этих отморозков. А что касается уважения… можешь добавить меня к списку тех, кто тебя не уважает. Я не верю, что ты убегал из дома три раза. Тебе не хватит смелости и улицу перейти, если кто-нибудь не переведет тебя за ручку.

— Я это сделал!

Безмолвие.

— Ну, один раз, все равно. И если бы я сбежал снова, все было бы так, как я рассказывал. Они ждали бы меня в Академии. Так какой смысл? И какая разница? Как следует продумать — все равно что реально сделать, не так ли?

Безмолвие.

Блэйз решил вернуться в свою каюту, прежде чем кто-нибудь явится в рубку и застанет его беседующим со стенкой.

— И еще одно, — произнес он. — Я действительно поступил в Академию. Под именем Блэйз Докем. Можешь проверить в записях Академии!

Нансия продолжала хранить молчание. Всю дорогу до Ангалии.