"Василий Звягинцев. Хлопок одной ладонью ("Дырка для ордена" #5) " - читать интересную книгу автора

качестве крепости. Занимавшее целый квартал, с двухметровыми стенами,
забранными прочными решетками окнами, подвалами в несколько ярусов
(строилось как Торговые ряды богатым местным купечеством по образцу ГУМа, но
чуть поскромнее), внутренним двором, трехметровой, тоже каменной, оградой и
весьма солидными воротами. Танк проломит, конечно, а с налету не возьмешь.
Здесь, в сравнительной безопасности, можно разобраться в происходящем и
пересидеть смутное время.
Гарнизон составили около полусотни научных сотрудников, смотрителей,
шоферов, слесарей, электриков и плотников, да еще было несколько студентов
исторического факультета, помогавших монтировать очередную выставку. Они же
первые выбрались на разведку, покрутились по центру, привели с собой еще
человек двадцать друзей и подруг, кого встретили поблизости.
Оружия для самообороны в фондах музея было сколько угодно, а вот насчет
патронов - плохо. Точнее - почти никак. И тут молодежь нашла выход. По ту
сторону ныне опустевшей площади располагались корпуса военного училища.
Ребята сбегали, разыскали приятелей-курсантов, и те, пользуясь общим
разбродом и беспорядком, нагрузили полный кузов бортового "уазика" ящиками с
патронами. Да сами и привезли. Самых нужных, трехлинейных, образца восьмого
года. Заодно договорились об огневой поддержке, если потребуется, и вообще о
дружбе и взаимопомощи.
Училище представляло собой столь же старинное и прочное, как и музей,
каре корпусов, более чем по сотне метров длиной каждый, с многочисленными
подсобными и складскими строениями внутри, собственным стадионом, каштановым
парком с эстрадой и танцплощадкой, куда так любили ходить студентки в
поисках женихов. И все, почти без исключений, находили.
- Там тысячи полторы курсантов, солдат и офицеров. Если катаклизм
больше наш район не затронет, с их помощью надеемся выжить...
Это директор объяснял мне, когда мы уже поднялись на третий этаж и
через полукруглое, от пола до потолка окно в зоологическом зале я сам увидел
и площадь, и мрачные стены училища, похожие на Трубецкой бастион
Петропавловки, и пугающую, в свете всего услышанного, панораму центра города
с зияющими прогалинами на месте бывших новостроек.
- Вон видите, там, слева, по улице Дзержинского, - указал Вайсфельд, -
было Управление внутренних дел.
Я увидел. Ничего особенного не представляющий в архитектурном смысле
двухэтажный дом в окружении небольших старинных особнячков. Позади него -
густой не то парк, не то роща.
- Его сорок лет достраивали и перестраивали, там в итоге целый
"Пентагон" получился, с семиэтажной башней в центре, а сейчас снова -
гостиница Пахалова в первозданном, тысяча восемьсот восемьдесят восьмого
года, виде. И где теперь милиционеры, уголовные дела, оружейные склады и все
прочее? - без особых эмоций, почти академическим тоном спросил директор. - А
вы говорите - властные структуры!
- Так значит, предполагаете, что вас накрыло... каким примерно годом?
- Частично от тридцатого до сорокового, частично - послевоенные до
пятьдесят седьмого. А если железная дорога - не мираж, так это уже между
девятьсот десятым и семнадцатым. Я же здесь всю жизнь прожил, после
двадцатого года все помню, каждый дом, каждый проходной двор, по фамилиям и
в лицо всех тогдашних известных людей. Одно время - каждую машину по номеру
и водителя по имени знал. Музеем тридцать лет заведую. В оккупации тоже был.