"Павел Зябкин. Повесть о трех пастухах " - читать интересную книгу автора

Вы бы Слава стали бы это делать?
- Ну, если бы такую задачу поставили бы то конечно стал бы - ответил
Кузин - важно только как технически это осуществить. Я вот например не
сапер, не знаю, но попробовал бы.
- А вы Саша, что думаете по этому поводу - не встретив сочувствия и
понимания у Кузина - адресовал Козулькину свой вопрос Левенко.
- Да заминировал бы конечно, если б умел - не раздумывая брякнул
контрактник.
- Нет, вы не понимаете, это же подло. Каждая война должна иметь свои
правила. Нельзя же воевать с мирными людьми. Мы же офицеры, а не каратели.
Левенко разволновавшись снял очки и стал протирать их полой грязной
камуфлированной куртки.
- Это вы офицеры, а я "контрабас-барабас" - вставился Козулькин - мое
дело маленькое: офицер не скажет - солдат не додумается. Я бы хоть сейчас
всех чехов бы в расход пустил бы или на тапике прокрутил.
- Саша, Саша - Левенко снова одел очки - я не воспринимаю вас как
"контрабаса", вы же умный человек, а говорите такие чудовищные вещи.
- А что товарищ капитан, они с нашими как поступают? Они же нас за
людей не считают. Они же черти в России хозяева жизни. Они же "мужчины", а
мы быдло. И самое-то обидное, мы оправдываем и защищаем тех кто нас
презирает и живет за наш счет. Тех для кого мы лохи, а наши бабы наложницы.
Вы же гляньте товарищ капитан, как в России наши бабы на чурок гребаных
смотрят. Ну как же у них "бабки", а мужики наши так боятся их, как же
"джигиты", "горячая кровь". Я не беру тех кто здесь, а тех кто нас там
встретит. Я же помню 96 год, когда приехал с первой войны - продолжал свой
обличительный монолог Козулькин - тогда же чехов все в жопу целовать готовы
были, а на нас как на убийц смотрели - "наемники". Я из-за этого ни в одно
приличное место устроиться не смог, так четыре года и ходил дураком. Нет,
всех их под корень надо. Мирный, не мирный, да хрен с ним, Аллах узнает
своих.
Во время монолога Козулькина Кузин сидел молча и соглашаясь со всем
сказанным кивал головой. У самого Кузина в кармане куртки в качестве
талисмана лежало засушенное чеченское ухо, завернутое в платочек. Ухо это он
отрезал месяц назад, когда его взвод задержал одиноко пастуха в безлюдном
месте, тот подозревался в установке мины. Кузин со словами: "Быть чеченом
это уже преступление" точным выстрелом в сердце отправил пастуха к Аллаху, а
ухо взял на память.
- И все-таки, вы не правы - Левенко ни как не хотел уступать позиций вы
Саша судите по первой войне, у вас осталось чувство мести, а вы Слава не
общались с мирными жителями. Я же часто разминировал снаряды оставшиеся в их
домах, я же часто говорил с ними. Они же страшно озлоблены на нас. Мы же
только силой держим их.
- Вот-вот, силу то они хорошо понимают и уважают - тут же ответил
Кузин - силу то они боятся. И вот заметь Валера - обратился он к Левенко что
бы мы ни делали, они нам все прощают, потому что здесь сила это мы.
Видя полное неприятие своей позиции Левенко перестал проталкивать идеи
гуманизма в армейские массы. Он понял, что его мировоззрение на этот
конфликт - мировоззрение белой вороны. И даже люди близкие ему по духу и
интеллекту совершенно не принимают его позицию. Левенко тяжело было видеть
агрессивность в отношении чеченов со стороны даже этих двух по его мнению