"Василий Звягинцев. Андреевское братство ("Одиссей покидает Итаку" #9)" - читать интересную книгу автора

где бани. Как бы между прочим подъезжай туда, задержись, на озеро посмотри,
подпругу поправь... Если меня не будет, уезжай. На другой день - снова. И
наблюдай. Если что узнаешь, заметишь, услышишь, сообщай мне... Да, какой у
тебя личный номер на компьютере? Возможно, я и так с тобой свяжусь...
За несколько минут мы с Марком согласовали еще ряд условий конфиденции.
- И вот что - переключи на себя мой закрытый канал... - я объяснил, как
это сделать. - И запомни еще раз, очень прошу тебя, в буквальном смысле
никому ни слова. Даже и Алле, если она вдруг объявится. Только после встречи
со мной...
Марк ускакал, переполненный впечатлениями, а я вновь направил вездеход
в самую глубь леса.
Петля затягивалась настолько туго, что становилось трудно дышать.
Один только, самый последний шанс остался у меня.
Враги знают о моей даче, но ищут меня скорее наобум. Иначе не шлялся бы
здесь этот тип. Раньше, чем я реально мог сюда приехать. Значит, выследить
не смогли, мой трюк в отеле прозевали, и бороться с ними можно. Впервые за
двое суток я опередил их в темпе. Следующий же мой ход просчитать вообще
невозможно, ибо знать об этом варианте не может ни одна душа в мире... За
исключением Марка. И Аллы. Да и им вряд ли вспомнится.
Я дождался ночи, спрятав вездеход в густых зарослях орешника, не
выпуская из рук своего гарпунного ружья и прислушиваясь к каждому звуку.
Летние северные сумерки тянулись чересчур долго, особенно если учесть,
что я не ел уже сутки.
В полной темноте я вышел по берегу озера к тяжелым башням монастыря.
Слева от арки Водяных ворот тускло светилось забранное решеткой оконце.
Нервно озираясь, я постучал...

Глава 4

С отцом Григорием я познакомился десять, скорее даже одиннадцать лет
назад. В лавке букиниста на Ильинке. Мы разговорились, как сейчас помню, о
первоизданиях Бодлера на русском.
Несмотря на почти трехкратную разницу в возрасте, что-то нас друг в
друге заинтересовало.
Он сказал, что бывает в этой лавке по понедельникам, и предложил
встретиться следующий раз.
О том, что он монах, я узнал лишь через год, а то и больше.
Но этой стороны его жизни мы еще долго не касались. Только когда я
обзавелся дачей, встречи вышли за пределы магазинов, лавок, литературных
кафе и трактиров. Мы, например, стали ходить по грибы. И рыбачить на
монастырские пруды. Отец Григорий, в выгоревшей поношенной рясе, скуфье,
старых сапогах, да на фоне вологодских пейзажей, выглядел персонажем
допетровских времен. И это при том, что в первой своей жизни дослужился до
полковника, а сейчас занимал в монастырской иерархии немалый чин - не то
келаря, не то казначея. Но в парадном облачении я его не видел ни разу.
Вот и сейчас, вызванный привратником, он появился, неподвластный
времени, невысокий, поджарый, с седенькой бородкой.
Я начал сбивчиво извиняться, что вот позволил себе потревожить, но он
остановил меня движением руки.
- Раз пришел, значит, имеешь в том нужду. Пройдем ко мне, там все