"Василий Звягинцев. Андреевское Братство (Одиссей покидает Итаку, #9) (фрагмент, 2 и 3 части)" - читать интересную книгу автора

слишком дорогую и приличную гостиницу? Остановлюсь там и буду каждый день ходить
на Главпочтамт, оставлю там записку...
- С удовольствием. Может быть, не гостиницу даже, а меблированные комнаты?
Знаю такие. Без суеты и случайных людей. Их содержит бывшая актриса
императорских театров. Принимает постояльцев только по рекомендации...
Мы уже ехали, разбрызгивая лужи, по Страстному бульвару в сторону сада
Эрмитаж, где на углу Каретного и Лихова переулков находилась одна из указанных
на всякий подобный случай Александром Ивановичем явочных квартир.
- Только скажите ради Бога, не затрудняю ли я вас, - спохватилась Людмила.
Женщина смущенно развела руками.
- Расчет будет такой - вы поселяетесь, если мебилирашки вас устроят, и мы тут
же идем ужинать по-настоящему в ресторан напротив. Что там ваша яичница после
длинного и трудного дня?
В темноте кабины я увидел, что она кивнула.
- Мне кажется, вы приличный человек, Игорь, я испытываю к вам доверие. Вы его
не обманете?
Это что, тогда всерьез можно было задавать такие вопросы и рассчитывать
получить честный ответ? Однако кто его знает, если в здешнем обществе люди по
внешности еще четко делятся на социо- и психотипы, то возможности и такие
пережитки сословного устройства.
Соблюдая принципы конспирации, я сначала проехал мимо нужного дома, посмотрел,
все ли там спокойно, переулками выбрался на Самотеку, сделал несколько
запутанных и неожиданных петель, так что в темноте и старожил потерял бы
ориентировку, а потом через Цветной и Петровский бульвары возвратился к цели.
- Можно и мне папироску? - спросила она, когда я закурил.
- Да, конечно, простите, что я сам не подумал предложить...
- К незнакомым женщинам тоже нужно проявлять внимание, - назидательно сказала
Людмила, принимая у меня толстый "Дюбек". Бог знает что приходится курить для
соблюдения маскировки. Как будто, позволь я себе мою обычную сигару, это кого-то
здесь взволновало бы.
- А вы коренной москвич? - спросила женщина немного погодя, сделав две по
настоящему глубокие затяжки.
Вот это уже слегка ее выдает. Мало кто из приличных дам ее возраста курит, как
фронтовой солдат. Слишком долго сдерживала эмоции, сейчас в темноте, решила, что
можно слегка расслабиться.
- Да прирожденный.
- Квартиру свою имеете?
- Увы, нет. Ту, что была, большевики реквизировали. В восемнадцатом я уехал,
недавно вернулся, сейчас снимаю две маленькие комнатки и что-то вроде кухни во
флигеле для прислуги. На Балчуге. Но туда пригласить не могу, извините.
Пусть понимает, как хочет.
- Все равно неплохо? На войне не были?
- Я принципиальный толстовец. Настолько аполитичен, что ни белая, ни красная
идея меня не вдохновили.
- Сейчас тоже?
- Сейчас тем более. Война кончилась, террор притих, граница почти открыта. А
когда нет препятствий для отъезда, зачем уезжать? Москва как город мне ближе
Харькова или Севастополя.
- Звучит убедительно, но в устах такого мужчины, как вы, все равно странно. -
Вспыхнувший трещащим пламенем кончик папиросы осветил нижнюю часть ее лица.