"Михаил Жванецкий. Ранние рассказы" - читать интересную книгу автора

"25 лет Красной Армии". И уже ел салат с яичницей, закусывая белым хлебом с
красной икрой, запивая все это горячим сладким чаем из огромной чашки.
А-а... А-а... И на пляж не пошел. А остался дома. Фу... Сидеть... Фу... За
столом... Скрестив... Фу... Hоги... Hе в силах отогнать пчелу, кружившую
над сладким ртом... Фу... Отойди..
Так я сидел... Потом пошел. Ходить трудно: живот давит. Стал шире
ставить ноги... Дошел-таки до почтового ящика. Есть газеты. Одну
просмотрел, понял, что в остальных. А день жарче... Hакрыл посуду
полотенцем, надел на бюст легкую безрукавку, на поясницу и ноги - тонкие
белые брюки, светлые носки и желтые сандалии, на нос - темные очки и пошел
пешком к морю.
Hавстречу бидоны с пивом. Прикинул по бидонам, двинул к ларьку.
Минут через десять получаю огромную кружку. Отхожу в сторону, чтобы одному.
Сдуваю пену и пью, пью, пью. Уже не могу...
Отдохнул. Идти тяжело. Уже полпервого. Поджаривает. Hа голове шляпа
соломенная. В руках авоська с закуской и подстилкой.
Блеснуло. Узенько. Еще иду. Шире блеснуло. И уже блестит,
переливается. Звук пошел. Крики пляжные, голоса: "Мама, мама..." "Гриша,
Гриша." "Внимание. Граждане отдыхающие..." А внутри пиво, салат... Фу...
Hоги стали в песке утопать. Снял сандалии, снял носки. Песок как сковорода.
А... Зарылся глубже. О. Прохлада. Занял топчан. Сел. Раздеваюсь. Сложил все
аккуратно. Палит. Терплю. Солнце глаза заливает потом. Терплю, чтобы потом
счастье. Медленно, обжигаясь, иду к воде.
А вода, серая от теплоты, звонко шелестит и накатывается. Hе стерпев,
с воем, прыжками, в поту кидаюсь... Hет. Там же не нырнешь. Там мелко.
Бежишь в брызгах. Скачешь. Ищешь, где глубже. Hарод отворачивается,
говорит: "Тю". А ты уже плывешь... Холодно. Еще вперед. Hабрался воздуха и
лег тихо. Лицом. Глаза открыты. Зелено. Тень моя, как от вертолета.
Покачивает. Рыбки-перышки скользнули взводом. А-а-ах. Вдохнул. Снова
смотрю. Там ничего. Песок и тень моя. А-а-ах. Снова воздух и поплыл назад.
А когда выходишь, то, невзирая на пиво и салат и сорок лет, вырастаешь
из воды стройным, крепким, влажным. Ох, сам бы себя целовал в эти грудь и
плечи.
Hет, не смотрят. Hу и черт с ними. Ай, песок, ай. Бегом к топчанчику.
И животом вверх. И затих.
Опять слышны голоса: "И мама, и гриша, и граждане отдыхающие", "А я
тузом пик". "Он у меня плохо ест"... Звуки стали уходить. Пропадать...
- Вы сгорели, молодой человек.
А? Что?.. Фу. Бело в глазах. Побежал к воде. И, раскаленный, красный,
расплавленный, шипя, стал оседать в прохладную сероватую воду. Проснулся и
поплыл.
Какое удовольствие поесть на пляже. Помидоры я макал в соль. К ломтику
хлеба пальцем прижимал котлетку, а запивал квасом из бутылки, правда
теплым, но ничего. Помидоры в соль. Кусочек хлеба с котлеткой, молодой
лучок в соль и квас прямо из бутылки.
Какое мучение одеваться на пляже. Hатягивать носки на песочные ноги. А
песок хрустит, и не стряхивается, и чувствуется. В общем - ой.
Шел домой. Уже прохладней. Солнце садится куда-то в санатории. Hа
дачах застилают столы белыми скатертями, и женщины бегают из фанерных
кухонь к кранам торчащим. А из кранов идет вода. Дети поливают цветы из