"Василий Звягинцев. Хлопок одной ладонью ("Дырка для ордена" #5) " - читать интересную книгу автора

И, погружаясь, мы все договорились настраиваться именно на Замок.
Привычнее как-то, сохраняется иллюзия безопасности и благожелательности
того, кого Шульгин назвал Хранителем, или Душой Замка. И оставалась надежда,
что оттуда, в случае чего, можно выбраться в свою реальность чисто
"механическим" путем, как это делалось раньше, в самом начале наших
приключений.
Запасной парашют, в общем, который помогает летчику спастись, когда
отказывает самая навороченная электроника.
Но сейчас, кажется, парашют не раскрылся. Абсолютно банальным образом.
Я ощутил сильнейший удар сначала ногами об землю, а потом, не успев
подняться и, как принято, ощупать себя, проверить, целы ли кости и все
остальное, получил чем-то твердым по затылку.
В голове загудело, боль отдалась в глаза, но сознания я не потерял. И
готов был даже рвануться, вывернуться из обхвативших рук, оказать достойное
сопротивление. Совершенно так, как десантник, выпрыгнувший на условленные
три костра в партизанском крае, но попавший вроде бы не туда.
Сил у меня хватило бы, чисто физически я человек достаточно крепкий, да
и обучен кое-каким штукам, чтобы при необходимости убить врага мгновенно и
не оставляя следов.
Однако допустил, сознательно или нет, паузу, после которой дергаться
было уже поздно. Знающий человек понимает, что, если в затылок упирается
нечто железное, пистолетный ствол или просто торец кочерги, думать следует о
худшем. А тут еще умелые руки обматывают тебе запястья сыромятным ремнем.
Это нынешняя молодежь не умеет отличить сыромятный ремень от дубленого, а
кто жил в те годы, помнят разницу.
Потом меня повели. И я по-прежнему не видел ни одного из тех, кто так
со мной обошелся в "момент приземления". Кто они и откуда, вот вопрос,
Внутри Узла высокоинтеллектуальные Держатели вряд ли пользовались
сыромятными ремешками, которыми можно шнуровать ботинки, а если вязать руки,
то очень больно становится от пальцев и до лопаток.
И все равно я соображал, что не в девятом веке меня поймали и скрутили.
Простые матерные слова произносились с лексическим оттенком именно конца XX
века. Даже в его начале выражались хоть немного, но иначе. Да и стены, двери
того здания, куда меня втолкнули, были из цивилизованной жизни.
Со двора и до начала круто спускавшейся вниз лестницы я ощущал позади
двух или трех человек, с очень неприятной, странной и агрессивной привычкой
толкать под ребра то кулаком, то железом.
Я конечно, мог бы сейчас начать размышлять о превратностях жизни, о
том, в какой межвременной пробой залетел, и даже попытаться напрячь свои
силы, но понимал, что это бессмысленно. Что планировал - сделал, а сейчас не
моя партия.
Надеялся на хорошее каре или флеш, а сдали мелкий мусор, меняй не
меняй, лучше не выйдет. На выход сюда мы все силы потратили, а уж куда
попали - извините. Сашки рядом нет и Удолина. А что есть? А вот то и есть.
Станешь дергаться - пришибут. Посему - потерпим и посмотрим. Одна надежда -
не для того сюда затащили, чтобы убить без объяснения причин.
А когда спустились этажом ниже, парни вдруг исчезли. Доверили
дальнейшее конвоирование женщине. Одной. И не очень привлекательной.
Она обошла меня справа, на плече у нее висел стволом вниз немецкий "МП"
(с чего вдруг?), и довольно спокойным голосом сказала: