"Корабль-партнёр" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн, Болл Маргарет)Глава 1Для слуха обычного человека легкое потрескивание активированного динамика было почти неразличимо. Для Нансии, чьи сенсоры были настроены на этот сигнал, оно прозвучало трубным гласом. Она только что получила назначение, окончив школу, она была готова к службе — и опасалась, что не сможет продолжить семейные традиции высокого Служения. Ей оставалось только ждать. «Он прибывает на борт», — подумала она за долю секунды, прошедшую до начала входящего вызова. А затем знакомый мрачный голос оператора третьей вахты Ценкома словно наждаком прошелся по ее сенсорам, и разочарование пробежало струйкой по синапсам. Нансия стояла на посадочной площадке, чувствуя себя тусклой и усталой. Она была уверена, что отец найдет время навестить ее, даже если ему не удалось поприсутствовать на церемонии выпуска ее класса из Лабораторной школы. — Икс-Эн-935, когда вы будете готовы стартовать? — Я отработала тестовые полетные схемы вчера, — ответила Нансия. Она тщательно следила за тем, чтобы голос звучал ровно, и проверяла каждый исходящий звук, чтобы даже намек на ее разочарование не проявился в верхних частотах. Ценком мог бы прекрасно связаться с ней напрямую, через электронную сеть, соединявшую корабельный компьютер со всеми прочими компьютерами в этом подпространстве. Корабельный же компьютер соединялся с мозгом Нансии, надежно укрытым внутри титановой капсулы, посредством хирургически вживленных синаптических связей. Однако для большинства операторов это было нормой этикета — обращаться к «мозговому» кораблю точно так же, как к любому другому человеческому существу. Электронные инструкции — это для контролируемых искусственным интеллектом беспилотников, занимавшихся большинством регулярных перевозок между Центральными Мирами. Или, по крайней мере, так утверждали операторы. Про себя Нансия думала, что их приверженность к голосовой связи была лишь способом избежать постыдного несоответствия между их ограниченной органами чувств коммуникационной системой и способностью «мозгового» корабля вести коммуникацию на нескольких каналах и выдавать отклик без малейшей задержки. В любом случае для капсульников было равным моментом гордости продемонстрировать контроль над своим голосом и любыми другими внешними коммуникационными устройствами — то, что это возможно, почти двести лет назад доказала на деле Хельва. Нансия знала, что у нее самой нет этого тонкого чувства музыкального ритма и выразительности, благодаря которому Хельва стала известна по всей галактике как «Корабль, который пел». Но по крайней мере контролировать свой голос Нансия была способна; она сумела скрыть разочарование, услышав голос оператора Ценкома вместо прямой передачи от папы и поздравлений с получением назначения. Эту маску идеального профессионализма ей удалось поддерживать во время всего последовавшего за вызовом разговора о поставках, загрузке и точках сингулярности. — Это короткий полет, — сказал ей оператор Ценкома и сделал небольшую паузу. — То есть для — У меня есть доступ к картам известных расщепленных пространств, — напомнила Нансия оператору, позволив нотке нетерпения проникнуть в звучание голоса. — Да, и вы можете читать их в симулированном четырехмере, везунчики! — голос Ценкома не выражал ни малейшего уныния — лишь смирение с налагаемыми телом ограничениями, из-за которых он вынужден был рыться в пухлых томах с графиками и картами, дабы подтвердить то, что и так высвечивалось перед взором Нансии, словно на внутреннем дисплее: последовательность трехмерных пространств, схлопывающихся и искажающихся около точки сингулярности, где локальное подпространство можно было определить как пересечение с подпространственным вектором Ньота йа Джаха. В этой точке Нансия могла произвести быстрое физическое расщепление и перестройку локальных пространств, проецируя себя и своих пассажиров из одного подпространства в другое. Теория расщепления пространства позволяла кораблям, подобным Нансии, или же небольшому числу ИИ-беспилотников, оборудованных дорогостоящими метапроцессорами, сжать большую часть долгого путешествия в несколько секунд, проведенных в сингулярности. Менее везучие корабли, лишенные метачипов или зависящие от медленной реакции пилотов-людей, у которых, в отличие от Нансии, не было прямой синаптической связи с компьютером, все еще вынуждены были путешествовать на те же расстояния в течение долгих недель или даже месяцев на обычном ФТЛ-двигателе. Огромные по объему одновременные расчеты, необходимые в сингулярности, были трудны даже для «мозговых» кораблей и невозможны для большинства обычных. — Что вы можете сказать насчет пассажиров? — спросила Нансия. По прибытии на борт один из пассажиров, предположительно, должен иметь при себе инфокристалл, выданный Центром, с указанием места назначения и инструкциями для Нансии, но кто знает, сколько ей еще придется ждать, пока пассажиры не явятся? Ее даже еще не пригласили выбрать напарника, или, как их называли между собой капсульники, «тело»; это, несомненно, займет день или два. Кроме того, вызнавать у Ценкома информацию о назначении было лучше, чем томиться в ожидании визита семьи. Они, несомненно, должны прийти, чтобы повидаться с ней… не так ли? Во время обучения кто-нибудь из родных то и дело навещал ее — чаще всего это был отец, который отмечал, что на эти визиты выделяет много времени из своего плотного расписания работы. Но время от времени приезжали и сестра с братом, Джиневра и Фликс. Джиневра пореже, потому что колледж и только что начавшаяся карьера в администрации Планетарной Поддержки отнимали у нее все больше времени. Однако никто из них не присутствовал на церемонии выпуска Нансии — никого из всего обширного и богатого Дома Перес-и-де Грас не было там, чтобы услышать весь длинный перечень наград, которые она завоевала за последний, трудный год своего обучения в качестве «мозгового» корабля. «Этого недостаточно, — думала Нансия. — Я была всего лишь третьей в классе. Если бы я заняла первое место, если бы я получила премию „далет“…» Однако ничего хорошего из сожалений о прошлом не выйдет. Нансия знала, что Джиневра и Фликс выросли, что у них своя жизнь, что у папы очень напряженный график деловых и дипломатических встреч, который не оставляет ему времени на такие мелкие события, как школьная выпускная церемония. Это на самом деле не важно, что он не пришел на эту церемонию. Он наверняка выкроит время на личный визит до ее отлета; именно так все и было рассчитано. И когда он появится, то застанет Нансию счастливой и занятой той работой, для которой она обучалась. — Так что насчет пассажиров? — напомнила Нансия Ценкому. — А, вы, вероятно, знаете о них больше, чем я, — со смехом отозвался оператор Ценкома. — Это люди скорее вашего сорта, нежели моего. Из Высших Семей, — пояснил он. — Я полагаю, недавние выпускники, направляющиеся к месту своей первой работы. В любом случае это было хорошо. Нансия чувствовала себя несколько неуверенно при мысли о том, что в первом полете ей придется иметь дело с умудренными опытом дипломатами или военными высокого ранга. Будет очень приятно везти группу молодых людей, точно таких же, как она сама, — ну, не точно таких же, поправила себя Нансия с затаенным смешком. Они, должно быть, на несколько лет старше, возможно, им уже девятнадцать или двадцать, в то время как ей только шестнадцать. Всем известно, что мягкотелые настолько подвержены гормональным изменениям и сенсорным искажениям, что им требуется на несколько лет больше, чтобы завершить обучение. А пассажирами, естественно, будут мягкотелые, с ограниченной способностью восприятия и обработки информации. И все же они все вместе делают первые шаги на пути карьеры — это очень многое значит для ощущения общности. Нансия отстраненно записывала дальнейшие указания Ценкома, размышляя о предстоящем приятном путешествии. — До Ньота йа Джаха очень далеко, если лететь на ФТЛ-двигателе, — без всякой необходимости сообщил ей оператор. — Я полагаю, что кто-нибудь потянул за определенные струнки, чтобы получить корабль Курьерской Службы. Но это нам вполне подходит, поскольку эта система находится в том же самом подпространстве, что и Вега, так что все в порядке. Нансия смутно вспомнила: что-то касательно Веганского подпространства мелькало в новостях. Неисправность компьютера… Стоило ли забивать этим новостные лучи? Должно быть, было там что-то важное, но Нансия получила только первые биты новостей, прежде чем учитель отключил луч, строго сказав, что слушать такие неприятные новости нежелательно, поскольку для юных капсульников опасно расстраиваться из-за подобных вещей. О да, подумалось Нансии, теперь, когда она стала кораблем, она могла бы самостоятельно просканировать каналы и выловить то, что говорилось о событиях на Веге. Но сейчас она была куда более заинтересована в том, чтобы узнать побольше о ее будущих пассажирах. — Овертон-Глаксели, дель Парма-и-Поло, Амонтильядо-Перес-и-Мэдок, де Грас-Вальдхейм, Герца-Фонг, — зачитал оператор Ценкома список блистательных фамилий из числа Высших Семей. — Понимаете, что я имел в виду? — Ну-у, да, — отозвалась Нансия. — Мы — младшая ветвь Амонтильядо-Перес-и-Мэдок, а де Грас-Вальдхеймы приходятся мне какой-то родней со стороны матери. Но вы забыли, Ценком, я сама не выросла непосредственно в этом окружении. Ну да, ваш посетитель, вероятно, сумеет рассказать вам все последние сплетни, — весело заявил оператор. — Посетитель! «Ну конечно, он прибыл повидать меня. Я ни на мгновение не сомневалась в этом». — Запрос только что пришел — как раз когда я просматривал список пассажиров. Извините, я забыл переадресовать его вам. Имя посетителя — Перес-и-де Грас. Поскольку он член вашей семьи, то мне было сказано пропустить его прямо на поле. Он будет на стартовой площадке через минуту. Нансия активировала внешние сенсоры и осознала, что уже почти ночь… не то чтобы темнота имела для нее какое-то значение, но ее инфракрасные сенсоры воспринимали только контур человеческой фигуры, приближающейся к кораблю; она не видела лица папы. А включать прожектор было бы грубостью. Да ладно, через минуту он все равно будет здесь. В молчаливом приветствии Нансия распахнула нижний люк. В голосе оператора Ценкома вместо доброжелательного веселья теперь звучало раздражение. — Икс-Эн, я спрашивал вас, можете ли вы стартовать через два часа. Ваш список продовольствия более чем адекватен для такого короткого путешествия, а эти избалованные сынки уже изнылись, что им приходится так долго ждать на базе. — Через два часа? — переспросила Нансия. Значит, у нее не так-то много времени на то, чтобы принять гостя, — ладно, будем реалистами, это, вероятно, куда больше, чем может уделить на этот визит папа. — Вы в своем уме? Я еще даже не выбрала «тело»! — Она намеревалась в следующие несколько дней познакомиться со всеми имеющимися в наличии «телами», чтобы выбрать себе напарника. Процесс выбора не терпел поспешности, и Нансия определенно не собиралась отрывать от визита папы драгоценные минуты, чтобы выбрать «тело»! — Вы, молодые корабли, что, совсем не слушаете новостные лучи? Я же сказал вам насчет Веги. Помните, что случилось с КЛ-740? Его пилот остался на родной планете — Веге-3.3. — Какое кошмарное название для планеты, — прокомментировала Нансия. — Они что, не могли придумать более приятное имя? — Веганцы… очень логичны, — пояснил Ценком. — По крайней мере, такими были поселенцы самой первой группы — те, что прибыли на Вегу еще до изобретения ФТЛ. Я полагаю, что за время пути, когда целые поколения рождались и умирали на борту корабля, их культура приняла весьма жесткую форму. Они не делают особых скидок на человеческие слабости, в особенности на такие мелочи — например, что название легче запомнить, чем строчку цифр. — Для меня никакой разницы, — самодовольно отметила Нансия. Ее банки памяти могли хранить в закодированном виде любую необходимую ей информацию. — Тогда вы должны хорошо поладить с веганцами, — сказал Ценком. — Как бы то ни было, этот пилот застрял в Веганском подпространстве, без корабля, и в пределах досягаемости нет ничего, кроме пары старых ФТЛ-беспилотников. Компания «Перевозки ОГ», по идее, должна была направить с Ньоты беспилотный корабль с метачипом, но мы, как всегда, не можем связаться с их менеджером. Так что остается либо тратить впустую несколько месяцев из срока службы Калеба, ожидая, пока он прибудет на ФТЛ-корабле, либо обеспечить ему наш собственный транспорт. Ты и есть этот транспорт. Ты можешь высадить своих пассажиров на планетах вокруг Ньота йа Джаха — я передам пакет данных после завершения нашего разговора, — а потом проследовать на Вегу-3.3, чтобы забрать свое первое «тело». Очень аккуратный расчет. Психозаписи показывают, что вы двое должны составить прекрасную команду. — О, вот как? — произнесла Нансия. У нее было свое мнение относительно Психологического отделения Центра, а также относительно навязчивых тестов и анкет, которыми представители этого отделения донимали капсульников. И она не намеревалась позволить Центру лишить ее права выбирать «тело» самой только потому, что какой-то мягкотелый в белом халате решил, что может избрать для нее пилота, и потому, что она — вот ведь удобный случай! — оказалась свободна и могла оказать любезность пилоту, который уже лишился одного корабля. Нансия уже намеревалась одарить оператора Ценкома несколькими тщательно избранными словами касательно данной ситуации, когда ощутила, что посетитель ступил на борт. Что ж, время для этого спора настанет попозже, она сможет обдумать все на обратном пути. Согласие доставить бывшее «тело» КР-899 обратно на Центральные Миры еще не означает согласия на постоянное партнерство, а когда она вернется из этого путешествия, у нее будет куча времени на то, чтобы выбрать себе новое «тело»… и сказать психологам, что они могут сделать с составленными ими персональными записями. Тем временем гость проигнорировал открытую дверь лифта и вскарабкался по лестнице в центральную рубку; последние ступени он перешагивал по две разом — папа всегда старался поддерживать себя в хорошей форме. Нансия активировала одновременно сенсоры и динамики в лестничном пролете. — Папа, как я рада, что… Но оказалось, что посетитель вовсе не папа, а Фликс. По крайней мере по тому, что оказалось в поле зрения и не было скрыто за огромной корзиной с цветами и фруктами, Нансия сделала вывод, что это ее младший братец. Торчащие, словно иголки, рыжие пряди старомодного панковского гребня, длинное павлинье перо, свисающее с мочки правого уха, кончики пальцев, сплющенные от долгих часов игры на синткомме. Совершенно верно, брат пришел в гости. — Привет, Фликс. — Нансия смогла поддерживать прежний уровень вокальных регистров, дабы скрыть разочарование, однако даже ради спасения жизни не смогла бы придумать, что еще сказать ему. — Все в норме, — отозвался Фликс. Его голос слегка приглушенно доносился из-за груды каликстанских орхидей и оранжевых джубанских апельфрутов, грозившей рухнуть на него из переполненной корзины. Нансия как раз вовремя выдвинула полочку-поднос из встроенного шкафа, на уровне талии Фликса. Братец налетел на поднос, уронил на него корзину и шлепнулся на пол; судя по выражению лица, он был несколько удивлен. Два ярких апельфрута все-таки упали с верхушки горообразной композиции и покатились по направлению к командной консоли Нанси. Теперь стало видно, что под фруктами в корзине прячется бутылка «Искристого Хеорота». — Я знаю, что ты скорее рада была бы видеть папу. Или Джиневру. Кого-то достойного той чести, которую ты завоевала для Дома Перес-и-де Грас. И ты этого тоже заслуживаешь, — добавил Фликс, после того как, не вставая с пола, ухватил упавшие апельфруты. — Заслуживаешь духового оркестра, играющего марш, и красной ковровой дорожки заместо этой фигни. — Он потрепал свободной рукой мягкий ворс стандартного синтековра песчаного цвета — таким ковровым покрытием были выстланы все внутренние жилые помещения Нансии. — Ты… ты действительно не думаешь, что я позорю наш Дом? — спросила Нансия. Она все еще гадала, не поэтому ли никто не пришел навестить ее после выпуска и получения назначения. Папа всегда, говоря о том, как она окончит школу, начинал со слов: «Когда ты получишь премию „далет“…» А Нансия эту премию не получила. Фликс повернул голову к титановому пилону и одарил Нансию тем же самым недоверчивым, слегка пренебрежительным взглядом, каким он рассматривал бежевый синтековрик. — Какая чушь! — вздохнул он. — Наша Нансия, единственная из семьи, с кем я еще могу разговаривать, единственная, кто не сокрушается долгими часами о том, что я играю на синткомме, вместо того чтобы делать Настоящую Карьеру… и вот оказывается, что у нее проблемы похуже, чем несколько неправильно функционирующих органов. Если бы тебя не заперли в капсулу с самого рождения, я заподозрил бы, что ты в младенчестве упала и ударилась головкой. Конечно же, ты являешься гордостью Дома, Нансия, а ты что думала? Третья в выпуске, первая по теории расщепления, к тому же завоевала столько всяких наград, что пришлось переписать всю церемонию выпуска, чтобы хватило времени на их перечисление… — А откуда ты об этом знаешь? — прервала его Нансия. Фликс отвел взгляд от пилона. Конечно, Нансия по-прежнему прекрасно видела выражение лица брата благодаря сенсорам, расположенным на уровне пола, однако напоминать ему об этом было бы невежливо. Фликс и так выглядел достаточно пристыженным. — Ну, я заказал копию программы, — пробормотал он. — Хотел появиться там, раз уж я все равно оказался на Центральном, но… ну, я выступал с концертом во Дворце Наслаждений и встретил там двух девушек, и они научили меня, как смешивать ригелианский стим-сок с бенедиктином, чтобы получить офигенный шипучий коктейль, и… ну, я проснулся уже тогда, когда церемония выпуска почти закончилась. Он еще несколько секунд пялился на ковер, затем лицо его просветлело. — Но что мне еще нравится в тебе, Нансия, — ты единственная из моих родственников не станешь читать мне мораль насчет того, как я мог так низко пасть, чтобы играть на синткомме во Дворце Наслаждений. Конечно, я думаю, что ты и понятия не имеешь, что это за место. Но двоюродная бабушка Мендосия этого тоже не знает, однако это не мешает ей занудствовать. Он поднялся на ноги и стал вытаскивать из корзины «приношения». — Ну вот… поскольку я безнадежно застрял во Дворце Наслаждений, а Джиневра улетела куда-то на другой конец света расследовать обман в службе Планетарной Поддержки, а папа на собрании, то я и подумал, что нужно просто заявиться сюда, пока ты еще ждешь вылета, и устроить небольшую вечеринку на двоих. — На каком собрании? — спросила Нансия, прежде чем смогла остановить себя. — Где? Фликс поднял удивленный взгляд от корзины. — А? — Ты сказал, что папа был на собрании. — Ну да, а разве это не все время так? Нет, я не знаю, где именно, это просто логическое предположение. Ты же знаешь, как плотно у него забито дневное расписание. Ты знаешь, я частенько гадал, — продолжал болтать Фликс, распаковывая корзинку, — каким образом мы трое появились на свет. Ну по крайней мере были зачаты. Как ты думаешь, может быть, он посылал маме напоминание? «Приходи, пожалуйста, в мой офис сегодня утром. Смогу поработать над тобой с десяти до десяти пятнадцати. Принеси простыни и подушку». — Вынув все из корзины, Фликс извлек с самого дна два тусклых, поцарапанных инфокристалла. — Вот! Я знаю, ты считаешь, что я эгоист и скотина, раз приволок шампанское и фрукты в гости к тому, кто не может ни есть, ни пить, но на самом деле я решил угодить на все вкусы. Это мои последние синткомпозиции — вот, я кладу их в твой считыватель. Это фоновая музыка для вечеринок, и ты во время путешествия сможешь проигрывать ее, чтобы развлечься. Когда резкие, нестройные звуки последних экспериментальных синткомпозиций Фликса заполнили помещение, он извлек третий инфокристалл и улыбнулся. В отличие от первых двух кристаллов, уже изрядно истертых, этот был совершенно гладким, и промышленная лазерная нарезка на его поверхности отбрасывала радужные блики на стены рубки. — А это… — Позволь, я угадаю, — перебила его Нансия. — Ты наконец-то нашел кого-то, кто согласился сделать коммерческую нарезку твоих синткомпозиций. Улыбка Фликса заметно увяла. — Ну… нет. Не совсем. Хотя, — добавил он, вновь приободрившись, — я действительно знаю одну девушку, которая знакома с парнем, который когда-то встречался с девчонкой, которая время от времени подрабатывает в офисе второго вице-президента «Саунд-студиоз», так что в недалеком будущем вполне есть такая перспектива. Но это кое-что совсем другое. Это, — почти с благоговением произнес брат, — новая, улучшенная, очень усложненная версия «Разбросанных», до середины следующего месяца она не появится в широком доступе, и я ни за что не скажу тебе, чего мне стоило ее заполучить. Нансия ждала, когда он скажет, что же это за штука, но Фликс просто стоял, сияя улыбкой, словно ожидая от нее какой-то немедленной реакции на его слова. — Ну? — спросил он через несколько секунд. Рыжие «иголки» его гребня по краям начали никнуть. — Извини, — призналась Нансия, — но я понятия не имею, о чем ты говоришь. Фликс горестно покачал головой. — Ты никогда не слышала о «Разбросанных». И чему вас только учат в вашей школе? Нет, не говори мне. — Он протестующе вскинул руку. — Я знаю. Теории расщепления и подпространственной астронавигации, и дизайну метачипов, и еще куче вещей, от одного названия которых у меня болит голова. Но я думал, они позволяли вам хоть немного играть в разные игры. Мы играли, — ответила Нансия. — Этот пункт был в расписании. Два тридцатиминутных периода свободной игры ежедневно, чтобы улучшать координацию между синапсами и инструментами и развивать умение посылать импульсы. Да я играла в «Ангар» и в «Найди энергию» еще тогда, когда находилась в детской капсуле! Фликс снова покачал головой. — Я уверен, эти игры очень способствуют развитию. Ну а эта игра, — он ухмыльнулся, — абсолютно, на сто процентов точно не будет развивать твое мышление. И вообще Джиневра утверждала, что, играя в «Разбросанных», можно необратимо искалечить любые мозги! — А это действительно так? — Нансия со щелчком закрыла слоты считывателя, когда Фликс направился к устройству. — Понимаешь, Фликс, я не уверена… — Ну, ты сама вспомни нашу старшую сестрицу, — посоветовал Фликс с самой лучезарной из своих улыбок. — Давай, просто воспроизведи ее изображение, оставшееся с последнего визита. Как ты считаешь, стоит хотя бы попробовать то, что она категорически не одобряет? Нансия вывела на экран, заполнявший центральную стену рубки, изображение Джиневры в полный рост. Создавалось впечатление, что сестра стоит рядом с Фликсом. Идеально аккуратная, как обычно, от кромки темно-синей форменной юбки до гладких темных волос, подстриженных так, чтобы они ровно на четверть дюйма не доходили до накрахмаленного белого воротничка, Джиневра была воплощенным укором для любого неупорядоченного элемента во вселенной. Нансия не могла вспомнить, что именно вызвало этот отблеск разочарования в глазах Джиневры, что заставило сестру так плотно и укоризненно сжать губы в тот момент, когда был сделан снимок, однако сейчас могло показаться, что эти эмоции были направлены на стоящего перед экраном Фликса. Одна из рыжих прядей его «ирокеза» совсем упала под неодобрительным взглядом изображения. Нансии стало жалко Фликса. Джиневра никогда не давала себе труда скрыть свое мнение относительно того, что их младший братец был никчемным бездельником и позором для всей семьи. Папа, как подозревала Нансия, во многом разделял это мнение. Для нее самой тяжесть неодобрения клана Перес-и-де Грас была бы сокрушительной. Разве она могла присоединиться к ним и порицать Фликса? Она слышала много историй о его диких выходках — иногда папе и Джиневре во время их коротких визитов, казалось, больше не о чем было и поговорить. Но для Нансии он оставался все тем же взъерошенным мальчишкой, который всякий раз, приходя навестить ее, кидался обнимать ее титановую капсулу, а на прощание долго махал рукой и обещал прийти еще — как будто она была для него настоящей старшей сестрой из плоти и крови и могла покачать его на колене или поиграть в мяч. А как он вопил от радости, когда она прокатила его по школьному треку для игры в «Найди энергию»! И что плохого с ней случится, если она сыграет в принесенную им дурацкую игру? — Тебе это понравится, Нансия, — с надеждой сказал Фликс, когда изображение Джиневры растворилось, оставив после себя только пустой экран. — Правда. Это лучшая версия, которую когда-либо выпускали «КосмоИгры». Там шестьдесят четыре уровня скрытых туннелей, и симулированное сингулярное пространство, и гологномы… — Гологномы? — Ты просто посмотри. — Фликс опустил блестящий инфокристалл в ближайший слот считывателя — забавно, но Нансия не могла вспомнить, когда решила открыть этот слот, но все-таки, видимо, решила. Послышалось мягкое урчание — это содержимое кристалла считывалось в оперативную память компьютера, — а затем Фликс произнес: — Шестой уровень, голограмма! Посреди рубки появился рыжебородый гном, размахивающий широким ятаганом, рукоять которого сверкала, отражая свет мириадами искр. Фликс припал на одно колено, когда ятаган гнома просвистел в воздухе там, где только что была голова парня. Перекатившись к контрольной панели, Фликс выкрикнул: — Пространство десять, лазерная броня! Вокруг него невероятным образом изогнулись лучи света, сплетясь в детали брони. Гном пригнулся и вонзил ятаган в зазор между медленно уплотняющимися формами из света… И исчез. Точно так же, как лучи света. Фликс поднялся на ноги и горестно пробурчал: — Ты выключила игру! А я уже выигрывал! — Хм-м… Мне кажется, я не совсем готова к гологномам, — извиняющимся тоном ответила Нансия. — У меня автоматически идет такая реакция, когда я вижу, как кто-нибудь нападает на дорогих мне людей. Фликс кивнул. — Прости. Я думаю, надо вводить тебя в курс дела постепенно. Хочешь, начнем с первого уровня, там нет голограмм? — Это звучит уже… лучше. И это действительно было лучше. И через несколько раундов Нансия поняла, что ей действительно нравится эта глупая игра, хотя ей все еще было трудно находить в правилах хоть какой-то смысл. — И что мне нужно делать с лазерным посохом? — Он поможет тебе подниматься вверх в гравитационном колодце. — Полная ерунда. Лазеры не имеют к гравитации никакого отношения. — Нансия, это же Пока Фликс рассказывал ей о побочных «квэстах»[1] игры, Нансия проверила свои ресурсы и обнаружила, что игровая программа занимает очень мало места в компьютерной памяти. Не прерывая процесса игры, она вполне смогла просканировать переданные Ценкомом данные касательно будущих пассажиров. Одновременно она активировала улучшенный графический режим и вывела на три огромных экрана — каждый из них занимал полностью одну из стен рубки — изображения текущего уровня игры и игровые иконки-пиктограммы персонажей, которыми управляли она и Фликс. Фликс, как ни забавно, оказался «мозговым» кораблем, пробирающимся через воображаемый астероидный пояс в поисках Волшебных Колец Далина. Нансия предпочла избрать себе образ Троллеубийцы — длинноногого и длиннорукого исследователя, отважно пробирающегося по гравитационным колодцам и горным цепям с лазерным посохом в руке и бластерами за спиной. — Нансия, ты пока не можешь убить этого тролля! — Почему? — Потому что он сидит в засаде за скалами. Я его могу увидеть, а ты — нет. — Я могу. Я могу видеть — Ну ладно, но твой персонаж не может. Он просто человек, и у него нет многомерного видения. И еще — ты видишь этот мигающий синий цвет? Программа предупреждает тебя, что он умрет от переохлаждения, если ты как можно скорее не уведешь его в какое-нибудь убежище. — А почему бы ему просто не увеличить подкачку… ох! Я совсем забыла: вы, мягкотелые, очень ограничены в способности распределять топливо. — Нансия продвинулась вперед и взмахнула лазерным посохом, убивая тролля, а потом и трех его сородичей, после чего послала игровую пиктограмму под троллиный снежный мост. За тремя потайными дверями, по другую сторону лабиринта, находилась прекрасная теплая пещера — теперь уже необитаемая, — где Троллеубийца мог отдохнуть и заправиться. — Нансия, ты жульничаешь! — заявил Фликс. — Как ты могла так быстро найти это место, не сделав ни одной ошибки? — А как я могла его не найти? Игровые карты тоже находятся в моей памяти, помнишь? Все, что мне нужно, — это посмотреть. — Ну, ты можешь не смотреть? Чтобы играть честно? — Нет, не могу, — ответила Нансия тоном, который должен был отрезать всякую возможность дальнейшей дискуссии. Закрыть для своего сознания часть памяти корабельного компьютера? За всю свою жизнь хуже этого была только частичная анестезия, которая требовалась на то время, пока специалисты подключали ее синапсы к кораблю. Не было ничего — абсолютно ничего — более ненавистного для капсульника, чем утрата связи. Фликс должен был это понимать без лишних слов. — Просто закрой ненадолго этот узел памяти, — настаивал Фликс. Он никогда не умел вовремя остановиться. А сама мысль о том, чтобы закрыть один из своих узлов, заставляла Нансию чувствовать себя настолько неуютно, что она не желала даже обсуждать это с братом. — Слушай, ты, мягкотелый, мне придется отключить почти все свои узлы, чтобы опуститься до твоего вычислительного уровня! — Ах вот как? Выходи наружу и скажи это еще раз! — Ну конечно, я выйду. Я выйду в космос, доставлю тебя прямо к точке сингулярности и предоставлю самому находить выход из расщепления. — А-а, снова прибегаешь к грубой силе! Это нечестно! — Фликс возмущенно уставился в экран. — Две старших сестры, и обе все время меня подавляют! — Нам приходится делать это, чтобы хоть как-нибудь удержать тебя в рамках… — Нансия резко выключила голосовую передачу. Входящий вызов с Центрального! — Икс-Эн? Передача послания из Ригелианского подпространства. Короткая пауза, затем на центральном экране напротив пилона Нансии появилось изображение отца. На левом экране иконка фликсовского «мозгового» корабля вращалась, летя по бесконечной, бессмысленной петле среди сверкающих звезд глубокого космоса; на правом Троллеубийца застыл с поднятой ногой — он как раз собрался переступить через порог потайной пещеры. А между ними стоял, улыбаясь Нансии, усталый мужчина в консервативном сине-зеленом деловом костюме. — Извини, что не смог прибыть на твою выпускную церемонию, дорогая Нансия. Эта встреча на Ригеле-4 жизненно важна для поддержания экономики Центральных Миров на запланированном уровне в течение ближайших шестнадцати периодов. Знаю, ты меня поймешь. Поздравляю тебя со всеми наградами! У меня не было времени подробно вчитаться в программу, но я уверен, что ты, как обычно, не посрамишь чести Дома Перес-и-де Грас. И я думаю, тебе понравится твое первое назначение. Для тебя это будет шансом познакомиться с некоторыми из юных представителей Высших Семей — очень подходящий старт для той, что будет гордостью нашей собственной семьи и Курьерской Службы… Да? Что такое? — Он повернулся куда-то влево, так что казалось, будто он говорит с замершим изображением Троллеубийцы. — Партикулярный советник? Хорошо, пригласите его пройти. Мне нужно поговорить с ним до следующего заседания. Взгляд отца снова обратился на Нансию. — Полагаю, ты все слышала и поняла, Нансия. Извини, мне нужно идти. Удачи тебе! — Папа, подожди… — начала было Нансия, но экран уже опустел — на несколько мгновений. Потом на нем вновь появилось изображение снежного моста и троллей, и Нансия услышала голос оператора Ценкома: — Извините, Икс-Эн. Это была заранее сделанная запись. Больше там ничего нет. А ваши пассажиры уже готовы подняться на борт. — Спасибо, Центральный. — К своему ужасу, Нансия обнаружила, что полностью потеряла контроль над своими голосовыми каналами: дрожащие обертоны, окружавшие ее речь, делали ее эмоциональное состояние слишком очевидным. «Перес-и-де Грас не плачут». А «мозговой» корабль и не может плакать. К тому же Нансия была хорошо натренирована подавлять подобные недостойные проявления эмоций, которым так подвержены мягкотелые. Но все равно, ей совершенно не хотелось сейчас говорить с кем бы то ни было. Фликс словно бы ощутил ее настроение: он молча уложил обратно в корзину фрукты и бутылку с шампанским, а потом погладил пилон Нансии, как будто думал, что она может почувствовать тепло его руки. И на какой-то миг Нансии показалось, что она действительно чувствует это тепло. — Мне сейчас лучше будет уйти, — промолвил Фликс. — Мы ведь не можем допустить, чтобы «мозговой» корабль из семьи Перес-и-де Грас застали за тем, что она На трапе он помедлил. — Знаешь, Нансия, нет никаких правил, по которым ты обязана приветствовать пассажиров сразу же, как они ступят на борт. Пусть сами найдут свои каюты и распакуют вещички. У вас еще будет целая куча времени на то, чтобы познакомиться и поболтать. А потом он ушел, и оранжевое пятно его «ирокеза» растворилось в темноте, и только мелодичное насвистывание какое-то время звучало в ночном воздухе. А несколько минут спустя по расположенным на уровне земли сенсорам Нансии ударил яркий свет фар портового транспорта. Из машины вывалилась компания молодых людей; они смеялись и разговаривали все одновременно и забрызгали блестящую внешнюю оболочку Нансии какой-то жидкостью. Сенсором, расположенным на стабилизаторе, Нансия увидела на боку похожий на след улитки потек чего-то вязкого и зеленого. Юноша выругался и закричал: — Эй, Альфа, нам тут нужно налить еще «стизумруда»! — Ты что, не можешь подождать, пока мы зайдем внутрь? — отозвалась высокая темнокожая девушка. Черты ее лица были четкими и правильными, словно у изображения на античной камее. Но сейчас красоту девушки портило сердитое и недовольное выражение лица. Тем не менее, когда светловолосый парень оглянулся на нее через плечо, она одарила его лучезарной улыбкой, однако Нансия ни на секунду не заблуждалась относительно искренности этой улыбки. Новоприбывшие продолжали болтать — и пить эту липкую зеленую дрянь, — набившись все разом в шлюзовой лифт и даже не спросив разрешения подняться на борт. Что ж, ведь Нансия сама оставила люк открытым после ухода Фликса: возможно, они расценили это как безмолвное приглашение. А еще Нансия слыхала, что мягкотелые — весьма часто — не соблюдают формальностей, наподобие тех официальных приветствий и взаимных представлений, которыми принято обмениваться в Курьерской Службе и в других областях разветвленной бюрократии Центральных Миров. Нансия решила пока что не воспринимать это как оскорбление — ведь и она сама еще не готова была представиться этой незнакомой компании. Пока они добирались из шлюза до центральной рубки, Нансия забавлялась, сопоставляя облик каждого из них с теми именами, которые сообщил ей Ценком. Невысокий рыжеволосый парень с лицом дружелюбной горгульи напоминал Фликса — цветом волос и той мимолетной, но ослепительной улыбкой, которая манила девушек подобно тому, как наживка манит рыб на крючок. Должно быть, это один из тех двоих, кто связан с семейством Нансии родственными узами. — Блэйз! — окликнула парня темнокожая девушка. — Блэйз, я не могу это открыть. Она протянула ему пластиковую бутылку, полную мерцающей зеленой жидкости, и Нансия вздрогнула от неприятного предчувствия, когда рыжеволосый содрал с бутылки полоску, запечатывающую крышку. В его коротких пальцах таилось немало силы. Однако ни капли напитка не пролилось на новенькое, официально-стандартное бежевое покрытие пола — по крайней мере пока не пролилось. — Вот, Альфа, — сказал парень, отдавая бутылку обратно, и Нансия совместила их лица с именами и описаниями, переданными по связи. Рыжеволосый парень — это наверняка Блэйз Амонтильядо-Перес-и-Мэдок, из семейства, стоящего так высоко, что они едва соглашаются признавать свое родство с Перес-и-де Грасами. И по каким-то загадочным причинам в качестве первого своего назначения Блэйз получил место в службе Планетарной Технической Поддержки на удаленной планете Ангалия. Ему предстояло быть практически единственным представителем этой службы на планете. Нансия скорее ожидала бы, что выходец из семьи с трехчастной фамилией начнет карьеру поближе к вершине государственного аппарата Центральных Миров, какой бы департамент он ни избрал. Что же касается темнокожей принцессы, чье лицо было бы прекрасно, если бы не выражение вечного недовольства, то она, скорее всего, носит имя Альфа бинт Герца-Фонг. Краткая сводка, полученная от Ценкома, гласила, что Альфа родом с теплой, полупустынной планеты Такла, что ее исследовательская медицинская программа была оценена весьма высоко, — но в сводке не было ни намека на то, почему девушка посреди обучения взяла отпуск на пять лет и отправилась на Бахати работать в Саммерлендской клинике. Пока молодые люди передавали бутылку «стизумруда» по кругу, Нансия по оброненным ими репликам идентифицировала троих оставшихся, но сама не сделала даже попытки представиться. Толстоватый парень с копной чересчур длинных каштановых кудрей, обрамляющих красное лицо, был Дарнелл Овертон-Глаксели, направляющийся на Бахати, чтобы принять руководство «Перевозками ОГ» у своего родственника, который заправлял бизнесом, пока Дарнелл не достиг совершеннолетия. Вторая девушка, стройная черноволосая красавица, видимо, носила имя Фасса дель Парма-и-Поло, а ее тонкокостное сложение и чуть раскосые глаза свидетельствовали о происхождении от Хэна Пармы. Клан дель Парма-и-Поло контролировал все крупное космическое строительство в этом подпространстве, и, похоже, они посылали эту хрупкую статуэтку затем, чтобы утвердить права семейства также и в подпространстве Веги. Нансия предположила, что девушка, вероятно, была сильнее, чем можно судить по внешнему виду. По крайней мере она оказалась единственной, кто отказался пить «стизумруд», когда бутылка пошла по кругу, — и это было добрым знаком. А последний… Нансия всеми сенсорами впитывала великолепие Полиона де Грас-Вальдхейма, своего родича, которого она никогда ранее не встречала. От аккуратно подстриженных золотистых волос, венчающих безукоризненной формы голову, до сверкающих черных ботинок, положенных по уставу, он был истинным образцом выпускника Космической Академии. Спина прямая, но не напряженная, глаза отслеживают любое движение каждого из его товарищей: даже в этот момент всеобщего веселья от него исходило ощущение опасной настороженности. Как и Нансия, он только что окончил учебное заведение и получил патент. И, как Нансия же, он стоял довольно высоко в списке выпускников, но первым не был. По техническим дисциплинам он получил высший балл, как было сказано в сводке, однако в общем зачете был лишь вторым из-за неожиданно низкой отметки по офицерской подготовке — что бы это ни было. Первый раз просканировав данные — во время игры с Фликсом, — Нансия с нетерпением стала ждать встречи с кузеном Полионом. Ей казалось, что у нее с ним — единственным из этой группы пассажиров — много общего. Оба представители Высших Семей, оба прошли обучение ради того, чтобы посвятить жизнь службе Центральным Мирам, оба следуют к месту своего первого назначения — они, конечно же, должны сразу ощутить родство. Однако теперь Нансия почувствовала странное нежелание представляться Полиону. Он был таким напряженным, таким настороженным, как будто расценивал группу своих сотоварищей как потенциально опасных врагов. И к тому же, напомнила себе Нансия, он единолично осушил две трети недавно открытой бутылки «стизумруда», да еще Центр знает сколько до прибытия на борт. Нет, сейчас было совершенно не ко времени знакомиться и говорить Полиону об их родстве. Нужно еще подождать. — Эй, ребята, посмотрите, кто нас встречает! — прервал болтовню Блэйз. Он смотрел мимо титанового пилона Нансии на тройной панорамный экран: после того как Фликс ушел так неожиданно, Нансия забыла отключить картины из «Разбросанных». Визуальные сенсоры, скрытые между экранами, показали, как озарилось чистой радостью веснушчатое лицо Блэйза. Рыжий парень медленно двинулся через рубку, пока не добрался до пустого пилотского кресла, в котором, по идее, должен был сидеть человек — «тело» Нансии. — Это, — благоговейно сказал Блэйз, — выглядит как самый лучший и самый большой вариант игры в «Разбросанных», который я когда-либо видел. С такой игрой две недели пролетят как один миг. Контрольные каналы игры все еще оставались открытыми, и когда Блэйз идентифицировался и взял под управление иконку «мозгового» корабля, Нансия позволила основной игровой программе изменить распределение пространства игры по экранам, так что виртуальный астероидный пояс наполз на мир Троллеубийцы. Сверкание звезд на графическом дисплее привлекло внимание остальных пассажиров, и они начали заглядывать через плечо Блэйзу, а потом один за другим, отпуская смущенные реплики, тоже втянулись в игру. — Ну, это круче, чем смотреть, как банда чокнутых в клинике накачивается лекарствами, — пробормотала Альфа, занимая кресло рядом с Блэйзом. Нансия едва успела оправиться от потрясения, вызванного этой жестокой репликой, когда Дарнелл тоже присоединился к игре. — Мне нужно скопировать графический дизайн этой программы, и пусть кто-нибудь потом установит ее на беспилотники «Перевозок ОГ», — заявил он, анимируя Троллеубийцу. — Кто-нибудь знает, как взломать защитный код? — Я, — отозвался Полион де Грас-Вальдхейм, — могу взломать любую защитную компьютерную систему, когда-либо установленную. — Он бросил на Дарнелла загадочный взгляд. — Если это будет достойно того… «О, вот как, правда? — подумала Нансия. — Ну, это мы еще посмотрим». Пиратское копирование игр было не таким уж тяжким преступлением, однако у офицера, только что вышедшего из стен Космической Академии, понимание того, что хорошо, а что плохо, должно быть развито куда сильнее, чем у простолюдина, не получившего воспитания в одной из Высших Семей, а образования — в элитной академии. Нансия почувствовала, что теперь она еще менее склонна представиться своему красавчику-кузену. Полион обернулся и одарил Фассу дель Парма-и-Поло, все еще стоящую у дверей, сверкающей улыбкой. — А теперь ты, малышка, можешь сделать что-нибудь, достойное моих усилий. Фасса скользнула к игровой контрольной панели змеиным движением, привлекшим внимание как Блэйза и Дарнелла, так и Полиона. — Забудь об этом, желтоголовый, — произнесла она голосом настолько же сладким, насколько слова ее были ядовитыми. — Второстепенному офицеришке из Академии, получившему пост на тюремной планете, нечем меня заинтересовать. Я приберегу это до тех пор, пока это не принесет мне какую-нибудь пользу. Нансия быстро отключила все сенсоры в рубке. Как ее угораздило связаться с этими жадными, аморальными, испорченными юнцами? Она правильно сделала, что не стала им представляться. Судя по тому, как свободно они себя ведут, они, должно быть, сочли ее беспилотным кораблем, неспособным понять что-либо, кроме ограниченного набора прямых команд, и не умеющим действовать самостоятельно. Но ей нужно было знать, что они намерены делать. Она включила один общий канал и услышала, как Блэйз во весь голос заявляет Полиону и Дарнеллу: — Она это и не продала, просто отдала даром! Фасса, сердито посмотрев на них, выскользнула из рубки. У Нансии возникло чувство, что это будет один из самых долгих двухнедельных перелетов, какие когда-либо приходилось выдерживать любому из «мозговых» кораблей. |
||
|