"Василий Звягинцев. Андреевское братство ("Одиссей покидает Итаку" #9)" - читать интересную книгу автора

- Как желаешь поговорить, сын мой, - отец Григорий сел на табурет,
положив на стол маленькие жилистые кулаки, - в мирском плане или же в
духовном?
"Начало многообещающее", - подумал я.
- Не хочу показаться грубым материалистом, отец, но сфера духовная,
по-моему, сейчас не слишком актуальна. Поскольку духовное бытие я не мыслю
отдельно от бытия телесного. Если не удастся обеспечить второго, то и
первое... - я пожал плечами.
- Пусть так. Хотя я мыслю иначе и не стал бы категорически
противопоставлять одно другому. Я много размышлял над твоим делом. Ты прав в
одном. Рациональное объяснение тому, что произошло, найти не просто трудно,
а скорее всего невозможно. По крайней мере три момента в обычной системе
координат необъяснимы. И значит, твоя безопасность полностью гарантирована
только здесь. При тех возможностях, что продемонстрировали твои враги,
полагать иное - крайне безответственно...
Я и сам так думал в глубине души, но из врожденного оптимизма надеялся
как-нибудь выкрутиться. Потому слова монаха меня не удивили. Правда, чтобы
прийти к такому выводу, не требовалось размышлять ночь и полдня.
Но дальше он начал говорить вещи, которые в чем-то могли быть истиной,
а в целом вызвали не то чтоб неприятие, а недоумение.
Выходило так, что люди здесь, в общем-то, почти и ни при чем. Просто в
мир пришло некое абстрактное зло чуть ли не всеобъемлющего плана. И
направленное не только против меня как отдельно взятой личности. То есть я -
лишь субъект проявления указанного зла в его мирском воплощении.
Всерьез с такой позицией спорить было невозможно. Да и просто
невежливо. Надо было выкручиваться. Искать деликатные формы возражений. Я и
сказал, что, на мой взгляд, "мировое зло" проявило себя действиями чересчур
земными да вдобавок и неквалифицированными.
- Вот тут твоя ошибка. Очеловечивать потустороннее - нет ничего более
неправильного. Разумеется, земной противник в чистом, скажем так, виде сумел
бы разделаться с тобой успешнее... Могу даже рассказать, как такие вещи
исполняются... А тут другое. Не требую, чтоб ты поверил мне сразу. Сам был
такой, знаю...
Отец Григорий говорил все это резко, что так не походило на его обычную
манеру.
- Ну допустим, - кивнул я. - Но что из этого следует? Смириться?
Приготовиться к неизбежному? А может, постриг принять? Как считаете, против
монаха эти силы зла бессильны?
Он кивнул.
- Возможно. Думаю, в этих стенах ты в безопасности.
"Вот тебе и вербовка, - подумал я. - Или, лучше сказать, обращение.
Десять лет общались, а теперь отец-миссионер решил, что клиент созрел..."
- Только ведь зло при этом не исчезнет? Найдет себе иную точку
приложения. И добьется своего. А чего именно? Я впервые увидел монаха
раздраженным. Или, вернее, утратившим обычное спокойствие.
- Нет, ты до сих пор ничего не понимаешь. Думаешь, повредился дед на
религиозной почве? Что я тебе, апостол Павел? Если бы я знал, в чем тут
дело! Я так чувствую, понимаешь?.. - и тут же крякнул смущенно, опустил
глаза, несколько раз перекрестился. Видимо, это показалось ему
недостаточным, он встал, повернулся к самой большой из икон в тусклом