"Василий Звягинцев. Право на смерть. Одиссей покидает Итаку N 6" - читать интересную книгу автора

Немаловажным достоинством Резо и его заведения было то, что в нем
проводили время личности, как правило, сомнительные, и навязываться
клиенту, хоть с разговорами, хоть с услугами, считалось дурным тоном.
Оттого я и любил сюда ходить. Меня здесь считали своим, и хоть наверняка
знали обо мне все, что требуется, любезно поддерживали иллюзию моего
инкогнито.
В свою очередь я соглашался верить, что экзотический духан с
натуральными кавказскими винами и закусками может быть рентабельным,
всегда оставаясь практически пустым.
Я сел под забранным решеткой окном, напротив телевизора. Кстати, тоже
местная достопримечательность. Древний аппарат с плоским экраном, в
громадном полированном ящике. Резо им очень гордится и всем желающим
сообщает, что дед его деда купил это чудо на Дезертирском рынке в Тифлисе
в 1923 году. Вполне можно допустить. Но самое поразительное, что телевизор
работал! Сколько технической смекалки пришлось приложить предкам, чтобы
добиться преобразования трехмерного объекта в двухмерное изображение...
Как раз сейчас на экране шел экстренный выпуск новостей, и показывали
кадры, снятые на месте катастрофы. Выглядело все еще страшнее, чем в
натуре, потому что подробно и крупными планами. "Из пятидесяти двух
пассажиров остались в живых семь..."
Резо, как раз ставивший на стол запотевший глиняный кувшин, посмотрел
на меня как-то слишком внимательно.
- Лобио есть будешь? - спросил он.
- Все буду, и лобио, и сациви, и шашлык. Год настоящей пищи не ел...
Из духана я еще раз позвонил Алле, и опять она не ответила. Больше
мне никого не хотелось видеть сегодня, ни друзей, ни главного редактора.
И я вновь, не торопясь, брел по улицам и переулкам, освещенным
предвечерним светом, одновременно и расстроенный, и умиротворенный. Когда
некуда спешить, никто не ждет, прошлые заботы недействительны, а будущих
еще нет, чувствуешь себя не как обычно. Прибавьте к сему, что вечер этот -
после возвращения первый, а жизнь, можно сказать, и вторая. Потому что,
если я раньше и избегал смерти, то далеко не так наглядно.
Через Красную площадь я вышел на Никольскую, потом через Мясницкую к
бульварам. И хоть старался думать только о приятном - не получалось. Опять
вспомнился старик-архитектор, царство ему небесное.
С его точки зрения, все это возвращение к стилю далекого прошлого,
реставрация и реконструкция центра города - недопустимая измена идеалам и
принципам. Теориям Корбюзье и Нимейера. А мне - в самый раз. Как и тем
миллионам туристов, что съезжаются сюда со всех концов света, чтобы
окунуться в неподдельную атмосферу "серебряного века". Между прочим,
туризм приносит городу прибыль во много раз большую, чем вся бывшая
тяжелая и легкая промышленность вместе взятые. Не считая тех сумм, что
оседают в бесчисленных ресторанах, трактирах, театрах, кабаре и казино...
Я был очень рад, когда удалось снять квартиру здесь, на Сретенском
бульваре, в самом сердце московской богемной жизни. С поправкой на местный
колорит можно считать, что живу я на самом что ни на есть Монмартре
пополам с Пикадилли. Не зря прямо под моими окнами соорудили пятизвездный
отель "Славянская беседа".
Переулок круто сломался, открывая вид на трехэтажный ампирный особняк
под зеленой шатровой крышей. Когда я улетал, в нем помещался Охотничий