"Василий Звягинцев. Андреевское Братство (Одиссей покидает Итаку, #9) (фрагмент, 2 и 3 части)" - читать интересную книгу автора

поворот, и взгляду открылся обширный, правильной формы внутренний бассейн, в
обрамлении все тех же молчаливых скал. А слева, в его глубине, я увидел плоскую
террасу, на ней - игрушечный издали поселочек из двух десятков кирпичных и
каменных коттеджей с остроконечными, под алой черепицей, крышами. Еще чуть выше
по склону - большое трехэтажное здание, напоминающее стилем французские замки
XVIII века. Не те средневековые сооружения с донжонами и стенами до небес,
которые воображаются при слове "замок", а нечто вроде просторного загородного
дома посередине регулярного парка.
Миленький такой, буколический пейзаж.
От поселка вниз вела дугообразная белая лестница, упираясь в длинный бетонный
пирс, а к пирсу были пришвартованы высокобортный белый пароход и военный
корабль, узкий и длинный, окрашенный в серовато-оливковый цвет, с тремя высокими
дымовыми трубами и орудийными установками на баке, юте и вдоль бортов. Похоже -
легкий крейсер полуторастолетней давности.
Выходит, то, о чем мне говорил Андрей, отнюдь не каюткомпанейский треп под
литр мадеры на двоих, а самая что ни на есть действительность.
Пока мы швартовались, солнце противоестественно садилось на востоке и уже
коснулось снеговых вершин, окрасив на мгновение их склоны в густые алые тона. В
фьорде сразу стало холодно и тревожно. Вода мгновенно почернела, воздух стал
наливаться тусклой синевой.
Андрей аккуратно притер яхту к пирсу по другую сторону от крейсера и выключил
моторы. Упала тишина, в которой самым громким звуком остался плеск о борт и
причальную стенку коротких волн. Скатившиеся по трапу крейсера матросы приняли
носовые и кормовые швартовы. Не отдавая никаких распоряжений, лишь коротко им
кивнув, Новиков шагнул на рифленую железную дорожку вдоль края пирса, почти
вровень с палубой, протянул руку сначала Ирине, потом Алле.
- Ну вот, теперь с прибытием на место, господа. Сейчас разместимся, приведем
себя в порядок, поужинаем, а там видно будет...
Тем самым он опять пресек попытки задавать ему несанкционированные вопросы.
- Но год-то здесь какой сейчас, ты мне можешь сказать?! - позволил я себе
последнюю попытку. Отчего-то это меня волновало больше всего. Хотя казалось
бы...
- Год? - Андрей с сомнением покрутил головой. - Год здесь так примерно
двадцать четвертый, максимум двадцать пятый. - Подумал еще и добавил: - Тысяча
девятьсот, разумеется...
Не скрою, несмотря на некоторую предварительную моральную подготовку, подобие
шока я все же испытал. Но вида постарался не подать. И не такое, мол, в жизни
бывало. Я вообще-то всегда предпочитал сохранять достаточную невозмутимость в
самых острых ситуациях, более-менее удачно копируя стиль известного в XIX веке
журналиста и путешественника Стенли, которого с лицейских времен избрал себе за
образец, а сейчас у меня вдобавок появился новый объект, с кем стоило
соразмеряться, - сам Андрей Новиков, человек пусть непонятный, но уважения
заслуживающий. Более независимого от влияния окружающей среды индивидуума я не
встречал ни на Земле, ни в самых отдаленных рукавах Галактики.
И сейчас показать ему, что я напуган или хотя бы растерян, - значило, по моим
представлениям, потерять лицо. Что недопустимо ни при каких обстоятельствах.
Алла, покачнувшись, вцепилась мне в рукав. Но не от нервного потрясения, как
мне в первый момент показалось, а оттого, что за две недели разучилась ходить по
твердой земле. Вестибулярный аппарат разбалансировался.
В глазах же ее я прочитал скорее изумление, чем испуг.