"Елена Зыкова. За все уплачено " - читать интересную книгу автора

задумчивости у правления колхоза часа полтора. То в книжку посмотрит, то
всякие рычажки пощупает. Никуда ехать она и не мыслила, поскольку решила,
что председатель колхоза мог отдать такой нелепый приказ только с большого
пьяного надеру или с жестокого похмелья.
Через полтора часа Перекуров выглянул из окна правления еще более
мрачный и злой, чем с утра, и заорал, как на заупрямившуюся корову:
- Ты чего, лахудра, у меня под окнами третий час тарахтишь, думать
мешаешь?! Что стоишь, я тебя спрашиваю! Убирайся отсюда! Ехай, ехай!
Нинка испугалась, схватилась за руль, ударила по педалям ногами, и -
трактор поехал. Через минуту-другую он даже поехал приблизительно туда, куда
собиралась ехать и Нинка. Правда, у сельмага своротила скамейку, на которой
зарабатывал себе пьяный завтрак кривой гармонист Васька, но уже за околицей
деревни, когда пошли поля-луга и незначительные ошибки управления не играли
роли, Нинка захохотала и поехала свободно. Ни черта там особенного сложного
и страшного не оказалось. Вот только как запускать своего коня, то есть
двигатель, в работу, пришлось помучиться. Но помог механик Петр Петрович, и
Нинка если и не понимала до конца, как это у нее получается, то все равно и
заводила, и глушила двигатель без больших трудностей.
В субботу она, правда, протаранила корову соседки тетки Анастасии, но
та встала и пошла, а дня через два и хромать перестала.
Зимой чертов железный конь заводился плохо, и Нинке немало пришлось
поплакать, прежде чем она к нему приноровилась. А работы вечно было много -
к трактору подцепили кузов-платформу, и чего только и куда только она на нем
не возила! От навоза на поля до доставки по домам членов правления после их
заседаний. Это они моду такую взяли - до полуночи прозаседают, а потом
требуют Нинку, чтоб она их развозила, поскольку водитель председателя Вовка
Малый к этому времени падал даже в том случае, если цеплялся обеими руками
за руль. И самым шикарным, веселым и необходимым при этих разъездах по домам
считалось, чтоб платформа опрокидывалась, и все они, члены правления,
валились в канаву. Потом те, кто мог стоять на ногах, подымали прицеп на
колеса, грузили на него вовсе захмелевших, и Нинка довозила их до родных
хат. Она этот прием с опрокидыванием своего прицепа отработала до
совершенства, и ни разу никакого членовредительства не произошло. Но без
такого падения в канаву всякое заседание партийного актива колхоза, всякий
мало-мальский праздник для руководителей за праздник не считался.
Скверно было то, что, кроме водительской, Нинке сплошь и рядом
приходилось выполнять работу и грузчика-разгрузчика. И по разброске навоза
на родные нивы, и по доставке кормов на ферму. Вот тут уж ей пришлось порой
так хребет ломать, что иногда по утрам чуть не час стояла буквой "г" и никак
не могла разогнуться в пояснице.
Той же зимой она стала "гулять" с Борькой. Гулять - это означало, что
после танцев он доводил ее до дому, а когда сидели в кино, то ему полагалось
сидеть с ней рядом и обжимать. То есть хватать за сиськи и ляжки, лезть под
юбку, прижиматься и угощать семечками. Но в клубе, когда крутили кино,
Борька всего этого сделать не мог, потому что вечно торчал около
киномеханика, очень ему хотелось освоить такое красивое дело, как крутить
фильмы. Все остальные пацаны знали, что они "гуляют", и потому кино ей
удавалось смотреть спокойно.
В ту зиму к ним привезли как раз фильм "Человек-амфибия". Господи,
какой дивный фильм! И, главное, про настоящую жизнь и настоящую любовь.